Мысль о том, что джинн мог с ними коммуницировать, даже не приходила Фатиме в голову.
– «Он был весь черный», – процитировала она, вспоминая его исступленные слова. – «Доспех и щит носил он, как у мавра… черный весь, как ворон». Не знаю, откуда это. Но, должно быть, он говорит об аль-Джахизе. Или об иллюзии самозванца.
Сива разжал пальцы на ноже и протяжно выдохнул. Он снова потянулся к кафтану, но на этот раз доставал сложенные бумаги, которые протянул дрожащей рукой. Фатима взяла листы, разглаживая измятую поверхность. Первый был исписан почти неразборчивыми каракулями. Джиннское письмо. Всего два слова.
– Я говорил, – перевела Фатима. Остальное сливалось в беспорядочные закорюки посреди красных разводов.
– Мне кажется, это кровь, – скорчила гримасу Хадия.
Фатима перешла к следующей странице. «Печать». После этого слова нечитаемо.
Она пролистала остальное, пока Хадия читала: «Сказал о… Отдал… Неправильно… Обманули… Посланники… Рабство… Проклятый. Проклятый. Проклятый». Единственное слово на последних страницах становилось все более неразличимым под брызгами крови.
– Попытка признания, – сообразила Фатима. Она посмотрела на Сиву, который прикрыл глаза рукой, потом на корзину с трепещущими языками. – Вы пытались написать о том, что сделали. Но даже за такую малость были наказаны. Это самозванец заставил вас отрезать язык. – Ее охватила жалость. Сколько раз он так мучительно себя калечил? Схватив ближайший табурет, сделанный для джинна – а значит, размером со скамейку, – она подтащила его поближе и села. К ней присоединилась Хадия. Может, получится найти другой способ.
– Вам нравятся скачки, – сказала Фатима, указывая на фреску.
Сива опустил руку и посмотрел на картину.
– Они прекрасны, когда бегут, – ответил он. Значит, джинн способен нормально разговаривать. Если речь не идет о самозванце.
– У меня есть кузина, которая делает ставки на верблюжьих бегах, – посочувстовала Хадия. – Слишком много. Как вы. Это болезнь.
– Я просто должен был оставаться архивариусом. – Лицо Сивы сморщилось. – Это была моя страсть. До скачек. Они стали моей страстью. Из-за них я потерял работу и был готов на все, чтобы раздобыть деньги – чтобы продолжать ходить на скачки. – Он указал на букмекерские купоны на полу. – Я не знаю, как остановиться!
Фатима могла только представить. Джинны чем-то походили на людей, перенимая пороки и привычки. Но в их случае все было хуже. Их страсти поистине становились ненасытными и неутолимыми. Почти так же плохо, как у големов.
– Вы взяли список у ангелов, чтобы обеспечивать свои ставки. Должно быть, братство Алистера Уортингтона показалось вам золотой жилой.
– Я думал, что продам всего несколько предметов, – тоскливо отозвался Сива. – Но дело все разрасталось.
– Когда вы поняли, что ангелы вас используют? – спросила следователь. – В вашем признании вы написали слова «Обманули» и «Посланники». Это они позволили вам взять список. Должно быть, вы об этом догадались. Зная, что воровать у них нелегко. Но вы продолжали. Ради денег. – Если бы оранжевое лицо джинна могло покраснеть, оно бы уже налилось багрянцем. Он повесил голову. – Мы здесь не для того, чтобы судить. Но нам нужно узнать об одной вещи, которую вы украли не для Алистера Уортингтона. Вы украли ее для кого-то другого.
Лицо Сивы мгновенно задергалось – магия начала действовать.
– Мы не будем называть имен напрямую, – поспешно добавила Фатима. – Может, у нас получится поговорить, не заставляя вас причинять себе вред.
Джинн вгляделся в ее лицо и уступил:
– Я попробую. Чтобы помочь исправить то, чему я помог свершиться. – Похоже, Сива, как и предводительница Сорока леопардиц, нуждался в искуплении грехов.
– Вы можете кивать или качать головой на вопросы?
– Нет, если они будут касаться… – Его губы сжались, не в силах закончить фразу.
Конечно, это будет непросто. С магией никогда не бывает просто.
– Самозванец просил вас украсть Печать Сулеймана, – начала она.
Сива заметно напрягся, прежде чем заговорить:
– Каждый говорит: «Моя вера истинна, а те, кто верит в других богов, верят в ложь и враги Господа. Как моя вера кажется мне истинной, так другие считают истинной свою веру; но истина одна!»[91]
– Мне кажется, это такой длинный способ сказать «да», – рассудила Хадия.
«Один есть», – подумала Фатима.
– Вы рассказали самозванцу о кольце?
– «Разговоры об этом, чтение книг и упражнения не помогают. Такое знание душа получает от души», – отрывисто ответил джинн. – «Дожидайся просветляющей раскрытости, как если бы твоя грудь наполнялась светом!»[92]
– Думаю, он говорит, что самозванец сам о нем узнал, – перевела Хадия. – Ангелы тоже сказали, что некоторые люди обладают достаточной волей, чтобы видеть сквозь их магию. И тот марид, он говорил, что кольцо обладает разумом. Что оно раскрывается только перед теми, кто, по его мнению, может им пользоваться.
– Айва, – похвалила Фатима. Новенькая была хороша в этом. – Самозванец увидел кольцо в вашем списке и попросил его достать. Скорее всего, сначала вы отказались. Но вы нуждались в деньгах.
Джинн скорчился в порыве самобичевания, уголки рта опустились еще ниже:
– «Ученый человек, которого ты обвиняешь в неповиновении Божественному закону, знает, что он не повинуется, как ты знаешь, когда пьешь вино или требуешь лишек или позволяешь себе злословить, лгать и клеветать. Ты знаешь свой грех и поддаешься ему, не по неведению, но потому что тобой овладело плотоугодие»[93].
Хадия сосредоточено нахмурилась, расшифровывая:
– Он признаёт свою слабость.
– Последний вопрос, – сказала Фатима. – Деньги, пересланные за кольцо. Они пришли от самозванца?
Когда он попытался заговорить, лицо Сивы исказилось от вины.
– У вас болезнь, – утешила Хадия. – Человек, который об этом знал, воспользовался вашей слабостью. Те… ангелы… знали об этом и тоже воспользовались. Это настоящее злодеяние. – Она посмотрела на Фатиму. – Думаю, для подтверждения этого достаточно.
Фатима согласилась. Нет смысла еще больше будоражить джинна.
– Теперь мы знаем наверняка. Самозванец – тот же человек, что и А.У. из учетной книги Портендорфа. Мы знаем, кто это. Он украл кольцо. И воспользовался им, чтобы стать Хозяином Джиннов. Все, что он делал, его таинственные силы, – проистекает из этого кольца, заставляя джиннов использовать магию на его благо.
– Спаси Аллах, – прошептала Хадия, прижав руку к сердцу. – Как нам остановить такое зло?
– Мы вернем кольцо. Даже если для этого придется отнять ему руку.
Она встала, уже в мыслях о том, что делать дальше, как вдруг Сива схватил ее за предплечье. Лицо джинна застыло маской тревоги.
– «Соратников ты не желаешь пышногрудых?» – взревел он. – «Как нравится тебе подвергнуться лесного льва суду?»[94]
Фатима перевела взгляд на Хадию, но на этот раз напарница была так же ошарашена, как и она.
– Я не понимаю, – сказала следовательница джинну.
– «Как нравится тебе подвергнуться лесного льва суду?!» – снова продекламировал он. Сива повторил это еще несколько раз, все больше отчаиваясь. Когда он начал доставать нож, Фатима протянула руку, чтобы его остановить.
– Может, вы мне покажете? – предложила она.
Большие глаза Сивы расширились. Он вскочил, чуть не сбив агента с ног, чтобы добраться до своих книг. Джинн исступленно принялся в них рыться, в ходе поиска отбрасывая тома. Фатима снова переглянулась с Хадией, которая покачала головой. Раздался победный крик, и джинн подбежал к ним с переплетенным в кожу фолиантом. Перевернув первую страницу, он показал название: «Сират аль-амира Зат аль-Химма». Он сунул книгу Фатиме.
– Я прочту, – заверила она, приняв том. На его лице появилось облегчение, и он вновь обмяк на стуле.
– «Жизнеописание Зат аль-Химмы», – прочитала название Хадия. – Знаете эту книгу?
– Уверена, в министерстве кто-нибудь знает. Пока что мы возвращаемся. Пора навестить доктора Ходу. Думаю, я готова к новой попытке прорваться сквозь иллюзию.
* * *
– Ты концентрируешься? Не думай о том, какой ты хочешь видеть иллюзию. Позволь ей раскрыться. Помни, опустоши свой разум. Очисти свое…
– Я поняла, – прервала Фатима доктора Ходу. Ей и так нелегко приходилось без постоянного присутствия за плечом и инструкций. Глава криминальной экспертизы пожала плечами, поправила очки и сложила руки. Но едва сдвинулась, чтобы освободить пространство. Фатима снова сосредоточилась на пряди волос, лежащей в большой чашке Петри и пропитанной жидкостью. Доктор Хода утверждала, что алхимический раствор сделал свое дело, разрушив магические связи. За Фатимой было остальное. Только вот это оказалось нелегко. Она пялилась на прядь волос уже почти полчаса. Ничего не менялось. Ни один волосок.
– Может, нужно больше раствора, – предположила Фатима.
– Если добавим, они могут совсем раствориться, – покачала кудрявой головой Хода.
– Отлично, – проворчала Фатима. Со всем, что они нарыли, она могла отправиться к Амиру прямо сейчас. Но загадочные слова ангелов, глава печально известной шайки воровок и иллюзорный джинн с пристрастием к бегам – не самые убедительные источники. Чтобы собрать всё воедино, им нужна была еще одна последняя деталь – которую Амир и начальство не смогут проигнорировать.
– Просто покажись, – пробормотала она локону.
– Вы сможете, – уверенно сказала Хадия. – Подумайте обо всем, что мы узнали за последние два дня. Верьте в это. Так далеко продвинуться нам помогла вера.
«Все, что они узнали», – задумалась Фатима. Детали мозаики складывались в единую картину. Кольцо, которое могло контролировать джиннов. Хранившееся у ангелов и украденное у них. Все вело к Братству аль-Джахиза. Все подсказки были здесь. Ей только нужно их сложить воедино. Сфокусировавшись, она позволила разуму очиститься от всего остального и позволила себе отрешиться от всего, что знала. Получившуюся картину было несложно увидеть. Разгадка всегда была здесь, прямо перед ней.
Изменение происходило не так быстро, как с маской – словно магия с ней боролась. Но когда оно началось, то уже не останавливалось. Темные спутанные волосы расплелись, стали мягче и прямее. На ее глазах некогда черная прядь обрела знакомый бледно-золотой цвет. Доктор Хода захлопала в ладоши, а Хадия восхищенно следила за переменами.
Фатима вынула бледно-золотой локон из чашки и торжествующе его подняла.
– Попался!
Глава двадцать пятая
К вечеру документы на арест Александра Уортингтона были уже отправлены.
Фатима читала лист обвинений: терроризм, подстрекание к гражданским беспорядкам, использование незаконной магии, нарушение королевского порядка. Новости о кольце – которые им пришлось повторять снова и снова – встревожили начальство в достаточной мере, чтобы оно выписало ордер. Оказалось, что наследник Уортингтона все же не был превыше закона, во всяком случае, когда дело дошло до угрозы подобного уровня.
– «Он был весь черный», – процитировала она, вспоминая его исступленные слова. – «Доспех и щит носил он, как у мавра… черный весь, как ворон». Не знаю, откуда это. Но, должно быть, он говорит об аль-Джахизе. Или об иллюзии самозванца.
Сива разжал пальцы на ноже и протяжно выдохнул. Он снова потянулся к кафтану, но на этот раз доставал сложенные бумаги, которые протянул дрожащей рукой. Фатима взяла листы, разглаживая измятую поверхность. Первый был исписан почти неразборчивыми каракулями. Джиннское письмо. Всего два слова.
– Я говорил, – перевела Фатима. Остальное сливалось в беспорядочные закорюки посреди красных разводов.
– Мне кажется, это кровь, – скорчила гримасу Хадия.
Фатима перешла к следующей странице. «Печать». После этого слова нечитаемо.
Она пролистала остальное, пока Хадия читала: «Сказал о… Отдал… Неправильно… Обманули… Посланники… Рабство… Проклятый. Проклятый. Проклятый». Единственное слово на последних страницах становилось все более неразличимым под брызгами крови.
– Попытка признания, – сообразила Фатима. Она посмотрела на Сиву, который прикрыл глаза рукой, потом на корзину с трепещущими языками. – Вы пытались написать о том, что сделали. Но даже за такую малость были наказаны. Это самозванец заставил вас отрезать язык. – Ее охватила жалость. Сколько раз он так мучительно себя калечил? Схватив ближайший табурет, сделанный для джинна – а значит, размером со скамейку, – она подтащила его поближе и села. К ней присоединилась Хадия. Может, получится найти другой способ.
– Вам нравятся скачки, – сказала Фатима, указывая на фреску.
Сива опустил руку и посмотрел на картину.
– Они прекрасны, когда бегут, – ответил он. Значит, джинн способен нормально разговаривать. Если речь не идет о самозванце.
– У меня есть кузина, которая делает ставки на верблюжьих бегах, – посочувстовала Хадия. – Слишком много. Как вы. Это болезнь.
– Я просто должен был оставаться архивариусом. – Лицо Сивы сморщилось. – Это была моя страсть. До скачек. Они стали моей страстью. Из-за них я потерял работу и был готов на все, чтобы раздобыть деньги – чтобы продолжать ходить на скачки. – Он указал на букмекерские купоны на полу. – Я не знаю, как остановиться!
Фатима могла только представить. Джинны чем-то походили на людей, перенимая пороки и привычки. Но в их случае все было хуже. Их страсти поистине становились ненасытными и неутолимыми. Почти так же плохо, как у големов.
– Вы взяли список у ангелов, чтобы обеспечивать свои ставки. Должно быть, братство Алистера Уортингтона показалось вам золотой жилой.
– Я думал, что продам всего несколько предметов, – тоскливо отозвался Сива. – Но дело все разрасталось.
– Когда вы поняли, что ангелы вас используют? – спросила следователь. – В вашем признании вы написали слова «Обманули» и «Посланники». Это они позволили вам взять список. Должно быть, вы об этом догадались. Зная, что воровать у них нелегко. Но вы продолжали. Ради денег. – Если бы оранжевое лицо джинна могло покраснеть, оно бы уже налилось багрянцем. Он повесил голову. – Мы здесь не для того, чтобы судить. Но нам нужно узнать об одной вещи, которую вы украли не для Алистера Уортингтона. Вы украли ее для кого-то другого.
Лицо Сивы мгновенно задергалось – магия начала действовать.
– Мы не будем называть имен напрямую, – поспешно добавила Фатима. – Может, у нас получится поговорить, не заставляя вас причинять себе вред.
Джинн вгляделся в ее лицо и уступил:
– Я попробую. Чтобы помочь исправить то, чему я помог свершиться. – Похоже, Сива, как и предводительница Сорока леопардиц, нуждался в искуплении грехов.
– Вы можете кивать или качать головой на вопросы?
– Нет, если они будут касаться… – Его губы сжались, не в силах закончить фразу.
Конечно, это будет непросто. С магией никогда не бывает просто.
– Самозванец просил вас украсть Печать Сулеймана, – начала она.
Сива заметно напрягся, прежде чем заговорить:
– Каждый говорит: «Моя вера истинна, а те, кто верит в других богов, верят в ложь и враги Господа. Как моя вера кажется мне истинной, так другие считают истинной свою веру; но истина одна!»[91]
– Мне кажется, это такой длинный способ сказать «да», – рассудила Хадия.
«Один есть», – подумала Фатима.
– Вы рассказали самозванцу о кольце?
– «Разговоры об этом, чтение книг и упражнения не помогают. Такое знание душа получает от души», – отрывисто ответил джинн. – «Дожидайся просветляющей раскрытости, как если бы твоя грудь наполнялась светом!»[92]
– Думаю, он говорит, что самозванец сам о нем узнал, – перевела Хадия. – Ангелы тоже сказали, что некоторые люди обладают достаточной волей, чтобы видеть сквозь их магию. И тот марид, он говорил, что кольцо обладает разумом. Что оно раскрывается только перед теми, кто, по его мнению, может им пользоваться.
– Айва, – похвалила Фатима. Новенькая была хороша в этом. – Самозванец увидел кольцо в вашем списке и попросил его достать. Скорее всего, сначала вы отказались. Но вы нуждались в деньгах.
Джинн скорчился в порыве самобичевания, уголки рта опустились еще ниже:
– «Ученый человек, которого ты обвиняешь в неповиновении Божественному закону, знает, что он не повинуется, как ты знаешь, когда пьешь вино или требуешь лишек или позволяешь себе злословить, лгать и клеветать. Ты знаешь свой грех и поддаешься ему, не по неведению, но потому что тобой овладело плотоугодие»[93].
Хадия сосредоточено нахмурилась, расшифровывая:
– Он признаёт свою слабость.
– Последний вопрос, – сказала Фатима. – Деньги, пересланные за кольцо. Они пришли от самозванца?
Когда он попытался заговорить, лицо Сивы исказилось от вины.
– У вас болезнь, – утешила Хадия. – Человек, который об этом знал, воспользовался вашей слабостью. Те… ангелы… знали об этом и тоже воспользовались. Это настоящее злодеяние. – Она посмотрела на Фатиму. – Думаю, для подтверждения этого достаточно.
Фатима согласилась. Нет смысла еще больше будоражить джинна.
– Теперь мы знаем наверняка. Самозванец – тот же человек, что и А.У. из учетной книги Портендорфа. Мы знаем, кто это. Он украл кольцо. И воспользовался им, чтобы стать Хозяином Джиннов. Все, что он делал, его таинственные силы, – проистекает из этого кольца, заставляя джиннов использовать магию на его благо.
– Спаси Аллах, – прошептала Хадия, прижав руку к сердцу. – Как нам остановить такое зло?
– Мы вернем кольцо. Даже если для этого придется отнять ему руку.
Она встала, уже в мыслях о том, что делать дальше, как вдруг Сива схватил ее за предплечье. Лицо джинна застыло маской тревоги.
– «Соратников ты не желаешь пышногрудых?» – взревел он. – «Как нравится тебе подвергнуться лесного льва суду?»[94]
Фатима перевела взгляд на Хадию, но на этот раз напарница была так же ошарашена, как и она.
– Я не понимаю, – сказала следовательница джинну.
– «Как нравится тебе подвергнуться лесного льва суду?!» – снова продекламировал он. Сива повторил это еще несколько раз, все больше отчаиваясь. Когда он начал доставать нож, Фатима протянула руку, чтобы его остановить.
– Может, вы мне покажете? – предложила она.
Большие глаза Сивы расширились. Он вскочил, чуть не сбив агента с ног, чтобы добраться до своих книг. Джинн исступленно принялся в них рыться, в ходе поиска отбрасывая тома. Фатима снова переглянулась с Хадией, которая покачала головой. Раздался победный крик, и джинн подбежал к ним с переплетенным в кожу фолиантом. Перевернув первую страницу, он показал название: «Сират аль-амира Зат аль-Химма». Он сунул книгу Фатиме.
– Я прочту, – заверила она, приняв том. На его лице появилось облегчение, и он вновь обмяк на стуле.
– «Жизнеописание Зат аль-Химмы», – прочитала название Хадия. – Знаете эту книгу?
– Уверена, в министерстве кто-нибудь знает. Пока что мы возвращаемся. Пора навестить доктора Ходу. Думаю, я готова к новой попытке прорваться сквозь иллюзию.
* * *
– Ты концентрируешься? Не думай о том, какой ты хочешь видеть иллюзию. Позволь ей раскрыться. Помни, опустоши свой разум. Очисти свое…
– Я поняла, – прервала Фатима доктора Ходу. Ей и так нелегко приходилось без постоянного присутствия за плечом и инструкций. Глава криминальной экспертизы пожала плечами, поправила очки и сложила руки. Но едва сдвинулась, чтобы освободить пространство. Фатима снова сосредоточилась на пряди волос, лежащей в большой чашке Петри и пропитанной жидкостью. Доктор Хода утверждала, что алхимический раствор сделал свое дело, разрушив магические связи. За Фатимой было остальное. Только вот это оказалось нелегко. Она пялилась на прядь волос уже почти полчаса. Ничего не менялось. Ни один волосок.
– Может, нужно больше раствора, – предположила Фатима.
– Если добавим, они могут совсем раствориться, – покачала кудрявой головой Хода.
– Отлично, – проворчала Фатима. Со всем, что они нарыли, она могла отправиться к Амиру прямо сейчас. Но загадочные слова ангелов, глава печально известной шайки воровок и иллюзорный джинн с пристрастием к бегам – не самые убедительные источники. Чтобы собрать всё воедино, им нужна была еще одна последняя деталь – которую Амир и начальство не смогут проигнорировать.
– Просто покажись, – пробормотала она локону.
– Вы сможете, – уверенно сказала Хадия. – Подумайте обо всем, что мы узнали за последние два дня. Верьте в это. Так далеко продвинуться нам помогла вера.
«Все, что они узнали», – задумалась Фатима. Детали мозаики складывались в единую картину. Кольцо, которое могло контролировать джиннов. Хранившееся у ангелов и украденное у них. Все вело к Братству аль-Джахиза. Все подсказки были здесь. Ей только нужно их сложить воедино. Сфокусировавшись, она позволила разуму очиститься от всего остального и позволила себе отрешиться от всего, что знала. Получившуюся картину было несложно увидеть. Разгадка всегда была здесь, прямо перед ней.
Изменение происходило не так быстро, как с маской – словно магия с ней боролась. Но когда оно началось, то уже не останавливалось. Темные спутанные волосы расплелись, стали мягче и прямее. На ее глазах некогда черная прядь обрела знакомый бледно-золотой цвет. Доктор Хода захлопала в ладоши, а Хадия восхищенно следила за переменами.
Фатима вынула бледно-золотой локон из чашки и торжествующе его подняла.
– Попался!
Глава двадцать пятая
К вечеру документы на арест Александра Уортингтона были уже отправлены.
Фатима читала лист обвинений: терроризм, подстрекание к гражданским беспорядкам, использование незаконной магии, нарушение королевского порядка. Новости о кольце – которые им пришлось повторять снова и снова – встревожили начальство в достаточной мере, чтобы оно выписало ордер. Оказалось, что наследник Уортингтона все же не был превыше закона, во всяком случае, когда дело дошло до угрозы подобного уровня.