Фатима перешла к требованиям:

– Во-первых, перестаньте похищать книготорговца. Либо усовершенствуйте магию, либо отмените ее совсем. Вы не так хорошо разбираетесь в людях, как вам кажется. У вас не получится утаить знание. Мы как-нибудь, но до него доберемся. Такие уж мы есть. Оставьте книготорговца в покое.

Повисла тишина, которую нарушил громыхающий голос: «По рукам».

Фатима удивленно посмотрела на Защитника. Остальные, казалось, признали его слово окончательным и выразили свое согласие.

– Во-вторых, освободите меня и Хадию от вашего заклинания. Мы будем работать быстрее без него на шее.

– О, этого мы сделать не можем, – ответил Лидер, качая головой.

– Почему нет? – спросила Хадия. – Это же ваша работа.

– Не только наша, – объяснила Творец. Она бросила взгляд на Лидера, который жестом разрешил продолжать. – В создании чар сокрытия Печати Сулеймана участвовали представители ангелов и других сил, за пределами этой реальности, в качестве молчаливых партнеров. Самовольно освободить вас от заклинания, значит – нарушить договор с ними. – Ее голос понизился до шепота. – Нельзя нарушать обязательства перед ними. Никогда.

Фатима понятия не имела, кем были эти «другие». Но тревожная непреклонность в голосе ангелов заставила ее сомневаться, что их удастся переубедить.

– Есть способ избежать дисбаланса, – предложила Гармония. – Спящий джинн.

– Спящий джинн, – задумчиво повторил Лидер. – Это не противоречит контракту.

– Но может нарушить дух соглашения, – предупредил Диссонанс.

– Наши партнеры не настолько придирчивы, чтобы начать кровавую вражду между мирами из-за формулировки, – возразила Гармония. – Во всяком случае, я на это надеюсь. – Она повернулась к Фатиме. – Наш контракт заключен с каждым представителем джиннов, само их существование договор воспринимал как согласие с его условиями. Единственное исключение – это любой джинн, на тот момент неспособный дать согласие по причине своего бестелесного инертного состояния. Поскольку они существовали вне контракта на момент его заключения, они не связаны его условиями, а значит, могут при желании пересмотреть, как и к кому применяется договор – если мы дадим согласие.

– Значит… – начала Хадия, медленно прокручивая слова Гармонии в голове. Ангелы могут утомлять своими юридическими клаузами. – Нас могут освободить от заклинания, не вызывая никаких… межпространственных конфликтов. Но кто этот спящий джинн?

При этом вопросе все ангелы повернулись к Фатиме. Она вздохнула, уже зная ответ.

– Очень неприятный марид. И я пообещала, что не буду его беспокоить.

Ангелы. Однажды они станут причиной ее смерти.





Глава двадцать третья




Фатима шагала мимо тюремных камер министерства во второй раз за последние два дня. Загрос все еще сидел здесь, но она пришла не к нему. Задача следователя была куда опаснее, чем допрос библиотекаря, – даже если он пытался ее убить. Теперь она понимала, что полудэв находился под контролем самозванца. Сегодня ей предстояло встретиться со значительно менее предсказуемым джинном.

– Вы притихли, – заметила она, глядя на идущую рядом Хадию.

– Визит к этим… предполагаемым ангелам. Заставил меня задуматься.

– Это сильное потрясение – даже зная, что они ненастоящие ангелы.

– Дело не в этом, – тряхнула головой Хадия. Она остановилась и посмотрела на Фатиму. – Ну не только в этом. Они изменили наше сознание. Залезли нам в головы. И мы понятия не имели. Что еще они могли изменить или спрятать? Наши тексты? Наши истории? Наши священные книги? Чего еще мы больше не знаем? Как мы можем быть хоть в чем-то уверены? – Ее глаза закрылись, и она глубоко вдохнула, прежде чем открыть их вновь. – Как вы справляетесь с этим сокрушительным грузом? Зная, что мы всего лишь люди, а в мире существуют силы, дергающие за ниточки, о которых мы можем даже не подозревать? Я должна помочь кузине спланировать свадьбу в следующем месяце. Но мои планы кажутся бессмысленными перед лицом всего этого. – Она нахмурилась. – Интересно, когда аль-Джахиз открыл Каф, люди чувствовали себя так же? Каково это – внезапно узнать, что мир, каким ты его знал, не так уж и реален? Я понимаю, что выбрала странное время для философствований. Может, у меня нервный срыв…

– Нет, это не нервный срыв, – медленно покачала головой Фатима. – С каждым агентом это случалось. И не раз. Такая уж работа. Мы лучше обычных людей понимаем, насколько странным местом стал этот мир. Мы сами на это подписались. И эта работа не для всех. Но да, иногда я сажусь и серьезно обо всем этом задумываюсь – а потом иду и покупаю новый костюм. Потому что именно такие мелочи, вроде планирования свадьбы кузины, помогают нам сохранять рассудок. – Она подмигнула. – Как насчет расширения вашей коллекции хиджабов?

Хадия слабо засмеялась и продолжила путь.

– Напомните, что сказал тот марид? – спросила она.

Новенькая задавала этот вопрос уже в пятый раз, но Фатима все равно ответила:

– Что он спал в надежде пережить человечество. Кроме того, последнему человеку, который его разбудил, он предоставил возможность выбрать свою смерть.

– И вы дали ему свое имя и слово?

– И то, и другое. – Она чувствовала, как договор впечатался в ее кожу.

– Разве это не делает контракт нерушимым?

– Нарушить можно что угодно. Просто за это придется заплатить.

Хадия быстро прочитала ду’а для защиты, на ее лице явственно проступило беспокойство. Взгляд напарницы переместился на предмет в руке Фатимы – позеленевшую бронзовую бутылку грушевидной формы, инкрустированную золотым орнаментом.

– Как вам разрешили вынести эту штуку из хранилища министерства?


– Я ее туда сдавала. Сказала, что мне нужно внести исправления в отчет. У них не было причин думать, что я совершу какую-нибудь абсолютную глупость – например, открою бутылку.

– Конечно, нет, – пробормотала Хадия. – Разве что вы хотите умереть.

Они остановились у самой дальней по коридору камеры.

– Вам не обязательно входить. Если что-нибудь пойдет не так, защитная магия должна его удержать.

Хадия встала на цыпочки и сняла со стены две черные дубинки, по одной в каждую руку. Вполне исчерпывающий ответ.

Фатима открыла дверь в камеру, и они вошли внутрь, захлопнув ее за собой. Пройдя в центр комнаты, агент опустилась на колени и поставила бутылку на пол.

– Мы правда собираемся это сделать? – спросила Хадия.

– Мы должны.

– Почему? – Хадия выглядела озадаченной.

Фатима протянула копию записки книготорговца, и женщина поморщилась, когда к ней вернулась память.

– Именно поэтому нам нужно освободиться от этой магии. Мы не можем вечно полагаться на трюки. – Она достала джанбию. – Готовы?

Хадия крепко сжала черные дубинки и кивнула. Фатима прижала нож к печати с драконом, задержала дыхание – и провела лезвием по восковой поверхности, разрушая восстановленное заклинание.

Она едва успела отпрыгнуть, когда ярко-зеленый дым вырвался из бутылки, подобно гейзеру. Клубящийся газ быстро обрел форму, сгущаясь в широкую фигуру, напоминающую человека, – только гораздо больше. Облако уплотнялось, становилось вещественнее, пока не превратилось в плоть. Через несколько мгновений перед ними возвышался джинн.

Марид был так же ужасен, как тем вечером, – покрытый изумрудной чешуей гигант с вздымающейся грудью и гладкими костяными рогами, задевающими потолок. На мгновение он молча замер, отходя ото сна. Когда открылись три его глаза – пирамида горящих звезд, они окинули камеру одним властным взглядом, а затем сузились, остановившись на Фатиме.

– Чародейка. – Слово сотрясло тесное пространство комнаты.

Фатима заставила себя встретить его испепеляющий взгляд.

– О Великий, я уже говорила раньше – я не чародейка.

– Но дважды меня призвали в твоем присутствии. – Зеленые губы джинна скривились. – Кто, кроме чародейки, осмелится на такое? Хоть значения это и не имеет. Ты нарушила слово. Скрепленное твоим именем. Ты уже мертва.

Последнюю фразу он произнес так, будто обсуждал погоду. Фатима подобралась:

– О Великий, я бы не стала вас пробуждать без серьезных на то причин.

– У вас, смертных, всегда находятся причины, чтобы нарушить клятву. – Марид широко зевнул. – Оправдания для ваших гнусных деяний. Для самого вашего существования. От одного звука вашей бессмысленной болтовни у меня болят уши. – Он поднял когтистую лапу, которая была вдвое больше ее головы, раскрыл ладонь и раздвинул пальцы. – Как бы тебя убить: удалить кости, чтобы твое хрупкое тело обратилось в мякоть? Может, заменить твою кровь на обжигающий песок? Или заставить тебя вырезать собственные кишки и удавиться на них?

– Я вижу, вы много об этом думали, – сказала Фатима. Ее голос звучал твердо, но внутри все сжималось.

– Когда я сплю, мне только и снится, как я уничтожаю смертных, – криво усмехнулся джинн. – Я мог бы перебить вас всех до единого, как большое стадо овец.

– Довольно! – вспылила Хадия. Она активировала обе дубинки, так что они затрещали синими разрядами. – Сегодня никто никого не будет уничтожать. Просто послушайте…

Марид небрежно махнул в ее сторону. Из стены позади Хадии внезапно вырвались каменные руки, каждая с семью пальцами. Они схватили новенькую, втягивая ее в стену. Вскрик ужаса оборвался, и ее тело окаменело – она превратилась в статую, наполовину заключенную в стене. Черные дубинки, которые она выронила, не успели удариться об пол, когда все было кончено. Фатима замерла, сжимая джанбию. Она набросилась на джинна:

– Отпусти ее! Это только между мной и тобой!

– Это между мной и кем я пожелаю, – фыркнул марид. – Пусть страдают и ученица, и учительница.

– Она просто хотела, чтобы ты нас выслушал! Чтобы я могла сказать…

Фатима запнулась. Что она хотела ему сказать? То, что казалось таким важным, теперь исчезло. Она подняла голову и увидала марида со все еще вытянутой рукой. Его глаза пылали белым огнем. Из ладони исходило нефритовое сияние. Неожиданно раздался звон. Джинн поморщился, глядя на ее пиджак. Звон повторился.

– Ты собираешься что-нибудь с этим сделать? – спросил он. – Это раздражает.

Фатима достала карманные часы. Когда она завела будильник? Отщелкнув крышку, агент обнаружила клочок бумаги и развернула его. Стоило ей прочитать записку, как она выпалила:

– Печать Сулеймана!

Марид склонил рогатую голову набок. Его огненные глаза потускнели, а рука медленно опустилась.

– Что, – холодно спросил он, – ты о ней знаешь?

– Я знаю, что это кольцо, созданное для контроля джиннов, – выдохнула Фатима. – Которое лишает вас свободы воли. Сейчас оно у смертного. Он связал ифрита. Он не задумываясь вытащит тебя из бутылки и сделает своим рабом. Просто подумала, что ты захочешь знать.

Какое-то время джинн молчал, только поглаживая вьющуюся белую бороду. Наконец он щелкнул пальцами – и Хадия вывалилась из стены, ее тело вновь превратилось в плоть. Прерванный крик окончился стоном, когда она упала на руки и колени. Фатима наклонилась, чтобы помочь ей встать.

– Мерзость, – рассеяно пробормотала марид. – Мы были глупцами, когда посчитали, что выковать ее будет мудрым поступком. – Брови Фатимы поднялись. Он обернулся к следователю, игнорируя Хадию, которая с трудом держалась на ногах. – Чего ты от меня хочешь, нечародейка?