– Я говорила, что он взял из хранилища, – прошептала Фатима. – Ты лучше других знаешь, что это может означать.
Только они вдвоем видели запуск Часов. Механизм построил падший ангел по имени Творец – основываясь на Теории пересекающихся сфер, той самой, которую аль-Джахиз использовал, чтобы открыть портал в Каф сорок лет назад. С помощью кровавой магии ангел отворил дверь в некое адское измерение – часть безумного плана по чистке человечества и нового начала. Им с Сити чудом удалось его остановить, закрыть портал и запечатать кошмарное приспособление.
Она все это объяснила вышестоящим в министерстве, умоляла серьезно отнестись к угрозе Часов в руках самозванца. Амир ее поддержал. Но от их опасений отмахнулись. Они считали, что ни один безумец и самозванец не сумеет восстановить работу ангела. Фатима не сомневалась, что многие не верили в ее свидетельство о том, на что способен механизм. Все это сводило ее с ума.
– Надвигается тьма.
Сити посмотрела на город, понимая, что она говорит не о ночи.
– Все храмы тревожатся насчет этих джахизитов.
Услышав термин, придуманный газетами для последователей самозванца, Фатима закатила глаза. Вряд ли их было много. Большинство каирцев для этого слишком здраво мыслили. Скорее всего, меньше тысячи. Но чтобы сеять хаос, громкое и целеустремленное меньшинство – это все, что нужно.
– Те зажигательные бомбы прошлой ночью в магазине эфирных приборов, – продолжила Сити. – Он принадлежал Храму Осириса. Верховный жрец спасся только благодаря тому, что вмешалась одна из Сорока леопардиц – прогнала джахизитов.
Фатима удивилась ее словам, учитывая их стычку с Сорока леопардицами в эль-Карафе.
– Выходит, теперь леди-разбойницы на нашей стороне?
– Радуйся, что хоть кто-то, – игриво заметила Сити. Ее голос стал серьезнее. – Прошлой ночью разбили окно в лавке Мериры. Но мне кажется, это был случайный вандализм, а не нападение на Хатор. Нам нужно соблюдать осторожность.
Фатима вспомнила их спор о том, стоит ли храмам выходить на публику. Она решила промолчать.
– Знаешь, все это может развалиться. Весь город. Разлезться, как дешевый костюм.
Сити хрипло рассмеялась.
– Будто ты что-то знаешь о дешевых костюмах. – Она крепко обняла Фатиму. – Что бы ни случилось, мы справимся. У нас уже получалось. Теперь пойдем спать. Отказ в качестве ответа не принимается.
На этот раз Фатима позволила отвести себя в кровать. Свернувшись рядом с Сити, она сделал глубокий вдох, впитывая запах любовницы, и наконец погрузилась в сон. Теперь ее сны были приятными, даже умиротворяющими. Она пыталась за них держаться как можно дольше.
Саммит состоялся на следующей неделе.
В среду.
Глава семнадцатая
Королевский дворец был настоящим чудом своего времени: синтез персидского, андалузского, османского и неофараонского стилей. Его построили для нынешнего монарха – тот взошел на трон во время национальных потрясений после исчезновения аль-Джахиза. Его предшественника, того самого Хедива, что пытался арестовать суданского мистика, сместили по требованию британцев. Они приказали новому королю осудить национальное движение и все «суеверные» рассказы о джиннах на улицах Каира.
К чести его, юный правитель осуществлял эти директивы спустя рукава, подписав тем временем договор с джиннами: позволяющий им жить не скрываясь и получить египетское гражданство. После того как британцев изгнали, новая республика сохранила монархию, но бо́льшая часть власти принадлежала избираемому парламенту. За его роль в так называемой Революции Стабильности джинны построили королю величественную резиденцию – призванную продемонстрировать мастерство и упрочить их место в новом египетском обществе. Дворец они называли аль-Хадийя – дар.
Фатима шла по дворцовому парку, не обращая внимания на окружающие чудеса – ни на мраморные купола, сияющие в ночи посеребренными облаками, ни на кусты-топиары, постриженные в виде фантастических животных. Ее сюда направили не для того, чтобы глазеть. Фатима была частью безмолвной армии стражей, солдат, полицейских и агентов, которым поручили удостовериться, что самозванец, называющий себя аль-Джахизом, не омрачит королевский саммит.
Она остановилась, пропуская слуг в королевских ливреях, каждого из которых на тонких поводках из переливающегося жемчуга сопровождали механические страусы красных и золотых расцветок. Заводные механизмы автоптиц ритмично тикали, а в янтарных глазах просматривались шестеренки.
На завтрашнем саммите лидеры и дипломаты попытаются предотвратить растущую угрозу конфликта в Европе. Египет сейчас был одной из великих держав, и существовала серьезная вероятность, что его могут втянуть в столкновение.
Но Фатимы это не касалось. В ее обязанности входили сегодняшние торжества – которые проводились в обширных дворцовых садах для чествования иностранных высокопоставленных лиц, как человеческих, так и не очень. Они прибывали по часам из своих покоев во дворце Абдин на автомобилях с шоферами и позолоченных паровых каретах.
Мужчины были в западных костюмах и парадной военной форме, наряду с кафтанами и модными турецкими пиджаками с золотыми эполетами. У женщин преобладала парижская мода с каирским колоритом: цветочными хиджабами и сложной вышивкой.
Некоторые предпочитали более традиционные наряды. Выделялись суданские факиры в зеленых галабеях и шарфах с триколором Революционной Республики. Представительница одного из освобожденных штатов Индии задрапировалась в ослепительное лазурное сари с золотой отделкой. Она разговаривала с подростком, одетым в белую рубаху поверх свободных брюк и полосатый платок. Вероятно, абиссинский наследный принц – прибывший вместо больного императора. И еще были джинны, чьи причудливые одеяния поражали воображение. Один марид завораживал постоянно меняющей цвета мантией, в то время как водная джанн облачилась в платье из прозрачного тумана.
Для сегодняшнего вечера Фатима выбрала темный костюм. В нем гармонично сочетались жилет в черную полоску, белая рубашка и серебряный галстук с синей заколкой-камушком, которые подходили сине-серебряным запонкам. Она купила новый котелок, чья бархатная поверхность привлекла уже не один взгляд. Особенно он заинтересовал англичан с их унылыми эдвардианскими нарядами. Завидуют, без сомнений. Когда она проходила мимо них, то добавила походке вальяжности, притворяясь, что любуется разноцветными газовыми фонариками, парящими над собранием, словно медузы. Сигнал Хамиду. Он стоял на другой стороне дворика, сменив министерскую форму на стильный кафтан с оторочкой по рукавам и воротнику. Рядом с ним была Хадия в украшенном бисерной вышивкой бордовом платье, которое дополнял хиджаб. Вместе они выглядели состоятельной и современной каирской парой, как и задумывалось. Король не желал, чтобы казалось, будто его дворец в осаде. Агенты и полиция вели себя как можно незаметнее. Хамид слегка кивнул. В ответ она щелкнула по полю котелка. Еще один обход сада завершен, и ничего необычного.
Фатиме бы расслабиться. Самозванца никто не видел со дня нападения, к большому облегчению городской администрации. Но агент не забывала, что так же он себя вел перед тем, как обрушил песчаную бурю и гулей на министерство. Часть ее зудела от желания вновь с ним встретиться. На этот раз они будут готовы. «Съешь врага на обед, чтобы он не съел тебя на ужин», – призывал голос матери.
До ее ушей донесся шум, и она схватилась за трость. Но то были всего лишь аплодисменты. Их причину было нетрудно понять. Король и королева шествовали через толпу, окруженные водоворотом слуг, королевской стражи и клерков. Король был немолодым мужчиной, в волосах под красной феской больше седины, чем черного цвета, как и в средних размеров усах на стареющем лице. Он нарядился в типичные для современных монархов регалии: военный костюм, увешанный аляповатыми золотыми звездами, и вышитая перевязь через плечо.
Королева рядом с ним облачилась в красное платье, каскадом струившееся за ней. Она была моложе, ее пухлое лицо выглядело куда младше. Она была его второй женой и родилась в незнатной семье, за что народ полюбил ее, а значит, и монархию. Рядом с ними шел мужчина с проницательными глазами. Премьер-министр. Вся структура власти, на которой держался современный Египет, собралась в одном месте.
Чуть позади свиты держался долговязый и смутно знакомый джинн. Его темный костюм подчеркивал молочно-белую кожу и рога цвета полуночной синевы. Фатиме понадобилось несколько секунд, чтобы его вспомнить. Из «Жасмина». Может, один из советников короля? Еще одно условие в соглашении с джиннами. Ей стало любопытно, знают ли при дворе о его ночных похождениях?
– Агент Фатима?
Фатима обернулась и увидела, что к ней направляется высокая женщина. К счастью, сегодня Абигейл Уортингтон решила не издеваться над местными обычаями. Она была в воздушном вечернем платье алого цвета из шифона и сатина. Талию стягивал черный шелковый пояс, отделанный серебром и жемчугом, а на плечах вышита сирень. Наряд настолько бросался в глаза, что повязку на правой руке можно было и не заметить. Ее сопровождал привычный эскорт – Дарлин и Бетани, в одинаковых винных платьях, со все тем же оценивающим взглядом. Шествие замыкали широкогрудый Виктор и вечно ухмыляющийся Персиваль в черных смокингах.
– Добрый вечер, Абигейл, – поздоровалась Фатима. Затем исправилась: – То есть Абби.
– Не ожидала вас здесь встретить! – Она поправила здоровой рукой выбившийся из причудливого помпадура локон, а затем придвинулась ближе и прошептала: – Я слышала об атаке на министерство! Кошмар! Думаете, этот… безумец… здесь появится? – Ее голос окрашивал страх.
– Мы здесь, чтобы этого не произошло, – уверила Фатима. Она посмотрела на небольшую группу. – Где ваш брат?
– Александр будет позже. – Абигейл вздохнула и скорчила гримаску. – Опять на весь день закопался в учетных книгах. Уверена, вскоре он появится.
– Мне казалось, ему захочется сюда прийти, – нахмурилась Фатима. – Этот саммит – дело рук вашего отца.
Абигейл обвела собрание взглядом с затаенной печалью в сине-зеленых глазах.
– Папа бы так гордился. Ему очень хотелось, чтобы в нашем мире было меньше насилия.
– Как и всем нам, – ответила Фатима.
Виктор откашлялся – он не сводил взгляда с подноса с напитками в руках автоевнуха.
– Полагаю, это намек, – сказала Абигейл. – Виктор боялся, что все мероприятие пройдет на сухую. Или, хуже того, только с вином. Думаю, он рад видеть, что для нас, окциденталистов, приготовили напитки покрепче. Прошу меня простить, агент. – Она развернулась, уводя свой отряд на поиски вероятных проказ. Фатима покачала головой. Каково это – ни за что не нести ответственности, помимо собственных прихотей. И, раз уж речь зашла об этом, ей пора продолжать обход.
Фатима двинулась по маршруту, внимательно осматривая окружение. Она не прошла и четверти пути, когда ее похлопали по плечу.
– Прошу прощения, зэр.
К Фатиме обратилась высокая женщина в белом газовом платье. Ее лицо скрывало облачко вуали с жемчугом, а на голове была широкая белая шляпа. Она говорила на английском, но с сильным французским акцентом.
– Я хотель спгосить, где можьно припудгить носик?
– Освежиться можно там. – Фатима указала на дворец.
– А! Манифик! И еще скажи, как бы мне залезть в эти твои офигенные штанишки?
Фатима вздрогнула – а затем заметила серебряную брошь на правой стороне платья. Рычащая львица. В ответ на агента уставились темные дымчатые глаза. Знакомые глаза. Один подмигивал.
– Сити? – вырвалось у нее.
– Попалась? – Из-под вуали раздалось хихиканье.
– Что ты здесь делаешь? Как ты вообще сюда пробралась?
– Мерира знает… людей. – Сити постучала по львиной броши. – Получила приглашение. – Она показала небольшую открытку с французским именем, адресованную женщине, о которой Фатима никогда не слышала.
– Сити, нельзя просто вломиться на королевский прием!
– А я не вломилась. Меня пригласили. – Она помахала приглашением.
– Это не ты?
– Нон? Кто ище ето можеть бить? – спросила Сити, возвращая свой глупый французский акцент.
– Вообще-то, я работаю, – тяжело вздохнула Фатима, стараясь сохранять спокойствие.
– И я работаю, – ответила Сити, опять переходя на арабский. – Мерира хочет, чтобы я была здесь. На случай, если наш друг появится. Он решил захватить храмы. Послал за нами людей. Ну, мы не будем сидеть сложа руки.
– Если тебя найдут…
– Найдут? – Сити презрительно усмехнулась. – Будто этих людей так сложно одурачить. Посмотри на них. Они только притворством и занимаются. Ни одного настоящего лица. – Она гортанно рассмеялась. – В такую компанию я вольюсь без проблем.
Как бы в подтверждение своих слов она повернулась к проходящему мужчине и что-то протараторила на своем английском с акцентом. Поначалу тот шарахнулся в сторону, но затем, заикаясь, ответил на, как показалось следователю, немецком. Через мгновение мужчина уже вел ее к автоевнуху с напитками. Сити звонко рассмеялась вместе с ним и обернулась к Фатиме, чтобы подмигнуть.
«Она неисправима, – подумала Фатима. – И чудесно выглядит в этом платье».
– Думаю, немец предложит ей руку и сердце еще до конца вечера. – Рядом со следователем остановилась женщина, с улыбкой наблюдающая за выходками Сити. На вид ей было около тридцати, с полнотой, что распространялась и на круглые щеки. В ее английском слышалось влияние западных регионов континента. То же касалась и яркого, сине-зеленого платья. Но особенно незнакомку выделяла ее спутница.
Рядом с женщиной стояла джинния. Высокая и эффектная, темно-синее тело облачено в мантию, настолько же золотую, как ее завивающиеся рога, хотя лицо было белым как мел, – так что казалось, что она носит маску. Джиннию окружали головокружительные ароматы: ладан и орехи ши, душистый перец и благоуханный кокос. Она смотрела на следователя надменными серебряными глазами, и Фатима занервничала и отвела взгляд.
Женщина, похоже, не заметив этого обмена, продолжала наблюдать за Сити, склонив набок голову в солнечно-желтом хиджабе, больше похожем на вычурную корону.
– Могу поспорить, рядом с ней не бывает скучно. Я видела, как вы разговаривали. Вы ее подруга? Но простите мои манеры. Меня зовут Амина.
– Фатима. Рада нашему знакомству.
– Я рада еще больше, – улыбнулась женщина. Она указала на джиннию. – Это Дженн.
Фатима повернула голову назад, чтобы поздороваться с джиннией, зажмурилась и снова открыла глаза. Дженн теперь была мужчиной – таким же надменным и эффектным и с теми же опьяняющими ароматами. Серебряные глаза ненадолго остановились на Фатиме, а затем он вернулся к тщательному исследованию наманикюренных когтей.
Только они вдвоем видели запуск Часов. Механизм построил падший ангел по имени Творец – основываясь на Теории пересекающихся сфер, той самой, которую аль-Джахиз использовал, чтобы открыть портал в Каф сорок лет назад. С помощью кровавой магии ангел отворил дверь в некое адское измерение – часть безумного плана по чистке человечества и нового начала. Им с Сити чудом удалось его остановить, закрыть портал и запечатать кошмарное приспособление.
Она все это объяснила вышестоящим в министерстве, умоляла серьезно отнестись к угрозе Часов в руках самозванца. Амир ее поддержал. Но от их опасений отмахнулись. Они считали, что ни один безумец и самозванец не сумеет восстановить работу ангела. Фатима не сомневалась, что многие не верили в ее свидетельство о том, на что способен механизм. Все это сводило ее с ума.
– Надвигается тьма.
Сити посмотрела на город, понимая, что она говорит не о ночи.
– Все храмы тревожатся насчет этих джахизитов.
Услышав термин, придуманный газетами для последователей самозванца, Фатима закатила глаза. Вряд ли их было много. Большинство каирцев для этого слишком здраво мыслили. Скорее всего, меньше тысячи. Но чтобы сеять хаос, громкое и целеустремленное меньшинство – это все, что нужно.
– Те зажигательные бомбы прошлой ночью в магазине эфирных приборов, – продолжила Сити. – Он принадлежал Храму Осириса. Верховный жрец спасся только благодаря тому, что вмешалась одна из Сорока леопардиц – прогнала джахизитов.
Фатима удивилась ее словам, учитывая их стычку с Сорока леопардицами в эль-Карафе.
– Выходит, теперь леди-разбойницы на нашей стороне?
– Радуйся, что хоть кто-то, – игриво заметила Сити. Ее голос стал серьезнее. – Прошлой ночью разбили окно в лавке Мериры. Но мне кажется, это был случайный вандализм, а не нападение на Хатор. Нам нужно соблюдать осторожность.
Фатима вспомнила их спор о том, стоит ли храмам выходить на публику. Она решила промолчать.
– Знаешь, все это может развалиться. Весь город. Разлезться, как дешевый костюм.
Сити хрипло рассмеялась.
– Будто ты что-то знаешь о дешевых костюмах. – Она крепко обняла Фатиму. – Что бы ни случилось, мы справимся. У нас уже получалось. Теперь пойдем спать. Отказ в качестве ответа не принимается.
На этот раз Фатима позволила отвести себя в кровать. Свернувшись рядом с Сити, она сделал глубокий вдох, впитывая запах любовницы, и наконец погрузилась в сон. Теперь ее сны были приятными, даже умиротворяющими. Она пыталась за них держаться как можно дольше.
Саммит состоялся на следующей неделе.
В среду.
Глава семнадцатая
Королевский дворец был настоящим чудом своего времени: синтез персидского, андалузского, османского и неофараонского стилей. Его построили для нынешнего монарха – тот взошел на трон во время национальных потрясений после исчезновения аль-Джахиза. Его предшественника, того самого Хедива, что пытался арестовать суданского мистика, сместили по требованию британцев. Они приказали новому королю осудить национальное движение и все «суеверные» рассказы о джиннах на улицах Каира.
К чести его, юный правитель осуществлял эти директивы спустя рукава, подписав тем временем договор с джиннами: позволяющий им жить не скрываясь и получить египетское гражданство. После того как британцев изгнали, новая республика сохранила монархию, но бо́льшая часть власти принадлежала избираемому парламенту. За его роль в так называемой Революции Стабильности джинны построили королю величественную резиденцию – призванную продемонстрировать мастерство и упрочить их место в новом египетском обществе. Дворец они называли аль-Хадийя – дар.
Фатима шла по дворцовому парку, не обращая внимания на окружающие чудеса – ни на мраморные купола, сияющие в ночи посеребренными облаками, ни на кусты-топиары, постриженные в виде фантастических животных. Ее сюда направили не для того, чтобы глазеть. Фатима была частью безмолвной армии стражей, солдат, полицейских и агентов, которым поручили удостовериться, что самозванец, называющий себя аль-Джахизом, не омрачит королевский саммит.
Она остановилась, пропуская слуг в королевских ливреях, каждого из которых на тонких поводках из переливающегося жемчуга сопровождали механические страусы красных и золотых расцветок. Заводные механизмы автоптиц ритмично тикали, а в янтарных глазах просматривались шестеренки.
На завтрашнем саммите лидеры и дипломаты попытаются предотвратить растущую угрозу конфликта в Европе. Египет сейчас был одной из великих держав, и существовала серьезная вероятность, что его могут втянуть в столкновение.
Но Фатимы это не касалось. В ее обязанности входили сегодняшние торжества – которые проводились в обширных дворцовых садах для чествования иностранных высокопоставленных лиц, как человеческих, так и не очень. Они прибывали по часам из своих покоев во дворце Абдин на автомобилях с шоферами и позолоченных паровых каретах.
Мужчины были в западных костюмах и парадной военной форме, наряду с кафтанами и модными турецкими пиджаками с золотыми эполетами. У женщин преобладала парижская мода с каирским колоритом: цветочными хиджабами и сложной вышивкой.
Некоторые предпочитали более традиционные наряды. Выделялись суданские факиры в зеленых галабеях и шарфах с триколором Революционной Республики. Представительница одного из освобожденных штатов Индии задрапировалась в ослепительное лазурное сари с золотой отделкой. Она разговаривала с подростком, одетым в белую рубаху поверх свободных брюк и полосатый платок. Вероятно, абиссинский наследный принц – прибывший вместо больного императора. И еще были джинны, чьи причудливые одеяния поражали воображение. Один марид завораживал постоянно меняющей цвета мантией, в то время как водная джанн облачилась в платье из прозрачного тумана.
Для сегодняшнего вечера Фатима выбрала темный костюм. В нем гармонично сочетались жилет в черную полоску, белая рубашка и серебряный галстук с синей заколкой-камушком, которые подходили сине-серебряным запонкам. Она купила новый котелок, чья бархатная поверхность привлекла уже не один взгляд. Особенно он заинтересовал англичан с их унылыми эдвардианскими нарядами. Завидуют, без сомнений. Когда она проходила мимо них, то добавила походке вальяжности, притворяясь, что любуется разноцветными газовыми фонариками, парящими над собранием, словно медузы. Сигнал Хамиду. Он стоял на другой стороне дворика, сменив министерскую форму на стильный кафтан с оторочкой по рукавам и воротнику. Рядом с ним была Хадия в украшенном бисерной вышивкой бордовом платье, которое дополнял хиджаб. Вместе они выглядели состоятельной и современной каирской парой, как и задумывалось. Король не желал, чтобы казалось, будто его дворец в осаде. Агенты и полиция вели себя как можно незаметнее. Хамид слегка кивнул. В ответ она щелкнула по полю котелка. Еще один обход сада завершен, и ничего необычного.
Фатиме бы расслабиться. Самозванца никто не видел со дня нападения, к большому облегчению городской администрации. Но агент не забывала, что так же он себя вел перед тем, как обрушил песчаную бурю и гулей на министерство. Часть ее зудела от желания вновь с ним встретиться. На этот раз они будут готовы. «Съешь врага на обед, чтобы он не съел тебя на ужин», – призывал голос матери.
До ее ушей донесся шум, и она схватилась за трость. Но то были всего лишь аплодисменты. Их причину было нетрудно понять. Король и королева шествовали через толпу, окруженные водоворотом слуг, королевской стражи и клерков. Король был немолодым мужчиной, в волосах под красной феской больше седины, чем черного цвета, как и в средних размеров усах на стареющем лице. Он нарядился в типичные для современных монархов регалии: военный костюм, увешанный аляповатыми золотыми звездами, и вышитая перевязь через плечо.
Королева рядом с ним облачилась в красное платье, каскадом струившееся за ней. Она была моложе, ее пухлое лицо выглядело куда младше. Она была его второй женой и родилась в незнатной семье, за что народ полюбил ее, а значит, и монархию. Рядом с ними шел мужчина с проницательными глазами. Премьер-министр. Вся структура власти, на которой держался современный Египет, собралась в одном месте.
Чуть позади свиты держался долговязый и смутно знакомый джинн. Его темный костюм подчеркивал молочно-белую кожу и рога цвета полуночной синевы. Фатиме понадобилось несколько секунд, чтобы его вспомнить. Из «Жасмина». Может, один из советников короля? Еще одно условие в соглашении с джиннами. Ей стало любопытно, знают ли при дворе о его ночных похождениях?
– Агент Фатима?
Фатима обернулась и увидела, что к ней направляется высокая женщина. К счастью, сегодня Абигейл Уортингтон решила не издеваться над местными обычаями. Она была в воздушном вечернем платье алого цвета из шифона и сатина. Талию стягивал черный шелковый пояс, отделанный серебром и жемчугом, а на плечах вышита сирень. Наряд настолько бросался в глаза, что повязку на правой руке можно было и не заметить. Ее сопровождал привычный эскорт – Дарлин и Бетани, в одинаковых винных платьях, со все тем же оценивающим взглядом. Шествие замыкали широкогрудый Виктор и вечно ухмыляющийся Персиваль в черных смокингах.
– Добрый вечер, Абигейл, – поздоровалась Фатима. Затем исправилась: – То есть Абби.
– Не ожидала вас здесь встретить! – Она поправила здоровой рукой выбившийся из причудливого помпадура локон, а затем придвинулась ближе и прошептала: – Я слышала об атаке на министерство! Кошмар! Думаете, этот… безумец… здесь появится? – Ее голос окрашивал страх.
– Мы здесь, чтобы этого не произошло, – уверила Фатима. Она посмотрела на небольшую группу. – Где ваш брат?
– Александр будет позже. – Абигейл вздохнула и скорчила гримаску. – Опять на весь день закопался в учетных книгах. Уверена, вскоре он появится.
– Мне казалось, ему захочется сюда прийти, – нахмурилась Фатима. – Этот саммит – дело рук вашего отца.
Абигейл обвела собрание взглядом с затаенной печалью в сине-зеленых глазах.
– Папа бы так гордился. Ему очень хотелось, чтобы в нашем мире было меньше насилия.
– Как и всем нам, – ответила Фатима.
Виктор откашлялся – он не сводил взгляда с подноса с напитками в руках автоевнуха.
– Полагаю, это намек, – сказала Абигейл. – Виктор боялся, что все мероприятие пройдет на сухую. Или, хуже того, только с вином. Думаю, он рад видеть, что для нас, окциденталистов, приготовили напитки покрепче. Прошу меня простить, агент. – Она развернулась, уводя свой отряд на поиски вероятных проказ. Фатима покачала головой. Каково это – ни за что не нести ответственности, помимо собственных прихотей. И, раз уж речь зашла об этом, ей пора продолжать обход.
Фатима двинулась по маршруту, внимательно осматривая окружение. Она не прошла и четверти пути, когда ее похлопали по плечу.
– Прошу прощения, зэр.
К Фатиме обратилась высокая женщина в белом газовом платье. Ее лицо скрывало облачко вуали с жемчугом, а на голове была широкая белая шляпа. Она говорила на английском, но с сильным французским акцентом.
– Я хотель спгосить, где можьно припудгить носик?
– Освежиться можно там. – Фатима указала на дворец.
– А! Манифик! И еще скажи, как бы мне залезть в эти твои офигенные штанишки?
Фатима вздрогнула – а затем заметила серебряную брошь на правой стороне платья. Рычащая львица. В ответ на агента уставились темные дымчатые глаза. Знакомые глаза. Один подмигивал.
– Сити? – вырвалось у нее.
– Попалась? – Из-под вуали раздалось хихиканье.
– Что ты здесь делаешь? Как ты вообще сюда пробралась?
– Мерира знает… людей. – Сити постучала по львиной броши. – Получила приглашение. – Она показала небольшую открытку с французским именем, адресованную женщине, о которой Фатима никогда не слышала.
– Сити, нельзя просто вломиться на королевский прием!
– А я не вломилась. Меня пригласили. – Она помахала приглашением.
– Это не ты?
– Нон? Кто ище ето можеть бить? – спросила Сити, возвращая свой глупый французский акцент.
– Вообще-то, я работаю, – тяжело вздохнула Фатима, стараясь сохранять спокойствие.
– И я работаю, – ответила Сити, опять переходя на арабский. – Мерира хочет, чтобы я была здесь. На случай, если наш друг появится. Он решил захватить храмы. Послал за нами людей. Ну, мы не будем сидеть сложа руки.
– Если тебя найдут…
– Найдут? – Сити презрительно усмехнулась. – Будто этих людей так сложно одурачить. Посмотри на них. Они только притворством и занимаются. Ни одного настоящего лица. – Она гортанно рассмеялась. – В такую компанию я вольюсь без проблем.
Как бы в подтверждение своих слов она повернулась к проходящему мужчине и что-то протараторила на своем английском с акцентом. Поначалу тот шарахнулся в сторону, но затем, заикаясь, ответил на, как показалось следователю, немецком. Через мгновение мужчина уже вел ее к автоевнуху с напитками. Сити звонко рассмеялась вместе с ним и обернулась к Фатиме, чтобы подмигнуть.
«Она неисправима, – подумала Фатима. – И чудесно выглядит в этом платье».
– Думаю, немец предложит ей руку и сердце еще до конца вечера. – Рядом со следователем остановилась женщина, с улыбкой наблюдающая за выходками Сити. На вид ей было около тридцати, с полнотой, что распространялась и на круглые щеки. В ее английском слышалось влияние западных регионов континента. То же касалась и яркого, сине-зеленого платья. Но особенно незнакомку выделяла ее спутница.
Рядом с женщиной стояла джинния. Высокая и эффектная, темно-синее тело облачено в мантию, настолько же золотую, как ее завивающиеся рога, хотя лицо было белым как мел, – так что казалось, что она носит маску. Джиннию окружали головокружительные ароматы: ладан и орехи ши, душистый перец и благоуханный кокос. Она смотрела на следователя надменными серебряными глазами, и Фатима занервничала и отвела взгляд.
Женщина, похоже, не заметив этого обмена, продолжала наблюдать за Сити, склонив набок голову в солнечно-желтом хиджабе, больше похожем на вычурную корону.
– Могу поспорить, рядом с ней не бывает скучно. Я видела, как вы разговаривали. Вы ее подруга? Но простите мои манеры. Меня зовут Амина.
– Фатима. Рада нашему знакомству.
– Я рада еще больше, – улыбнулась женщина. Она указала на джиннию. – Это Дженн.
Фатима повернула голову назад, чтобы поздороваться с джиннией, зажмурилась и снова открыла глаза. Дженн теперь была мужчиной – таким же надменным и эффектным и с теми же опьяняющими ароматами. Серебряные глаза ненадолго остановились на Фатиме, а затем он вернулся к тщательному исследованию наманикюренных когтей.