Фатима понятия не имела. Но ситуация от их присутствия значительно ухудшилась. В бой бросилось еще несколько нападающих, отсекая ее от Асима. Она осталась с Хамидом и одним из агентов, которые работали изо всех сил, чтобы не подпускать разгоряченную толпу. Внезапно в ее голове прозвучал сигнал тревоги. Где Хадия? Она развернулась, обнаружив новенькую справа от себя.

– Уходите! Отступайте к задним рядам, и пусть они вас выведут!

– Нет никаких задних рядов! – возразила Хадия.

Слова Фатимы оборвались, когда кто-то ее толкнул. Следователь упала и, подняв глаза, увидела, что над ней нависает огромный мужчина с палкой. Он замахнулся, но тут в его ребра врезался кулак. Крепыш взвизгнул, уронил палку и повернулся к атакующей. Хадия. На мгновение на лице протестующего отразился шок, затем он бросился. Фатима смотрела с открытым ртом, как ее напарница хладнокровно уклонилась от хватки здоровяка. Схватив его за руку, новенькая использовала инерцию, чтобы отправить того в полет, который закончился, когда он врезался в своих товарищей. Мужчина восстановил равновесие и снова кинулся на Хадию. На этот раз она ударила ногой, ее ботинок с силой врезался в подбородок. Мясистую голову отбросило назад, и здоровяк вырубился. Его друзья посмотрели на тело в отключке и сбежали в поисках цели попроще.

– Я говорила. Я могу за себя постоять. – Хадия протянула ей руку.

Фатима поднялась. Она начинала всерьез сомневаться в своем умении оценивать людей. На крыше мавзолея самозванец бесстрастно наблюдал за хаосом. Его взгляд задержался на Фатиме. Он снова надел маску, но агент могла представить кривую ухмылку, которую она скрывала. Эта мысль снова затопила ее гневом. Следователь вскинула в его сторону трость и закричала: «Я иду за тобой!» Он ответил ленивым взмахом руки – и фигура справа от самозванца ожила, спрыгивая вниз.

Фатима отпрянула. Проклятье! О нем-то она забыла. Как и раньше, стройный мужчина приземлился с грацией, словно и не прыгал с высоты нескольких этажей. Не успела она моргнуть, как он уже раздвоился. Хадия ахнула. Но Фатима уже видела этот трюк и приготовилась к нему.

– Хамид!

Он подбежал вместе с остальными агентами.

– Выглядит не так уж и страшно.

– Внешность может обманывать, – предупредила Фатима.

Хамид приказал своим людям построиться полукругом.

– Все равно нас четверо. А их только… – Он умолк. Один из агентов выругался. Две фигуры в черном превратились в четыре.

– Так что ты говорил? – спросила Фатима.

Коллега ответил серией быстрых команд. Агенты щелкнули рычажками дубинок. Раздалось гудение, и навершия затрещали электричеством. Это было министерское оружие – с аккумулятором, производившим мощный разряд. Когда твоя работа заключается в том, чтобы противостоять сверхъестественным существам, которые частенько гораздо сильнее людей, тебе нужно преимущество.

Четыре фигуры напали на Хамида и его людей в считаные секунды. Широкие шаровары развевались, когда они били кулаками и ногами. Фатима прищурилась. Кажется, они медленнее, чем той ночью. Не слишком, но достаточно, чтобы агенты держались. Хамид атаковал, получив скользящий удар по плечу, в обмен на тычок дубинкой в руку. Разряд должен был вырубить дубликата. Вместо этого он пронзительно закричал – и его правая рука отвалилась. Фатима моргнула. Нет. Все правые руки отвалились после такого же крика. Прямо на ее глазах каждая конечность превратилась в черный пепел.

Когда четыре раненые фигуры отпрыгнули назад, Хамид ухмыльнулся:

– Мы нашли слабое место. Может, это будет не так уж и сложно!

Гуль! Фатима вспомнила черный дым из раны, которую она нанесла. Какой-то вид гулей. Когда отрезаешь часть тела нежити, она превращается в пепел – как сейчас. Но разве гули бывают такими подвижными? Или умеют себя копировать? Прежде чем она успела закончить мысль, пепел на земле вскипел. Он взлетел вверх, соединяясь с плечами каждой фигуры и формируя новую руку – вплоть до черной рубахи. Один из людей Хамида принялся бормотать молитву.

– Не давайте им расслабиться! – сказала Фатима. – Я атакую их хозяина!

– Я с тобой! – вцепилась в ее руку Хадия.

Это было в большей степени утверждением, чем вопросом. Женщина даже полицейскую дубинку где-то раздобыла.

Напарницы начали пробиваться сквозь массы. Большинство людей были слишком заняты, чтобы им мешать. Нескольких, которые попытались, они отпихнули в сторону, направляясь к мавзолею. Подняться вверх можно было только по лесам у строения. Пока они взбирались, Фатима заметила тень, которая двигалась вверх по лесам напротив. Достигнув вершины, напарницы оказались на узкой дорожке квадратного основания мавзолея. Они бросились в бег, повернули за угол и…

Самозванец стоял, заложив руки за спину, и задумчиво глядел вниз.

– Хвала Аллаху, – нараспев произнес он. – Удивительно, что слова могут так сильно влиять на людей.

Фатима резко остановилась и придержала Хадию.

– Шарлатаны умеют забраться людям в мозги, – ответила она.

Самозванец поднял голову, золотая маска с изменчивыми узорами казалась живой. И эти глаза!

– По-прежнему не веришь. Даже после того, что видела.

– Когда поработаешь в моей сфере деятельности, все эти обманки уже не так впечатляют.

– Вот кто я? Обман? Зрения? Или чувств?

– Не знаю, и меня не волнует. Я здесь, чтобы тебя арестовать. С остальным пусть суд разбирается.

– Где меня, без сомнения, ожидает справедливое разбирательство, – насмешливо сказал он. – В этих людских судах.

– Ты убил больше двадцати человек. Сжег их заживо. Парада ожидаешь?

– Они могут мне устроить. – Он указал вниз. – Эти люди меня так строго не судят. Они поняли, почему я совершил этот поступок. Чтобы спасти эту землю от предателей и…

– Точно, – оборвала его Фатима. – Хороший заговор состряпал. Ты все равно убийца!

– К рассвету я буду героем! Мое имя на тысячах языках. Разве ты не слышишь?

– Твое имя будут вспоминать как человека, сеявшего раздор и смуту.


– Ты думаешь, я создал эту распрю? – Он склонил голову набок. – Посмотри, как эти люди живут, в грязи и запустении. Мир стремительно несется в хваленую современность, забывая о тех, кого оставляет позади, или перемалывает под колесами прогресса. Это больше чем только я. Грядущая фитна[58] назревала давно.

– Фитна? – озадаченно переспросила Хадия. – Фитна – это просто слово. Ощущение беспорядка или волнения, столкновение с трудностями, разногласия, обнаружение чего-то, что ставит под угрозу твое мышление. Какое это имеет отношение к тому, что ты здесь устроил?

– А. – Самозванец поднял палец. – Великий философ Ибн Араби так же описывал фитну, как проверку, испытание огнем. Мне это напоминает алхимию. Расплавить, чтобы разделить элементы, совсем как разделение угнетателей и угнетаемых. Вот, что я принес этому городу, правду об уродстве, скрывающемся под покровом этого века чудес. Так, чтобы увидели все, у кого есть глаза и сердце. И когда примеси будут отброшены, останется лишь чистое и беспримесное.

– Ты играешь словами! – попыталась возразить Хадия.

– А может, я лишь наделяю их значением.

– А говорил, что не шейх, – выплюнула Фатима.

– Я открываю правду на любом языке, какой понадобится.

– Ну, сохрани свои лекции для суда. Там можешь играть в ученого философа или революционера сколько душа пожелает. – Она подняла трость и выхватила меч.

– С чем я столкнулся? Женщина с мечом и еще одна с полицейской палкой?

– Ты забываешь о третьей. – Фатима наслаждалась замешательством в его глазах. Пока они говорили, из теней напротив появилась фигура, привлекая его внимание, – женщина в черном.

– Привет, дядя, – поздоровалась Сити, махая рукой в серебряных когтистых перчатках. Ее глаза – единственное, что было видно на закутанном лице – сузились. – Хорошо выглядишь для… скольких лет? Ста? Много занимаешься спортом? Пьешь воду?

– Идолопоклонница с прошлой ночи, – окинул ее взглядом самозванец.

– Нам пора перестать так встречаться. Сехмет передает привет.

Судя по аху за ее спиной, Хадия только сейчас сообразила, кто это. Фатима договорилась с Сити, чтобы она вмешалась, только если план пойдет наперекосяк. Он пошел наперекосяк.

– Так ты пойдешь с нами? – спросила Сити, вытягивая пальцы с когтями и небрежно их рассматривая. – Или планируешь сделать это интересным?

Самозванец посмотрел на трех женщин и протянул правую руку в воздух – где внезапно материализовался меч. Он был длинным, со слегка изогнутым лезвием из черного металла, что делало его почти невидимым в ночи. От клинка исходило тихое гудение, словно он напевал.

– Я так понимаю, что это «нет», – прорычала нубийка и бросилась вперед.

Аль-Джахиз поднял меч, встречая ее атаку, прозвучал звон металла. Каждый раз, когда самозванец взмахивал рукой, клинок издавал странное гудение. Там, где меч встречался с когтями, искры разлетались, словно светлячки. Сити ударила по широкой дуге, ухмыляясь в едва сдерживаемом восторге. Фатима восприняла это как сигнал и напала с другой стороны, надеясь зайти с незащищенного фланга. Ее клинок делался под заказ, и рукоять в виде львиной головы была сбалансирована под ее вес. Лезвие было острым с одной стороны, чтобы наносить порезы, которые если и не окажутся смертельными, во всяком случае, заставят оппонента сдаться – или истечь кровью. Она согнула колени, готовясь к рубящему удару.

Но мужчина орудовал мечом с невероятной скоростью, движения его запястья были почти неуловимы. Он с легкостью отбил ее тонкий клинок и перетек назад, готовясь к их атакам. Подруги остановились, оценивая противника. Сити присела, балансируя на носках, словно кошка, ее темные глаза поблескивали.

– Этот меч, – сказал самозванец, почти касаясь маски гудящим лезвием. – Его выковал джинн. Говорят, когда он отнимает жизнь, последнее, что слышит умирающий, – его песню.

– Ты всегда такой говорливый? – осведомилась Сити. – Или это мои духи?

– Просто хотел, чтобы ты знала. Так что, когда в твоих ушах зазвенит песня, ты поймешь почему.

Сити сузила глаза и прыгнула на него, вытянув когти. Фатима бросилась на помощь. Но сражаться в узком проходе было тяжело. При каждой попытке удара ее встречало парирование, после чего он возвращался к бою с Сити.

Как бы ей ни хотелось этого признавать, он был хорош. Очень хорош. Он действовал клинком, словно продолжением руки. Она ему не ровня, и он это знал. Его главным противником оставалась Сити, не прекращавшая атак. Фатиме пришлось отступить, когда они переместились в ее сторону, огибая угол. Хадия держалась на расстоянии, но следовала за ними с дубинкой наготове.

Фатима оставалась на границе сражения, ожидая возможности. Он не мог продолжать в том же духе. Должно быть, самозванец и сам это понимал, поскольку, когда они оказались в задней части мавзолея, он неожиданно заскочил на мерлоны-соты – и спрыгнул со здания. Она подбежала к краю и увидела, как тот приземлился на крышу постройки ниже. Он стоял с воздетым мечом и ждал.

Сити издала боевой клич, а затем, прежде, чем кто-нибудь успел ее остановить, прыгнула с мавзолея, приземлившись с перекатом и тут же вскочив на ноги. Фатима собралась было последовать за ней, но Хадия схватила ее за руку и покачала головой: «Это невозможно!» Она была права. Без колдовства самозванца и магии, окружавшей Сити, она могла сломать ноги – или хуже того.

Им пришлось карабкаться вниз по стене мавзолея, чтобы потом соскочить на леса. Фатима бросилась в бег с Хадией по пятам, затем перепрыгнула через широкий проем на другие леса, которые так зашатало, что следователь испугалась, что они могут обрушиться. Но конструкция удержалась. Еще один спуск – и она увидела здание, откуда звучал лязг металла. Еще прыжок, и она на месте. Фатима запыхалась от бега, но тут же бросилась в бой, занимая место рядом с Сити.

– Рада, что ты наконец добралась, – пропыхтела та.

Фатима не стала тратить дыхание на перепалку. Они напали на мужчину вместе. Его меч по-прежнему встречал каждую их атаку, но самозванец отступал. Лучше того, из-под маски пробивалось тяжелое дыхание. Вскоре он сделает ошибку. С уставшими бойцами это часто случалось. Ей показалось, что именно это и происходит: ноги аль-Джахиза почти заплелись, подогнулись. Сити тоже заметила и нырнула под его меч. Но внезапно движения их противника снова стали уверенными, он пригнулся, и его меч необъяснимым образом исчез. Финт! Прежде чем Фатима успела предупредить, меч появился в другой руке самозванца, прямо у открытого бока Сити. Он сделал укол, лезвие скользнуло в ее ребра, после чего тот провернул и выдернул клинок. Сити охнула, хлынула кровь, и она обмякла.

Фатима бросилась к подруге, а мужчина отступил, наблюдая с расстояния. Дыхание Сити было тяжелым, она зажала рану, растерянно рассматривая багрянец, запятнавший ее когти.

– Для тебя бой окончен! – сказала ей Фатима.

Протест женщины вырвался со стоном.

Хадия подбежала и упала на колени, чтобы осмотреть Сити.

– Хвала Аллаху! Если кровь не идет ртом, легкие, скорей всего, не задеты! Но рану нужно зашить!

– Займитесь, – ответила Фатима, не сводя глаз с самозванца, который стоял, обозревая – ожидая.

– Собираетесь сражаться с ним одна? – спросила Хадия, отрывая ткань от рубашки Сити.

– Что-то вроде того, – ответила она. Тело агента ныло после всех этих прыжков и сражений. Но разгорающийся позади ее глаз жар делал боль отдаленной. Поднявшись, она сбросила пиджак. Фатима не взяла с собой револьвер, но у нее оставался кинжал-джамбия – подарок от иностранного посла в ее первые месяцы в министерстве. Она вытащила широкий обоюдоострый клинок из расшитых серебром ножен на широком кожаном ремне. Держа в одной руке кинжал, а в другой – меч, следователь сделала шаг вперед.