Лонгсдейл невесело улыбнулся.

– Позовите, когда нужно будет его разморозить.

– Угу…

Пес затрусил к экипажу, и консультант двинулся следом. Бреннон достал из кармана лупу и снова опустился около трупа на корточки.



Комиссар вышел из департамента, уткнувшись в отчеты своих детективов. Тщательнее всех пришлось работать Галлахеру, но в итоге Бреннон получил расписанный почти по минутам последний день отца Тайна с указанием, какие свидетели давали показания. Самое пристальное внимание Натана привлекла отметка: «Около часу дня. Беседовал с женщиной. По предположению м-ра Хейза, это была молодая мать – в руках у нее был сверток, похожий на запеленатого ребенка. Потом м-ра Хейза позвали в ризницу. Вернувшись, не обнаружил ни о. Т., ни женщины». Бреннон нырнул в кафе миссис ван Аллен, заказал обед и тут же на столе набросал карандашом распоряжение – найти и допросить мистера Хейза насчет этой особы.

«Не женщина, а какой-то призрак, черт ее возьми!» – мрачно думал Бреннон. Они уже могли описать все ее передвижения от родов до утопления младенца, но даже на шаг не приблизились к ее личности. Кстати…

– Вот, – Натан сунул парню, который принес поднос, портрет незнакомки, – видал такую?

– Нет, сэр.

– Так покажи всем остальным и хозяйке тоже. Если кто заметит ее хоть краем глаза – пусть сообщит.

– Да, сэр.

Натан впился в мягкую булку с тмином и придвинул к себе отчет Двайера. Все как один жители квартала, где обитала семья Мерфи, в ту ночь почувствовали страх, тревогу или тоску, а кое-кто слышал и звон. Но никому не пришло в голову идти на зов.

«Пивовар оказался самым восприимчивым, – подумал Натан, – или же тварь звала именно его. Но зачем? Вот вопрос…»

Со всеми жертвами, кроме Мерфи, утбурд успел встретиться при жизни. Либо пивовар стал случайной жертвой, либо они чего-то о нем не знают. Либо – тут Бреннон хмыкнул – женушка и впрямь спровадила осточертевшего супруга на мороз, а там удачно повернулся утбурд.

Сестра отца Тайна подтвердила, что у ее брата была старая Библия, которую он бережно хранил, поскольку привез из паломничества, однако разыскать книгу Ригану пока не удалось.

«Странно, крест оказался просто не заморожен, а Библию утбурд отшвырнул. – Бреннон перешел к рагу с крольчатиной. – Надо спросить у Лонгсдейла, в чем тут разница».

Изыскания в архивах Натан прекратил. Ему уже было ясно, что это делу не поможет: никто не подавал заявления об исчезновении беременной белокурой женщины. Маккарти тоже в полицию не обращался.

«Разве что пятая жертва куда выведет…»

Бреннон положил деньги на стол, собрал документы и накинул пальто. Он собирался к Лонгсдейлу, прояснить вопрос-другой. А заодно мимоходом поинтересоваться (не то чтобы комиссар верил в эту хрень), нельзя ли разыскать эту женщину каким-нибудь способом вроде тех, которыми пользуются фейри из холмов.

«Посмотреть в волшебное зеркало, – издеваясь над собой, думал Бреннон. – Допросить зверей земных, птиц небесных и ползучих гадов. Тьфу!»

Мелодичный оклик застал его уже у двери:

– Мистер Бреннон!

Вдова ван Аллен держала портрет незнакомки, но Натан зря обрадовался.

– Мне жаль, но я не помню эту девушку. Если вы не против, я оставлю рисунок у себя и покажу детям.

– Конечно. Благодарю, мэм.

– Еще один? – тихо спросила вдова, когда подошла поближе.

Комиссар кивнул.

– Вы все еще не хотите уехать?

– Нет. Нам некуда, а кроме того, пока что все жертвы были мужчинами средних лет и старше. Разве это не значит, что женщины и дети преступнику неинтересны?

Бреннон удивленно поднял брови:

– Ого, да вы эксперт! Откуда вы знаете?

Миссис ван Аллен невесело улыбнулась:

– Мой муж был адвокатом по уголовным делам в Меерзанде.

– Но ведь это нежить. Разве вы не боитесь?

Улыбка вдовы погасла.

– Я видела вещи страшнее.

Бреннон не нашелся с ответом. Тысячи католических семей из Меерзанда бежали от религиозных гонений, которые комиссар искренне считал пережитком дикого средневековья или уделом варваров вроде мазандранцев. Пятнадцать лет назад в гавани стали десятками приходить корабли из Меерзандских Штатов. Натан даже не представлял, что же там должно было твориться, если люди предпочли остаться в стране, еще лежащей в руинах после революции и войны за независимость. Многие потом перебрались за океан, но немало осталось. Некоторые даже стали отказываться от частицы «ван».


– Что вы будете делать? – спросила миссис ван Аллен. – Вы знаете, почему он убивает именно этих людей?

Бреннон сунул отчеты за пазуху.

– Я проконсультируюсь со специалистом. А вы, мэм, не выходите из дома ночью.



Лонгсдейл выглядел гораздо лучше. По крайней мере, он уже не напоминал неупокоенного мертвеца и довольно приветливо предложил комиссару кофе с булочкой.

– Что думаете об этом? – Натан сунул ему отчет Галлахера. – Это она?

– Вполне возможно, – кивнул консультант.

Пес устроил морду у него на колене и вопросительно заглянул в лицо. Лонгсдейл положил ладонь ему на голову, и у комиссара возникло стойкое чувство, что эти двое обмениваются какими-то сведениями. Хотя вообще Натан думал, что друг человека канючит булочку.

– Эй, Здоровяк, на. – Он протянул псу сдобу, но тот смерил Бреннона таким холодным взглядом, словно был пастором, осуждающим грехи человечества, включая чревоугодие.

– Вы будете допрашивать Хейза?

– Да, как только Галлахер отыщет его в соборе. Но к вам у меня пара других вопросов.

Бреннон вытянул ноги к камину и умиротворенно подумал, что консультант неплохо устроился. Дом, конечно, старый и мрачный, но зато камин в нем большой, а стены и окна надежно утеплены.

– Во-первых, крест и Библия. Почему Библия напугала утбурда, а крест – нет?

– Гм-м-м… Насколько вы сведущи в теологии?

– Чего?

Пес фыркнул. На лице дворецкого, который накрывал столик с чаем, мелькнуло крайне ехидное выражение.

– Я атеист, – буркнул Бреннон.

– Суть в том, что крест – не более чем ювелирное украшение. Он не обладает должной силой сам по себе.

– Но ведь он не замерз.

– Да. Потому что его держал в руке достойный человек, полный искренней веры. Но этого мало, чтобы отбиться от такой нежити, как утбурд. Библия же хранила в себе не только реликвию, но и частицу веры, которую в нее вкладывали многие поколения.

– И вы хотите сказать, что это работает?

Лонгсдейл побарабанил пальцами по подлокотнику.

– Скажу так – в деревнях, где есть действующий храм и активный священник, нежити всегда в разы меньше.

– Активный?

– Я имею в виду тех, что действительно занимается делом, а не просто пьет в ризнице.

Бреннон на миг задумался, каким же, по мнению Лонгсдейла, делом должны заниматься священники. К толстому патеру, который научил его читать по складам и кое-как писать, Натан особого почтения не питал, хотя отец Грег мог на спор перепить самых крепких мужиков в деревне и потому пользовался глубоким уважением.

– То есть нежить тоже в это верит?

– Нежить и нечисть подчиняются определенным законам, и для этих существ нематериальное чаще важнее материального. Потому что их собственная плоть – вещь довольно условная. А вот дух…

– Хорошо, хорошо! – торопливо вклинился Бреннон, утративший нить беседы. – Вернемся к Мерфи. Все соседи слышали звон и зов, но почему-то вылез только он. Думаете, это случайность?

– Алкоголики чувствительнее к эманациям…

– К чему?

Лонгсдейл задумчиво потер подбородок.

– Хотя, может, и не случайность… Мы уже не узнаем, да и зачем?

Бреннон изо всех сил фыркнул:

– Зачем? А как нам, по-вашему, найти эту девку? Мы о ней знаем только то, что она блондинка. Вам этого достаточно?

– Если бы мне удалось добыть кусок плоти утбурда…

– Но вам не удалось. – Бреннон с неохотой вылез из кресла. – Так что будем искать путем простого перебора вариантов. Вы в форме?

– Простите?