Поленька явственно задумалась, потом с сожалением ответила:

— Пожалуй, я всё-таки откажусь. Одно дело петь для удовольствия и лучших друзей, и другое — для заработка и совершенно посторонним. Папенька говорит, что талант разбазаривать нельзя, боги не простят.

— Вы совершенно правы, Полина Аркадьевна, — галантно согласился с ней Волков. — А вы, Елизавета Дмитриевна, любите петь?

— Разве что без свидетелей, Александр Михайлович, — усмехнулась я. — Увы, в области пения боги таланта мне недодали.

— Значит, додали в чём-то другом, — снисходительно улыбнулась Поленька, заправляя выбившийся локон за ухо. — Папенька говорит, что совсем бесталанных девиц не бывает, бывает такие, кто не сумел выявить свой талант. Но с вашим кланом, Елизавета Дмитриевна, вам волноваться не стоит. Уверена, Рысьины сделают всё, чтобы вы заняли подобающее место. И выявили все таланты. Не расстраивайтесь.

Она дотянулась до меня и покровительственно похлопала по плечу, словно я действительно переживала из-за собственной никчёмности. Этого княгиня уже не вынесла и, растеряв остатки вежливости, весьма прохладно процедила:

— Как раз до вашего прихода мы решали, как лучше развить Лизины таланты. И в какой области это делать.

— Какая незадача, — протянула Поленька, впрочем, ничуть не обиженно. — Получается, мы с Александром Михайловичем вам помешали? Как неловко с нашей стороны. Александр Михайлович, пойдёмте же, не будем препятствовать выяснению столь серьёзных вопросов. Как-никак, решается будущность Елизаветы Дмитриевны. — Она встала и выжидательно посмотрела на Волкова, который под её гипнотическим взором даже начал подниматься. Вариант, что он, как воспитанный человек, не может сидеть в присутствии стоящей дамы, я даже не рассматривала. — Как говорит папенька, в крайнем случае барышня всегда может удачно выйти замуж. Если уж ни на что более не годна.

Она посмотрела на меня, потом на Волкова и внезапно застыла, поскольку в её голову наверняка проникло подозрение, не эту ли мою будущность недавно обсуждали. Её глаза сузились, брови попытались встретиться, а кулаки начали сжиматься, поэтому я сочла нужным пояснить:

— В вопросе моего замужества Фаина Алексеевна пошла мне навстречу и дала согласие на помолвку с Николаем Петровичем Хомяковым.

Я не смогла удержаться и бросила насмешливый взгляд на княгиню. Поленька не такой свидетель, чьими словами можно пренебречь в случае чего. А уж заручиться её поддержкой против Волкова оказалось вообще бесценно.

— Хомяковым?

В этой короткой фразе смешалось не только облегчение от того, что назван не Волков, но и недоумение от этого же. А уж в том, что фамилия Хомякова Поленьке не говорила ровным счётом ничего, даже сомневаться не приходилось. Видно, Полина Аркадьевна заботилась о своём пищеварении и не читала ни до обеда, ни после оного никаких газет.

— Кузен Александра Михайловича, — любезно пояснила я.

Поленька заулыбалась, поскольку теперь для неё всё встало на свои места. Действительно, кузен Волкова может быть неплохой партией для такой бесталанной особы, как я.

— Мы ещё окончательно не решили, — холодно вставила своё веское слово княгиня.

— Тогда решите сразу после нашего с Александром Михайловичем ухода, — распорядилась Поленька. — Александр Михайлович, пойдёмте же. Вы же понимаете, что сейчас решается судьба.

Чья судьба, она не уточнила, поэтому я с полным правом посчитала, что она сейчас о себе переживает.

— Я бы хотел поприсутствовать при обсуждении, — бросил Волков, в чей рукав уже вцепилась ухоженная Поленькина ручка.

— Боги мои, Александр Михайлович, — закатила глаза Поленька, — не стоит так переживать за кузена. Конечно, Фаина Алексеевна сказала, что окончательно ещё ничего не решено, но решать надо в его присутствии, а не в вашем. Я понимаю ваше беспокойство о родственнике, но вы в первую очередь должны переживать о себе. Кстати, папенька с вами о чём-то хотел переговорить. Вот проводите меня домой и сразу с ним переговорите.

Её воодушевление к кавалеру не перешло. Выглядел он необычайно кисло.

— Боюсь, я сегодня не готов к серьёзным разговорам.

— Тогда просто отужинаете с нами.

— Я не голоден. И меня беспокоит, что Фаина Алексеевна может принять неправильное решение.

— Пока ваш кузен не вернётся, я никакого решения принимать не буду, — с довольно-таки хищной усмешкой ответила княгиня, наблюдая за бесплодными попытками Волкова отделаться от Поленьки. Нет, сбросить её он, конечно, мог, в любой момент, только возникающие при этом проблемы со старшим Свиньиным-Морским уже столь легко не сбрасывались. — А к этому времени многое может поменяться.

— Вы обещали, — напомнила я.

— Я от своих слов не отказываюсь, но к чему тебе торопиться с решением? — улыбнулась княгиня. — Кроме того, твой долг перед кланом заключается вовсе не в том, чтобы побыстрее выйти замуж.

Волков наконец понял, что чем скорее отведёт Поленьку домой, тем вернее от неё отделается, поэтому позволил даме себя увлечь, довольно прохладно с нами попрощавшись. Княгиня лишь небрежно кивнула ему в ответ, и входная дверь вскоре хлопнула, вселяя надежду, что эту пару я сегодня больше не увижу.

— Экая хамка, — с чувством сказала Рысьина. — Лиза, как тебя угораздило с ней подружиться? Впрочем, ты всегда умудрялась выбирать неподходящих подруг. Что Хомякова, что эта наглая особа.

За Оленьку я оскорбилась: сравнить её с самовлюблённой Свиньиной-Морской? И не просто сравнить, а приравнять. Уж кто-кто, а Оленька для меня точно сделала намного больше Рысьиной и замуж меня не хочет выпихнуть. То есть, разумеется, хочет, но не потому, что ей или её клану это выгодно, а потому что подруги часто хотят породниться. Будь у меня старший брат, я бы тоже наверняка пыталась бы привлечь его внимание к Оле. Но брата нет. Не считать же таковым Юрия? Такого я бы подруге не пожелала. Впрочем, если ему достанется кто-то типа Строговой и выведет из-под влияния отца, то… тогда он будет идеальным подкаблучником.

— Некоторые вещи случаются сами собой, — пожала я плечами. — Полина Аркадьевна — как стихийное бедствие, её просто надо пережить.

— Она нацелилась на слишком крупную добычу, — недовольно сказала княгиня. — Не по зубам.

— Не так давно Волков говорил то же самое про вас.

— Лиза, ну ты сравнила, — рассмеялась она. — Рысьина и какая-то там Свиньина.

— Морская, — напомнила я.

— Это ещё хуже, — недовольно фыркнула она. — Свиньины необычайно приятное семейство, а вот Свиньин-Морской… Ходят слухи, что он запускает свои лапы в казну. А это значит, что постоянно ходит по самому краю. Этак он до каторги доворуется. Будет строить ту самую железную дорогу, по которой сейчас так любит разъезжать.

Столько неодобрения было в её словах, что я невольно спросила:


— А за похищение императорских артефактов какое наказание? Тоже каторга или сразу смертная казнь?

— Никогда не интересовалась, — не моргнув глазом ответила княгиня. — Пусть переживают те, кто на такое нацелился.

И чуть заметно повела глазами. В самом деле — полог от подслушивания мы не поставили, и сейчас Полина, та, которая моя прислуга, совершенно наглым образом грела уши у двери в гостиную. Для моего обострившегося слуха издаваемые ею звуки были прекрасно различимы. Получается, не такое уж доверенное лицо ко мне приставили?

— Поскольку мы всё обсудили, то пожалуй, пора отправляться в Ильинск, — сказала Рысьина. — Осмотришься на месте и наконец вернёшь семейную ценность. В этом случае я на твоё поведение буду смотреть сквозь пальцы. Хочешь — встречайся с Хомяковым, хочешь — с Волковым…

— Со вторым точно не планирую.

— …Лишь соблюдай приличия, — закончила Рысьина. — Поехали же, Лиза.

— Я никуда не поеду без Николая, — с милой улыбкой ответила я, с удовлетворением увидела проявившуюся злость на княгинином лице.

— Лиза, его нет в Царсколевске, а ждать его возвращения мы никак не можем.

— Не вы ли поспособствовали его поездке, Фаина Алексеевна?

— Ты мне льстишь, дорогая. Разве я могу влиять на решения императорской фамилии?

Правда, сказано это было с таким видом, словно она не только влияла, но иной раз и принимала решения за императора. Я пожалела, что не озаботилась выяснением, что же происходит около трона и какие семейства имеют там вес. С другой стороны, у кого было это выяснять?

— Лизанька, — промурлыкала любящая бабушка, — я не отказываюсь от своих обещаний, не отказывайся и ты от своих. Давай же закроем вопрос с… клановым имуществом. Сегодня же.

Конечно, вопрос хотелось закрыть как можно скорее, и у меня был туз в рукаве в виде переноса к Ли Си Цыну после обнаружения артефакта, но кто сказал, что у княгини Рысьиной не припасено что-нибудь в загашнике? Что-нибудь такое, что с лёгкостью побьёт моего туза и заставит меня делать то, что хочет она, а не я? Верить рысьинским обещаниям? Нашли дуру! Я нежно улыбнулась родственнице.

— После возвращения Николая Хомякова вы сделаете объявление о помолвке и мы все вместе поедем в Ильинск.

— Если я найду артефакт без тебя, твоё влияние в клане очень уменьшится, — нехорошо прищурилась Рысьина. — А я разберу комнату по дощечке. А дощечки расщеплю на самые мелкие щепочки, Лиза.

Последнее она мне прошипела уже в лицо, резко встав и приблизившись настолько, что при желании я могла бы взять образец пудры, которой было щедро обсыпано её лицо. Лицо, на котором сейчас жило только одно чувство: ненависть. Горячая, всепоглощающая ненависть. И боюсь, я отвечала ей полной взаимностью.

— Дорогая бабушка, — прошипела я в ответ. — Если бы вы могли без меня обойтись, непременно уже сделали бы это. Что-то мне подсказывает, что без меня вы хоть всё через сито просейте, ничего не найдёте.





Глава 16




Рысьина убралась несолоно хлебавши, а потому очень и очень злая. Если мы не плевались ядом друг в друга, то лишь потому, что рыси его не производят, правда, в случае моей бабушки я бы даже зуб в заклад не поставила, вздумай кто со мной поспорить. Моя старшая родственница полна неожиданностей, весьма неприятных для противника. После её ухода я пометалась по гостиной, зло отфыркиваясь под неодобрительными взглядами убирающей остатки чаепития Полины, пока проявившийся домовой не прошептал:

— Успокойтесь же, Елизавета Дмитриевна, княгиня вас нарочно бесила.

Я бросила полог от подслушивания рысьинской шпионкой, и ответила в полный голос, чтобы передать всю гамму обуревающих меня чувств:

— Она меня и не нарочно бесит. Она бесит даже не словами, а собственным видом. Тем, что она вообще где-то там есть.

Я опять фыркнула.

— Дык потому что ваш зверь хочет стать главным, — пояснил Мефодий Всеславович, немало меня тем самым удивив. — Подмять под себя весь клан Рысьиных. Княгиня власть уступать не хочет, вот между вами и искрит.

— Зачем мне нужны Рысьины? Да я их знать не знаю. Впрочем, как и они меня! — в сердцах бросила я.

— Зачем — это вы не у меня, у своего зверя спрашивайте, — степенно сказал Мефодий Всеславович. — Он у вас ещё даже в полную силу не вошёл, а княгиня его уже боится, пытается подмять заранее.

Я поняла, что ничегошеньки не понимаю.

— Не проще ли было бы меня из клана отпустить?

Домовой неодобрительно крякнул.

— Да кто ж такую ценность из клана выпустит, Елизавета Дмитриевна? Её свои же загрызут, попробуй она такое провернуть. Поэтому княгиня и злится, что ей нужно вас и оставить, и подмять. А скоро это будет уже невозможно.

— Почему именно подмять? — заинтересовалась я. — Пусть она меня не любит, но подобие деловых отношений могла бы предложить.

— В кланах это так не работает. Там жёсткая иерархия, основанная на силе главы. Правда, некоторые хитростью забираются на самый верх, но в этом случае заручаются лояльностью того, кто сильнее. Там конфликта между зверями нету, иной раз получается пролезть. Хитрость — она тоже сила.

Значит, вот как Юрий и его отец хотели меня использовать…

— Что вам Волков-то сказал, Елизавета Дмитриевна? Вы так побледнели, даже Рысьина заметила. Не умеете вы лицо держать.