Неужели намекает на домового? Натрави он на меня Соболева, неприятности обеспечены. В самом деле, Волков подозревает, кто находился в доме Соболева, а если посильнее надавить на Песцова, то тот непременно подтвердит. Не то лицо Дмитрий Валерьевич, чтобы защищать даму, если своя шкура горит.
— Отложим пока разговор о секретах моей внучки, — недовольно прищурилась Рысьина. — И обсудим то, что вы хотите предложить нам.
Волков набросил на комнату плетение от прослушивания и невозмутимо сказал
— Объединение и трон. Трон, разумеется, не для вас, а для ваших наследников. Точнее, наших.
— Бабушка, кажется, Александр Михайлович делает тебе предложение, — борясь со смехом, сказала я. — Советую согласиться. Вы прекрасно дополняете друг друга. А уж приз в виде наследника на троне сам по себе заманчивей некуда.
— Фаина Алексеевна, без всяких сомнений, прекрасна, — насмешливо склонил голову Волков, — но боюсь, без моей помощи вы долго не проживёте, Лиза.
— Выложите всё, что обо мне знаете?
— Зачем же? Просто отойду в сторону и не буду мешать вам убиться, — ответил он и очень нехорошо улыбнулся.
А в голове у меня неожиданно прозвучало; «Второй зверь, Лиза, знаешь ли, совсем не безобиден». Сказать, что я была в ужасе, значит, ничего не сказать. Плетение от ментального воздействия у меня получилось только со второго раза, Волков же смотрел на мои потуги с неопределённой улыбкой. Откуда он вообще мог узнать о появившейся у меня лисе?
— У вас талантливая внучка, Фаина Алексеевна.
— Что вы ей сказали? — резко спросила Рысьина, от которой не укрылось то, что Волков мне что-то передал ментально.
— Это наш с Лизой секрет, Фаина Алексеевна.
— У Лизы не должно быть от меня секретов.
— Тем не менее они есть, Фаина Алексеевна, — явно наслаждаясь ситуацией, ответил Волков. — И секрет этот непременно поможет нам найти взаимопонимание, не так ли, Лиза?
Появилась слабая надежда, что он блефует. А что ещё остаётся делать хорошему игроку, если на руках — посредственные карты, а на кону — куш, который никак нельзя упустить. И куш этот — отнюдь не я, здесь я не заблуждалась.
— Думаю, у нас будет возможность обсудить потом, — резко ответила я. — Когда вы мне в точности поясните, что имеете в виду.
Рысьина нахмурилась, а Волков довольно заулыбался, отставил чашку, явно намереваясь добавить ещё что-то, не менее неприятное, но тут опять позвонили в дверь. В этот раз с визитом на самом деле пожаловала Свиньина-Морская, а Полина прежде, чем её запустить, поинтересовалась, насколько нам нужна её компания. Ради разнообразия поинтересовалась у меня.
— Разумеется, я её приму, — сразу согласилась я, понимая, что при посторонних Волков прекратит свои странные намёки.
Свиньина-Морская влетела в гостиную и моментально нацелилась на Волкова. Тот аж поёжился под её тяжёлым взглядом.
— Прекрасный вечер, не правда ли? — прощебетала Поленька и с намёком уставилась на накрытый столик.
— Полина, принеси ещё одну чашку, — недовольно сказала Рысьина.
— Что вы себе позволяете? — взвизгнула Свиньина-Морская. — Думаете, если княгиня, то можете меня безнаказанно оскорблять? Мой папенька не последнее лицо в государстве и неуважения не спустит.
Она сопела и раздувала ноздри. Жаль, что не волосы — было бы куда зрелищней, особенно если бы вместо них развевались и шипели змеи. Впрочем, Поленька и без того напоминала Медузу Горгону местного разлива.
— Дорогая, вы сейчас о чём? — осторожно уточнила опешившая Рысьина. — Я попросила прислугу принести вам чашку.
— Полина Аркадьевна, успокойтесь, вас никто не хотел оскорбить, — мягко сказал Волков. — Напротив, Фаина Алексеевна проявила о вас заботу. Полиной зовут особу, прислуживающую Елизавете Дмитриевне.
— Заботу? — ничуть не успокоилась Свиньина-Морская. — Елизавета Дмитриевна, вы сами нанимали прислугу?
— Нет, она была предоставлена мне бабушкой.
— Вот именно, — припечатала Поленька. — А вы, Александр Михайлович, говорите, что Фаина Алексеевна не хотела меня оскорбить. Назвать моим именем прислугу — это ли не оскорбление?
— Но помилуйте, если её так зовут… — чуть растерянно ответила Рысьина, несколько сбитая с толку Поленькиной логикой.
— Пусть зовут по-другому, — отрезала Свиньина-Морская, пристраиваясь поближе к Волкову. — Вторую Полину рядом с собой я не потерплю. А мы с Елизаветой Дмитриевной подруги.
— В самом деле? — удивилась княгиня. — Когда вы успели подружиться?
— На курсах, — пояснила Поленька, — по контролю магии.
— Полина Аркадьевна чрезвычайно разносторонняя особо, — сказала я, любуясь удивлённой рысьинской физиономией. К слову, волковская тоже не выглядела довольной.
— Ах, Елизавета Дмитриевна, вы меня смущаете, — жеманно пискнула Поленька и стрельнула глазками в Волкова. К сожалению, не пробила. — Неужели до вас тоже дошли слухи о предложении Дмитрия Валерьевича Песцова?
— Каком предложении? — заинтересовалась Рысьина.
— Он хотел, чтобы я с концертами проехала по стране, — довольно ответила Поленька. — Даже мисс Мэннинг, чьи гастроли он устраивал последними, признала, что я пою лучше, а уж она знает толк в исполнении.
— Если уж мисс Мэннинг признала, — протянул Волков, — тогда совершенно непонятно, почему вы не согласились на предложение господина Песцова. Кстати, ходят слухи, что он приболел и носа не кажет из родительского дома, это так?
— Ах, откуда мне знать? — ответила Поленька. — Александр Михайлович, я же ему отказала. Папенька сказал, что это совершенно неприлично и не подходит для девицы, которая уже почти просватана.
— Раз папенька сказал, тогда конечно, — с кислой миной ответил Волков. — И всё же, Полина Аркадьевна, зарывать талант этот непатриотично.
— Мне так приятно, Александр Михайлович, что вы обо мне переживаете. — Расплылась в обворожительной улыбке Поленька. — Не беспокойтесь, своим близким друзьям я всегда соглашаюсь спеть.
Что-то мне подсказывает, что после такого заявления близких друзей у неё осталось очень мало. И уж Волков в этот круг точно не рвался: вон как его перекосило при одном намёке на пение. Наверное, уже удостоился счастья услышать золотой Поленькин голос.
*Revenons à nos moutons* — вернёмся к нашим баранам
Глава 15
Полина Аркадьевна уверенно давала понять, что это не она пришла сюда ради Волкова, а Волков ходит ко мне, чтобы встречаться с ней, такой замечательной во всех отношениях барышней. Её совершенно не смущало, что штабс-капитан не проявлял никакой заинтересованности, отделываясь пустыми вежливыми фразами, в которых временами сквозило даже раздражение: как-никак, перед приходом Свиньиной-Морской обсуждалась слишком важная для него тема, чтобы он мог спокойно отложить её в дальний ящик и забыть на некоторое время. Для него желательно было разрешить всё здесь и сейчас. Его поведению была присуща нервозность тех, у кого большие проблемы со временем.
Да, у меня тоже время поджимало, но при этом я торопиться не собиралась. Дело даже не в том, что не было уверенности, что он сказал правду, а в том, что заключать какие-либо договора с типами, подобными Волкову, — самостоятельно залезать в подготовленный капкан. Нет, прежде нужно хорошо обдумать.
— И где вы, говорите, познакомились с господином Песцовым? — тем временем моя бабушка пыталась вести светскую беседу с некстати появившейся гостьей.
— У нас дома, разумеется, — невозмутимо ответила Поленька. — Вы же не думаете, что я хожу по всяким богемным сборищам? Я получила хорошее воспитание, знаете ли.
Она посмотрела на Рысьину так, словно была княгиней, а её собеседница — случайно забредшей в гости особой, пытающейся оскорбить лицо, куда более вышестоящее.
— Но если господина Песцова обычно встречают в богемных сборищах, прилично ли его приглашать домой? — не удержалась от шпильки Рысьина.
— Мы его не гостем приглашали, а сопровождающей певицу персоной, — вывернулась Поленька. — А уж где обычно встречается господин Песцов, я знать не могу, положусь на вашу осведомлённость.
Волков закашлялся, явно пытаясь скрыть смех. Рысьина недовольно поджала губы и оскорблённо посмотрела. Но штабс-капитан выглядел олицетворением невозмутимости.
— Помнится, Фаина Алексеевна, вы ему от дома отказали? — небрежно бросил он. — Наверняка не без веской причины.
— Разумеется, — сухо ответила бабушка. — Имея на попечении внучку, я не могла позволить приходить к нам всяким подозрительным типам. Господин Песцов имеет множество знакомств, не красящих его.
— В артистической среде? — уточнила Поленька. — Мне кажется, вы возводите на него напраслину, Фаина Алексеевна. Он устраивал у нас концерт мисс Мэннинг. Весьма приличная дама, и не скажешь, что актриса.
— Певица, — поправил её Волков, глядя при этом почему-то на меня. Наверное, пытался намекнуть, что уж он-то знает, кто там бегал под личиной англичанки.
— Любая певица — это тоже актриса, — заулыбалась Поленька, наконец обнаружившая хоть какую-то реакцию предмета интереса на свои слова. — Мисс Мэннинг — очень вежливая и обходительная дама. Когда мы с ней говорили по-английски…
— По-английски? — изумился Волков. — Она говорила по-английски?
— Разумеется. — Тут Поленька дала маху, потому что посмотрела на штабс-капитана как на лицо, умственно ограниченное, чего никогда нельзя позволять в отношении того, на кого имеешь виды. — Она же англичанка. На каком языке, по-вашему, мы с ней должны были говорить? Русского же она не знает.
— Я просто удивился. Английский язык — преподают даже не во всех гимназиях, не слишком он востребован, и вдруг вы проявляете такие познания.
— Я очень талантливая, — скромно сказала Поленька. — А уж если я чего захочу, непременно добьюсь в точности. Рано или поздно.
Она недовольно посмотрела в сторону, где сейчас находилась моя прислуга, переименования которой пока не случилось, поскольку та предусмотрительно не высовывала нос из кухни. И то сказать: если придётся переименовываться при появлении каждой новой персоны в этой квартире, то скоро приличные имена попросту закончатся.
— А вы, Елизавета Дмитриевна, говорите по-английски? — внезапно спросил Волков.
Я замешкалась, не зная, что лучше сказать, и вместо меня ответила Рысьина:
— Разумеется, нет, Александр Михайлович. В гимназии, где Лиза училась, этого языка не преподавали.
— Можно брать дополнительные занятия, как это сделала Полина Аркадьевна.
Волковская задумчивость мне не понравилась. У него явно не состыковывалось моё незнание английского языка с тем, что он подозревал в отношении меня.
— Да, папенька на моём образовании не экономил. У меня всегда были лучшие учителя, — гордо заявила Поленька. — А всё потому, что у нас никогда не было проблем с деньгами.
— У Лизы была лучшая гимназия, — резко ответила Рысьина, почуявшая накат лично на себя. — Нанимать дополнительного учителя по ненужному языку я не посчитала необходимым. Боги мои, да кому нужен у нас английский, Полина Аркадьевна?
— У нас, может, и не нужен, — гордо ответила та. — Но я же не буду всю жизнь сидеть на одном месте? Я хочу увидеть мир.
«А мир хочет увидеть меня», — так и напрашивалось продолжение, настолько гордо она выпятила внушительную для её возраста грудь. Словно мир только и жил в ожидании возможности встречи с Полиной Аркадьевной Свиньиной-Морской.
— Действительно, грех зарывать такой талант, — с ехидцей заметила Рысьина. — Может, господин Песцов и уговорит вас на турне, если оно будет заграничным?
— Отложим пока разговор о секретах моей внучки, — недовольно прищурилась Рысьина. — И обсудим то, что вы хотите предложить нам.
Волков набросил на комнату плетение от прослушивания и невозмутимо сказал
— Объединение и трон. Трон, разумеется, не для вас, а для ваших наследников. Точнее, наших.
— Бабушка, кажется, Александр Михайлович делает тебе предложение, — борясь со смехом, сказала я. — Советую согласиться. Вы прекрасно дополняете друг друга. А уж приз в виде наследника на троне сам по себе заманчивей некуда.
— Фаина Алексеевна, без всяких сомнений, прекрасна, — насмешливо склонил голову Волков, — но боюсь, без моей помощи вы долго не проживёте, Лиза.
— Выложите всё, что обо мне знаете?
— Зачем же? Просто отойду в сторону и не буду мешать вам убиться, — ответил он и очень нехорошо улыбнулся.
А в голове у меня неожиданно прозвучало; «Второй зверь, Лиза, знаешь ли, совсем не безобиден». Сказать, что я была в ужасе, значит, ничего не сказать. Плетение от ментального воздействия у меня получилось только со второго раза, Волков же смотрел на мои потуги с неопределённой улыбкой. Откуда он вообще мог узнать о появившейся у меня лисе?
— У вас талантливая внучка, Фаина Алексеевна.
— Что вы ей сказали? — резко спросила Рысьина, от которой не укрылось то, что Волков мне что-то передал ментально.
— Это наш с Лизой секрет, Фаина Алексеевна.
— У Лизы не должно быть от меня секретов.
— Тем не менее они есть, Фаина Алексеевна, — явно наслаждаясь ситуацией, ответил Волков. — И секрет этот непременно поможет нам найти взаимопонимание, не так ли, Лиза?
Появилась слабая надежда, что он блефует. А что ещё остаётся делать хорошему игроку, если на руках — посредственные карты, а на кону — куш, который никак нельзя упустить. И куш этот — отнюдь не я, здесь я не заблуждалась.
— Думаю, у нас будет возможность обсудить потом, — резко ответила я. — Когда вы мне в точности поясните, что имеете в виду.
Рысьина нахмурилась, а Волков довольно заулыбался, отставил чашку, явно намереваясь добавить ещё что-то, не менее неприятное, но тут опять позвонили в дверь. В этот раз с визитом на самом деле пожаловала Свиньина-Морская, а Полина прежде, чем её запустить, поинтересовалась, насколько нам нужна её компания. Ради разнообразия поинтересовалась у меня.
— Разумеется, я её приму, — сразу согласилась я, понимая, что при посторонних Волков прекратит свои странные намёки.
Свиньина-Морская влетела в гостиную и моментально нацелилась на Волкова. Тот аж поёжился под её тяжёлым взглядом.
— Прекрасный вечер, не правда ли? — прощебетала Поленька и с намёком уставилась на накрытый столик.
— Полина, принеси ещё одну чашку, — недовольно сказала Рысьина.
— Что вы себе позволяете? — взвизгнула Свиньина-Морская. — Думаете, если княгиня, то можете меня безнаказанно оскорблять? Мой папенька не последнее лицо в государстве и неуважения не спустит.
Она сопела и раздувала ноздри. Жаль, что не волосы — было бы куда зрелищней, особенно если бы вместо них развевались и шипели змеи. Впрочем, Поленька и без того напоминала Медузу Горгону местного разлива.
— Дорогая, вы сейчас о чём? — осторожно уточнила опешившая Рысьина. — Я попросила прислугу принести вам чашку.
— Полина Аркадьевна, успокойтесь, вас никто не хотел оскорбить, — мягко сказал Волков. — Напротив, Фаина Алексеевна проявила о вас заботу. Полиной зовут особу, прислуживающую Елизавете Дмитриевне.
— Заботу? — ничуть не успокоилась Свиньина-Морская. — Елизавета Дмитриевна, вы сами нанимали прислугу?
— Нет, она была предоставлена мне бабушкой.
— Вот именно, — припечатала Поленька. — А вы, Александр Михайлович, говорите, что Фаина Алексеевна не хотела меня оскорбить. Назвать моим именем прислугу — это ли не оскорбление?
— Но помилуйте, если её так зовут… — чуть растерянно ответила Рысьина, несколько сбитая с толку Поленькиной логикой.
— Пусть зовут по-другому, — отрезала Свиньина-Морская, пристраиваясь поближе к Волкову. — Вторую Полину рядом с собой я не потерплю. А мы с Елизаветой Дмитриевной подруги.
— В самом деле? — удивилась княгиня. — Когда вы успели подружиться?
— На курсах, — пояснила Поленька, — по контролю магии.
— Полина Аркадьевна чрезвычайно разносторонняя особо, — сказала я, любуясь удивлённой рысьинской физиономией. К слову, волковская тоже не выглядела довольной.
— Ах, Елизавета Дмитриевна, вы меня смущаете, — жеманно пискнула Поленька и стрельнула глазками в Волкова. К сожалению, не пробила. — Неужели до вас тоже дошли слухи о предложении Дмитрия Валерьевича Песцова?
— Каком предложении? — заинтересовалась Рысьина.
— Он хотел, чтобы я с концертами проехала по стране, — довольно ответила Поленька. — Даже мисс Мэннинг, чьи гастроли он устраивал последними, признала, что я пою лучше, а уж она знает толк в исполнении.
— Если уж мисс Мэннинг признала, — протянул Волков, — тогда совершенно непонятно, почему вы не согласились на предложение господина Песцова. Кстати, ходят слухи, что он приболел и носа не кажет из родительского дома, это так?
— Ах, откуда мне знать? — ответила Поленька. — Александр Михайлович, я же ему отказала. Папенька сказал, что это совершенно неприлично и не подходит для девицы, которая уже почти просватана.
— Раз папенька сказал, тогда конечно, — с кислой миной ответил Волков. — И всё же, Полина Аркадьевна, зарывать талант этот непатриотично.
— Мне так приятно, Александр Михайлович, что вы обо мне переживаете. — Расплылась в обворожительной улыбке Поленька. — Не беспокойтесь, своим близким друзьям я всегда соглашаюсь спеть.
Что-то мне подсказывает, что после такого заявления близких друзей у неё осталось очень мало. И уж Волков в этот круг точно не рвался: вон как его перекосило при одном намёке на пение. Наверное, уже удостоился счастья услышать золотой Поленькин голос.
*Revenons à nos moutons* — вернёмся к нашим баранам
Глава 15
Полина Аркадьевна уверенно давала понять, что это не она пришла сюда ради Волкова, а Волков ходит ко мне, чтобы встречаться с ней, такой замечательной во всех отношениях барышней. Её совершенно не смущало, что штабс-капитан не проявлял никакой заинтересованности, отделываясь пустыми вежливыми фразами, в которых временами сквозило даже раздражение: как-никак, перед приходом Свиньиной-Морской обсуждалась слишком важная для него тема, чтобы он мог спокойно отложить её в дальний ящик и забыть на некоторое время. Для него желательно было разрешить всё здесь и сейчас. Его поведению была присуща нервозность тех, у кого большие проблемы со временем.
Да, у меня тоже время поджимало, но при этом я торопиться не собиралась. Дело даже не в том, что не было уверенности, что он сказал правду, а в том, что заключать какие-либо договора с типами, подобными Волкову, — самостоятельно залезать в подготовленный капкан. Нет, прежде нужно хорошо обдумать.
— И где вы, говорите, познакомились с господином Песцовым? — тем временем моя бабушка пыталась вести светскую беседу с некстати появившейся гостьей.
— У нас дома, разумеется, — невозмутимо ответила Поленька. — Вы же не думаете, что я хожу по всяким богемным сборищам? Я получила хорошее воспитание, знаете ли.
Она посмотрела на Рысьину так, словно была княгиней, а её собеседница — случайно забредшей в гости особой, пытающейся оскорбить лицо, куда более вышестоящее.
— Но если господина Песцова обычно встречают в богемных сборищах, прилично ли его приглашать домой? — не удержалась от шпильки Рысьина.
— Мы его не гостем приглашали, а сопровождающей певицу персоной, — вывернулась Поленька. — А уж где обычно встречается господин Песцов, я знать не могу, положусь на вашу осведомлённость.
Волков закашлялся, явно пытаясь скрыть смех. Рысьина недовольно поджала губы и оскорблённо посмотрела. Но штабс-капитан выглядел олицетворением невозмутимости.
— Помнится, Фаина Алексеевна, вы ему от дома отказали? — небрежно бросил он. — Наверняка не без веской причины.
— Разумеется, — сухо ответила бабушка. — Имея на попечении внучку, я не могла позволить приходить к нам всяким подозрительным типам. Господин Песцов имеет множество знакомств, не красящих его.
— В артистической среде? — уточнила Поленька. — Мне кажется, вы возводите на него напраслину, Фаина Алексеевна. Он устраивал у нас концерт мисс Мэннинг. Весьма приличная дама, и не скажешь, что актриса.
— Певица, — поправил её Волков, глядя при этом почему-то на меня. Наверное, пытался намекнуть, что уж он-то знает, кто там бегал под личиной англичанки.
— Любая певица — это тоже актриса, — заулыбалась Поленька, наконец обнаружившая хоть какую-то реакцию предмета интереса на свои слова. — Мисс Мэннинг — очень вежливая и обходительная дама. Когда мы с ней говорили по-английски…
— По-английски? — изумился Волков. — Она говорила по-английски?
— Разумеется. — Тут Поленька дала маху, потому что посмотрела на штабс-капитана как на лицо, умственно ограниченное, чего никогда нельзя позволять в отношении того, на кого имеешь виды. — Она же англичанка. На каком языке, по-вашему, мы с ней должны были говорить? Русского же она не знает.
— Я просто удивился. Английский язык — преподают даже не во всех гимназиях, не слишком он востребован, и вдруг вы проявляете такие познания.
— Я очень талантливая, — скромно сказала Поленька. — А уж если я чего захочу, непременно добьюсь в точности. Рано или поздно.
Она недовольно посмотрела в сторону, где сейчас находилась моя прислуга, переименования которой пока не случилось, поскольку та предусмотрительно не высовывала нос из кухни. И то сказать: если придётся переименовываться при появлении каждой новой персоны в этой квартире, то скоро приличные имена попросту закончатся.
— А вы, Елизавета Дмитриевна, говорите по-английски? — внезапно спросил Волков.
Я замешкалась, не зная, что лучше сказать, и вместо меня ответила Рысьина:
— Разумеется, нет, Александр Михайлович. В гимназии, где Лиза училась, этого языка не преподавали.
— Можно брать дополнительные занятия, как это сделала Полина Аркадьевна.
Волковская задумчивость мне не понравилась. У него явно не состыковывалось моё незнание английского языка с тем, что он подозревал в отношении меня.
— Да, папенька на моём образовании не экономил. У меня всегда были лучшие учителя, — гордо заявила Поленька. — А всё потому, что у нас никогда не было проблем с деньгами.
— У Лизы была лучшая гимназия, — резко ответила Рысьина, почуявшая накат лично на себя. — Нанимать дополнительного учителя по ненужному языку я не посчитала необходимым. Боги мои, да кому нужен у нас английский, Полина Аркадьевна?
— У нас, может, и не нужен, — гордо ответила та. — Но я же не буду всю жизнь сидеть на одном месте? Я хочу увидеть мир.
«А мир хочет увидеть меня», — так и напрашивалось продолжение, настолько гордо она выпятила внушительную для её возраста грудь. Словно мир только и жил в ожидании возможности встречи с Полиной Аркадьевной Свиньиной-Морской.
— Действительно, грех зарывать такой талант, — с ехидцей заметила Рысьина. — Может, господин Песцов и уговорит вас на турне, если оно будет заграничным?