– Разумеется, вы уже задались вопросом, почему мне очень хотелось поговорить, собрав вас всех вместе, – как-то неожиданно начинает Ричард, и я резко выпрямляюсь на стуле. Хотя мне и в самом деле хочется покончить с этим как можно скорее, я чувствую, как дрожат мои руки.

Ашер тут же прерывает его:

– Речь пойдет о компании? – он не позволяет себе высказать ничего из того, что думает на самом деле, и мне кажется, что Ашер отчаянно пытается не дать отцу выговориться. – Дело, о котором мы говорили на днях… Ты принял решение?

– Да, – говорит отец. – Нет, то есть мы еще не поставили точку в этом вопросе. В следующем месяце будет собрание по этому поводу. Но ты, надеюсь, понимаешь, что корпорация «Блейкли» не может обойтись без использования животных. – он неодобрительно качает головой. – Но все же это не та тема, которую мне нужно обсудить с вами сегодня. Не за ужином.

Я понятия не имею, о чем вообще идет речь, и мой взгляд мечется туда-сюда между Ричардом и его сыном.

– Ты знаешь, как это важно для меня, папа. – Ашер наклоняется к нему. – И все эти собрания – это полная чушь. Максимум, что мы там обсудим, так это что будет в повестке компании на следующий год. Но мы должны принять решение как можно скорее.

– Которое, однако, зависит не только от тебя. – Ричард хмурится. – Говорю тебе еще раз. Мы не будем отказываться от животного сырья.

Я пытаюсь понять, чего Ашер пытается добиться этой темой. Он знает, что дело не в компании. Почему бы ему просто не дать отцу выговориться?

– Говорю еще раз, черт возьми, что есть разница в том, отказываемся ли мы сами от продуктов животного происхождения или просто избегаем компаний, которые проводят испытания на животных.

– Ашер.

Я бросаю на него пронзительный взгляд. Пожалуйста, просто оставь его в покое, умоляю я его молча. Но Ашер игнорирует меня и снова наклоняется вперед:

– Даже если ты не хочешь обсуждать эту тему за ужином, папа, это важно. И для всего есть растительная или биотехнологическая замена. Нам больше не нужно извлекать гиалуроновую кислоту из петушиных гребней, точно так же, как нам сегодня не требуется рыбья чешуя, чтобы заставить лак для ногтей блестеть, черт возьми!

Ной на мгновение отрывается от своего телефона, чтобы тут же снова что-то нажать на дисплее.

– Отлично, чувак, – бормочет он. – Блестящий лак для ногтей – совершенно бестолковое изобретение. Я тоже так считаю.

О боже, я не знаю, что теперь делать. Я только уверена в том, что совершенно не хочу участвовать в этом разговоре, хоть и считаю, конечно, точку зрения Ашера правильной. Незаметно я вытираю потные ладони о салфетку, пока Ричард не ударяет рукой по столу.

– Не сегодня, Ашер, и не здесь!

Я вздрагиваю. Его тон звучит непреклонно, и Ашер замолкает, хотя ему, очевидно, это дается с большим трудом.

– Ты знаешь, что два дня назад я был в Скоттсдейле. Правда, не в первый раз. Когда ты был в Нью-Йорке в прошлом месяце, у меня уже был там назначен прием.

Мне становится совсем плохо.

– Папа, – начинает Ашер. – Нам следует…

– С Хиллари? – прерывает его Ной и широко ухмыляется.

– Хиллари? Нет, я не знал, что у матери Сэма… – мой отчим выглядит озадаченным. Затем он медленно выдыхает. – Но может быть, нам действительно стоит подождать, пока принесут еду. – и Ричард замолкает.

Мне жаль видеть, как ему тяжело разговаривать с сыновьями. Ной вообще не понимает, о чем идет речь, а Ашер делает все, чтобы не слышать этого, потому что догадывается, о чем хочет поговорить отец. И то, что я сижу там как инородное тело, наверняка не поможет моему отчиму сделать ситуацию проще.

– Не лучше ли мне оставить вас наедине? – осторожно спрашиваю я. – Может быть, будет лучше, если вы обсудите это наедине. Я действительно не возражаю. Мне все равно нужно в туалет…

– Ты останешься там, где ты есть. – Ричард вздыхает. – Мы должны покончить с этим сейчас, не так ли? Честно говоря, я не ожидал, что это будет так сложно. Это похоже на мое первое заседание совета директоров, когда я только что окончил университет, и мой отец потребовал от меня вести заседание в одиночку. Вы даже представить себе не можете, как на меня смотрели эти работники компании, которые разменяли на своем рабочем месте уже добрый десяток лет. Мне было всего двадцать три…

Его рука поднимается к воротнику рубашки и нащупывает то место, где обычно сидит узел галстука, но попадает только в легкую повседневную рубашку. Несмотря на то что верхняя пуговица расстегнута, Ричард выглядит так, как будто ему не хватает воздуха.

– Выкладывай уже, пап! – Ной нетерпеливо барабанит пальцами по столу. – Я глотну, хорошо? – он хватает стоящий перед ним бокал с шампанским и поднимает его перед нами. – Я просто умираю от жажды, и похоже, что здесь есть что отпраздновать.

Левой рукой он фотографирует свой бокал, содержимое которого переливается золотистым оттенком на свету.

Мой желудок нервно сжимается.

– Поставь чертов бокал на место, – рычит Ашер. – И что насчет того, чтобы ты также убрал свой сраный телефон, если тебя это не затруднит, черт возьми? – он перегибается через стол и выбивает из руки брата смартфон, который с грохотом приземляется на стол, скользит дальше и останавливается только на самом краю. – Я даже не могу передать тебе словами, как сильно это меня раздражает. То, что здесь происходит, не для твоей долбаной новостной ленты, тебе это ясно?

– Да что с тобой не так? – отзывается Ной. – Ты приводишь меня в бешенство, чувак. Если у тебя какие-то проблемы, свистни своей Ка…

– Извините, я отлучусь на минутку! – я вскакиваю и при этом опрокидываю бокал с шампанским, стоящий передо мной. Золотистая жидкость разливается по столу и тут же просачивается в белую скатерть. – Дерьмо, – тихо ругаюсь я и вздрагиваю, когда официант бросает на меня неодобрительный взгляд. – Мне очень и очень жаль. – Я суетливо пытаюсь вытереть это все салфеткой, что не делает ситуацию ни капли лучше, и в конце концов я бросаю эту затею. – Мне нужно ненадолго в туалет.

Я протискиваюсь мимо Ноя к выходу. Мне просто хочется выбраться отсюда. Мы с Блейкли в одном помещении просто не можем долго обойтись без происшествий. И если эти двое сейчас растерзают друг друга перед отцом, я ни в коем случае не хочу присутствовать при этом. Едва я успеваю сделать три шага, как голос Ричарда заставляет меня застыть посреди движения:

– У меня опухоль.

Вдруг я воспринимаю все вокруг слишком отчетливо. Болтовню других гостей, переливающийся смех женщины прямо у окна, музыку – какое-то классическое произведение, почти слишком громкое. Огни снаружи на мосту, который ведет в Мэн…

У меня опухоль.

Я медленно поворачиваюсь и смотрю на отчима. Мои пальцы сжимаются в кулак.

– Ты… что?


И все еще разъяренное выражение лица Ноя полностью спадает с него. Ашер словно застыл.

– Опухоль головного мозга, точнее, менингиома. Это то, о чем я хотел сказать вам все это время.

Он глубоко вздыхает, как будто сам еще не осмыслил эти слова и не успел упорядочить их в своей голове. Медленно я возвращаюсь к столу и ошеломленно опускаюсь на свое сиденье.

– У тебя провалы в памяти, – говорю я первое, что приходит на ум, хотя, может быть, это и глупо. – Прошлой ночью. Ты спутал меня с моей мамой.

Ашер уставился на меня, как будто я сказала что-то ужасно глупое, просто чтобы досадить ему.

– О чем ты, Айви?

Я сглатываю и пристально смотрю на Ричарда:

– Это из-за опухоли?

Ричард кивает:

– Иногда у меня очень сильные головные боли. Если честно, они невыносимы, даже если я принимаю таблетки. В такие моменты у меня не получается контролировать себя так, как я привык. Часто меня тошнит, и у меня перепады настроения, которые, к сожалению, слишком часто отражались на вас.

– Это многое объясняет.

Ной сжимает губы.

– Мне очень жаль, что вам пришлось терпеть все это.

О боже, я не могу в это поверить. Ричард только что сказал нам, что у него рак мозга, и пытается извиниться за свое время от времени скверное настроение?

– Мне очень жаль, – тихо говорю я, стараясь не обращать внимания на поджатые губы Ашера и его сведенные брови. Почему он выглядит таким сердитым? Разве Ашер не должен быть поражен так же, как мы с Ноем? Разве он не может ответить то, что от него ожидают?

– Мне так жаль, – повторяю я, потому что Ашер по-прежнему смотрит так, словно он чертовски зол на отца.

– Наверное, это звучит хуже, чем есть на самом деле, – быстро добавляет Ричард. Может быть, потому, что его сыновья по-прежнему не произнесли ни звука и он хочет нарушить это молчание. – Это не злокачественная опухоль. Мне очень повезло, что она относится к первой степени, а это значит, что растет медленно. Тем не менее мне придется перенести операцию.

– Когда? – Ной выглядит совершенно потрясенным. Это единственное слово, которое вырывается из моего сводного брата, и кажется, что даже это далось ему с большим трудом.

– Через месяц в клинике Майо. Предварительные обследования пока закончены, поэтому мне нужно приехать туда всего за день до операции.

И все же. В моей голове проносится столько мыслей, что я не могу толком ухватиться ни за одну из них. Образы больниц замелькали перед моими глазами. Яркий свет, белая одежда, кабели, шланги и постоянный звуковой сигнал контрольных приборов. Я буквально могу слышать это. Так вот почему Ричард так изменился. Вот почему он похудел и выглядит таким озадаченным.

– Как давно ты знаешь об этом? – Ашер все это время молчал, а теперь на его виске пульсирует жилка, а на лбу образовался пот.

Ричард проводит большим и указательным пальцами по своей бороде.

– Примерно шесть недель. Я не хотел говорить вам об этом, пока все обследования не будут завершены. Хиллари очень поддерживала меня в последние недели и сняла с меня необходимость заниматься многими делами. Я не хотел, чтобы вы беспокоились понапрасну.

– Но теперь нам можно беспокоиться, да? – резким тоном спрашивает Ашер. – Так вот почему ты позвал ее сюда? – я замечаю, что Ашер говорит обо мне, только после того, как резко становится тихо, и все смотрят на меня. – Айви должна была приехать сюда, чтобы мы все вместе поиграли в дружную семью и набросились на твою опухоль? Действительно отличная идея. – Ашер поднимает бокал и демонстративно поворачивается к отцу: – За твою менингиому! И за возвращение Айви в нашу семью. Ну разве это не повод отпраздновать?

По его огорченному выражению лица трудно понять, что из этих двух зол он находит хуже. Одним движением Ашер выпивает содержимое бокала и звонко ставит его на стол, прежде чем встать.

– Сядь на место!

– Прости, папа, но это все просто сводит меня с ума. Сначала Айви, которая внезапно появляется здесь, а потом эта радостная весть. Это же все чушь собачья. Хочешь, мы поужинаем вместе, а потом ты почитаешь нам сказку на ночь? Извини, но так это не работает.

– Не будь козлом, Ашер. – Ной встает и пытается заставить его снова сесть. Остальные гости уже обратили на нас внимание и уставились в нашу сторону. Он понижает голос: – Для папы это тоже непросто.

– Никогда не было просто. Точно так же, как и четыре года назад, не так ли?

Лицо Ашера искажается в горьком выражении, а его слова заставляют меня насторожиться. Четыре года назад я должна была уехать. Четыре года назад моя жизнь в течение одного дня перевернулась на сто восемьдесят градусов. Но Ашер имеет в виду не это. Такое чувство, что речь о гораздо большем. Как будто тогда, четыре года назад, произошло что-то совершенно другое. Что-то, что, возможно, не имеет ко мне никакого отношения.

– Что было нелегко четыре года назад? – слова вырываются прежде, чем я успеваю их сдержать. То, что произносить их было ошибкой, я понимаю в следующую секунду, когда Ашер отталкивает Ноя и просто уходит. Плечи его отца опускаются, словно из его тела выпустили весь воздух. Слишком много пробелов, слишком много белых пятен, слишком много кусочков пазла, которые никак не получается собрать в единую картину независимо от того, сколько раз я меняю их местами. Имеет ли Ашер в виду смерть моей мамы? Но почему это так разозлило его именно сейчас? Это был несчастный случай. Почему он вообще сердится, если его отец болен? У меня нет ни малейшего понятия обо всем этом, но я больше не хочу довольствоваться тем, что являюсь просто зрителем. Мне нужны ответы! И Ричард, похоже, не в состоянии дать мне их. В этой ситуации я не могу так на него давить, но не считаю, что Ной и Ашер заслуживают пощады.

– Хочешь, я пойду за ним? – спрашиваю я и киваю в ту сторону, где испарился Ашер.

Ричард вздыхает и покачивает головой, словно в замедленной съемке:

– Оставь его. Это моя вина, что он не справляется с этим. Я не должен был так сваливать на вас эту новость.

Я вижу ситуацию не так, но оставляю свои мысли при себе.

– Ашер – просто идиот. – Лицо Ноя проясняется, как будто это было лучшим объяснением всех проблем в его жизни и как будто он осознал это для себя именно в этот момент. Затем Ной неуверенно поднимает взгляд на отца. – Прости, что я вел себя так дерьмово в последнее время. Если бы я знал, что ты был в больнице…

– Тебе не нужно ничего мне объяснять, – говорит Ричард. – В конце концов, я знаю тебя уже не первый год. Есть еще кое-какие вещи, которые нам нужно обсудить заранее. Я рассчитываю на то, что операция пройдет как надо, но…