Джульетта встала, подчеркнуто неторопливо потянулась, размяла затекшую шею. Затем, сделав такой же нарочитый реверанс, жеманно произнесла:

– Спасибо, что вы великодушно уделили мне немного вашего драгоценного времени.



Что же теперь? – подумала она, с тихим щелчком закрыв за собой дверь, и пошла к лестнице. Голова у нее шла кругом. Если он не…

– О-о! – Завернув за угол, она тут же с кем-то столкнулась. И, подняв взгляд, чтобы посмотреть, кто это, вскипела.

Рома сжал ее запястье прежде, чем она смогла ударить его.

– Осторожно, – тихо сказал он. Он говорил слишком тихо, что совсем не вязалось с той яростью, которая сейчас бушевала в ее душе. Он хочет обмануть ее. Пытается отвлечь ее внимание от своей руки, железной хваткой сжимающей ее запястье, хочет, чтобы она залюбовалась его губами, слушала его дыхание, смотрела на его спокойное лицо. Уже из-за одного этого ей хотелось его убить.

Он насмешливо улыбнулся, как будто знал, о чем она думает.

– Что, тебе не хочется устраивать сцену в цитадели коммунистов, да?

Джульетта попыталась выдернуть руку из его хватки, но Рома держал ее крепко. Если через три секунды он не отпустит ее, она достанет свой пистолет. Раз, два…

Рома отпустил ее.

Джульетта потерла запястье, нащупывая свой обезумевший пульс и бормоча что-то себе под нос. Он просто стоял, и она спросила:

– Почему ты вообще еще здесь?

Рома с невинным видом показал на стулья.

– Я забыл тут мою шляпу.

– Ты был вообще без шляпы. – Но на стуле, где он сидел, действительно лежала шляпа. И он, пожав плечами, просто подошел и взял ее. Джульетта повернулась к нему спиной и, стараясь шагать как можно быстрее, поспешила к выходу из здания.

Только после того как Джульетта прошла полпути, плотно запахнув ханьфу, она вдруг остановилась как вкопанная и выругалась.

– Неужели он… – Она сунула руку в карман и извлекла оттуда сложенный листок бумаги. Но, развернув его, обнаружила, что чудовище по-прежнему смотрит на нее.

Она фыркнула. Вместо рисунка Рома украл из ее кармана приглашение на маскарад.

– Дурак, – пробормотала она.





* * *


Вернувшись домой, Джульетта обнаружила в гостиной Кэтлин, сидящую на одном из диванов. Она подошла к своей кузине, недовольно ворча себе под нос, и тоже села.

– Что не так? – рассеянно спросила Кэтлин, листая журнал.

– Многое, – буркнула Джульетта. – Ты узнала адрес?

– Вроде того. Я буду его знать через несколько дней.

– Хорошо, – пробормотала Джульетта. До тех пор мне все равно придется беспокоиться об этом маскараде.

У нее начинала болеть голова. Надо придумать, что делать дальше, но трудно решить, где именно надо искать. Наверняка та содержательница притона слышала то, что она слышала, неспроста. И коммунисты говорили то, что они говорили, тоже неспроста. А если это всего лишь слух, то Джульетта сможет отказаться от своих подозрений только после того, как она узнает все про Чжана Гутао.

Джульетта встрепенулась и, опять сунув руку в карман, дотронулась до рисунка. Ей еще столько всего надо узнать. Кто-то свистнул, прервав ее раздумья. Она подняла взгляд и увидела посыльного Алых, ожидающего в вестибюле и машущего ей рукой.

– Подай мне этот сверток, который лежит рядом с тобой.

Джульетта огляделась по сторонам. На круглом столе возле дивана, на который она плюхнулась, и в самом деле лежал сверток. Но с какой стати этот посыльный говорит с ней таким тоном и просит ее принести ему то, что он может взять сам?

Ах, да, конечно. Все дело в ее ципао. Алые привыкли узнавать ее по ее блестящим, расшитым бусинами или бисером, платьям и помаде на завитых волосах. Но когда она одевается на китайский манер, они смотрят на нее как на пустое место.

Джульетта попыталась сделать вдох и почувствовала, что ей не хватает воздуха. Неужели она никогда не сможет быть одновременно и тем и другим? Неужели она обречена вечно выбирать что-то одно? И либо быть американкой, либо ничем?

Посыльный свистнул опять.

– Эй…

Джульетта выхватила нож из ножен, пристегнутых к ее бедру там, где кончался разрез ципао, и метнула его. Клинок с глухим вибрирующим звуком вонзился в парадную дверь, чуть-чуть задев ухо посыльного, так что на нем выступила одна-единственная капля крови.


– Не смей мне свистеть, – холодно сказала Джульетта. – Это я могу тебе свистеть. Ты меня понял?

Посыльный присмотрелся к ней, глаза его округлились, и он молча кивнул.

Взяв сверток, она встала, подошла к посыльному и, как ни в чем не бывало, отдала его.

– Кстати, – сказала она, – сделай еще вот что. Сходи на набережную Бунд и поговори с работниками тамошних банков. Спроси их, не видели ли они там чего-нибудь странного.

Посыльный открыл рот и тут же закрыл его.

– Всех?

– Да, всех.

– Но…

– Джульетта, погоди, – сказала Кэтлин, тоже вставая с дивана. – Предоставь эти расспросы мне.

Джульетта подняла бровь. Кэтлин небрежно махнула рукой, и посыльный торопливо выбежал, затворив за собой входную дверь, из которой все еще торчал нож.

– Ты хочешь терять время на опросы банковских клерков? – спросила Джульетта.

– Это не потеря времени, если сведения, которые ты ищешь, в самом деле ценны. – Кэтлин подошла к вешалке, стоящей у двери. Джульетта последовала за ней. – Зачем ты хочешь расспросить служащих банков?

– Я могла бы отправить туда кого-то из других посыльных, – сказала Джульетта, морща лоб. Ей не хотелось так обращаться со своей собственной двоюродной сестрой. Одно дело попросить ее выяснить что-то конкретное, и совсем другое – посылать ее искать ветра в поле.

– Джульетта…

– Да ладно, по большей части я просто хотела напугать этого посыльного. Не стоит…

Кэтлин сжала ее запястье, не больно, но достаточно крепко, чтобы Джульетта поняла, что она настроена серьезно.

– Я делаю это не по доброте душевной, – твердо сказала она. – Пройдет несколько лет, и во главе нашей банды встанешь либо ты, либо кто-то еще. И, зная остальных претендентов…

Кэтлин сделала паузу. Они обе подумали об одном и том же. На первом месте в этом списке стоял Тайлер, а за ним, вероятно, остальные их кузены, у которых мог появиться шанс, если Тайлер вдруг сгинет. Все они были жестоки, беспощадны и полны ненависти, но такой же была и Джульетта. Различие состояло в том, что Джульетта была также осторожна и тщательно отмеряла количество ненависти, которой было позволено вырваться наружу.

– Во главе Алых могла бы встать и ты, – небрежно бросила Джульетта. – Ведь мы не знаем, что случится через несколько лет.

Кэтлин закатила глаза.

– Я же не Цай, Джульетта. Так что это исключено.

Кэтлин была права. Она была родней госпожи Цай. Поскольку лицом Алой банды являлся господин Цай, было неудивительно, что после него банду может возглавить только тот или та, кто носит его имя. Потому родня с его стороны без проблем входила в ближний круг, меж тем как брат госпожи Цай, господин Лан, за два десятка лет так и не смог заслужить его благосклонность.

– Это должна быть ты, – сказала Кэтлин, и тон ее не терпел возражений. – Любой другой претендент на корону опасен. И ты тоже опасна, но… – она на секунду замолчала, подбирая слова, – но ты, по крайней мере, никогда по своей воле не навлечешь опасность на нас, чтобы потешить свою гордость. Только ты можешь сохранить Алых как единое целое, в виде устойчивой структуры, своего рода стальной конструкции, а не скопления противоречивых прихотей и капризов. Если у тебя не получится быть хорошей наследницей – если ты падешь, – то вместе с тобой падет и весь наш образ жизни.

Джульетта только и смогла вымолвить:

– Хорошо.

Ее кузина фыркнула.

Чары разрушились. Кэтлин надела пальто и спросила:

– Итак, почему тебе нужно расспросить клерков, работающих в банках на набережной Бунд?

Джульетта все еще раздумывала над словами своей кузины. Она всегда считала себя наследницей Алой банды, но ведь дело было не в этом, не так ли? Она была наследницей той Алой банды, какой эту банду видел ее отец. Но так ли это хорошо? Нынешняя Алая банда трещала по швам. Возможно, будь она иной, она одержала бы победу в кровной вражде с Белыми цветами уже давным-давно. Возможно, будь она иной, массовому помешательству был бы уже положен конец.

– Из-за слухов о чудовище, – вслух ответила Джульетта, заставив себя отбросить эти сомнения. Сейчас ей надо сосредоточиться на том, чтобы сложить воедино все эти обрывки: чудовище, массовый психоз, коммунисты – а не сомневаться в себе. – У меня есть основания полагать, что они могли что-то видеть. Не могу сказать, что я в этом уверена, но такая возможность существует.

Кэтлин кивнула.

– Я сообщу тебе то, что смогу узнать. – И, помахав рукой, она вышла и закрыла за собой дверь. Торчащий из качающейся двери нож имел довольно комичный вид, и Джульетта, вздохнув, выдернула его и убрала в ножны, после чего поднялась на второй этаж. Ее родители будут в ужасе, обнаружив дыру в парадной двери. Она улыбнулась этой мысли и продолжала беззаботно улыбаться, пока, войдя в свою комнату, не обнаружила, что на ее кровати кто-то лежит.

Она вздрогнула.

– О боже, ты меня напугала, – судорожно втянув в себя воздух, сказала она секунду спустя. Сестры Лан почти никогда не бывали в ее комнате поодиночке, так что она не сразу узнала Розалинду, тем более что та лежала, повернув голову к окну, в которое сейчас светило послеполуденное солнце.

Розалинда повернулась к Джульетте. Похоже, она была немного раздражена.

– Ты была с Кэтлин? Я жду тебя уже несколько часов.

Джульетта моргнула, не зная, что сказать.