Сквайр удивлённо вздёрнул брови:
— Похвальная предусмотрительность, леди Ирэн, похвальная… Могу ли я спросить, в чью пользу вы хотите сделать завещание?
— Разумеется, в пользу отца и сестры, сквайр Гай. Они будут назначены опекунами моего ребёнка, опекунами со стороны матери. И в случае смерти малыша им отойдёт всё имущество. А отец мой, как вы понимаете, не обидел меня добром. Старшему сыну лорда Ричарда достанутся замок и земли, но титул, в любом случае, унаследует мой ребёнок. И моё имущество, разумеется, будет оставлено для его блага. Список официального приданого есть у лорда Ричарда. Но ведь ни одну девушку не выдают замуж только с этим. Да и официальное приданое, совсем не маленькое, так же уйдёт ребёнку.
Сквайр Гай выглядел вполне обычно, но мысли его совсем не были спокойны. Что-то в этой девице настораживало. Уже одна мысль писать завещание накануне родов – странная. Да и такие опекуны не слишком нужны будущему ребёнку. Начнут лезть и проверять, вмешиваться в управление. Нет, это совсем не дело! Конечно, пусть она составит свой список. Наверняка, кроме серебряной посуды есть ещё и украшения. И цена их может быть очень велика. Зато потом, ну, после всего… По этому самому списку они с Ричардом смогут проверить сохранность имущества. Главное – не давать ей возможности встретиться с королевским нотариусом! Такая должность дорогого стоит, за неё платят золотом и передаются они от отца к сыну. Так что запросто может и не получиться подкупить его. Лучше уж следить, чтобы леди из замка – ни на шаг! А сюда, разумеется, никакой нотариус сам не поедет.
Наконец, Луст принёс в кабинет одну из запасных тетрадей. Ему пришлось спешно сшивать листы, раз уж леди приспичило составить списки. Леди с любопытством развернула тетрадь – восемь двойных, размером почти со стандартный альбом. И писать можно с двух сторон. Хорошо, места хватит.
— Потом, когда всё закончите, леди Ирэн, можно будет заказать твёрдую обложку. Так будет удобнее хранить записи. — Сквайр Гай улыбнулся – он точно знал, что никакого «потом» у леди не будет.
— Благодарю вас, сквайр Гай. — она поклонилась и вышла.
Жаль, конечно, что Ричард поторопился с объявлением наследника… Жаль… В этой вон и порода видна и, похоже, какой-никакой характер есть. А мисса его только и умеет тряпки клянчить да горничных по щекам лупить. Купчиха, что с неё возьмёшь – ни ума, ни воспитания. Сквайр тяжело вздохнул и продолжил работу – надо всё закончить, пока светло. При свечах он уже писать совсем не может.
К себе Ирэн вернулась с большой тетрадью, несколькими гусиными перьями и крошечной стопочкой чернил.
— Их, леди Ирэн, можно развести в два-три раза, так что вам этого надолго хватит. — Сказал ей тот самый Луст, передавая тяжёлую глиняную стопочку ей в руки.
Именно составлением списка имущества Ирэн и занялась. Писать пришлось максимально мелко, пергамент нужно экономить. Да и почерк у неё был не слишком устойчивый, так что строчки чуть кривились в разные стороны. Зато она тщательно следила за некоторыми буквами, выписывая характерные, приметные хвостики и завитушки каждый раз, как встречалась такая. Потому и сличить никто и ничего не сможет. Рвать лист из своей тетради она тоже не стала.
В «Свете истины», что прислал ей отец, последние листы содержали молитвы. Именно оттуда она и добыла лист пергамента, тщательно соскоблив ножом все, что было ранее. Письмо лорду Ричарду она написала печатными буквами, не пользуясь чернилами и гусиными перьями. Она сильно испачкала руки, собирая сажу из камина и разводя её с яичным белком. Писать пришлось обычной щепкой. И весь вечер ушел на этот пасквиль – щепки ломались, не каждый раз сразу же удавалось отколоть от полена именно такую, как нужно. Все использованные она сжигала в камине, точно понимая – нельзя оставлять никаких следов.
Письмо лорд Ричард нашёл у себя, вернувшись с обеда. Лист был приколот к его подушке, и никто из слуг не мог объяснить, откуда он взялся. То, что эту мерзость написала леди Ирэн, он не сомневался ни минуты, потому, вломившись в её покои, начал искать следы. Ни бисерный, кривоватый почерк жены, ни тетрадь с хозяйственными записями, которую она как раз заполняла, ничто не говорило о её участии. Сама леди вызвала приступ гнева тем, что пыталась узнать причину обыска. Как лорд орал на беременную жену, слышали даже во дворе.
Когда первый гнев схлынул, лорд попробовал додуматься, кто мог ещё это написать? Получается, что жена не врала, когда говорила, что в замке есть соглядатаи лорда Беррита?! Может и зря он, Ричард, не сдержался и устроил такой шум? Более того, к вечеру Ричард выяснил, что тетрадь она получила от сквайра Гая и Луст, старый и доверенный слуга сквайра, клялся, что именно столько листов он и сшил леди в тетрадь…
А советы из этого грязного пасквиля перестали казаться лорду слишком насмешливыми…
Свой приступ бешенства он не объяснил никому, хотя почти двое суток слуги предпочитали прятаться от хозяина. Многие отмечали, что в эти дни даже мисса Альта нарвалась на несколько резких ответов.
Когда первое бешенство слегка утихло, Ричард задумался. А через три дня, неожиданно для всех обитателей замка, уехал в гости к соседям с небольшим отрядом охраны. Туманно объяснив сквайру, что приглашали давно, но всё времени не было…
За отъездом лорда наблюдали все слуги – слишком нервные выдались дни, каждый хотел убедиться, что гроза миновала. Лорд не так и часто покидал замок, но уж если уезжал – то всегда не меньше, чем дней на десять – погулять он любил.
31
То, что Анги не понимает угрожающей им опасности, Ирэн сообразила очень скоро. Некоторое время честно размышляла, стоит ли делиться своими мыслями со служанкой. И вспомнила пословицу из своего времени: «Знают двое, знает и свинья». После этого решила не грузить девицу. Выживет она сама – останется жить и Анги. Так хоть спать будет спокойно, не зная и не думая о том, какой ужас над ними нависает.
Ирэн даже не приходило в голову задумываться о честности такого решения, о правильности его. Она промолчала, скорее, из милосердия. А то, что в случае спасения она не бросит Анги, было для неё само собой разумеющимся фактом. Ирэн начала приобретать черты лидера, даже сама не понимая того, брать решение на себя, понимая всю полноту ответственности. Зато она вполне серьёзно обдумывала возможность этак за пару недель до родов отправить Анги с каким угодно поручением в город. У остальных слуг есть шанс выжить – они никому особо-то и не нужны, у Анги – ровно столько же, сколько и у неё.
Но с этим пока торопиться не стоит, живот ещё почти не заметен. А вот стравливать жителей замка нужно столько, сколько она сможет. И, памятуя о совете лорду Ричарду, изложенном в письме, она, с момента написания, ежедневно, трижды, демонстративно ходила в молельню. Утром, вместе со всеми, в обед и после ужина. И молилась о благополучном разрешении от бремени и ещё, достаточно громко, чтобы слышали слуги, о ниспослании здорового сна. Даже заводила в присутствии чужих слуг с Анги разговоры о том, что опять не могла уснуть ночью.
Именно поэтому, когда на второй день, точнее, во вторую ночь после отъезда лорда из замка, послышался слабый шум с дальней лестницы, Ирэн, ждавшая этого и полностью одетая, вооружённая факелом, в сопровождении растрёпанной Анги и сонной Хильды, точно знала, куда идти – к покоям миссы Альты. Риск, как ей казалось, не слишком велик – все слуги знали, что спит она мало и плохо. Мало ли, может быть, шум побеспокоил сон леди? Так что, на всякий случай, отмазка у неё была. Она даже Хильду будила со словами:
— Хильда, вставай! В замке что-то случилось! Я боюсь, вдруг это нападение! Вдруг снова началась война?!
Пока они шли, шум только возрастал, слышались тяжёлые глухие удары.
Поднявшись на один пролёт, она увидела ровно то, что ожидала увидеть – Ричард держал в руках меч, двое солдат, один с топором, второй с ломом, разбивали тяжёлое полотно двери в покои миссы. Остальные терпеливо ждали.
Всего с лордом было человек восемь-девять, в такой тесной кучке сложно было определить точное число. Да это было и не слишком важно. Важно было то, что все так напряжённо смотрели на дверь, что на Ирэн и служанок никто не обратил внимания. Отходить от лестницы Ирэн не стала – ей и отсюда пока всё было отлично видно.
Впрочем, смотреть долго ей и не пришлось – одна из створок не выдержала напора и рухнула обломками на солдата, а отскочивший на секунду Ричард кинулся в пролом и оттуда донёсся звон мечей и женский визг. Ирэн надо было решать здесь и сейчас, что делать. Незаметно скрыться? Или же подойти и увидеть всё, что там происходит? Возможно, она сможет как-то повлиять на ситуацию?!
Солдаты, брошенные у покоев, почему-то внутрь не входили. Ирэн собралась с духом и, довольно грубо толкнув одного из них, скомандовала:
— С дороги!
Подействовало не сразу. Но всё же, стараясь не отрывать глаза от сцены боя внутри комнаты, солдаты чуть подвинулись, и Ирэн смогла оценить картину сама.
Мисса, почему-то высоко задрав платье, стояла на собственной раскуроченной кровати, придерживая одной рукой край подола почти у груди, а другой закрывая себе рот. В центре комнаты, на обломках стула, валялась какая-то тряпка. Оллин в одном сапоге и с мечом в руках защищался от бешено и молча рубившего его мечом Ричарда. Меч Ричард опускал с хэканьем, как будто колол дрова… Олин был легче и пластичнее, но в руках у него была короткая кривая сабля. Он был подвижнее, сложно сказать, кто бы из них победил, но Оллин зацепил сапогом ту самую тряпку, немного запутался и получил сильный удар по касательной в руку. Обильно хлынула кровь, он стал медленно валиться…
Ричард вновь вздел меч, собираясь добить, но Оллин извернулся, как кошка, и в каком-то нелепом падении проткнул незащищённый бок Ричарда чуть ниже пояса…
Сабля вышла из спины лорда где-то возле позвоночника, и мисса снова завизжала…
Капитан неповоротливо копошился, пытаясь встать и подскальзываясь на собственной крови, а Ричард так и стоял, держась за саблю, торчавшую из него, и слегка пошатываясь. Потом медленно опустился на пол, подогнув под себя одну ногу.
Ирэн вдохнула тяжёлый воздух, пахнущий кровью и нечистотами, и скомандовала:
— Капитана – связать!
Солдаты, как ни странно, даже не сделали попытки войти в комнату. То ли лорд им запретил вмешиваться, то ли действительно не знали, что делать. Мисса тонко и странно повизгивала-подвывала, но всё это зрелище Ирэн не пугало – ей было совсем не до того. Резко повернувшись лицом к солдатам, она стукнула кулаком в грудь одного из них, дождалась, пока он более-менее осмысленно посмотрит на неё, и сказала:
— Капитан Оллин – преступник. На глазах у вас он ранил своего лорда. Вы что, хотите болтаться на виселице рядом с ним?! Немедленно связать скотину. Рану – перевязать, главное, чтобы он выжил до суда и казни! Лорду Ричарду нужна помощь! Ты – она решительно ткнула пальцем в одного из стоявших сзади – бегом за старой Маршей! Немедленно!
В этот момент, почему-то, очень оживилась мисса. Соскочив с кровати, она кинулась к дверям, но Ирэн и не думала отходить. Один из солдат начал протискиваться в комнату, и Альта врезалась в него.
— Связать и держать под охраной! Она так же должна дожидаться правосудия лорда!
Услышав эти слова, Альта кинулась на неё кошкой, выставив вперед когти и пытаясь вцепиться в лицо, но руку Ирэн успела перехватить. За вторую её поймал тот самый солдат, в которого она врезалась. Глядя ему в глаза, Ирэн скомандовала:
— Связать и запереть! Головой отвечаешь за эту тварь. Понял?!
В коридоре раздался топот – кто-то поспешил за Маршей. Двое подняли Оллина и сноровисто завязали руки за спиной. У Ирэн мелькнула было мысль, что капитан может истечь кровью, но задерживаться на ней она не стала. Сдохнет – и пусть сдохнет. Её больше интересовало, выживет ли лорд…
Собравшись с духом, она повернулась и взглянула в мертвенно-бледное лицо мужа. Как ни странно, лорд был в сознании, крепко сжимал одну из рук на обломке того самого стула, второй держался за рукоять сабли. Он так и сидел, неловко подвернув ногу под себя. И заговорил первым:
— Я не чувствую тела…
— Лорд Ричард, сейчас приведут Маршу, и она перевяжет вашу рану. Я же буду молиться за вас, дабы господь даровал вам исцеление.
Солдаты окружили лорда и молча слушали этот безумный разговор. Ни один из них, как ни странно, не пытался помочь лорду. Ирэн же и вовсе не собиралась прикасаться к нему. Не хватало потом ещё получить обвинения, что навредила. В коридоре раздались шаги и в комнату, в тёплом длинном халате, но босиком, растолкав солдат, ввалился сквайр Гай. Он кинулся на колени рядом с племянником, протянул руки и тут же отдёрнул их…
— Ричард, Ричард… Что же ты наделал, мальчик мой!
— Дядя…
— Молчи! Береги силы… Эй, вы двое, — он, не глядя, ткнул пальцем в кучку вояк: — поднять его! Аккуратно! Под руки подхватывайте и осторожно…
Двое держали обвисшее тело лорда почти на весу. Ирэн смотрела, как губы лорда заливает синева…
Сквайр Гай сказал:
— Потерпи, мальчик, сейчас будет больно…
Он крепко взялся за скользкую от крови рукоять сабли, так крепко, что побелели костяшки пальцев, и медленно и ровно потянул железо на себя. Ричард издал то ли крик, то ли рычащий стон и обвис на руках у солдат. Кровь хлынула из раны по кожаным штанам и сапогам лорда, быстро собираясь лужицей под ногами.
Только теперь Ирэн почувствовала дурноту – не стоило ей это видеть. Не хватало воздуха, в глазах темнело, и она, медленно дойдя до разломанных в щепки, разбитых дверей, сползла под ноги солдатам...
Кто и как донёс её до комнаты, Ирэн так и не спросила. Скорее всего – кто-то из солдат. Очнулась она в своей постели, возле неё, пихая ей под нос жжёное вонючее перо, хлопотала ревущая Анги. Больше всего Ирэн боялась, что этот обморок навредит ребёнку, но уже к утру, выспавшись, чувствовала себя практически так же, как и в другие дни.
Анги и Хильда, просидевшие всю ночь у её постели, были награждены медной монеткой каждая. После молитвы, которая длилась значительно дольше, чем обычная, и собравшая почти всех людей в замке в коридор около молельной, Ирэн с удовольствием позавтракала и отправилась в покои мужа. Сквайр Гай, кстати, на молитве не присутствовал. Похоже, он, так же, как и Ирэн, не слишком доверял богу в делах исцеления.
Нужно было узнать, что там и как. Пока же, за всю ночь и утро известий о смерти не поступало. У покоев лорда стояли два солдата и отказались пропустить её внутрь – распоряжения сквайра Гая. Ночная оторопь, когда люди хоть как-то слушались Ирэн, уже прошла.
— Попросите сквайра, когда сможет, пусть навестит меня. Я хотела бы знать, как себя чувствует мой муж. — леди Ирэн не спорила и не приказывала, просто кивнула головой, принимая условия, и удалилась.
32
Сквайр Гай сидел в своём кабинете, придавленный всем случившимся. Старый циник не слишком веровал в господа, потому о времени молитвы даже не подумал. Сейчас он вспоминал слова старой Марши:
— На всё воля божья, сквайр… Ежели выживет – вряд ли ходить будет. Вот, сами смотрите…
Ричард, обмытый и перевязанный, лежал на своей кровати без сознания. Синева заливала губы, и казалось, что он уже мёртв, от этого сердце сквайра начинало болезненно сжиматься и он, который уже раз, подносил свой клинок к губам племянника – проверял, запотеет ли сталь от дыхания. Марша откинула одеяло с ног лорда, выдернула откуда-то из своей одежды длинную, довольно толстую иглу с серой нитью, и резко ткнула в ступню лорду. Сквайр сам видел, что укол был силён, появилась даже капелька крови, только вот Ричард даже не пошевелился…
— Дурная баба! С чего ты взяла, что ходить он не сможет?! Он же без сознания, боли просто не чувствует!
Марша вжала голову в плечи и не рискнула возражать разгневанному сквайру. Разве объяснишь старому упрямцу, что она таких уже видела? И иглой тыкала не просто так! Этому её ещё в молодости научила собственная бабка. Так и говорила:
— Ежели связь тела и души есть – дёрнется тело, хоть в каком обмороке будет! А ежели нет – лучше уж тогда и не жить… Придёт в себя – будет человек равно, как овощ.
Так что спорить она не стала. Оставила мазь, что помогает от колотых ран, заживление ускоряет и воспалению препятствует, наказала горничной сразу бежать за ней, ежели лорд в себя придёт. А ежели не придёт, то она сама вернётся скоро – только питьё сварит. И ушла в свою коморку, стараясь не замечать слёз на глазах сквайра.
— Похвальная предусмотрительность, леди Ирэн, похвальная… Могу ли я спросить, в чью пользу вы хотите сделать завещание?
— Разумеется, в пользу отца и сестры, сквайр Гай. Они будут назначены опекунами моего ребёнка, опекунами со стороны матери. И в случае смерти малыша им отойдёт всё имущество. А отец мой, как вы понимаете, не обидел меня добром. Старшему сыну лорда Ричарда достанутся замок и земли, но титул, в любом случае, унаследует мой ребёнок. И моё имущество, разумеется, будет оставлено для его блага. Список официального приданого есть у лорда Ричарда. Но ведь ни одну девушку не выдают замуж только с этим. Да и официальное приданое, совсем не маленькое, так же уйдёт ребёнку.
Сквайр Гай выглядел вполне обычно, но мысли его совсем не были спокойны. Что-то в этой девице настораживало. Уже одна мысль писать завещание накануне родов – странная. Да и такие опекуны не слишком нужны будущему ребёнку. Начнут лезть и проверять, вмешиваться в управление. Нет, это совсем не дело! Конечно, пусть она составит свой список. Наверняка, кроме серебряной посуды есть ещё и украшения. И цена их может быть очень велика. Зато потом, ну, после всего… По этому самому списку они с Ричардом смогут проверить сохранность имущества. Главное – не давать ей возможности встретиться с королевским нотариусом! Такая должность дорогого стоит, за неё платят золотом и передаются они от отца к сыну. Так что запросто может и не получиться подкупить его. Лучше уж следить, чтобы леди из замка – ни на шаг! А сюда, разумеется, никакой нотариус сам не поедет.
Наконец, Луст принёс в кабинет одну из запасных тетрадей. Ему пришлось спешно сшивать листы, раз уж леди приспичило составить списки. Леди с любопытством развернула тетрадь – восемь двойных, размером почти со стандартный альбом. И писать можно с двух сторон. Хорошо, места хватит.
— Потом, когда всё закончите, леди Ирэн, можно будет заказать твёрдую обложку. Так будет удобнее хранить записи. — Сквайр Гай улыбнулся – он точно знал, что никакого «потом» у леди не будет.
— Благодарю вас, сквайр Гай. — она поклонилась и вышла.
Жаль, конечно, что Ричард поторопился с объявлением наследника… Жаль… В этой вон и порода видна и, похоже, какой-никакой характер есть. А мисса его только и умеет тряпки клянчить да горничных по щекам лупить. Купчиха, что с неё возьмёшь – ни ума, ни воспитания. Сквайр тяжело вздохнул и продолжил работу – надо всё закончить, пока светло. При свечах он уже писать совсем не может.
К себе Ирэн вернулась с большой тетрадью, несколькими гусиными перьями и крошечной стопочкой чернил.
— Их, леди Ирэн, можно развести в два-три раза, так что вам этого надолго хватит. — Сказал ей тот самый Луст, передавая тяжёлую глиняную стопочку ей в руки.
Именно составлением списка имущества Ирэн и занялась. Писать пришлось максимально мелко, пергамент нужно экономить. Да и почерк у неё был не слишком устойчивый, так что строчки чуть кривились в разные стороны. Зато она тщательно следила за некоторыми буквами, выписывая характерные, приметные хвостики и завитушки каждый раз, как встречалась такая. Потому и сличить никто и ничего не сможет. Рвать лист из своей тетради она тоже не стала.
В «Свете истины», что прислал ей отец, последние листы содержали молитвы. Именно оттуда она и добыла лист пергамента, тщательно соскоблив ножом все, что было ранее. Письмо лорду Ричарду она написала печатными буквами, не пользуясь чернилами и гусиными перьями. Она сильно испачкала руки, собирая сажу из камина и разводя её с яичным белком. Писать пришлось обычной щепкой. И весь вечер ушел на этот пасквиль – щепки ломались, не каждый раз сразу же удавалось отколоть от полена именно такую, как нужно. Все использованные она сжигала в камине, точно понимая – нельзя оставлять никаких следов.
Письмо лорд Ричард нашёл у себя, вернувшись с обеда. Лист был приколот к его подушке, и никто из слуг не мог объяснить, откуда он взялся. То, что эту мерзость написала леди Ирэн, он не сомневался ни минуты, потому, вломившись в её покои, начал искать следы. Ни бисерный, кривоватый почерк жены, ни тетрадь с хозяйственными записями, которую она как раз заполняла, ничто не говорило о её участии. Сама леди вызвала приступ гнева тем, что пыталась узнать причину обыска. Как лорд орал на беременную жену, слышали даже во дворе.
Когда первый гнев схлынул, лорд попробовал додуматься, кто мог ещё это написать? Получается, что жена не врала, когда говорила, что в замке есть соглядатаи лорда Беррита?! Может и зря он, Ричард, не сдержался и устроил такой шум? Более того, к вечеру Ричард выяснил, что тетрадь она получила от сквайра Гая и Луст, старый и доверенный слуга сквайра, клялся, что именно столько листов он и сшил леди в тетрадь…
А советы из этого грязного пасквиля перестали казаться лорду слишком насмешливыми…
Свой приступ бешенства он не объяснил никому, хотя почти двое суток слуги предпочитали прятаться от хозяина. Многие отмечали, что в эти дни даже мисса Альта нарвалась на несколько резких ответов.
Когда первое бешенство слегка утихло, Ричард задумался. А через три дня, неожиданно для всех обитателей замка, уехал в гости к соседям с небольшим отрядом охраны. Туманно объяснив сквайру, что приглашали давно, но всё времени не было…
За отъездом лорда наблюдали все слуги – слишком нервные выдались дни, каждый хотел убедиться, что гроза миновала. Лорд не так и часто покидал замок, но уж если уезжал – то всегда не меньше, чем дней на десять – погулять он любил.
31
То, что Анги не понимает угрожающей им опасности, Ирэн сообразила очень скоро. Некоторое время честно размышляла, стоит ли делиться своими мыслями со служанкой. И вспомнила пословицу из своего времени: «Знают двое, знает и свинья». После этого решила не грузить девицу. Выживет она сама – останется жить и Анги. Так хоть спать будет спокойно, не зная и не думая о том, какой ужас над ними нависает.
Ирэн даже не приходило в голову задумываться о честности такого решения, о правильности его. Она промолчала, скорее, из милосердия. А то, что в случае спасения она не бросит Анги, было для неё само собой разумеющимся фактом. Ирэн начала приобретать черты лидера, даже сама не понимая того, брать решение на себя, понимая всю полноту ответственности. Зато она вполне серьёзно обдумывала возможность этак за пару недель до родов отправить Анги с каким угодно поручением в город. У остальных слуг есть шанс выжить – они никому особо-то и не нужны, у Анги – ровно столько же, сколько и у неё.
Но с этим пока торопиться не стоит, живот ещё почти не заметен. А вот стравливать жителей замка нужно столько, сколько она сможет. И, памятуя о совете лорду Ричарду, изложенном в письме, она, с момента написания, ежедневно, трижды, демонстративно ходила в молельню. Утром, вместе со всеми, в обед и после ужина. И молилась о благополучном разрешении от бремени и ещё, достаточно громко, чтобы слышали слуги, о ниспослании здорового сна. Даже заводила в присутствии чужих слуг с Анги разговоры о том, что опять не могла уснуть ночью.
Именно поэтому, когда на второй день, точнее, во вторую ночь после отъезда лорда из замка, послышался слабый шум с дальней лестницы, Ирэн, ждавшая этого и полностью одетая, вооружённая факелом, в сопровождении растрёпанной Анги и сонной Хильды, точно знала, куда идти – к покоям миссы Альты. Риск, как ей казалось, не слишком велик – все слуги знали, что спит она мало и плохо. Мало ли, может быть, шум побеспокоил сон леди? Так что, на всякий случай, отмазка у неё была. Она даже Хильду будила со словами:
— Хильда, вставай! В замке что-то случилось! Я боюсь, вдруг это нападение! Вдруг снова началась война?!
Пока они шли, шум только возрастал, слышались тяжёлые глухие удары.
Поднявшись на один пролёт, она увидела ровно то, что ожидала увидеть – Ричард держал в руках меч, двое солдат, один с топором, второй с ломом, разбивали тяжёлое полотно двери в покои миссы. Остальные терпеливо ждали.
Всего с лордом было человек восемь-девять, в такой тесной кучке сложно было определить точное число. Да это было и не слишком важно. Важно было то, что все так напряжённо смотрели на дверь, что на Ирэн и служанок никто не обратил внимания. Отходить от лестницы Ирэн не стала – ей и отсюда пока всё было отлично видно.
Впрочем, смотреть долго ей и не пришлось – одна из створок не выдержала напора и рухнула обломками на солдата, а отскочивший на секунду Ричард кинулся в пролом и оттуда донёсся звон мечей и женский визг. Ирэн надо было решать здесь и сейчас, что делать. Незаметно скрыться? Или же подойти и увидеть всё, что там происходит? Возможно, она сможет как-то повлиять на ситуацию?!
Солдаты, брошенные у покоев, почему-то внутрь не входили. Ирэн собралась с духом и, довольно грубо толкнув одного из них, скомандовала:
— С дороги!
Подействовало не сразу. Но всё же, стараясь не отрывать глаза от сцены боя внутри комнаты, солдаты чуть подвинулись, и Ирэн смогла оценить картину сама.
Мисса, почему-то высоко задрав платье, стояла на собственной раскуроченной кровати, придерживая одной рукой край подола почти у груди, а другой закрывая себе рот. В центре комнаты, на обломках стула, валялась какая-то тряпка. Оллин в одном сапоге и с мечом в руках защищался от бешено и молча рубившего его мечом Ричарда. Меч Ричард опускал с хэканьем, как будто колол дрова… Олин был легче и пластичнее, но в руках у него была короткая кривая сабля. Он был подвижнее, сложно сказать, кто бы из них победил, но Оллин зацепил сапогом ту самую тряпку, немного запутался и получил сильный удар по касательной в руку. Обильно хлынула кровь, он стал медленно валиться…
Ричард вновь вздел меч, собираясь добить, но Оллин извернулся, как кошка, и в каком-то нелепом падении проткнул незащищённый бок Ричарда чуть ниже пояса…
Сабля вышла из спины лорда где-то возле позвоночника, и мисса снова завизжала…
Капитан неповоротливо копошился, пытаясь встать и подскальзываясь на собственной крови, а Ричард так и стоял, держась за саблю, торчавшую из него, и слегка пошатываясь. Потом медленно опустился на пол, подогнув под себя одну ногу.
Ирэн вдохнула тяжёлый воздух, пахнущий кровью и нечистотами, и скомандовала:
— Капитана – связать!
Солдаты, как ни странно, даже не сделали попытки войти в комнату. То ли лорд им запретил вмешиваться, то ли действительно не знали, что делать. Мисса тонко и странно повизгивала-подвывала, но всё это зрелище Ирэн не пугало – ей было совсем не до того. Резко повернувшись лицом к солдатам, она стукнула кулаком в грудь одного из них, дождалась, пока он более-менее осмысленно посмотрит на неё, и сказала:
— Капитан Оллин – преступник. На глазах у вас он ранил своего лорда. Вы что, хотите болтаться на виселице рядом с ним?! Немедленно связать скотину. Рану – перевязать, главное, чтобы он выжил до суда и казни! Лорду Ричарду нужна помощь! Ты – она решительно ткнула пальцем в одного из стоявших сзади – бегом за старой Маршей! Немедленно!
В этот момент, почему-то, очень оживилась мисса. Соскочив с кровати, она кинулась к дверям, но Ирэн и не думала отходить. Один из солдат начал протискиваться в комнату, и Альта врезалась в него.
— Связать и держать под охраной! Она так же должна дожидаться правосудия лорда!
Услышав эти слова, Альта кинулась на неё кошкой, выставив вперед когти и пытаясь вцепиться в лицо, но руку Ирэн успела перехватить. За вторую её поймал тот самый солдат, в которого она врезалась. Глядя ему в глаза, Ирэн скомандовала:
— Связать и запереть! Головой отвечаешь за эту тварь. Понял?!
В коридоре раздался топот – кто-то поспешил за Маршей. Двое подняли Оллина и сноровисто завязали руки за спиной. У Ирэн мелькнула было мысль, что капитан может истечь кровью, но задерживаться на ней она не стала. Сдохнет – и пусть сдохнет. Её больше интересовало, выживет ли лорд…
Собравшись с духом, она повернулась и взглянула в мертвенно-бледное лицо мужа. Как ни странно, лорд был в сознании, крепко сжимал одну из рук на обломке того самого стула, второй держался за рукоять сабли. Он так и сидел, неловко подвернув ногу под себя. И заговорил первым:
— Я не чувствую тела…
— Лорд Ричард, сейчас приведут Маршу, и она перевяжет вашу рану. Я же буду молиться за вас, дабы господь даровал вам исцеление.
Солдаты окружили лорда и молча слушали этот безумный разговор. Ни один из них, как ни странно, не пытался помочь лорду. Ирэн же и вовсе не собиралась прикасаться к нему. Не хватало потом ещё получить обвинения, что навредила. В коридоре раздались шаги и в комнату, в тёплом длинном халате, но босиком, растолкав солдат, ввалился сквайр Гай. Он кинулся на колени рядом с племянником, протянул руки и тут же отдёрнул их…
— Ричард, Ричард… Что же ты наделал, мальчик мой!
— Дядя…
— Молчи! Береги силы… Эй, вы двое, — он, не глядя, ткнул пальцем в кучку вояк: — поднять его! Аккуратно! Под руки подхватывайте и осторожно…
Двое держали обвисшее тело лорда почти на весу. Ирэн смотрела, как губы лорда заливает синева…
Сквайр Гай сказал:
— Потерпи, мальчик, сейчас будет больно…
Он крепко взялся за скользкую от крови рукоять сабли, так крепко, что побелели костяшки пальцев, и медленно и ровно потянул железо на себя. Ричард издал то ли крик, то ли рычащий стон и обвис на руках у солдат. Кровь хлынула из раны по кожаным штанам и сапогам лорда, быстро собираясь лужицей под ногами.
Только теперь Ирэн почувствовала дурноту – не стоило ей это видеть. Не хватало воздуха, в глазах темнело, и она, медленно дойдя до разломанных в щепки, разбитых дверей, сползла под ноги солдатам...
Кто и как донёс её до комнаты, Ирэн так и не спросила. Скорее всего – кто-то из солдат. Очнулась она в своей постели, возле неё, пихая ей под нос жжёное вонючее перо, хлопотала ревущая Анги. Больше всего Ирэн боялась, что этот обморок навредит ребёнку, но уже к утру, выспавшись, чувствовала себя практически так же, как и в другие дни.
Анги и Хильда, просидевшие всю ночь у её постели, были награждены медной монеткой каждая. После молитвы, которая длилась значительно дольше, чем обычная, и собравшая почти всех людей в замке в коридор около молельной, Ирэн с удовольствием позавтракала и отправилась в покои мужа. Сквайр Гай, кстати, на молитве не присутствовал. Похоже, он, так же, как и Ирэн, не слишком доверял богу в делах исцеления.
Нужно было узнать, что там и как. Пока же, за всю ночь и утро известий о смерти не поступало. У покоев лорда стояли два солдата и отказались пропустить её внутрь – распоряжения сквайра Гая. Ночная оторопь, когда люди хоть как-то слушались Ирэн, уже прошла.
— Попросите сквайра, когда сможет, пусть навестит меня. Я хотела бы знать, как себя чувствует мой муж. — леди Ирэн не спорила и не приказывала, просто кивнула головой, принимая условия, и удалилась.
32
Сквайр Гай сидел в своём кабинете, придавленный всем случившимся. Старый циник не слишком веровал в господа, потому о времени молитвы даже не подумал. Сейчас он вспоминал слова старой Марши:
— На всё воля божья, сквайр… Ежели выживет – вряд ли ходить будет. Вот, сами смотрите…
Ричард, обмытый и перевязанный, лежал на своей кровати без сознания. Синева заливала губы, и казалось, что он уже мёртв, от этого сердце сквайра начинало болезненно сжиматься и он, который уже раз, подносил свой клинок к губам племянника – проверял, запотеет ли сталь от дыхания. Марша откинула одеяло с ног лорда, выдернула откуда-то из своей одежды длинную, довольно толстую иглу с серой нитью, и резко ткнула в ступню лорду. Сквайр сам видел, что укол был силён, появилась даже капелька крови, только вот Ричард даже не пошевелился…
— Дурная баба! С чего ты взяла, что ходить он не сможет?! Он же без сознания, боли просто не чувствует!
Марша вжала голову в плечи и не рискнула возражать разгневанному сквайру. Разве объяснишь старому упрямцу, что она таких уже видела? И иглой тыкала не просто так! Этому её ещё в молодости научила собственная бабка. Так и говорила:
— Ежели связь тела и души есть – дёрнется тело, хоть в каком обмороке будет! А ежели нет – лучше уж тогда и не жить… Придёт в себя – будет человек равно, как овощ.
Так что спорить она не стала. Оставила мазь, что помогает от колотых ран, заживление ускоряет и воспалению препятствует, наказала горничной сразу бежать за ней, ежели лорд в себя придёт. А ежели не придёт, то она сама вернётся скоро – только питьё сварит. И ушла в свою коморку, стараясь не замечать слёз на глазах сквайра.