Первые три-четыре часа шли в быстром темпе. Начало темнеть, а мангровые заросли стали более частыми. Ориентироваться по моторкам больше не получалось, мы уже не слышали ни одной. Зато на севере заработал земснаряд[34], издававший достаточно шума. Видно, углубляли дно в порту. Темнота сгущалась, мы все чаще останавливались на отдых, и передышки были все более продолжительными. И вдруг, когда, казалось, силы были на исходе, под ногами захлюпало. Верная примета – впереди протока!
Выбираемся в просвет, серевший на общем темном фоне, и вот мы уже у протоки, которая уходит от нас на север, где небо имеет ярко-желтый оттенок электрической засветки. Это далеко, но сомнений нет – впереди Порт-Харкорт.
Глава 22
Снова в протоку
Перед тем как лезть в воду, делаем привал. Отдыхаем, прислушиваемся. Где-то слева, не слишком далеко от нас, бандитский лагерь. Впереди справа вдруг слышатся всплеск воды, счастливое похрюкивание. Пора двигаться дальше.
Входим в воду. Похрюкивание сменяется ворчанием, переходящим в сдержанное рычание, хлопки и почесывание. Я представил здоровенную обезьяну, которой мы помешали принимать водные процедуры. Это ее проблемы, не наши; нам надо идти. А для непонятливых у нас есть инструмент убеждения – на плече болтается.
Протока настолько широкая, что вполне сойдет за реку. Конца ей не видно, уходит от нас в направлении Порт-Харкорта. Это нам только в плюс, по воде идти гораздо проще, это не через корни скакать. Глубина по пояс. Мы полуплывем-полуползем на четвереньках, чтобы не сильно выделяться. После забега с препятствиями вода обволакивает тело приятной свежестью и даже негой. Решаем добраться до нормальной глубины, там отдохнуть и постираться, в смысле оттереть грязь со штанов.
Ползем уже часа два, а глубины все не видно. Не слышно и лодок. В итоге находим глубину. И даже место вроде подходящее – зеленый островок, при ближайшем рассмотрении оказавшийся деревом, растущим неподалеку от правого берега. Только собираемся раздеться, как со стороны, откуда мы пришли, метрах в трехстах от нас, – взрыв!
Прижимаемся к дереву и замираем. В отдалении слышен разговор, плески по воде. Похоже, рыбаки глушат рыбу. Хорошо бы нам за рыбу не сойти. Куда их черт дальше понесет – неизвестно. Постоянно оглядываясь, быстро гребем оттуда. На исходе третьего часа добираемся наконец до поперечной протоки, впадающей справа. Глубоко! Сливаю остатки воды из бутылки, загоняю ее под майку. Автомат за спиной. То ли устал, то ли течение сильное, но плыть тяжело. Автомат тянет вниз. С облегчением нащупываю под ногами грунт. Оглядываюсь назад. Хорошо идем! Отмахали уже столько же, сколько за два предыдущих дня! А еще не утро… Подсветка города видна уже яснее – она правее от нас по ходу движения. Река уходит влево, но прямо на город отходит рукав. Становится совсем мелко. Поднимаемся и, стараясь громко не плюхать, бредем в левый рукав протоки.
В воде уже давно болтаемся – как бы не переохладиться. Пора немного передохнуть и осмотреться, а заодно и отжать мокрую одежду. Заползаем за мангровый куст. Стоп! Воды-то у нас нет. Отправляю Костю обратно к протоке с течением.
Он уходит. Вокруг звенящая тишина. Любое движение на воде хорошо слышно. Отжимаю майку и брюки и снова одеваюсь. Возвращается с водой Костя. Тоже отжимается. Пытаемся прикинуть, сколько у нас еще времени до рассвета. Но, поскольку места сколько-нибудь пригодного для ночлега не видно, решаем продолжать путь.
Протока попалась очень мелкая – и не поплывешь, и быстро не пойдешь, шумно слишком. Идем вдоль зарослей как можно тише. Совсем бесшумно не получается. А вокруг стоит абсолютная, мертвая тишина. Протока изгибается, мы проходим поворот, и глазам открывается сказочный вид. Точнее – картина из страшных сказок: широкая гладь черной воды, из которой местами торчат корявые сухие деревья и сидящие на них вороны. Ощущение такое, как будто где-то рядом Змей Горыныч или Чудище поганое. Постепенно глубина увеличивается, а вместе с ней появляются завалы из корней и затопленных стволов деревьев. Приходится нащупывать практически каждый шаг. Руками это делать проще, поэтому снова окунаюсь в воду. Но Костя замерз и в воду лезть не хочет. Пытается идти по отмели, хотя прокладывать дорогу там гораздо труднее из-за глубоких ям и коряг. Плыть мне проще. Советую Косте найти палку и прощупывать путь. Нам в этих корягах только вывихов и растяжений не хватало.
Большой прогресс! Костя увидел две мачты с красными огнями. Я их не вижу, поэтому разделять его радость пока не спешу. Но, правда, зрение у меня хорошо подсело. Стоячая вода заканчивается, и мы выходим к разветвлению с достаточно хорошим течением. По идее, нам нужно переправляться на тот берег и продолжать идти на огни города. Но, оценив расстояние до другого берега и скорость течения, мы пришли к выводу, что доплыть туда будет далеко не просто и, скорее всего, почти невозможно.
МЫ ОСТОРОЖНО СПОЛЗЛИ В ВОДУ. ОНА ПРИЯТНО ОХЛАЖДАЛА И РАССЛАБЛЯЛА УСТАВШЕЕ ТЕЛО. КАК МАЛО ЧЕЛОВЕКУ НУЖНО ДЛЯ СЧАСТЬЯ!
Костя предложил попробовать поискать переправу выше по нашей стороне. Еще около часа мы скакали через топляки[35] и наконец выбрались на твердую почву. Ощущение ненормальности места не пропало, а даже усилилось. Только если сначала оно у нас ассоциировалось со страшной сказкой, то теперь, когда мы выбрались на берег, показалось, что мы в эпицентре применения какого-то химического оружия: практически никакой растительности; гнетущая, тяжелая энергетика. Казалось, что в этом месте произошло что-то очень страшное. Мы прошли не меньше километра от воды, когда стала появляться первая скупая растительность. Зато создалось успокаивающее ощущение, что мы попали на тропу, и она ведет в нужном нам направлении. Только вот если есть тропа, то по ней кто-то ходит, а встречаться с кем бы то ни было в наши планы не входило. Поэтому, как только появились мангровые заросли, я предложил свернуть и пойти параллельно тропе. Легче всего, конечно, оказалось свернуть. Углубившись в джунгли метров на пятнадцать, мы в очередной раз столкнулись с необходимостью тщательного поиска пути. Вокруг стеной стояли мангровые корни. В их хитросплетении обнаружить хоть какой-то путь было очень тяжело.
Вообще-то в этот день мы отмахали уже прилично, и пора было подумать об отдыхе. Но нас снова ждал неприятный сюрприз; на этот раз в виде дико кровожадных комаров. Попав в очередной «тупик» из переплетенных корней, мы решили сделать остановку. Я повалился на землю, не обращая внимания на холодные лужицы. Сразу же надо мной загудели комары. Это было необычно. За все мое время пребывания в Нигерии я уже привык, что комары здесь практически бесшумные, а тут – как домой попал, на речку! Я извлек полиэтиленовый пакет, который прихватил с собой из палатки среди всего прочего, и натянул на голову. Количество зудящих насекомых резко сократилось. Костю же комары жрали нещадно, так что долго валяться нам не удалось.
Я не без труда, после ряда неудачных попыток, сумел прорваться через заслон корней, и мы вновь пошли вперед. Должен признать, что если брать чистое передвижение по мангровым зарослям, то этот участок был, пожалуй, самым сложным. Сплетения корней местами были практически в человеческий рост. Где-то приходилось карабкаться по корням, балансируя, как канатоходцы, где-то – растягиваться в шпагате, а в других местах нужно было подтягиваться и переваливаться на животе.
После часа пути я предложил снова поискать место для ночлега. Поскольку наши «джунгли» оказались разросшимися мангровыми зарослями, место я высматривал еще где-то около часа – сухой земли не было нигде. Наконец закончились переплетения, а вместе с ними и силы. Я бурчал про себя на Костика, который, казалось, шел не уставая.
Перед нами в свете луны открывался практически фантастический пейзаж. Луна подсвечивала верхушки зарослей, а ниже в серебристой тени угадывались проходы в корневых сплетениях. Костя на мокрую землю ложиться не хотел, но сухое место найти никак не удавалось. Мне удалось отыскать развилку из толстых мангровых ветвей, которую я и предложил в качестве места для остановки. Сам стал пристраиваться на земле. Это оказалось не так-то просто: вытянуться во весь рост не удавалось из-за окружающих корней, да еще холодные лужи на земле! Костю опять грызли комары. Я отдал ему свой пакет, а сам наломал тонких веток с листьями и сделал себе ложе. Особенно это не помогло, и, помучившись пару часов, мы решили снова продолжать путь.
С ориентирами стало совсем плохо. Подсветки не было видно из-за высоких зарослей. Не было также слышно никаких звуков, которые могли бы нам помочь. Мы пошли по пути наименьшего сопротивления – туда, где вода отходит обратно в океан. Шли до самого рассвета, пока нам в голову не пришло озарение, что мы идем неверным путем. Повернули назад и в рассветных сумерках продолжили путь. Наконец ориентация была потеряна окончательно, и мы с Костей разошлись во мнении, куда идти дальше. Решили остановиться, немного отдохнуть и дождаться восхода солнца. Комаров было не так много, как ночью, поэтому очень скоро мы провалились в сон.
Глава 23
Разброд и шатания
Когда я открыл глаза, солнце еще не взошло, но было уже светло. Рядом сел проснувшийся Костя. После обсуждения нашего положения и гадания, куда идти дальше, мы наконец осмотрелись вокруг. Создавалось впечатление, что мы снова забрели в непролазную чащу. Мне было жарко, и я старался держать кисти рук и пятки в маленьких холодных лужицах у корней мангров. В некоторых впадинках вода была покрыта тонкой радужной масляной пленкой, которую обычно оставляет бензин.
Мангры стали наполняться звуками. Опять появились комары, но гораздо больше напрягла нас чья-то перекличка. Было ощущение, что ищут нас, но это был очередной звуковой обман. С нетерпением и тревогой мы ждали появления солнца, и когда оно появилось, вскочили на ноги и, прикинув направление, быстро двинулись сквозь заросли. Настолько быстро, насколько это вообще было возможно.
Очень скоро мы вышли на тропу, отмеченную следами босых ног. Обрадовавшись, мы двинулись по ней. Через четверть часа активной ходьбы Костя заявил, что мы идем не туда. Нет, ну вы видели крутизну! Бунт на корабле? Я с трудом взял себя в руки. Правило спецназа: в таких ситуациях каждый имел право на мнение и слово и право быть услышанным.
Мы остановились и стали на земле палкой вычерчивать стороны света и свое местоположение. И получалось, что Костя оказался прав. Развернувшись, мы пошли обратно, разглядывая оставленные в грязи следы босых ног. Они шли в обоих направлениях и вряд ли принадлежали мужчинам. Скорее детям или женщинам. Но, имея опыт встреч со злобными детьми с пулеметами, нам необходимо было быть очень осторожными. Повсюду валялись следы пребывания человека: пустые пластиковые бутыли из-под шампуня, моющих средств, тюбики из-под зубной пасты, целлофановые пакетики из-под воды.
Кусты мангров были невысокими, поэтому слабо укрывали нас от солнечных лучей. В какой-то момент жара стала почти невыносимой, а вода, которую Костя набрал в последний раз, была ужасна. От нее шел стойкий запах сероводорода, и мы старались просто полоскать ею рот в надежде вскоре пополнить наши запасы.
Прямо по курсу нашего движения были слышны шумы моторных лодок, что говорило о близости воды. Хотелось думать, что это берег у Порт-Харкорта, где стоит орудийная батарея – именно так мы себе представляли источник ночной стрельбы в этом направлении.
Около полудня звуки моторов стали слышны отчетливее. Казалось, еще каких-то двести метров, и мы выйдем к воде. Но примерно через три километра тропа вильнула, и мы увидели творения человеческих рук, а именно порубленные мачете корни мангров. Да и тропа казалась более утоптанной. Чуть позже мы увидели воду. По‐видимому, это снова была протока. Путь к ней нам преградила засека[36] из корней мангров и ветвей деревьев. Она точно была рукотворной: наверняка ее навалили в просвет между зарослями, чтобы не дать спуститься в протоку или подняться из нее.
Нас это несколько обрадовало. С трудом представлялось, что бандиты станут сооружать подобные препятствия. Гораздо больше это походило на творение солдатских рук, которым в любой армии всегда найдется дурная работа! Я сказал Косте, чтобы внимательней смотрел под ноги. Кто его знает – если это батарея, то подходы к ней могли и заминировать. Все, однако, прошло достаточно гладко. Перевалившись через гору веток и корней и испачкав штаны по колено, мы окунулись в воду, испытывая безудержную радость. Протока хорошо проглядывалась в оба конца, но спешить не следовало. Мы внимательно осмотрелись и прислушались. И, только убедившись, что никакого движения вокруг нет, тихо поплыли на другой берег. По дороге я попросил Костю вылить протухшую воду из бутылки и набрать свежей. В протоке было достаточно сильное течение, и вода тут явно не застаивалась.
Заплыв под корни на другом берегу, мы обнаружили очередной сюрприз: все было покрыто мелкими острыми ракушками, и я, не заметив их, успел порезать руку. Впереди, над корнями, четко проглядывались очередные рукотворные баррикады. Хорошо хоть, не колючая проволока! С трудом забравшись по грязи на берег, а затем перевалившись по верхам корней через завал, мы рухнули на землю.
И как раз вовремя: мимо нас по протоке пролетела моторная лодка. Скинув скорость метрах в трехстах, она повернула куда-то в глубь берега, на который мы только что выползли. Ее было еще немного слышно, а потом она остановилась, и заросли наполнились голосами. Лодку тащили по берегу.
Мы поднялись. Впереди еще метров пятьдесят было завалено ветками и корнями. Пробравшись через них, мы оказались на хорошо прорубленной тропе. И справа, и слева от нас мангры были вырублены мачете, чтобы, по-видимому, послужить материалом для завалов. Двигались мы очень осторожно, прислушиваясь к голосам. Прятаться здесь было практически негде, но и любого, кто попытается приблизиться к нам, будет видно издалека. Мы шли в направлении голосов. Почему-то казалось, что здесь могут быть только солдаты. На пути снова попалась протока. Мы переплыли ее и повторили уже знакомый путь: переползание через завалы. Следующий отрезок пути выдался более заросшим, но и он вскоре закончился, а мы вновь очутились в протоке. Она была вся залита какими-то моющими средствами. Создавалось впечатление, что ее использовали исключительно для стирки. Проплыв по ней вглубь, в направлении нашего запланированного движения, мы вновь выползли на берег. Никаких следов пребывания людей здесь видно не было. Голоса слышались, но определить их местонахождение было сложно. Мы прошли по суше к следующей протоке. Эта оказалась пошире. Мы переплыли на другой берег, но выходить не стали, а поплыли медленно вдоль берега, прислушиваясь и приглядываясь. Впереди были слышны звуки лодочных моторов, а значит, эта протока когда-нибудь должна вывести нас к большой воде. Попутно я обзавелся сланцами, застрявшими во время отлива в мангровых зарослях. Правда, они были разного цвета, но зато одного размера. Вообще на береговых корнях можно было обнаружить уйму всякой всячины, намытой водой из океана.
Около часа мы передвигались вдоль берега, пока впереди не появился открытый участок вырубленных зарослей. Я оставил Костю ждать меня под корнями, а сам, погрузившись в воду по самые глаза, тихо поплыл туда. Там ничего не оказалось, да и выхода на берег не было. От человека там остались спиленные ветви дерева и вырубленная площадка, добраться до которой из воды все равно было невозможно.
Зато метрах в пятидесяти впереди обнаружился рукав протоки, уходящий куда-то влево. Я прошел по нему еще метров сто и нашел место, где с некоторым трудом, но можно было вылезти на берег. Вернулся за Костей, и мы проделали этот путь теперь вдвоем.
Кое-где в грязи на берегу были видны следы килей. Но место в целом казалось довольно заброшенным. Как и везде, окрестности были завалены ветками и корнями. Тропа хорошо проглядывалась, но была полностью завалена ветками. Двигаться приходилось очень медленно.
Мы прошли, наверное, километр, когда вдруг справа впереди раздались крики и стрельба. Над нашими головами засвистели пули. Мы упали на землю и поползли в сторону от того места, где находились, стараясь не раскачивать ветви мангров. Определить, стреляют по нам или нет, было невозможно. Стрельба продолжалась, и я подыскал позицию поудобнее, чтобы быть готовым на всякий случай. Но никакого движения в нашем направлении не происходило. Зато со стороны протоки, из которой мы только что вышли, послышался шум лодочных моторов, раздалась пулеметная очередь и прогремел взрыв. Все кончилось так же быстро, как и началось. Мы полежали еще минут пятнадцать, прислушиваясь к звукам, а после, пригнувшись, не спеша, двинулись вперед и в сторону от источника опасности. Голоса было слышно хорошо, но разобрать, о чем говорят, было невозможно. Впереди замаячило высокое дерево, и мы взяли его за ориентир.
Солнце начинало клониться к закату, а нам еще предстояло миновать шумных «соседей». Мы думали, что впереди нас ждут джунгли – деревья выглядели высокими. Нас не покидала надежда найти сухую землю и, может быть, даже разжиться плодами обезьяньего дерева. Впрочем, после трех часов пути нас ждало разочарование. Это опять были мангры, опять с нетронутыми зарослями. Голосов уже слышно не было, но нас это почти не вдохновляло. Мне все тяжелее было поспевать за Костей. Голова горела, и, хотя мне казалось, что я передвигаюсь достаточно резво, похоже, мой спутник имел на этот счет другое мнение.
Окончательно стемнело. Из-за моего состояния остановки становились все чаще и чаще, и на отдых уходило много времени. Наконец я просто сказал, что нужно сделать привал, поскольку дальше я идти не могу. Костю это здорово взволновало. Он сказал, что, похоже, «кирдык» и надо выходить к людям, кем бы они ни были.
Меня, видимо, охватил приступ малярии. Костя сказал, что пробежится вокруг и вернется. Из последних сил контролируя себя, я настоятельно посоветовал ему не удаляться далеко и не терять дорогу обратно. Добавил, что прорвемся, а потом… Я провалился в какой-то бред. Было состояние нереальности. Мне казалось, что с нами находятся еще какие-то люди: мимо носили столы, стулья, шкафы, кто-то говорил о переезде. Все это казалось странным, потому что это все еще происходило в мангровых зарослях. Я не понимал, куда эти люди тащат мебель по грязи, кто они и какое имеют отношение к нам. Из этого бреда меня вывел вернувшийся Костя.
– Серега, тут метрах в двадцати протока!
Одно упоминание о прохладной воде придало сил. Я заставил себя встать, и уже через пять минут мы погрузились в протоку. Немного полежав в прохладной воде и придя в себя, я огляделся в поисках ориентиров. Протока уходила прямо в направлении подсветки, которую сейчас было очень хорошо видно. Нам опять везло! Мы решили пройти по протоке как можно дальше.
Брели в воде, наверное, часа два, пока не обнаружили тупик. Вернулись немного назад, туда, где нам попался рукав, ведущий к подсветке. Пошли по нему, но и он закончился тупиком. Вариантов не было – надо было выползать на берег. Нашли место, которое подходило для этого. Нам показалось, что берег там был не так крут и единственным серьезным препятствием были нагромождения веток над горкой из грязи.
Однако первое впечатление оказалось ошибочным! Как только мы стали выползать из воды, то сразу ощутили, что под нами не земля, а какая-то чавкающая жижа. Нет, нас не засасывало. Но ноги проваливались полностью, и никакой опоры под ними не было. Из-за этого мы не могли перелезть через гору из веток. Сами по себе они могли бы стать опорой, но до них еще надо было добраться. Пробарахтались так около часа. Я опять умудрился отключиться. Костя не заметил ничего необычного, поскольку ему показалось, что я стою столбом, к чему-то прислушиваясь. К реальности меня вернул Костин шепот:
– Ты что, слышишь что-то?
За этот час нам удалось сдвинуться только на пару-тройку метров, и велик был риск, что, проплывая утром мимо, кто-то обнаружит здесь двух застрявших истуканов. Надо было что-то делать. Если не удается перелезть через нагромождение веток, то, может, получится их разобрать. Мы стали вытаскивать ветки из завала и бросать их назад. Косте наконец-то удалось перевалиться по корням на другую сторону. У меня это заняло еще полчаса. После этого мы повалились прямо за завалом, абсолютно обессилев.
В том месте, где мы вылезли на берег, оставались наши следы. Надо было отходить от протоки – но сил, чтобы хотя бы подняться, у нас не было. Пролежав минут двадцать, мы заставили себя подняться, отошли еще на пятьдесят метров и снова остановились. Костя нашел в себе силы наломать веток и устроить достаточно неплохое «лежбище для котиков». Похоже, он уже смирился с неизбежностью – спать на мокрой земле. Ну, рано или поздно это должно было случиться! Мы завалились бок о бок на ветки и накрылись мокрым Костиным пиджаком. Надо сказать, это позволило нам немного согреться и забыться в тревожном сне. Разбудил меня раскат выстрела.
Глава 24
Человек за бортом
Выстрел был из легкой пушки. Спустя минут пять – еще один. Источник звука, казалось, был не более чем в трех километрах от нас. Едва светало. Снова выстрел – на этот раз чуть левее первого направления.
Расталкиваю Костю, который спит, не слыша ничего вокруг. Спросонья он не сразу понимает, в чем дело. В меня же как будто вливаются силы. Еще ночью казалось, что мы не встанем, а сейчас я был готов не то что идти, а бежать в сторону этих звуков, нашего вероятного источника спасения.
То, что оружие, из которого стреляли, принадлежит государственным структурам, не вызывало сомнений. После приезда в Нигерию я провел некоторые исследования и хорошо представлял себе уровень вооружения боевиков. Кроме того, наличие подобных орудий могло значительно сковать мобильность боевиков. Я знаю, что банда, державшая нас, захватила пушку калибра 12,7 мм, и они долго пытались приладить ее на лодку. Очень сильно ругались, потому что первый же выстрел эту лодку чуть не перевернул. А тут создавалось впечатление, что бьет не одна, а несколько пушек на расстоянии до километра друг от друга. Мне представлялось, что это все же береговая батарея.
Наконец выстрелы услышал и Костя, который смотрел на меня до этого как на больного и всем своим видом задавал немой вопрос: не слетел ли я с катушек окончательно. Услышал и тоже заметно приободрился. Тут мы уже не стали дожидаться и восхода солнца.
Быстрым шагом мы пошли в направлении, откуда доносились выстрелы. Мангры здесь были невысокими, зато почва оказалась очень скользкой. Уже буквально через пятьдесят метров я, поскользнувшись, влетел подъемом ноги в корень. Наверное, в другой ситуации я обязательно бы себя пожалел, а тут, стиснув зубы, потопал дальше, внимательнее смотря за тем, куда ступаю.
Нам и вчера попадались странноватого вида зеленые кучки, похожие на мох; при надавливании из них брызгала жидкость мутно-коричневого, даже зеленоватого цвета с тем запахом зеленого яблока, который бывает у освежителей воздуха. Здесь таких кучек было особенно много. Сначала я их старался обходить, а потом шел по ним не глядя. Меня ждал очередной неприятный сюрприз: носки, в которых я прошагал всю дорогу, приказали долго жить, буквально развалившись на части; резиновые шлепанцы, подобранные мной в протоке, засасывало, так что приходилось отрывать их на каждом шагу. Недолго думая, я пошел босиком, засунув шлепанцы в карман.
Почва была очень скользкой. Несколько раз я налетал ногой на корни мангров, что уж точно не ускоряло мой шаг. В целом, если закрыть на эту мелкую пакость глаза, то идти было легче, чем вчера. А может, мы просто приноровились. В любом случае близость цели придавала сил.
По зарослям прокатывались отдаленные разговоры и переклички. Хотелось верить, что это солдаты, но здравый смысл советовал быть осторожнее. Выглянувшее справа солнце подтвердило, что мы идем в правильном направлении. Еще какой-то час – и стало подпекать. С водой все еще были проблемы: хотелось пить, но вокруг была лишь солоноватая вода, напиться которой не получалось.
Вдалеке послышались звуки лодочных моторов. Если это и была протока, то, судя по движению, достаточно большая и оживленная. Пройдя несколько дней и оторвавшись от возможного преследования, мы могли столкнуться с новой проблемой – водной преградой, которую мы не сможем переплыть. Эта мысль постоянно крутилась в голове, не давая скучать.
Вдоль нашей тропы в кустах было огромное количество застрявших пластиковых бутылок и даже небольших канистр из-под моторных масел. Все это можно было бы использовать при сооружении импровизированного плота. Пришлось бы, конечно, порыскать в поисках подходящей тары с пробками. Большинство канистр и бутылок пробок не имело, но, откровенно говоря, времени на поиски у нас было предостаточно.
На одном из поворотов тропы Костя подобрал стеклянную бутылку с прозрачной жидкостью. Экспресс-исследование (носом и кончиком языка) показало, что внутри может быть простая пресная вода! Скорее всего, дождевая. Было ее, правда, всего лишь глотка на три каждому, но она была пресной! Пить ее все же не следовало. Сказав об этом Косте, я прополоскал водой рот, чтобы избавиться от постоянного привкуса соли на губах. Находка окрылила Костю, и через метров пятьдесят он нашел еще одну бутылку с пробкой. Внутри оказались остатки какого-то дешевого спиртного, неопределяемого нашим экспресс-анализом. Я был категорически против того, чтобы заливать это в наши голодные желудки, и Костя, не без сожаления, с ним расстался.
ЭТИ СЕКУНДЫ НЕВОЗМОЖНО ОПИСАТЬ. МЕНЯ ЗАХЛЕСТНУЛИ ЭМОЦИИ: ЗДЕСЬ БЫЛИ И РАДОСТЬ СПАСЕНИЯ, И УДОВЛЕТВОРЕНИЕ, ОТТОГО ЧТО МЫ СМОГЛИ ЗАВЕРШИТЬ СВОЕ НЕВЕРОЯТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПРАКТИЧЕСКИ ТАК, КАК СЕБЕ И ПРЕДСТАВЛЯЛИ, И БЛАГОДАРНОСТЬ К ЭТИМ НЕЗНАКОМЫМ ВОЕННЫМ МОРЯКАМ.
Солнце подбиралось к зениту; идти стало еще труднее. Мест, где можно было отлежаться в тени, было все меньше и меньше. Все чаще попадались смытые океаном предметы рыбацкой жизни: обрывки сетей, пенопластовые поплавки и даже деревянные части лодок. Многие из них можно было в случае надобности использовать для постройки плота.
Тропа никак не хотела пролегать четко по сторонам света, и мы шли, как парусник, – галсом[37]. Голоса становились все ближе, и мы старались передвигаться аккуратнее, внимательно вглядываясь вперед. Наше внимание привлек яркий синий предмет, легко просматривающийся сквозь кусты.
Осторожно прокравшись в его направлении, мы обнаружили большой пластиковый бак с громадной дырой. Рядом с ним была тень, а пристроившись на земле, я нашел пятилитровую канистру с речной водой, которую не преминул на себя вылить. Осмотревшись вокруг, я заприметил еще одну емкость и потянул Костю туда. Это оказался бензобак лодочного мотора. Подняв его, мы с удивлением обнаружили целлофановый пакет с промокшими нигерийскими найрами – тысячи три с половиной. Уж на лодочника нам бы точно хватило! Жаль, что из этой денежной каши достать даже одну купюру было невозможно.
Порыскав вокруг, мы не нашли больше ничего, но мое внимание привлек звук справа от нас, напоминавший шум прибоя. Хотя направление и не совпадало с выбранным нами, я предложил Косте сходить на звук. Если это вода, то можно было бы охладиться и «подзарядиться», а обратно можно вернуться в любой момент. Костя согласился.
Путь до воды оказался на удивление недолгим. Нам открылась река шириной с Волгу. На берегу лежала поваленная громадная пальма. Здесь же мы подобрали сумку, похожую на ту, куда обычно кладут автомат. Я напомнил Косте, что нужно высматривать военные или полицейские катера, чьим главным признаком является государственный флаг Нигерии и бело-зеленая раскраска.
Мы осторожно сползли в воду. Она приятно охлаждала и расслабляла уставшее тело. Как мало человеку нужно для счастья!
Выбираемся в просвет, серевший на общем темном фоне, и вот мы уже у протоки, которая уходит от нас на север, где небо имеет ярко-желтый оттенок электрической засветки. Это далеко, но сомнений нет – впереди Порт-Харкорт.
Глава 22
Снова в протоку
Перед тем как лезть в воду, делаем привал. Отдыхаем, прислушиваемся. Где-то слева, не слишком далеко от нас, бандитский лагерь. Впереди справа вдруг слышатся всплеск воды, счастливое похрюкивание. Пора двигаться дальше.
Входим в воду. Похрюкивание сменяется ворчанием, переходящим в сдержанное рычание, хлопки и почесывание. Я представил здоровенную обезьяну, которой мы помешали принимать водные процедуры. Это ее проблемы, не наши; нам надо идти. А для непонятливых у нас есть инструмент убеждения – на плече болтается.
Протока настолько широкая, что вполне сойдет за реку. Конца ей не видно, уходит от нас в направлении Порт-Харкорта. Это нам только в плюс, по воде идти гораздо проще, это не через корни скакать. Глубина по пояс. Мы полуплывем-полуползем на четвереньках, чтобы не сильно выделяться. После забега с препятствиями вода обволакивает тело приятной свежестью и даже негой. Решаем добраться до нормальной глубины, там отдохнуть и постираться, в смысле оттереть грязь со штанов.
Ползем уже часа два, а глубины все не видно. Не слышно и лодок. В итоге находим глубину. И даже место вроде подходящее – зеленый островок, при ближайшем рассмотрении оказавшийся деревом, растущим неподалеку от правого берега. Только собираемся раздеться, как со стороны, откуда мы пришли, метрах в трехстах от нас, – взрыв!
Прижимаемся к дереву и замираем. В отдалении слышен разговор, плески по воде. Похоже, рыбаки глушат рыбу. Хорошо бы нам за рыбу не сойти. Куда их черт дальше понесет – неизвестно. Постоянно оглядываясь, быстро гребем оттуда. На исходе третьего часа добираемся наконец до поперечной протоки, впадающей справа. Глубоко! Сливаю остатки воды из бутылки, загоняю ее под майку. Автомат за спиной. То ли устал, то ли течение сильное, но плыть тяжело. Автомат тянет вниз. С облегчением нащупываю под ногами грунт. Оглядываюсь назад. Хорошо идем! Отмахали уже столько же, сколько за два предыдущих дня! А еще не утро… Подсветка города видна уже яснее – она правее от нас по ходу движения. Река уходит влево, но прямо на город отходит рукав. Становится совсем мелко. Поднимаемся и, стараясь громко не плюхать, бредем в левый рукав протоки.
В воде уже давно болтаемся – как бы не переохладиться. Пора немного передохнуть и осмотреться, а заодно и отжать мокрую одежду. Заползаем за мангровый куст. Стоп! Воды-то у нас нет. Отправляю Костю обратно к протоке с течением.
Он уходит. Вокруг звенящая тишина. Любое движение на воде хорошо слышно. Отжимаю майку и брюки и снова одеваюсь. Возвращается с водой Костя. Тоже отжимается. Пытаемся прикинуть, сколько у нас еще времени до рассвета. Но, поскольку места сколько-нибудь пригодного для ночлега не видно, решаем продолжать путь.
Протока попалась очень мелкая – и не поплывешь, и быстро не пойдешь, шумно слишком. Идем вдоль зарослей как можно тише. Совсем бесшумно не получается. А вокруг стоит абсолютная, мертвая тишина. Протока изгибается, мы проходим поворот, и глазам открывается сказочный вид. Точнее – картина из страшных сказок: широкая гладь черной воды, из которой местами торчат корявые сухие деревья и сидящие на них вороны. Ощущение такое, как будто где-то рядом Змей Горыныч или Чудище поганое. Постепенно глубина увеличивается, а вместе с ней появляются завалы из корней и затопленных стволов деревьев. Приходится нащупывать практически каждый шаг. Руками это делать проще, поэтому снова окунаюсь в воду. Но Костя замерз и в воду лезть не хочет. Пытается идти по отмели, хотя прокладывать дорогу там гораздо труднее из-за глубоких ям и коряг. Плыть мне проще. Советую Косте найти палку и прощупывать путь. Нам в этих корягах только вывихов и растяжений не хватало.
Большой прогресс! Костя увидел две мачты с красными огнями. Я их не вижу, поэтому разделять его радость пока не спешу. Но, правда, зрение у меня хорошо подсело. Стоячая вода заканчивается, и мы выходим к разветвлению с достаточно хорошим течением. По идее, нам нужно переправляться на тот берег и продолжать идти на огни города. Но, оценив расстояние до другого берега и скорость течения, мы пришли к выводу, что доплыть туда будет далеко не просто и, скорее всего, почти невозможно.
МЫ ОСТОРОЖНО СПОЛЗЛИ В ВОДУ. ОНА ПРИЯТНО ОХЛАЖДАЛА И РАССЛАБЛЯЛА УСТАВШЕЕ ТЕЛО. КАК МАЛО ЧЕЛОВЕКУ НУЖНО ДЛЯ СЧАСТЬЯ!
Костя предложил попробовать поискать переправу выше по нашей стороне. Еще около часа мы скакали через топляки[35] и наконец выбрались на твердую почву. Ощущение ненормальности места не пропало, а даже усилилось. Только если сначала оно у нас ассоциировалось со страшной сказкой, то теперь, когда мы выбрались на берег, показалось, что мы в эпицентре применения какого-то химического оружия: практически никакой растительности; гнетущая, тяжелая энергетика. Казалось, что в этом месте произошло что-то очень страшное. Мы прошли не меньше километра от воды, когда стала появляться первая скупая растительность. Зато создалось успокаивающее ощущение, что мы попали на тропу, и она ведет в нужном нам направлении. Только вот если есть тропа, то по ней кто-то ходит, а встречаться с кем бы то ни было в наши планы не входило. Поэтому, как только появились мангровые заросли, я предложил свернуть и пойти параллельно тропе. Легче всего, конечно, оказалось свернуть. Углубившись в джунгли метров на пятнадцать, мы в очередной раз столкнулись с необходимостью тщательного поиска пути. Вокруг стеной стояли мангровые корни. В их хитросплетении обнаружить хоть какой-то путь было очень тяжело.
Вообще-то в этот день мы отмахали уже прилично, и пора было подумать об отдыхе. Но нас снова ждал неприятный сюрприз; на этот раз в виде дико кровожадных комаров. Попав в очередной «тупик» из переплетенных корней, мы решили сделать остановку. Я повалился на землю, не обращая внимания на холодные лужицы. Сразу же надо мной загудели комары. Это было необычно. За все мое время пребывания в Нигерии я уже привык, что комары здесь практически бесшумные, а тут – как домой попал, на речку! Я извлек полиэтиленовый пакет, который прихватил с собой из палатки среди всего прочего, и натянул на голову. Количество зудящих насекомых резко сократилось. Костю же комары жрали нещадно, так что долго валяться нам не удалось.
Я не без труда, после ряда неудачных попыток, сумел прорваться через заслон корней, и мы вновь пошли вперед. Должен признать, что если брать чистое передвижение по мангровым зарослям, то этот участок был, пожалуй, самым сложным. Сплетения корней местами были практически в человеческий рост. Где-то приходилось карабкаться по корням, балансируя, как канатоходцы, где-то – растягиваться в шпагате, а в других местах нужно было подтягиваться и переваливаться на животе.
После часа пути я предложил снова поискать место для ночлега. Поскольку наши «джунгли» оказались разросшимися мангровыми зарослями, место я высматривал еще где-то около часа – сухой земли не было нигде. Наконец закончились переплетения, а вместе с ними и силы. Я бурчал про себя на Костика, который, казалось, шел не уставая.
Перед нами в свете луны открывался практически фантастический пейзаж. Луна подсвечивала верхушки зарослей, а ниже в серебристой тени угадывались проходы в корневых сплетениях. Костя на мокрую землю ложиться не хотел, но сухое место найти никак не удавалось. Мне удалось отыскать развилку из толстых мангровых ветвей, которую я и предложил в качестве места для остановки. Сам стал пристраиваться на земле. Это оказалось не так-то просто: вытянуться во весь рост не удавалось из-за окружающих корней, да еще холодные лужи на земле! Костю опять грызли комары. Я отдал ему свой пакет, а сам наломал тонких веток с листьями и сделал себе ложе. Особенно это не помогло, и, помучившись пару часов, мы решили снова продолжать путь.
С ориентирами стало совсем плохо. Подсветки не было видно из-за высоких зарослей. Не было также слышно никаких звуков, которые могли бы нам помочь. Мы пошли по пути наименьшего сопротивления – туда, где вода отходит обратно в океан. Шли до самого рассвета, пока нам в голову не пришло озарение, что мы идем неверным путем. Повернули назад и в рассветных сумерках продолжили путь. Наконец ориентация была потеряна окончательно, и мы с Костей разошлись во мнении, куда идти дальше. Решили остановиться, немного отдохнуть и дождаться восхода солнца. Комаров было не так много, как ночью, поэтому очень скоро мы провалились в сон.
Глава 23
Разброд и шатания
Когда я открыл глаза, солнце еще не взошло, но было уже светло. Рядом сел проснувшийся Костя. После обсуждения нашего положения и гадания, куда идти дальше, мы наконец осмотрелись вокруг. Создавалось впечатление, что мы снова забрели в непролазную чащу. Мне было жарко, и я старался держать кисти рук и пятки в маленьких холодных лужицах у корней мангров. В некоторых впадинках вода была покрыта тонкой радужной масляной пленкой, которую обычно оставляет бензин.
Мангры стали наполняться звуками. Опять появились комары, но гораздо больше напрягла нас чья-то перекличка. Было ощущение, что ищут нас, но это был очередной звуковой обман. С нетерпением и тревогой мы ждали появления солнца, и когда оно появилось, вскочили на ноги и, прикинув направление, быстро двинулись сквозь заросли. Настолько быстро, насколько это вообще было возможно.
Очень скоро мы вышли на тропу, отмеченную следами босых ног. Обрадовавшись, мы двинулись по ней. Через четверть часа активной ходьбы Костя заявил, что мы идем не туда. Нет, ну вы видели крутизну! Бунт на корабле? Я с трудом взял себя в руки. Правило спецназа: в таких ситуациях каждый имел право на мнение и слово и право быть услышанным.
Мы остановились и стали на земле палкой вычерчивать стороны света и свое местоположение. И получалось, что Костя оказался прав. Развернувшись, мы пошли обратно, разглядывая оставленные в грязи следы босых ног. Они шли в обоих направлениях и вряд ли принадлежали мужчинам. Скорее детям или женщинам. Но, имея опыт встреч со злобными детьми с пулеметами, нам необходимо было быть очень осторожными. Повсюду валялись следы пребывания человека: пустые пластиковые бутыли из-под шампуня, моющих средств, тюбики из-под зубной пасты, целлофановые пакетики из-под воды.
Кусты мангров были невысокими, поэтому слабо укрывали нас от солнечных лучей. В какой-то момент жара стала почти невыносимой, а вода, которую Костя набрал в последний раз, была ужасна. От нее шел стойкий запах сероводорода, и мы старались просто полоскать ею рот в надежде вскоре пополнить наши запасы.
Прямо по курсу нашего движения были слышны шумы моторных лодок, что говорило о близости воды. Хотелось думать, что это берег у Порт-Харкорта, где стоит орудийная батарея – именно так мы себе представляли источник ночной стрельбы в этом направлении.
Около полудня звуки моторов стали слышны отчетливее. Казалось, еще каких-то двести метров, и мы выйдем к воде. Но примерно через три километра тропа вильнула, и мы увидели творения человеческих рук, а именно порубленные мачете корни мангров. Да и тропа казалась более утоптанной. Чуть позже мы увидели воду. По‐видимому, это снова была протока. Путь к ней нам преградила засека[36] из корней мангров и ветвей деревьев. Она точно была рукотворной: наверняка ее навалили в просвет между зарослями, чтобы не дать спуститься в протоку или подняться из нее.
Нас это несколько обрадовало. С трудом представлялось, что бандиты станут сооружать подобные препятствия. Гораздо больше это походило на творение солдатских рук, которым в любой армии всегда найдется дурная работа! Я сказал Косте, чтобы внимательней смотрел под ноги. Кто его знает – если это батарея, то подходы к ней могли и заминировать. Все, однако, прошло достаточно гладко. Перевалившись через гору веток и корней и испачкав штаны по колено, мы окунулись в воду, испытывая безудержную радость. Протока хорошо проглядывалась в оба конца, но спешить не следовало. Мы внимательно осмотрелись и прислушались. И, только убедившись, что никакого движения вокруг нет, тихо поплыли на другой берег. По дороге я попросил Костю вылить протухшую воду из бутылки и набрать свежей. В протоке было достаточно сильное течение, и вода тут явно не застаивалась.
Заплыв под корни на другом берегу, мы обнаружили очередной сюрприз: все было покрыто мелкими острыми ракушками, и я, не заметив их, успел порезать руку. Впереди, над корнями, четко проглядывались очередные рукотворные баррикады. Хорошо хоть, не колючая проволока! С трудом забравшись по грязи на берег, а затем перевалившись по верхам корней через завал, мы рухнули на землю.
И как раз вовремя: мимо нас по протоке пролетела моторная лодка. Скинув скорость метрах в трехстах, она повернула куда-то в глубь берега, на который мы только что выползли. Ее было еще немного слышно, а потом она остановилась, и заросли наполнились голосами. Лодку тащили по берегу.
Мы поднялись. Впереди еще метров пятьдесят было завалено ветками и корнями. Пробравшись через них, мы оказались на хорошо прорубленной тропе. И справа, и слева от нас мангры были вырублены мачете, чтобы, по-видимому, послужить материалом для завалов. Двигались мы очень осторожно, прислушиваясь к голосам. Прятаться здесь было практически негде, но и любого, кто попытается приблизиться к нам, будет видно издалека. Мы шли в направлении голосов. Почему-то казалось, что здесь могут быть только солдаты. На пути снова попалась протока. Мы переплыли ее и повторили уже знакомый путь: переползание через завалы. Следующий отрезок пути выдался более заросшим, но и он вскоре закончился, а мы вновь очутились в протоке. Она была вся залита какими-то моющими средствами. Создавалось впечатление, что ее использовали исключительно для стирки. Проплыв по ней вглубь, в направлении нашего запланированного движения, мы вновь выползли на берег. Никаких следов пребывания людей здесь видно не было. Голоса слышались, но определить их местонахождение было сложно. Мы прошли по суше к следующей протоке. Эта оказалась пошире. Мы переплыли на другой берег, но выходить не стали, а поплыли медленно вдоль берега, прислушиваясь и приглядываясь. Впереди были слышны звуки лодочных моторов, а значит, эта протока когда-нибудь должна вывести нас к большой воде. Попутно я обзавелся сланцами, застрявшими во время отлива в мангровых зарослях. Правда, они были разного цвета, но зато одного размера. Вообще на береговых корнях можно было обнаружить уйму всякой всячины, намытой водой из океана.
Около часа мы передвигались вдоль берега, пока впереди не появился открытый участок вырубленных зарослей. Я оставил Костю ждать меня под корнями, а сам, погрузившись в воду по самые глаза, тихо поплыл туда. Там ничего не оказалось, да и выхода на берег не было. От человека там остались спиленные ветви дерева и вырубленная площадка, добраться до которой из воды все равно было невозможно.
Зато метрах в пятидесяти впереди обнаружился рукав протоки, уходящий куда-то влево. Я прошел по нему еще метров сто и нашел место, где с некоторым трудом, но можно было вылезти на берег. Вернулся за Костей, и мы проделали этот путь теперь вдвоем.
Кое-где в грязи на берегу были видны следы килей. Но место в целом казалось довольно заброшенным. Как и везде, окрестности были завалены ветками и корнями. Тропа хорошо проглядывалась, но была полностью завалена ветками. Двигаться приходилось очень медленно.
Мы прошли, наверное, километр, когда вдруг справа впереди раздались крики и стрельба. Над нашими головами засвистели пули. Мы упали на землю и поползли в сторону от того места, где находились, стараясь не раскачивать ветви мангров. Определить, стреляют по нам или нет, было невозможно. Стрельба продолжалась, и я подыскал позицию поудобнее, чтобы быть готовым на всякий случай. Но никакого движения в нашем направлении не происходило. Зато со стороны протоки, из которой мы только что вышли, послышался шум лодочных моторов, раздалась пулеметная очередь и прогремел взрыв. Все кончилось так же быстро, как и началось. Мы полежали еще минут пятнадцать, прислушиваясь к звукам, а после, пригнувшись, не спеша, двинулись вперед и в сторону от источника опасности. Голоса было слышно хорошо, но разобрать, о чем говорят, было невозможно. Впереди замаячило высокое дерево, и мы взяли его за ориентир.
Солнце начинало клониться к закату, а нам еще предстояло миновать шумных «соседей». Мы думали, что впереди нас ждут джунгли – деревья выглядели высокими. Нас не покидала надежда найти сухую землю и, может быть, даже разжиться плодами обезьяньего дерева. Впрочем, после трех часов пути нас ждало разочарование. Это опять были мангры, опять с нетронутыми зарослями. Голосов уже слышно не было, но нас это почти не вдохновляло. Мне все тяжелее было поспевать за Костей. Голова горела, и, хотя мне казалось, что я передвигаюсь достаточно резво, похоже, мой спутник имел на этот счет другое мнение.
Окончательно стемнело. Из-за моего состояния остановки становились все чаще и чаще, и на отдых уходило много времени. Наконец я просто сказал, что нужно сделать привал, поскольку дальше я идти не могу. Костю это здорово взволновало. Он сказал, что, похоже, «кирдык» и надо выходить к людям, кем бы они ни были.
Меня, видимо, охватил приступ малярии. Костя сказал, что пробежится вокруг и вернется. Из последних сил контролируя себя, я настоятельно посоветовал ему не удаляться далеко и не терять дорогу обратно. Добавил, что прорвемся, а потом… Я провалился в какой-то бред. Было состояние нереальности. Мне казалось, что с нами находятся еще какие-то люди: мимо носили столы, стулья, шкафы, кто-то говорил о переезде. Все это казалось странным, потому что это все еще происходило в мангровых зарослях. Я не понимал, куда эти люди тащат мебель по грязи, кто они и какое имеют отношение к нам. Из этого бреда меня вывел вернувшийся Костя.
– Серега, тут метрах в двадцати протока!
Одно упоминание о прохладной воде придало сил. Я заставил себя встать, и уже через пять минут мы погрузились в протоку. Немного полежав в прохладной воде и придя в себя, я огляделся в поисках ориентиров. Протока уходила прямо в направлении подсветки, которую сейчас было очень хорошо видно. Нам опять везло! Мы решили пройти по протоке как можно дальше.
Брели в воде, наверное, часа два, пока не обнаружили тупик. Вернулись немного назад, туда, где нам попался рукав, ведущий к подсветке. Пошли по нему, но и он закончился тупиком. Вариантов не было – надо было выползать на берег. Нашли место, которое подходило для этого. Нам показалось, что берег там был не так крут и единственным серьезным препятствием были нагромождения веток над горкой из грязи.
Однако первое впечатление оказалось ошибочным! Как только мы стали выползать из воды, то сразу ощутили, что под нами не земля, а какая-то чавкающая жижа. Нет, нас не засасывало. Но ноги проваливались полностью, и никакой опоры под ними не было. Из-за этого мы не могли перелезть через гору из веток. Сами по себе они могли бы стать опорой, но до них еще надо было добраться. Пробарахтались так около часа. Я опять умудрился отключиться. Костя не заметил ничего необычного, поскольку ему показалось, что я стою столбом, к чему-то прислушиваясь. К реальности меня вернул Костин шепот:
– Ты что, слышишь что-то?
За этот час нам удалось сдвинуться только на пару-тройку метров, и велик был риск, что, проплывая утром мимо, кто-то обнаружит здесь двух застрявших истуканов. Надо было что-то делать. Если не удается перелезть через нагромождение веток, то, может, получится их разобрать. Мы стали вытаскивать ветки из завала и бросать их назад. Косте наконец-то удалось перевалиться по корням на другую сторону. У меня это заняло еще полчаса. После этого мы повалились прямо за завалом, абсолютно обессилев.
В том месте, где мы вылезли на берег, оставались наши следы. Надо было отходить от протоки – но сил, чтобы хотя бы подняться, у нас не было. Пролежав минут двадцать, мы заставили себя подняться, отошли еще на пятьдесят метров и снова остановились. Костя нашел в себе силы наломать веток и устроить достаточно неплохое «лежбище для котиков». Похоже, он уже смирился с неизбежностью – спать на мокрой земле. Ну, рано или поздно это должно было случиться! Мы завалились бок о бок на ветки и накрылись мокрым Костиным пиджаком. Надо сказать, это позволило нам немного согреться и забыться в тревожном сне. Разбудил меня раскат выстрела.
Глава 24
Человек за бортом
Выстрел был из легкой пушки. Спустя минут пять – еще один. Источник звука, казалось, был не более чем в трех километрах от нас. Едва светало. Снова выстрел – на этот раз чуть левее первого направления.
Расталкиваю Костю, который спит, не слыша ничего вокруг. Спросонья он не сразу понимает, в чем дело. В меня же как будто вливаются силы. Еще ночью казалось, что мы не встанем, а сейчас я был готов не то что идти, а бежать в сторону этих звуков, нашего вероятного источника спасения.
То, что оружие, из которого стреляли, принадлежит государственным структурам, не вызывало сомнений. После приезда в Нигерию я провел некоторые исследования и хорошо представлял себе уровень вооружения боевиков. Кроме того, наличие подобных орудий могло значительно сковать мобильность боевиков. Я знаю, что банда, державшая нас, захватила пушку калибра 12,7 мм, и они долго пытались приладить ее на лодку. Очень сильно ругались, потому что первый же выстрел эту лодку чуть не перевернул. А тут создавалось впечатление, что бьет не одна, а несколько пушек на расстоянии до километра друг от друга. Мне представлялось, что это все же береговая батарея.
Наконец выстрелы услышал и Костя, который смотрел на меня до этого как на больного и всем своим видом задавал немой вопрос: не слетел ли я с катушек окончательно. Услышал и тоже заметно приободрился. Тут мы уже не стали дожидаться и восхода солнца.
Быстрым шагом мы пошли в направлении, откуда доносились выстрелы. Мангры здесь были невысокими, зато почва оказалась очень скользкой. Уже буквально через пятьдесят метров я, поскользнувшись, влетел подъемом ноги в корень. Наверное, в другой ситуации я обязательно бы себя пожалел, а тут, стиснув зубы, потопал дальше, внимательнее смотря за тем, куда ступаю.
Нам и вчера попадались странноватого вида зеленые кучки, похожие на мох; при надавливании из них брызгала жидкость мутно-коричневого, даже зеленоватого цвета с тем запахом зеленого яблока, который бывает у освежителей воздуха. Здесь таких кучек было особенно много. Сначала я их старался обходить, а потом шел по ним не глядя. Меня ждал очередной неприятный сюрприз: носки, в которых я прошагал всю дорогу, приказали долго жить, буквально развалившись на части; резиновые шлепанцы, подобранные мной в протоке, засасывало, так что приходилось отрывать их на каждом шагу. Недолго думая, я пошел босиком, засунув шлепанцы в карман.
Почва была очень скользкой. Несколько раз я налетал ногой на корни мангров, что уж точно не ускоряло мой шаг. В целом, если закрыть на эту мелкую пакость глаза, то идти было легче, чем вчера. А может, мы просто приноровились. В любом случае близость цели придавала сил.
По зарослям прокатывались отдаленные разговоры и переклички. Хотелось верить, что это солдаты, но здравый смысл советовал быть осторожнее. Выглянувшее справа солнце подтвердило, что мы идем в правильном направлении. Еще какой-то час – и стало подпекать. С водой все еще были проблемы: хотелось пить, но вокруг была лишь солоноватая вода, напиться которой не получалось.
Вдалеке послышались звуки лодочных моторов. Если это и была протока, то, судя по движению, достаточно большая и оживленная. Пройдя несколько дней и оторвавшись от возможного преследования, мы могли столкнуться с новой проблемой – водной преградой, которую мы не сможем переплыть. Эта мысль постоянно крутилась в голове, не давая скучать.
Вдоль нашей тропы в кустах было огромное количество застрявших пластиковых бутылок и даже небольших канистр из-под моторных масел. Все это можно было бы использовать при сооружении импровизированного плота. Пришлось бы, конечно, порыскать в поисках подходящей тары с пробками. Большинство канистр и бутылок пробок не имело, но, откровенно говоря, времени на поиски у нас было предостаточно.
На одном из поворотов тропы Костя подобрал стеклянную бутылку с прозрачной жидкостью. Экспресс-исследование (носом и кончиком языка) показало, что внутри может быть простая пресная вода! Скорее всего, дождевая. Было ее, правда, всего лишь глотка на три каждому, но она была пресной! Пить ее все же не следовало. Сказав об этом Косте, я прополоскал водой рот, чтобы избавиться от постоянного привкуса соли на губах. Находка окрылила Костю, и через метров пятьдесят он нашел еще одну бутылку с пробкой. Внутри оказались остатки какого-то дешевого спиртного, неопределяемого нашим экспресс-анализом. Я был категорически против того, чтобы заливать это в наши голодные желудки, и Костя, не без сожаления, с ним расстался.
ЭТИ СЕКУНДЫ НЕВОЗМОЖНО ОПИСАТЬ. МЕНЯ ЗАХЛЕСТНУЛИ ЭМОЦИИ: ЗДЕСЬ БЫЛИ И РАДОСТЬ СПАСЕНИЯ, И УДОВЛЕТВОРЕНИЕ, ОТТОГО ЧТО МЫ СМОГЛИ ЗАВЕРШИТЬ СВОЕ НЕВЕРОЯТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПРАКТИЧЕСКИ ТАК, КАК СЕБЕ И ПРЕДСТАВЛЯЛИ, И БЛАГОДАРНОСТЬ К ЭТИМ НЕЗНАКОМЫМ ВОЕННЫМ МОРЯКАМ.
Солнце подбиралось к зениту; идти стало еще труднее. Мест, где можно было отлежаться в тени, было все меньше и меньше. Все чаще попадались смытые океаном предметы рыбацкой жизни: обрывки сетей, пенопластовые поплавки и даже деревянные части лодок. Многие из них можно было в случае надобности использовать для постройки плота.
Тропа никак не хотела пролегать четко по сторонам света, и мы шли, как парусник, – галсом[37]. Голоса становились все ближе, и мы старались передвигаться аккуратнее, внимательно вглядываясь вперед. Наше внимание привлек яркий синий предмет, легко просматривающийся сквозь кусты.
Осторожно прокравшись в его направлении, мы обнаружили большой пластиковый бак с громадной дырой. Рядом с ним была тень, а пристроившись на земле, я нашел пятилитровую канистру с речной водой, которую не преминул на себя вылить. Осмотревшись вокруг, я заприметил еще одну емкость и потянул Костю туда. Это оказался бензобак лодочного мотора. Подняв его, мы с удивлением обнаружили целлофановый пакет с промокшими нигерийскими найрами – тысячи три с половиной. Уж на лодочника нам бы точно хватило! Жаль, что из этой денежной каши достать даже одну купюру было невозможно.
Порыскав вокруг, мы не нашли больше ничего, но мое внимание привлек звук справа от нас, напоминавший шум прибоя. Хотя направление и не совпадало с выбранным нами, я предложил Косте сходить на звук. Если это вода, то можно было бы охладиться и «подзарядиться», а обратно можно вернуться в любой момент. Костя согласился.
Путь до воды оказался на удивление недолгим. Нам открылась река шириной с Волгу. На берегу лежала поваленная громадная пальма. Здесь же мы подобрали сумку, похожую на ту, куда обычно кладут автомат. Я напомнил Косте, что нужно высматривать военные или полицейские катера, чьим главным признаком является государственный флаг Нигерии и бело-зеленая раскраска.
Мы осторожно сползли в воду. Она приятно охлаждала и расслабляла уставшее тело. Как мало человеку нужно для счастья!