– Я хотел бы поговорить об этом! – Сказал я. – Ведь вы, поэтому вытащили меня из тюрьмы.
– Благодарности потом! – Небрежно заметила Ингрид. Я промолчал, поскольку не особо стремился рассыпаться в поклонах. Девушка тем временем повернулась к магу. – Я тоже хочу услышать полную версию этой истории!
– На это у нас нет времени! Надо подумать о том, как избавиться от Торсона! – Парировал Понтиус.
– Олаф? – Поинтересовалась наследница Междуречья.
Сотник пригладил непослушную прядь волос и сообщил:
– Гвардейцы выполнят свой долг, миледи! Мы перекрыли выход с лестницы. Это единственный вход на этот этаж, поэтому численное преимущество Торсона не будет иметь в этом месте такого большого значения. Мы готовы к бою!
– Замечательно! – Потёр руки Понтиус. – Это уже неплохо.
– А долго ли вы продержитесь без еды и воды? – Решил я подгадить их позитивному настроению.
На этот вопрос никто не захотел отвечать. В комнате повисло напряжённое молчание, и тогда я добавил ещё одну ложку дёгтя:
– Через сутки без еды и воды ваши воины дезертируют, а через двое суток самых стойких можно будет брать голыми руками!
– Он прав! – С вызовом сказал Олаф. – Мои люди готовы сражаться за честь семьи, но никто не хочет умереть от жажды или от голода. Поэтому я пойду и брошу вызов капитану Торсону.
– Сотник, ты, конечно, хорош в бою, но Торсон – зверь, которого не победить в бою один на один. – Вмешался в разговор Светозар. – Да, ты и сам об этом знаешь! Твоя смерть ничего не изменит!
Олаф набрал в грудь воздух, видимо, собирался высказать свои возражения. Однако возражений не последовало, сотник медленно выпустил воздух и даже немного приуныл.
– А ты маг, чем можешь помочь? – Спросил я у Понтиуса.
Тот пожал плечами и ответил:
– Я не боевой маг, мои таланты находятся в другой плоскости: предвиденье и лечение. – Он тоже опустил голову и уставился в пол.
Ингрид закусила губу, она тоже перестала верить в успех. Мне было жаль эту симпатичную девушку, но с другой стороны, чем я мог ей помочь? Хотя…
– Фроська! – Прошептал Дед, как будто прочитав мои мысли.
– Миледи, магистр, сотник! – Я попытался привлечь их внимание. – Возможно, нам не придётся держаться сутками. Есть шанс, что армия, которая стоит в Каменце сможет нам помочь.
– Каким образом? – Удивился Понтиус, но глаза его радостно заблестели.
– Вчера вечером мои люди отправили гонца в Каменец.
– Гонца, вчера? – В глазах Ингрид читалось непонимание. – Зачем?
– Мы хотели вызволить нашего командующего! – Просто сообщил Витька.
– Вы что, собирались атаковать Тур ради того, чтобы освободить… – девушка веселилась, она указала на меня пальцем, – его!?
– Почти. – Ответил за него Дед. – Нам бы не хотелось проливать кровь из-за недоразумения.
Понтиус хохотнул. Олаф в ужасе расширил глаза.
– Да, вы с ума сошли, что ли?! – Ингрид вскочила с кресла. – Это измена против своего государя!
– Теперь уже не столь важно, что именно стало причиной, – попытался я уладить возникшую проблему, – главное то, что помощь законной наследнице герцога может прибыть в Тур уже сегодня вечером.
– Я пойду готовить людей, – Олаф ухватил главную мысль, – до вечера мы продержимся!
Перед уходом сотник позвал с собой Светозара. Ингрид уже успокоилась настолько, что села обратно в кресло. Я заметил, что она всё ещё смотрит на меня с недоверием. Оно и понятно, мои соратники только что признались, что были готовы силой вызволять меня из темницы.
– Кому-то из нас следует встретить их. – Очевидно, Дед говорил про помощь из Каменца.
– Я пойду! – Заявил Витька.
– Хорошо. – Согласился я. – Тебе придётся пробраться к Каменецкому тракту, а затем объяснить им, что следует предпринять. Скорее всего, городские ворота уже закрыты либо находятся под контролем людей Торсона.
Мы провозились около получаса, прежде чем смогли спустить молодого охранника на три этажа ниже, где он успешно раскрыл ставни и ввалился внутрь.
– Он справится! – Сообщил Дед, глядя в моё взволнованное лицо.
– Я очень надеюсь на это!
* * *
Пока гвардейцы героически удерживали ступеньки, ведущие на последний этаж, я пытался не думать о плохом исходе нашего плана, переключая своё внимание и мысли на второстепенные вещи. Я задумался над тем, как хорошо было бы сейчас оказаться в родном городке! Возможно, мне ещё удастся вернуться туда в добром здравии, увидеть смеющегося Ваську, потрясающего своей кучерявой шевелюрой, а также других моих товарищей.
К моменту, когда мои размышления о Игве вытеснил самый обыкновенный голод, наступил вечер.
К тому времени гвардейцы вынужденно оставили лестницу устланную телами нападавших рекрутов. В узком проходе лестницы гвардейцам удалось убить, ранить и вывести из строя более пяти сотен новобранцев, при этом люди Олафа потеряли лишь двадцать два своих товарища. Зато в два раза большее число гвардейцев были ранены и теперь находились на попечении Понтиуса.
Капитан Торсон был в бешенстве. Рекруты не могли использовать своё численное преимущество на узких винтовых ступеньках. Однако решение у барона всё же созрело.
Обученный вести осаду Торсон, использовал старую военную хитрость и приказал разложить у подножия лестницы костёр. В него подбросили листья и добились сильного задымления на ступеньках, ведущих на последний этаж. Когда там стало невозможно дышать, гвардейцам пришлось отступить в коридор, ведущий к опочивальне герцога.
Все оставшиеся в строю защитники засели за баррикадой из наваленной поперёк коридора мебели. Я посмотрел в окно, до вечера ещё надо было продержаться, а перед баррикадой уже выстраивались ряды стражников и рекрутов. Ощетинившаяся копьями, мечами и другими острыми предметами толпа готовилась ринуться в атаку по приказу барона Торсона. Коридор, перегороженный баррикадой, имел большую ширину, чем лестница, он позволял выстроить в ряд три человека. По коридору пронёсся грозный рык барона. Он подобрался к первому ряду стражников и закричал:
– Эй, Олаф! Олаф, рыжая твоя харя, покажись!
– Кажется, я слышу вонь прогнившей навозной кучи?! – Ответил ему сотник в том же ключе. – Неужели это открыл свою грязную пасть пёс Торсон!?
– Я тот самый пёс, что перегрызёт твою глотку, Олаф! А затем вся твоя тушка окажется в псарне, где я скормлю твои жалкие останки моим верным сукам! – Рёв Торсона был подобен раскатистому грому.
– Что-то я не вижу твою жирную задницу перед собой, Торсон! Ты прячешься за ряды необстрелянных рекрутов, трусливый зайчишка?! – Олаф уже смеялся вместе с оставшимися гвардейцами.
Громче всех смеялся Дед, он понимал, что затеял сотник и старался ему помочь.
– Кто это прячется? Ты взгляни на себя сам и тогда ты увидишь, прячущуюся за жалкими досками кудахтающую курицу, которая готовится снести яйцо!
– У меня в отличие от твоей лысой морды, яйца на месте! – Весело отвечал Олаф. – Покажись Торсон, чтобы я мог от души врезать тебе по шее!
– Сперва покажись из-за этой хлипкой загородки, а уж за мной дело не встанет! – Барон ревел как дикий медведь. – Я готов снова показать тебе твоё место, только в этот раз оно будет на кладбище!
– Ну, хватит Торсон! – Олаф ловко перемахнул через баррикаду и оказался перед ней на ногах со щитом и мечом в руках. – Либо выходи на бой, либо убирайся обратно в свою собачью конуру!
– Сейчас, погоди немного! – Проревел с неподдельной радостью барон, его лысая голова возвышалась над головами первого ряда дрожащих рекрутов. Торсон напялил себе на голову закрытый шлем с узкими прорезями для глаз, и сквозь него послышался приглушённый голос капитана. – Я уже иду к тебе, мой маленький сотник!
В этот момент скрипнула дверь и к баррикаде приблизилась испуганная Ингрид.
– Пригнитесь миледи! – Сказал старый сержант. – Эти новобранцы совершенно не умеют стрелять, они могут случайно ранить свою госпожу!
Олаф не торопился, он дал Торсону приблизиться, а когда тот оказался в пяти шагах вдруг громко заговорил:
– Когда это ты стал предателем, Торсон!? Отчего поднял людей против законной наследницы, дочери герцога Малеха?!
– Что?! Я?! – Барон рассмеялся и поднял забрало. – Что ты такое говоришь, Олаф!? Я всего лишь намерен восстановить справедливость! Перед смертью герцог обещал сделать меня своим зятем, он пообещал мне руку своей красавицы дочери!
– Ты врёшь, грязное животное! – Ингрид чуть не выскочила из своего укрытия, чтобы бросить эти обвинения ему в лицо.
– А! Вот и ты моя дорогая! Не бойся, я скоро освобожу тебя из лап этих негодяев! – Барон изобразил праведный гнев, но актёр из него бы не получился, подумал я. – Потерпи немного, вскоре ты окажешься в моих объятьях, а я умею утешать!
Торсон захлопнул обратно своё забрало и глухо рассмеялся. Ингрид, позабыв о том, что является благородной дамой, поливала барона ругательствами, достойными благопристойной монашки. Думаю, такой мужлан как Торсон, мог бы счесть их скорее лёгким флиртом, чем настоящими оскорблениями.
А тем временем оба поединщика скрестили свои мечи. Торсон орудовал своим огромным полуторным мечом с лёгкостью опытной белошвейки, орудующей своей иголкой. Олаф благоразумно избегал столкновений с мелькающей в воздухе смертоносной железякой. И всё же совсем избежать соударений одноручного меча с аналогом вертолётной лопасти не удавалось, тогда многоопытный сотник старался лишь по касательной отбивать оружие своего врага.
Олаф уворачивался, подставлял свой круглый щит и постоянно перемещался, чтобы усложнить врагу задачу. Сотник мастерски контратаковал, его несколько ударов достигли цели, но тяжёлая броня барона не поддалась скользящим и рубящим ударам одноручного меча. Барон ревел как медведь, топал железными сапогами, демонстрируя неутомимую мощь в сочетании со скоростью и ловкостью. Олаф метался в узком коридоре, и я понял, что так не может продолжаться вечно. В определённый момент Торсон смог подловить Олафа.
С ужасным грохотом он врубился своим огромным мечом в щит сотника, тот жалобно треснул. Олаф отчаянно контратаковал, его неустрашимый противник принял удар сотника на свой железный наплечник, а затем внезапно подскочил к сотнику и ударил его своим щитом. Олаф отлетел к стене, но устоял на ногах, тут же прилетел новый удар меча, заставив сотник присесть, меч скользнул по каменной стене, высекая искры, Олаф опять контратаковал, выбросив свою руку на уровне бедра Торсона, в этот момент барон ударил краем своего щита сверху вниз. Послышался жёсткий звонкий удар и хруст.
Олаф закричал от боли и выронил меч. Его рука бессильно повисла вдоль тела, словно плеть. Сотник поспешно отступил, прикрываясь разваливающимся щитом. Новый удар мечом сотник вынужден был принять на свой щит, а на следующий удар у Олафа уже не оставалось времени. Снова прилетело щитом в корпус, сотник с криком отлетел назад и упал, щит почти слетел с руки, лопнула завязка, удерживающая щит на руке, а огромный кусок щита и вовсе валялся в стороне. Наш лидер поплыл и нового удара даже не заметит. Я вскочил со своего места и перебросил тело через баррикаду.
Выигрывая время для рыжего командира гвардейцев, я влетел в бой сразу с двух рук. В одной было пехотное копьё, в другой моя лёгкая и длинная сабля. Саблю мой противник сразу же принял на щит, а копьё попытался отбить мечом. Мой удар оказался быстрее, копьё сильно ткнуло Торсона в плечо и даже немного пролезло под наплечник, после этого по нему скользнул меч. Копьё чуть не вырвало у меня из руки, а барон заревел как раненый зверь. На кончике копья показалась кровь, всё же я умудрился пробить его кольчугу, но рану я нанёс неглубокую. Облачённый в доспехи бронированный монстр сделал два шага назад, и тут до меня дошло, что я вылез драться, что называется с голой пятой точкой против танка. Ни доспехов, ни кольчуги, ни щита. Всё на рефлексах, очередной необдуманный поступок.
Я оглянулся, раненого сотника уже втащили на баррикаду, только пятки сверкнули. Я вернул голову в обычное положение и еле успел краем глаза отметить какое-то движение, реакция не подвела меня, я присел, и над головой прогудела острая «лопасть от мясорубки» под названием меч Торсона. Обратным движением меча капитан попытался попасть по моей ноге, но я увернулся, а потом снова ударил противника двойкой, но на этот раз тот был начеку.
Пора сматываться, пока меня не прикончили, я отступил на два шага и метнул копьё во врага. Снаряд с дребезжанием засел в щите у гиганта, а я уже карабкался по баррикаде.
– Стой, трус! – Завопил разочарованный барон из под своего полного шлема. – Вернись, я сделаю из тебя отбивную!
Видимо столь аппетитное гастрономическое сравнение должно было внушить мне желание продолжить бой. Но такого желания у меня даже в мыслях больше не было. Оказавшись перед этой машиной смерти, я вдруг вспомнил, что моё везение не безгранично. И я уже однажды испытал на своём горле сжимающиеся костлявые пальцы старушки с косой, подосланной Злым Роком. В доказательство этого суждения в нашу сторону полетели стрелы. Я еле успел пригнуть голову. Олафа уже потащили в покои герцога, опытные гвардейцы прикрывали щитами и его, и тех своих товарищей, которые тащили сотника. Я проводил их взглядом. На моих глазах в ростовые щиты воткнулось несколько стрел.
– Торсон ему руку сломал. – Сообщил Дед.
Рядом сидела перепуганная виновница побоища. Ингрид раскраснелась, часто дышала, а её глаза расширились от страха. Моё лицо оказалось рядом с её лицом. Я секунду смотрел в эти больше выразительные серые глаза, она тоже, не отрываясь, смотрела на меня, а затем потупила взгляд. Я не без удовольствия заглянул в её декольте. Два красивых полушария, идеальной формы вздымались прямо перед моими глазами. Чёрт! Наверное, это неприлично, смотреть в декольте своему сюзерену. Я поднял взгляд и увидел, что она заметила, куда я только что смотрел. Ингрид робко улыбнулась мне, показав свои безупречные белоснежно-коралловые зубки.
– Что дальше? – Спросила она, наклонив голову. От неё пахло жасмином и ещё чем-то цветочным, приятно нежным. Изысканное сочетание ароматов образовывало уникальный восхитительный букет. Я втянул воздух, ароматерапия отлично тонизировала моё сознание и немного успокаивала после жуткой схватки с чудовищем в железных доспехах.
– Тебе следует укрыться в покоях герцога! – Подсказал я ей очевидную мысль.
– Благодарности потом! – Небрежно заметила Ингрид. Я промолчал, поскольку не особо стремился рассыпаться в поклонах. Девушка тем временем повернулась к магу. – Я тоже хочу услышать полную версию этой истории!
– На это у нас нет времени! Надо подумать о том, как избавиться от Торсона! – Парировал Понтиус.
– Олаф? – Поинтересовалась наследница Междуречья.
Сотник пригладил непослушную прядь волос и сообщил:
– Гвардейцы выполнят свой долг, миледи! Мы перекрыли выход с лестницы. Это единственный вход на этот этаж, поэтому численное преимущество Торсона не будет иметь в этом месте такого большого значения. Мы готовы к бою!
– Замечательно! – Потёр руки Понтиус. – Это уже неплохо.
– А долго ли вы продержитесь без еды и воды? – Решил я подгадить их позитивному настроению.
На этот вопрос никто не захотел отвечать. В комнате повисло напряжённое молчание, и тогда я добавил ещё одну ложку дёгтя:
– Через сутки без еды и воды ваши воины дезертируют, а через двое суток самых стойких можно будет брать голыми руками!
– Он прав! – С вызовом сказал Олаф. – Мои люди готовы сражаться за честь семьи, но никто не хочет умереть от жажды или от голода. Поэтому я пойду и брошу вызов капитану Торсону.
– Сотник, ты, конечно, хорош в бою, но Торсон – зверь, которого не победить в бою один на один. – Вмешался в разговор Светозар. – Да, ты и сам об этом знаешь! Твоя смерть ничего не изменит!
Олаф набрал в грудь воздух, видимо, собирался высказать свои возражения. Однако возражений не последовало, сотник медленно выпустил воздух и даже немного приуныл.
– А ты маг, чем можешь помочь? – Спросил я у Понтиуса.
Тот пожал плечами и ответил:
– Я не боевой маг, мои таланты находятся в другой плоскости: предвиденье и лечение. – Он тоже опустил голову и уставился в пол.
Ингрид закусила губу, она тоже перестала верить в успех. Мне было жаль эту симпатичную девушку, но с другой стороны, чем я мог ей помочь? Хотя…
– Фроська! – Прошептал Дед, как будто прочитав мои мысли.
– Миледи, магистр, сотник! – Я попытался привлечь их внимание. – Возможно, нам не придётся держаться сутками. Есть шанс, что армия, которая стоит в Каменце сможет нам помочь.
– Каким образом? – Удивился Понтиус, но глаза его радостно заблестели.
– Вчера вечером мои люди отправили гонца в Каменец.
– Гонца, вчера? – В глазах Ингрид читалось непонимание. – Зачем?
– Мы хотели вызволить нашего командующего! – Просто сообщил Витька.
– Вы что, собирались атаковать Тур ради того, чтобы освободить… – девушка веселилась, она указала на меня пальцем, – его!?
– Почти. – Ответил за него Дед. – Нам бы не хотелось проливать кровь из-за недоразумения.
Понтиус хохотнул. Олаф в ужасе расширил глаза.
– Да, вы с ума сошли, что ли?! – Ингрид вскочила с кресла. – Это измена против своего государя!
– Теперь уже не столь важно, что именно стало причиной, – попытался я уладить возникшую проблему, – главное то, что помощь законной наследнице герцога может прибыть в Тур уже сегодня вечером.
– Я пойду готовить людей, – Олаф ухватил главную мысль, – до вечера мы продержимся!
Перед уходом сотник позвал с собой Светозара. Ингрид уже успокоилась настолько, что села обратно в кресло. Я заметил, что она всё ещё смотрит на меня с недоверием. Оно и понятно, мои соратники только что признались, что были готовы силой вызволять меня из темницы.
– Кому-то из нас следует встретить их. – Очевидно, Дед говорил про помощь из Каменца.
– Я пойду! – Заявил Витька.
– Хорошо. – Согласился я. – Тебе придётся пробраться к Каменецкому тракту, а затем объяснить им, что следует предпринять. Скорее всего, городские ворота уже закрыты либо находятся под контролем людей Торсона.
Мы провозились около получаса, прежде чем смогли спустить молодого охранника на три этажа ниже, где он успешно раскрыл ставни и ввалился внутрь.
– Он справится! – Сообщил Дед, глядя в моё взволнованное лицо.
– Я очень надеюсь на это!
* * *
Пока гвардейцы героически удерживали ступеньки, ведущие на последний этаж, я пытался не думать о плохом исходе нашего плана, переключая своё внимание и мысли на второстепенные вещи. Я задумался над тем, как хорошо было бы сейчас оказаться в родном городке! Возможно, мне ещё удастся вернуться туда в добром здравии, увидеть смеющегося Ваську, потрясающего своей кучерявой шевелюрой, а также других моих товарищей.
К моменту, когда мои размышления о Игве вытеснил самый обыкновенный голод, наступил вечер.
К тому времени гвардейцы вынужденно оставили лестницу устланную телами нападавших рекрутов. В узком проходе лестницы гвардейцам удалось убить, ранить и вывести из строя более пяти сотен новобранцев, при этом люди Олафа потеряли лишь двадцать два своих товарища. Зато в два раза большее число гвардейцев были ранены и теперь находились на попечении Понтиуса.
Капитан Торсон был в бешенстве. Рекруты не могли использовать своё численное преимущество на узких винтовых ступеньках. Однако решение у барона всё же созрело.
Обученный вести осаду Торсон, использовал старую военную хитрость и приказал разложить у подножия лестницы костёр. В него подбросили листья и добились сильного задымления на ступеньках, ведущих на последний этаж. Когда там стало невозможно дышать, гвардейцам пришлось отступить в коридор, ведущий к опочивальне герцога.
Все оставшиеся в строю защитники засели за баррикадой из наваленной поперёк коридора мебели. Я посмотрел в окно, до вечера ещё надо было продержаться, а перед баррикадой уже выстраивались ряды стражников и рекрутов. Ощетинившаяся копьями, мечами и другими острыми предметами толпа готовилась ринуться в атаку по приказу барона Торсона. Коридор, перегороженный баррикадой, имел большую ширину, чем лестница, он позволял выстроить в ряд три человека. По коридору пронёсся грозный рык барона. Он подобрался к первому ряду стражников и закричал:
– Эй, Олаф! Олаф, рыжая твоя харя, покажись!
– Кажется, я слышу вонь прогнившей навозной кучи?! – Ответил ему сотник в том же ключе. – Неужели это открыл свою грязную пасть пёс Торсон!?
– Я тот самый пёс, что перегрызёт твою глотку, Олаф! А затем вся твоя тушка окажется в псарне, где я скормлю твои жалкие останки моим верным сукам! – Рёв Торсона был подобен раскатистому грому.
– Что-то я не вижу твою жирную задницу перед собой, Торсон! Ты прячешься за ряды необстрелянных рекрутов, трусливый зайчишка?! – Олаф уже смеялся вместе с оставшимися гвардейцами.
Громче всех смеялся Дед, он понимал, что затеял сотник и старался ему помочь.
– Кто это прячется? Ты взгляни на себя сам и тогда ты увидишь, прячущуюся за жалкими досками кудахтающую курицу, которая готовится снести яйцо!
– У меня в отличие от твоей лысой морды, яйца на месте! – Весело отвечал Олаф. – Покажись Торсон, чтобы я мог от души врезать тебе по шее!
– Сперва покажись из-за этой хлипкой загородки, а уж за мной дело не встанет! – Барон ревел как дикий медведь. – Я готов снова показать тебе твоё место, только в этот раз оно будет на кладбище!
– Ну, хватит Торсон! – Олаф ловко перемахнул через баррикаду и оказался перед ней на ногах со щитом и мечом в руках. – Либо выходи на бой, либо убирайся обратно в свою собачью конуру!
– Сейчас, погоди немного! – Проревел с неподдельной радостью барон, его лысая голова возвышалась над головами первого ряда дрожащих рекрутов. Торсон напялил себе на голову закрытый шлем с узкими прорезями для глаз, и сквозь него послышался приглушённый голос капитана. – Я уже иду к тебе, мой маленький сотник!
В этот момент скрипнула дверь и к баррикаде приблизилась испуганная Ингрид.
– Пригнитесь миледи! – Сказал старый сержант. – Эти новобранцы совершенно не умеют стрелять, они могут случайно ранить свою госпожу!
Олаф не торопился, он дал Торсону приблизиться, а когда тот оказался в пяти шагах вдруг громко заговорил:
– Когда это ты стал предателем, Торсон!? Отчего поднял людей против законной наследницы, дочери герцога Малеха?!
– Что?! Я?! – Барон рассмеялся и поднял забрало. – Что ты такое говоришь, Олаф!? Я всего лишь намерен восстановить справедливость! Перед смертью герцог обещал сделать меня своим зятем, он пообещал мне руку своей красавицы дочери!
– Ты врёшь, грязное животное! – Ингрид чуть не выскочила из своего укрытия, чтобы бросить эти обвинения ему в лицо.
– А! Вот и ты моя дорогая! Не бойся, я скоро освобожу тебя из лап этих негодяев! – Барон изобразил праведный гнев, но актёр из него бы не получился, подумал я. – Потерпи немного, вскоре ты окажешься в моих объятьях, а я умею утешать!
Торсон захлопнул обратно своё забрало и глухо рассмеялся. Ингрид, позабыв о том, что является благородной дамой, поливала барона ругательствами, достойными благопристойной монашки. Думаю, такой мужлан как Торсон, мог бы счесть их скорее лёгким флиртом, чем настоящими оскорблениями.
А тем временем оба поединщика скрестили свои мечи. Торсон орудовал своим огромным полуторным мечом с лёгкостью опытной белошвейки, орудующей своей иголкой. Олаф благоразумно избегал столкновений с мелькающей в воздухе смертоносной железякой. И всё же совсем избежать соударений одноручного меча с аналогом вертолётной лопасти не удавалось, тогда многоопытный сотник старался лишь по касательной отбивать оружие своего врага.
Олаф уворачивался, подставлял свой круглый щит и постоянно перемещался, чтобы усложнить врагу задачу. Сотник мастерски контратаковал, его несколько ударов достигли цели, но тяжёлая броня барона не поддалась скользящим и рубящим ударам одноручного меча. Барон ревел как медведь, топал железными сапогами, демонстрируя неутомимую мощь в сочетании со скоростью и ловкостью. Олаф метался в узком коридоре, и я понял, что так не может продолжаться вечно. В определённый момент Торсон смог подловить Олафа.
С ужасным грохотом он врубился своим огромным мечом в щит сотника, тот жалобно треснул. Олаф отчаянно контратаковал, его неустрашимый противник принял удар сотника на свой железный наплечник, а затем внезапно подскочил к сотнику и ударил его своим щитом. Олаф отлетел к стене, но устоял на ногах, тут же прилетел новый удар меча, заставив сотник присесть, меч скользнул по каменной стене, высекая искры, Олаф опять контратаковал, выбросив свою руку на уровне бедра Торсона, в этот момент барон ударил краем своего щита сверху вниз. Послышался жёсткий звонкий удар и хруст.
Олаф закричал от боли и выронил меч. Его рука бессильно повисла вдоль тела, словно плеть. Сотник поспешно отступил, прикрываясь разваливающимся щитом. Новый удар мечом сотник вынужден был принять на свой щит, а на следующий удар у Олафа уже не оставалось времени. Снова прилетело щитом в корпус, сотник с криком отлетел назад и упал, щит почти слетел с руки, лопнула завязка, удерживающая щит на руке, а огромный кусок щита и вовсе валялся в стороне. Наш лидер поплыл и нового удара даже не заметит. Я вскочил со своего места и перебросил тело через баррикаду.
Выигрывая время для рыжего командира гвардейцев, я влетел в бой сразу с двух рук. В одной было пехотное копьё, в другой моя лёгкая и длинная сабля. Саблю мой противник сразу же принял на щит, а копьё попытался отбить мечом. Мой удар оказался быстрее, копьё сильно ткнуло Торсона в плечо и даже немного пролезло под наплечник, после этого по нему скользнул меч. Копьё чуть не вырвало у меня из руки, а барон заревел как раненый зверь. На кончике копья показалась кровь, всё же я умудрился пробить его кольчугу, но рану я нанёс неглубокую. Облачённый в доспехи бронированный монстр сделал два шага назад, и тут до меня дошло, что я вылез драться, что называется с голой пятой точкой против танка. Ни доспехов, ни кольчуги, ни щита. Всё на рефлексах, очередной необдуманный поступок.
Я оглянулся, раненого сотника уже втащили на баррикаду, только пятки сверкнули. Я вернул голову в обычное положение и еле успел краем глаза отметить какое-то движение, реакция не подвела меня, я присел, и над головой прогудела острая «лопасть от мясорубки» под названием меч Торсона. Обратным движением меча капитан попытался попасть по моей ноге, но я увернулся, а потом снова ударил противника двойкой, но на этот раз тот был начеку.
Пора сматываться, пока меня не прикончили, я отступил на два шага и метнул копьё во врага. Снаряд с дребезжанием засел в щите у гиганта, а я уже карабкался по баррикаде.
– Стой, трус! – Завопил разочарованный барон из под своего полного шлема. – Вернись, я сделаю из тебя отбивную!
Видимо столь аппетитное гастрономическое сравнение должно было внушить мне желание продолжить бой. Но такого желания у меня даже в мыслях больше не было. Оказавшись перед этой машиной смерти, я вдруг вспомнил, что моё везение не безгранично. И я уже однажды испытал на своём горле сжимающиеся костлявые пальцы старушки с косой, подосланной Злым Роком. В доказательство этого суждения в нашу сторону полетели стрелы. Я еле успел пригнуть голову. Олафа уже потащили в покои герцога, опытные гвардейцы прикрывали щитами и его, и тех своих товарищей, которые тащили сотника. Я проводил их взглядом. На моих глазах в ростовые щиты воткнулось несколько стрел.
– Торсон ему руку сломал. – Сообщил Дед.
Рядом сидела перепуганная виновница побоища. Ингрид раскраснелась, часто дышала, а её глаза расширились от страха. Моё лицо оказалось рядом с её лицом. Я секунду смотрел в эти больше выразительные серые глаза, она тоже, не отрываясь, смотрела на меня, а затем потупила взгляд. Я не без удовольствия заглянул в её декольте. Два красивых полушария, идеальной формы вздымались прямо перед моими глазами. Чёрт! Наверное, это неприлично, смотреть в декольте своему сюзерену. Я поднял взгляд и увидел, что она заметила, куда я только что смотрел. Ингрид робко улыбнулась мне, показав свои безупречные белоснежно-коралловые зубки.
– Что дальше? – Спросила она, наклонив голову. От неё пахло жасмином и ещё чем-то цветочным, приятно нежным. Изысканное сочетание ароматов образовывало уникальный восхитительный букет. Я втянул воздух, ароматерапия отлично тонизировала моё сознание и немного успокаивала после жуткой схватки с чудовищем в железных доспехах.
– Тебе следует укрыться в покоях герцога! – Подсказал я ей очевидную мысль.