Деревья.
Красивые. Листва побурела, а они все равно красивые. И растут только здесь. Дорога желтым камнем выложена и ступать на нее отчего-то страшно. Но Томас преодолевает страх. И где-то неподалеку рвется невидимая струна, бьет по ушам наотмашь, заставляя хмурится.
Дышать.
Надо дышать глубже. Спокойней.
Защита?
Нет, было бы предупреждение. По закону положено предупреждать о наличии магической защиты. Или Эшби закон не писан?
Томас остановился перевести дух, поднес руку к носу и почти не удивился, когда пальцы окрасило алым. Все-таки… магия.
Магию он не любил.
Не понимал.
Заткнув нос платком, Томас бодро зашагал по аллее, кляня себя за дурость. Надо было машину брать, но машину пришлось уступить шерифу, потому как что-то подсказывало, что одного пикапа будет мало.
Дом Эшби издали выглядел заброшенным.
Нет, он был аккуратен, этакий особняк из молочно-белого камня, который везли до Тампески на железной дороге, а может, и без нее, может, в те времена, когда дом этот строился, не было никакой железной дороги. Но камень привезли.
И обтесали.
Сложили дом. Поставили колонны и эти, как их, портики. Или кортики? Нет, кортики — это другое. А тут… камень слегка потемнел, а вытесанные на нем драконы уже не казались грозными.
Интересное место.
И почему тогда, в детстве, Томас не приходил сюда? И не только он. В городе хватало мальчишек, готовых на все ради приключения. Вспомнить хотя бы дом Дерри. К нему постоянно бегали. А сюда вот нет.
И драконы эти.
Они обвивали колонны, карабкаясь выше. Они садились на крыше и устраивались у подножия огромной лестницы. К такой только на лимузине и подъезжать.
А вот газон зарос. Проклюнулись на нем золотые головки запоздалых одуванчиков. И осот тоже имелся. Кусты потеряли форму, и одичавшая слива перекинула ветви через мрамор перил, колючки растопырила, будто намекая, что гостям здесь не рады.
— Эй, есть тут кто? — крикнул Томас и голос его растворился в окрестной тишине.
Из-под крыши сорвались голуби, полетели, суматошно хлопая крыльями, и звук этот резкий заставил вздрогнуть.
А ведь место и вправду уединенное.
И зачарованное.
Томас повернулся. Показалось, что смотрят на него. Но кто?
— Эй…
Он вдруг будто провалился в прошлое, которого никогда не было.
Или все-таки было?
Почему этот дом кажется ему таким знакомым? И не просто знакомым. Он точно знает, что в основании левой колонны трещина, которая пересекает выбитого дракона, отчего тот кажется разрубленным.
Шаг.
Поворот.
Никого.
Ничего.
А ощущение чужого недоброго взгляда не исчезает. Напротив, этот взгляд будто бы обретает плотность.
— Кто…
Дрогнула темная занавеска на втором этаже. И голуби, сделав круг, спрятались под крышей. Что-то Томас такое читал, про голубей и безумие[1].
Нет, не в этом дело, а в голове.
В драконе.
Никуда он не делся. И трещина та же. Только дракон сейчас кажется нестрашным. Он маленький, ладонью накрыть можно.
Дурнота накатывает… защита… и предупреждения нет. А та, вторая, колонна, вполне целая. Но когда-то рядом с ней стоял ящик с розами. Темно-красными.
…спорим, ты зассышь? — Берт забрался почти на самую вершину яблони и, вцепившись в сухую ветку, покачивался.
— Не зассу, — Томасу отчаянно хочется быть таким же храбрым.
И он лезет следом.
Правда, яблоня похрустывает. Она давно усохла, а молния и вовсе рассекла ствол надвое. Яблок тут никогда-то не было, и дерево стояло, ни мертвое и ни живое.
Как этот дом.
Получается, Томас был здесь? Но почему он не помнит? Или помнит? Тогда каштаны стояли в цвету и пахло медом. Тяжелый запах, резковатый, куда хуже тех духов, что папаша из Тампески приволок, чтобы мать не ругалась. А она все равно ругалась. Она хотела не духи, а шубу.
— Я с тобой! — Томас спешит, но не успевает. Фигура старшего брата будто растворяется в пыли, а на губах остается горький вкус обиды.
Опять.
А ведь Томас не маленький. И вообще, вот расскажет… не расскажет. Конечно, Берту попадет, но своих ведь не выдают.
Не предают.
Томас тоже хочет играть в разведчиков. А вместо этого останавливается посреди улицы, пытаясь понять, где он.
Может, поэтому и не помнит?
Душный запах цветущих каштанов не отпускал Томаса. А ступеньки… всего двенадцать. Надо же, угадал… выходит, сосчитал тогда?
Давно.
Дверь вот новая. Та, старая, была темной.
…принеси розу Эшби, тогда и поверю, что ты и вправду взрослый, — Берт уже лежит на ветке, обхватив ее и руками, и ногами. Он собирается на ночную рыбалку, потому как все знают, что ночью рыбалка круче всего.
Особенно у Дальних камней.
А Берт знает, как к ним пройти. И Томас хочет с ним, но Берт не возьмет.
— Я папе расскажу!
— Ага, расскажи, — Берт почти падает, но в последний момент просто делает кувырок, будто обтекая ветвь. — Тогда и я расскажу. Думаешь, не видел, как ты за Бетти Грин подсматриваешь?
— Неправда!
Краснота поднимается снизу. И вовсе он не подсматривал.
— Правда, правда… сиськи трогал? — деловито интересуется Берт.
А Томас мотает головой.
Он не подсматривал. Но кто виноват, что Бетти Грин имеет дурную привычку загорать нагишом? Нет, она, конечно, прячется, на берегу хватает укромных мест и местечек, но просто так получилось…
— Потрогай в следующий раз. Мягкие, как булка.
— Иди ты…
— Я серьезно, Томми, ты молчишь и я молчу.
Ходить к Дальним камням отец запрещал. Даже днем. А уж ночью и вовсе запирал дом, только Берт взрослый. И ничего не боится. Берт спустился по плющу.
— А если я самой Бетти расскажу, что ты за ней подглядываешь? — на смуглой физии появляется предвкушение. — Представляешь, сколько писку будет?
— Не надо. Я… я принесу.
— Розу?
— Розу.
— Сегодня? — Берт все-таки спрыгнул на землю, приземлившись ловко, как кошка.
А совесть сдавила горло Томаса.
Он не виноват.
Красивые. Листва побурела, а они все равно красивые. И растут только здесь. Дорога желтым камнем выложена и ступать на нее отчего-то страшно. Но Томас преодолевает страх. И где-то неподалеку рвется невидимая струна, бьет по ушам наотмашь, заставляя хмурится.
Дышать.
Надо дышать глубже. Спокойней.
Защита?
Нет, было бы предупреждение. По закону положено предупреждать о наличии магической защиты. Или Эшби закон не писан?
Томас остановился перевести дух, поднес руку к носу и почти не удивился, когда пальцы окрасило алым. Все-таки… магия.
Магию он не любил.
Не понимал.
Заткнув нос платком, Томас бодро зашагал по аллее, кляня себя за дурость. Надо было машину брать, но машину пришлось уступить шерифу, потому как что-то подсказывало, что одного пикапа будет мало.
Дом Эшби издали выглядел заброшенным.
Нет, он был аккуратен, этакий особняк из молочно-белого камня, который везли до Тампески на железной дороге, а может, и без нее, может, в те времена, когда дом этот строился, не было никакой железной дороги. Но камень привезли.
И обтесали.
Сложили дом. Поставили колонны и эти, как их, портики. Или кортики? Нет, кортики — это другое. А тут… камень слегка потемнел, а вытесанные на нем драконы уже не казались грозными.
Интересное место.
И почему тогда, в детстве, Томас не приходил сюда? И не только он. В городе хватало мальчишек, готовых на все ради приключения. Вспомнить хотя бы дом Дерри. К нему постоянно бегали. А сюда вот нет.
И драконы эти.
Они обвивали колонны, карабкаясь выше. Они садились на крыше и устраивались у подножия огромной лестницы. К такой только на лимузине и подъезжать.
А вот газон зарос. Проклюнулись на нем золотые головки запоздалых одуванчиков. И осот тоже имелся. Кусты потеряли форму, и одичавшая слива перекинула ветви через мрамор перил, колючки растопырила, будто намекая, что гостям здесь не рады.
— Эй, есть тут кто? — крикнул Томас и голос его растворился в окрестной тишине.
Из-под крыши сорвались голуби, полетели, суматошно хлопая крыльями, и звук этот резкий заставил вздрогнуть.
А ведь место и вправду уединенное.
И зачарованное.
Томас повернулся. Показалось, что смотрят на него. Но кто?
— Эй…
Он вдруг будто провалился в прошлое, которого никогда не было.
Или все-таки было?
Почему этот дом кажется ему таким знакомым? И не просто знакомым. Он точно знает, что в основании левой колонны трещина, которая пересекает выбитого дракона, отчего тот кажется разрубленным.
Шаг.
Поворот.
Никого.
Ничего.
А ощущение чужого недоброго взгляда не исчезает. Напротив, этот взгляд будто бы обретает плотность.
— Кто…
Дрогнула темная занавеска на втором этаже. И голуби, сделав круг, спрятались под крышей. Что-то Томас такое читал, про голубей и безумие[1].
Нет, не в этом дело, а в голове.
В драконе.
Никуда он не делся. И трещина та же. Только дракон сейчас кажется нестрашным. Он маленький, ладонью накрыть можно.
Дурнота накатывает… защита… и предупреждения нет. А та, вторая, колонна, вполне целая. Но когда-то рядом с ней стоял ящик с розами. Темно-красными.
…спорим, ты зассышь? — Берт забрался почти на самую вершину яблони и, вцепившись в сухую ветку, покачивался.
— Не зассу, — Томасу отчаянно хочется быть таким же храбрым.
И он лезет следом.
Правда, яблоня похрустывает. Она давно усохла, а молния и вовсе рассекла ствол надвое. Яблок тут никогда-то не было, и дерево стояло, ни мертвое и ни живое.
Как этот дом.
Получается, Томас был здесь? Но почему он не помнит? Или помнит? Тогда каштаны стояли в цвету и пахло медом. Тяжелый запах, резковатый, куда хуже тех духов, что папаша из Тампески приволок, чтобы мать не ругалась. А она все равно ругалась. Она хотела не духи, а шубу.
— Я с тобой! — Томас спешит, но не успевает. Фигура старшего брата будто растворяется в пыли, а на губах остается горький вкус обиды.
Опять.
А ведь Томас не маленький. И вообще, вот расскажет… не расскажет. Конечно, Берту попадет, но своих ведь не выдают.
Не предают.
Томас тоже хочет играть в разведчиков. А вместо этого останавливается посреди улицы, пытаясь понять, где он.
Может, поэтому и не помнит?
Душный запах цветущих каштанов не отпускал Томаса. А ступеньки… всего двенадцать. Надо же, угадал… выходит, сосчитал тогда?
Давно.
Дверь вот новая. Та, старая, была темной.
…принеси розу Эшби, тогда и поверю, что ты и вправду взрослый, — Берт уже лежит на ветке, обхватив ее и руками, и ногами. Он собирается на ночную рыбалку, потому как все знают, что ночью рыбалка круче всего.
Особенно у Дальних камней.
А Берт знает, как к ним пройти. И Томас хочет с ним, но Берт не возьмет.
— Я папе расскажу!
— Ага, расскажи, — Берт почти падает, но в последний момент просто делает кувырок, будто обтекая ветвь. — Тогда и я расскажу. Думаешь, не видел, как ты за Бетти Грин подсматриваешь?
— Неправда!
Краснота поднимается снизу. И вовсе он не подсматривал.
— Правда, правда… сиськи трогал? — деловито интересуется Берт.
А Томас мотает головой.
Он не подсматривал. Но кто виноват, что Бетти Грин имеет дурную привычку загорать нагишом? Нет, она, конечно, прячется, на берегу хватает укромных мест и местечек, но просто так получилось…
— Потрогай в следующий раз. Мягкие, как булка.
— Иди ты…
— Я серьезно, Томми, ты молчишь и я молчу.
Ходить к Дальним камням отец запрещал. Даже днем. А уж ночью и вовсе запирал дом, только Берт взрослый. И ничего не боится. Берт спустился по плющу.
— А если я самой Бетти расскажу, что ты за ней подглядываешь? — на смуглой физии появляется предвкушение. — Представляешь, сколько писку будет?
— Не надо. Я… я принесу.
— Розу?
— Розу.
— Сегодня? — Берт все-таки спрыгнул на землю, приземлившись ловко, как кошка.
А совесть сдавила горло Томаса.
Он не виноват.