— Без происшествий… мисс Уильямс приходила.

— Зачем? — поинтересовался шериф, газетку приподняв. — Опять ты свою пукалку притащил. Джереми…

— Я так, на всякий случай. А мисс Уильямс говорит, что надо организовать поисковую экспедицию. И к егерям обратиться, чтобы драконов попросили.

Воображение Луки тотчас нарисовала матерую зубастую тварь, на спине которой устроился человек с биноклем. И револьвером. Вот аккурат навроде того, который стыдливо был убран в ящик стола.

— Обратимся.

— А еще к Эшби адвокаты пожаловали.

— Кто такой Эшби?

Фамилия была смутно знакомой. И Лука насторожился.

— Хозяин земли, — сказал шериф. Лука ждал, что тот улыбнется, показывая, что прозвище это выдуманное, но Маккорнак оставался предельно серьезен. — И города. Правда, городские об этом несколько забыли. Вы потом с ним сами встретитесь.

— Это не тот ли Эшби, — Милдред остановилась у стены, увешанной снимками. — Который владелец «Эшби инкорпорейтед»?

— Он самый.

— Интересно… — смотрела она на снимки. И внимательно так. — Он здесь живет?

— А где еще? — удивился шериф.

— Не знаю… просто… владелец крупнейшей компании, которая занимается торговлей драгоценными камнями, и «Фармтека», да и в остальном… живет здесь. Это он?

Она коснулась снимка, бережно, будто опасаясь причинить вред этим прикосновением.

— Он, — подтвердил шериф. — Эшби всегда тут жили. Так заведено.

Сказал, как отрезал, будто не могло быть иной причины.

А и вправду странно.

Нет, городок чистенький, стоило признать, что выглядит он куда лучше иных, однако… миллионеры в подобных местах не водятся.

Парень на снимке был хорош.

Лука таких навидался и ненавидел искренне, со всею широтой души. Высок. Строен. Спортивен. Волосы светлые, глаза, небось, голубые. Фото черно-белое, но кажется, что голубые. Правильные черты лица. И немалые деньги, дававшие золотому мальчику чувство собственного превосходства над другими людьми.

Такое ли, чтобы открыть охоту?

— Разберемся, — Милдред убрала руку и отвернулась, разом оказавшись перед Лукой. Как-то слишком уж близко. Грудью уперлась в грудь.

Пахло от нее… женщиной.

И Лука отступил.

— Так что там с драконами? — она обошла его, будто разом вдруг застеснявшись случайной этой близости. — И с айоха?

Майкл кинул на стол куртку, отправил следом перчатки и потянулся.

— Они вносят помехи в поле, — маг тоже подошел к стене и долго ее разглядывал, перебирая один снимок за другим.

Люди.

Много людей, которые Луке не знакомы. Серьезные и задумчивые. Улыбающиеся. Злые. Расстроенные. У парня, что делал фото, определенно имелся талант. Он показывал людей… живыми?

Настоящими?

— А тело где? — робко поинтересовался Джонни.

— Так… тут, — парень с револьвером выбрался из-за стола. — И голова тут. Проводить?

— Проводи.

— Магия есть по сути способность оперировать живой энергией мира, — Майкл сел на стол и руки сунул в подмышки. — Врожденная. У кого-то эта способность выше, у кого-то ниже. У кого-то она находится в зачаточном состоянии или отсутствует вовсе. Есть предположение, что во времена прошлые способностями обладали многие люди. Во всяком случае и в Древней Греции, и в Риме, и в иных древних империях, о которых нам известно, одаренность считали благословением богов.

Милдред опустилась на край стула и слегка поморщилась.

Спина?


Или ноги? Вот упрямая женщина. Нет, женщин вообще понять сложно. Та же Милли постоянно жаловалась, что от косметики у нее глаза чешутся, но все равно продолжала краситься.

Зачем?

Лука как ни пытался, а разницы особой не усмотрел. Впрочем, может, это только он такой, ненаблюдательный, а во всех этих мучениях имеется скрытый смысл.

— Позже с ростом популярности христианства концепция несколько изменилась. И одаренность стала синонимом одержимости. Что, в свою очередь, привело к значительному уменьшению количества одаренных. Были утрачены многие знания…

А ведь и шериф слушает.

Стал в уголочке и не шевелится. Хороший охотник. Умеет притворяться незаметным. Тоже дар своего рода. А взгляд внимательный, цепкий.

— Следует понимать, что эволюция магических способностей шла разными путями. Сейчас массово исследуют возможности аборигенов Африки. Правда, там тоже осталось не так много одаренных. Их истребляли в первую очередь, когда поняли, что один обиженный шаман способен свести с ума целый город… взять хотя бы историю с потерянным островом.

— Покороче, — Лука поскреб щеку. Маги все отличались какой-то ненормальной говорливостью. И главное, их хотелось слушать.

Милдред вон слушала.

— Покороче… в настоящее время известны несколько основных эволюционных ветвей магии. Европейская, из которой некоторые выделяют русскую, обладающую рядом специфических черт. Азиатская… весьма неоднородная группа. Африканская. Северо и южноамериканская… относительно последней несколько десятилетий ведутся споры, следует ли разделять магию ацтеков и майя или все же считать их вариантами одного типа ритуальной магии. В Европе ритуалы используются крайне редко. Наша магия — это прежде всего внутренний контроль над разумом, и уже после — вспомогательные элементы. В Азии наоборот, там на первом месте стоят именно вещи. Камни драгоценные и полудрагоценные. Части животных, в том числе и драконов.

Дракон на стене тоже имелся.

И страшным не выглядел, скорее задумчивым. Он смотрел сверху вниз на девушку, которой вздумалось присесть, опираясь на кожистое его крыло.

— Драконы по сути своей являются материальным воплощением магической энергии. Да, все животные в той или иной мере способны накапливать силу…

У дракона темная чешуя.

И длинная шея. Хвост тоже длинный и лежит полукругом, заслоняя ноги ненормальной… надо полагать, та самая девица-егерь, которая приходилась покойнику сестрой.

— Некогда в мире обитало куда больше магических зверей. Мантикоры и единороги, способные пронзить пространство. Гарпии.

Будто сказку рассказывает.

И слушают все, очарованные. Вон, Милдред чуть наклонилась, не замечая насмешливого взгляда. И предвкушения в нем.

— Стеллеровы русалки… условно разумные, кстати. Но истребленные переселенцами, как были истреблены и другие. Кто-то из-за страха, кто-то из жадности. А кто-то просто потому, что люди меняют мир. И мест силы, в которых могут обитать существа, по сути частью силы являющиеся, остается все меньше. Как и самой магии… — это было сказано с грустью. — Мы убиваем себя. Это данность, которую давно приняли и осознали. Да, пытаются изменить, но… медленно. Однако дело в том, что в местах, где обитают магические звери, само поле нестабильно. Мир более жив, чем где бы то ни было, и наш убийца это знает. Живая сила меняет не только пространство. Она искажает следы. Она переворачивает все наизнанку…

Драконы, значит.

Что ж… если понадобится, Лука лично допросит каждого жителя этого сраного городка. И сам городок перетряхнет.

— Я одного не понял, — сказал он нарочито грубо. — Агент ваш где?





Глава 27




Томас шел по дороге, прислушиваясь к тишине.

Относительной.

В жухлой траве стрекотали кузнечики. Где-то неподалеку чирикала птаха. И в ветвях деревьев остались еще листья.

Ненадолго

Осень приходит на побережье с моря, он помнил. Она приносит студеный ветер и лед, что не просто покрывает песок, он пропитывает его на дюйм или два, и дороги становятся скользкими. Их посыпают песком, но ветер приносит дождь и морскую воду, пропитывая этот самый песок, а после примораживая к дороге.

В предпоследний год мамаша сломала руку и разозлилась отчего-то на Томаса, который должен был сходить в лавку за мукой, а вместо этого сбежал.

К приятелям.

Она злилась долго, надуваясь обидой, становясь огромною, больше себя обычной, и раздражительной. И эта ее обида заставляла Томаса чувствовать себя виноватым.

Впрочем, поротая задница чувства вины убавила.

Он остановился там, где дорога делала поворот. Посмотрел на часы. Поморщился. Скоро вертолет приземлится и шериф встретит настоящих агентов — самого Томаса он явно полагал все тем же глупым мальчишкой, который пугал свиней и подкладывал вонючие бомбы в стол мисс Уильямс.

Вот и аллея.