– Что значит – теперь? Вас же похоронили!

– Да что вы говорите! Даже не выбросили крысам в канаву? И что, как прошли похороны? Кто приходил? – живо заинтересовался мужчина, взмахнув руками, и Бенита невольно отпрянула от него. С сумасшедшими она и в обычной жизни нечасто сталкивалась. – Кажется, я вас испугал, – правильно истолковал ее движение мужчина. – Уж извините, манерам я не обучен. Да и что с мертвого взять!

– Выглядите вы для трупа вполне бодро, – не сдержалась Бенита.

– Ну так и вы хорошо держитесь в Пустоши для дамочки, недавно восстановившей магические силы. У каждого свои секреты, верно? – Петри прижал палец к губам и отошел в сторону, глядя на все больше погружающийся в дымку дирижабль. Что-то менялось. Если сначала на воздушном корабле можно было разглядеть и причальную мачту и винт, то теперь только саму гондолу. – В любом случае времени у меня осталось мало.

– Так, может, облегчите душу перед смертью? Ну то есть перед окончательным уходом, – предложила Бенита.

– Если бы я боялся смерти, не стоял бы тут, – хмыкнул Петри. – Но мне нравится направление ваших мыслей. Попытки договориться всегда интригуют, так давайте развеем мою предсмертную скуку! – Он сложил руки за спиной, важно вышагивая вдоль борта дирижабля. – Вы ведь хотите узнать, как я здесь очутился и на кого работал? Предложите что-нибудь еще, заинтересуйте меня.

– Полагаю, деньги предлагать бессмысленно, – сразу отмела Бенита.

– Верно.

– Красивое надгробие? Часовые у могилы? Заупокойная месса?

– Вы издеваетесь?

– Пытаюсь понять, что еще можно предложить мертвому. Так чего вы хотите?

– Дайте подумать… – Петри задумчиво оглядел Пустошь. – В идеале я хочу жить. Вот здесь, – он постучал пальцами по лбу, – гениальные мозги, без ложной скромности, и их потеря – трагедия для всего мира. Именно поэтому я понимаю, что с этим желанием вы ничего не сделаете. Поэтому остановимся на малом. – Он сделал к ней несколько шагов, слегка переваливаясь. – Пообещайте мне, что найдете человека, который продолжит мое исследование Пустоши. И мое имя будет значиться в соавторах. Не хочу, чтобы после меня ничего не осталось.

– Мне ведь ничто не помешает вас обмануть.

– Я же не дурак верить вам на честное слово. – Петри снял перчатку и протянул ей искалеченную руку. Похоже, он действительно любил алхимию, раз продолжал заниматься изысканиями после таких ожогов. – Вы дадите мне магическую клятву, дорогая.

– В мире, где не действует магия? – приподняла брови Бенита.

– А кто вам сказал, что в Пустоши она не действует? – Алхимик создал на пальце огонек, выудил из воздуха сигару и прикурил. – Здесь она действует еще лучше! Ну как, рискнете?

Вместо ответа Бенита протянула ему свою руку. Обещание плотными лентами обвило ладони.

– Тогда как насчет того, чтобы пройтись по моим воспоминаниям? Это будет лучше нудного рассказа, да и рассказчик из меня так себе, – предложил Петри, и в тот же миг картина резко переменилась.



Бенита ощутила острый запах лекарств. Она оказалась в больничной палате, по виду далеко не в самом фешенебельном районе города. Пожилой мужчина делал пассы над неподвижно лежащим на койке пациентом, и лицо целителя было серьезным.

– Очень жаль, новости неутешительные. Ваше состояние ухудшилось, лекарства уже не справляются с аритмией. Не знаю, насколько зелье сможет стабилизировать ситуацию, по самому благоприятному прогнозу…

– Мне нужен не благоприятный прогноз, а реальный. – Петри, кряхтя и тяжело дыша, приподнялся с койки и хмуро посмотрел на целителя. – Сколько мне осталось?

– Полгода.

– Хм… Я передумал. А по оптимистичному варианту?

– На месяц больше.

Торфяник выругался и потянулся за висящей на спинке стула рубашкой. Вся левая половина тела представляла сплошные шрамы, а глаз скрывала повязка.

– Я все еще настаиваю, чтобы вы легли на обследование. Жесткая диета, постоянный присмотр и, главное, спокойствие. Мы постараемся найти способ вам помочь.

– Я найду его сам, – огрызнулся Петри. Пошатываясь и растирая грудь, встал. – Просто дайте мне немного опиума, чтобы я не сдох от боли где-нибудь в подворотне.

– Вы же знаете, часто принимать опиум опасно.

– Док, я плачу вам не за нотации! Мне осталось жить полгода, о какой опасности вы говорите! – повысил голос Торфяник.

Целитель, поджав губы, сунул ему в руку небольшую баночку с порошком.

Мир снова завертелся, и Бенита очутилась посреди «Дымного рая». Судя по тому, что гостей было немного и большинство в невменяемом состоянии, не в силах подняться, стояло раннее утро. Два официанта лениво убирались в зале, отталкивая мычащие тела в сторону. Нынешнего Петри, взирающего на свое прошлое «я» со снисходительным спокойствием, сложно было узнать в том грязном, накачанном наркотиками мужчине, который громко храпел на диване в центре зала.

Дверь распахнулась и, тяжело опираясь на трость, вошел Гретор. Брезгливо переступил через валяющихся на полу посетителей, схватил с ближайшего столика кружку с остатками эля и вылил ее на Петри. Официант у барной стойки встрепенулся, но быстро отошел, ловко поймав брошенный ему кровент. В конечном счете безопасность посетителям никто не обещал.

– Кто вы? Что вам нужно? – Утираясь от липкого эля, Петри попытался сфокусировать взгляд на нежданном госте.

Выходило не очень, мужчину шатало и мутило. Не желая ждать, пока алхимик протрезвеет, Гретор протянул ему какой-то темный флакон. Скорее всего, это было антипохмельное зелье, потому что спустя минуту после того, как Петри выпил его, он смог сесть на диване и даже застегнуть трясущимися пальцами рубашку.

– Отвечая на ваш вопрос, я слышал о ваших исследованиях, тьен Торфяник, и готов их проспонсировать, – вполне миролюбиво произнес маркиз, не обращая внимания на грязь и вонь вокруг.

– Вы обо мне слышали? Как лестно…


Петри хрипло рассмеялся, затем наклонился ближе, обдав Гретора зловонным дыханием.

– Боюсь, вы не понимаете всей подоплеки вопроса. Денег недостаточно. Для моих исследований нужны люди. И это небезопасно.

– А разве мало тех, кто готов рискнуть? Оглянитесь вокруг, – спокойно предложил маркиз. – Работайте на меня, и я дам вам все, что захотите.

Еще одно головокружительное падение, и Бенита очутилась в смутно знакомом кабинете. В последний раз она была здесь почти двадцать лет назад. Что же, Гретор почти не изменил своим привычкам. Все та же старинная мебель из мореного дуба, разве что ножки стола, которые они с сыном маркиза поцарапали во время игры, залакировали заново. Тяжелые бархатные портьеры приглушали свет – Гретор любил уютный полумрак. Вдоль стен высились многочисленные книжные полки с томами по истории, алхимии и магии. Сам владелец кабинета сидел в глубоком кресле и, казалось, дремал. Но на появление гостя повернул голову.

– Как ваши успехи, тьен Торфяник? Есть чем порадовать? – поинтересовался он слегка хриплым со сна голосом. Сейчас было особенно заметно, как сильно постарел Гретор за прошедшие годы.

Петри выступил вперед, и от его обуви на дорогом ковре остались грязные следы. Одну руку алхимик прятал за спиной, и Бенита заметила, что она забинтована, а на бинтах проступает кровь. Похоже, Петри так спешил с докладом, что не позаботился о ране.

– Антидот готов.

– Чудесно. Я и не сомневался, что у вас получится. – Тонкие губы тронула улыбка. – А что насчет вашей проблемы?

– Я на последней стадии испытаний. Нужно проверить, сколько Эрика сможет продержаться в Пустоши, прежде чем начинать.

Алхимик внезапно схватился за грудь и тяжело задышал. Чем-то он напоминал выброшенную на берег рыбу: так же отчаянно открывал рот, пытаясь вздохнуть. Упал. Гретор пальцем не шевельнул, пока он корчился на полу от боли. Наконец судороги прекратились, Петри смог продохнуть и, пошатываясь, поднялся. Вытер выступившую в уголке губы слюну.

– Вы же не хуже меня знаете, у этого тела больше нет времени ждать, – спокойным голосом произнес маркиз. – Не забывайте, эти исследования нужны в первую очередь мне, а я рисковать не собираюсь. Готовьтесь встретиться с невестой в ближайшее время, – хладнокровно приказал он.



Бенита потеряла счет, сколько раз мир растворялся в чужих воспоминаниях. Они перемещались снова и снова. Из-за многочисленных метаний по Пустоши ее потряхивало. К тому же заметно похолодало, даже кончики пальцев посинели. А Петри и вовсе стал серее извести. Как бы он ни противился, Пустошь затягивала его все сильнее. Зато он честно выполнил свою часть сделки.

От открывшейся правды Бените стало не по себе.

Алхимик пытался покорить Пустошь. Не славы ради, просто очень хотел жить. Каким хрупким и слабым мог быть человек, он испытал на себе. «Если бы у меня было другое, здоровое тело», – повторял он, досадуя, когда из-за приступов по несколько дней оставался прикованным к постели. И в один из таких дней подумал: а ведь Пустошь дает такой шанс! Если можно уйти туда за кем-то, то почему нельзя вернуться вместо кого-то?

Щепотка опиума, чтобы проще попасть в Пустошь, капелька магии, чтобы задержаться там подольше, еще с десяток разных ингредиентов для закрепления результата. Желательно быть рядом с исследуемым, но достаточно и его личной вещи. Например, носового платка. Магия, как ищейка, приведет по следу и поможет найти хозяина вещи. Меняя дозировку раз за разом, Петри наблюдал и высчитывал, какая порция станет достаточной для исполнения плана.

Эрика казалась идеальной жертвой для финального эксперимента – мужчина собирался позаимствовать ее тело. Она только-только вошла в высшее общество, ее не знали и к ней особо не присматривались. Изменится характер, никто и не заметит. Зато у девчонки было миловидное личико и уйма кавалеров, легко выбрать из них следующую жертву.

Его план был безупречен и просчитан до мелочей. В нужный день алхимик прислал невесте конфеты с «красавицей», а подкупленная служанка убедилась, что баронесса съела принесенные сладости. Осталось подождать несколько дней и уйти за Эрикой следом. Удачно вышло. И заготовленный яд принимать не пришлось, сердечный приступ застал Петри очень вовремя.

Аплодисменты. Занавес. Партия была сыграна как по нотам, и он готов был праздновать успех… Но в палату к баронессе пришли незваные посетители. Когда Бенита вытащила девушку из Пустоши, Петри едва успел ухватиться за невесту, не желая потерять единственный шанс. В итоге в одном теле поселились двое.

Последнюю часть своей исповеди Петри рассказывал, а не показывал в воспоминаниях. Они вернулись в туманный порт, за это время почти полностью скрывшийся в белесой дымке.

Бенита с тоской посмотрела на Эрику. На душе было гадостно. С кем она общалась все это время и кого обвиняла? Эрику или Торфяника? Или кого-то третьего, новую личность, родившуюся от этого противоестественного союза?

– Переживаете из-за ее смерти? – проследил за взглядом Бениты алхимик. – Зря. Эрика не была хорошим человеком. Честно сказать, мы друг друга стоили. Интриганка еще та! Она даже Гретора могла поставить на место! – Он рассмеялся, видно вспомнив что-то забавное.

– Покушения на вечере у Грифона, авария в Фелтоне – это ваших рук дело? – прямо спросила Бенита.

– А если так, то что? Ждете, что я извинюсь? Можете подождать еще – или засунуть свою гордость поглубже и задать пару нормальных вопросов. Я, так и быть, готов на них ответить. Пока готов. – Судя по взгляду Петри, очевидные вопросы ответа не требовали.

Только сейчас Бенита заметила, что очертания алхимика начинают стираться. Черты его лица теряли яркость, словно дымка Пустоши окутывала его коконом слой за слоем, заставляя все больше погружаться в другой, потусторонний мир.

Бенита встрепенулась, отдергивая ногу от щупалец тумана. Времени оставалось мало. В самом деле, что ей сейчас эти извинения, если главный виновник, тот, кто оплачивал эксперименты и без раздумий жертвовал людьми, разгуливает на свободе!

– Расскажите подробнее, что задумал маркиз Гретор, – попросила она.





Глава 11




Соргесу уже доводилось сталкиваться с делами, разобраться с которыми было непросто порой из-за давности лет. Еще в Фелтоне он взял за привычку в свободное время просматривать «висяки» и пытаться найти к ним зацепки. Иногда проблему создавали сами участники событий, запуганные или поддавшиеся жалости жертвы давали лживые показания и уводили со следа. С ними менталисту было проще всего – Соргес ощущал, когда ему лгали. А дальше, слово за слово, он выуживал правду. Хуже всего, если делу пытались помешать свои же коллеги. Его предыдущий напарник искренне недоумевал, почему детектив не хочет взять предложенные теневым братством кровенты и закрыть глаза на поставку нелегальных артефактов. Кому от них будет хуже?

Дело о «спящей красавице» тоже притормаживали, и детектив не мог этого не замечать. Сначала посчитал за случайность, ну потеряли алхимики запрос на исследование, с кем не бывает? Тем более Гарт по дружбе сделал этот анализ даже быстрее.

Затем из его отдела перевели всех штатных специалистов, заменив стажерами и бесполезным, вечно болеющим лейтенантом, и от отдела осталось одно название. Тут Соргес списал все на собственную требовательность, от которой волком взвыть можно, на обвинение в превышении полномочий и понадеялся, что в ближайшем времени инцидент забудется, а люди найдутся.

Но когда Форц запретил уйти за Торфяником в Пустошь, закрались первые подозрения. Может, не в нем дело? А наркотиками занимался кто-то обладающий достаточной властью, чтобы повлиять на комиссара управления.

До разговора с Орша Соргес грешил на теневое братство. После… В стране было всего несколько человек, кто мог так спокойно продавливать свои решения. И за попытку обвинить любого из них детектив мог лишиться не только руны стража, но и головы. Оставалось надеяться, что Бенита найдет зацепку в воспоминаниях Эрики. Соргес подозревал, что нескольких попыток обвинить высокопоставленных чиновников и горожан ему никто не даст.

От неудобной позы затекла спина, и Соргес немного поерзал на корточках. Ему пришлось взять Бениту на руки, чтобы не оставлять на холодных камнях – простудится же. Но, кажется, он переоценил свои силы – в икры будто иглы воткнули, и с каждой минутой болезненные ощущения лишь усиливались.