– Убью! – проревело чудовище, отдаленно напоминавшее Туманова. Одежда висела на нем клочьями, глаза горели серебром, волосы были всклокочены, готовые все крушить когти удлинились, а на лице и руках черной броней проступила чешуя.
– Нет, не надо! – вскрикнула я, вскакивая на ноги, но из-за слабости тут же рухнула обратно в кресло. – Арс, я здесь, я жива! – сказала и лишь сейчас осознала, что так оно и есть. Тело опять стало только моим: руки, ноги, язык – все подчинялось мне, а не подселенной душе. Антонина ушла насовсем, я больше не чувствовала ее присутствия. И все бы хорошо, но жених, похоже, меня в упор не слышал, полностью сосредоточенный на меняющем облик тесте. Сейчас два дракона точно сойдутся не на жизнь, а на смерть. И неизвестно еще – кто победит! – Жива и беременна! – рявкнула я на весь подвал.
И вот теперь мужчины обратили на меня внимание. Оба!
Ну, слава тебе господи!
Позже…
– Устроили тут петушиные бои! – ворчала Ги, хлопоча вокруг меня. – Милочку напугали, ироды! Ей нельзя волноваться!
Она явилась вскоре за сыном, запыхавшаяся и злая, как тысяча разъяренных мегер, но едва увидела вполне дееспособную меня, сменила гнев на милость, притушила зеленый огонь в глазах и погасила зловещие искры на острых ноготках. Когда же узнала про беременность, предсказанную духом Антонины, и вовсе закудахтала, точно курочка, опекая… вероятно, внука или внучку – не думаю, что она так заботилась обо мне. Хотя что у этой ведьмы на уме, понять сложно.
– Петушиные?! – возмутился Арсений, которого мать под предлогом магической диагностики не подпускала ко мне, оккупировав подступы к креслу. – Этот… – Он сплюнул, так и не произнеся имя бывшего тестя или то слово, которым хотел его назвать. Окатил ненавидящим взглядом недавнего противника и отвернулся, сжимая кулаки, на которых, слава небесам, больше не было чешуи и жутких звериных когтей.
Алекс сидел у стены, ни на что не реагируя. То есть абсолютно! Осознав, что дочь его безвозвратно ушла, а я не умерла вопреки угрозам Антонины, он как-то странно улыбнулся: рассеянно, кособоко… с облегчением, замешенном на разочаровании. После чего кивнул собственным мыслям, игнорируя жаждущего крови зятя, опустился на пол, закрыл глаза и окончательно выпал из реальности. Боевая трансформация, едва не превратившая его в дракона, отступила, вернув брюнету человеческий вид. Ему было совершенно наплевать, что случится дальше. Растерзает ли его Туманов, сдаст ли стражам порядка или оставит подыхать в темном бункере – Алекса не беспокоило.
Я не имела ни малейшего понятия, раскаивается мой несостоявшийся убийца в содеянном или нет, но искренне радовалась тому, что Арсений его не убил. Не потому, что отец Тони не заслужил расправы, да и жалости к нему я совершенно не испытывала. Просто мне очень не хотелось, чтобы палачом стал мой дракон. Как потом все это объяснять близнецам, которые любят дедушку? А властям? А Тоне? Вряд ли она будет счастлива в загробном мире, если бывший муж грохнет ее отца без суда и следствия.
– Как себя чувствуешь, головушка не болит, перед глазами красные пятна не мельтешат? – сыпала вопросами Регина Юрьевна, делая пассы перед моим носом.
– Мельтешат! – не выдержала я. – Вы мельтешите, – сказала, потирая ноющие виски. До ее прихода голова у меня слегка кружилась, теперь же и правда начала болеть. Еще и мерзкий запах сигаретного дыма! Хотелось выбраться из пропахшего им бункера как можно скорее, но ведьме приспичило меня осмотреть, прежде чем я встану с кресла. – Мне срочно надо на воздух! – заявила, решительно поднимаясь.
– Тошнит? – чему-то сильно обрадовалась Ги. Подозреваю, гипотетическому токсикозу, который на второй день беременности вообще-то не появляется – ей ли не знать.
– Дышать нечем – душно, дымно, – буркнула я, позволяя Арсению подхватить меня на руки. На сей раз даже драконья мама не смогла ему помешать.
– Как же так, Лали? – спросил дракон укоризненно, выходя вместе со мной на лестницу. – Зачем ты села в машину к этому двуличному ящеру?
– Прости, – прошептала я, уткнувшись в его шею. – Не думала, что он… – и замолчала, чувствуя себя наивной до глупости, а еще ужасно виноватой, ведь ему из-за меня пришлось сильно поволноваться.
– Надо было маму дождаться, – проворчал он.
– И что бы я изменила? – Как выяснилось, ведьма лишь на несколько секунд задержалась в подвале, что-то колдуя, а потом быстренько нагнала нас и шла теперь следом, навострив ушки. – Ничего! Алекс всех умудрился обмануть: ее, тебя, меня, детей… даже Лема! Ни одна защита на него не среагировала, а их на доме пруд пруди. И на Милочке тоже… были, – добавила она, снова поводив рукой, – проверяла, по-видимому, мою метку.
– Кстати, – оживилась я, отлепившись от Арса, чтобы взглянуть на драконью маму через его плечо. – Регина Юрьевна, а где вы были, когда я звонила? Почему не ответили?
– Близнецам ЦУ давала на втором этаже.
– А телефон в комнате остался, верно? – предположила я. Ведьма кивнула. – Ярик со Златой сейчас дома одни? – Мне вспомнились планы Агриппины, и по спине побежал тревожный холодок.
– С приятелем Арсюшиным. Он, конечно, порывался тоже ехать тебя искать, но спорить со мной не рискнул, – самодовольно произнесла Ги, сверкнув глазами. А я выдохнула с облегчением, оборотень, если что, сможет защитить близнецов, да и Лем ему подсобит.
– А нашли вы меня как? – После пережитого стресса проснулось любопытство. – Алексей Ибрагимович говорил, что это невозможно.
– Прядь волос твоих использовали для поисковика и проводника, – пояснила Ги. – Не пинта крови, конечно, но тоже неплохо работает. А ты еще давать локон отказывалась… – Она укоризненно цокнула языком, глядя на меня. – Видишь, как он пригодился! Без твоей частички мы бы искали тебя куда дольше, а так успели вовремя.
– Спасибо, – улыбнулась я, не став напоминать ей то, что вкратце уже рассказывала в бункере, где устроил свое некромантское логово псих-дракон. Или не псих… раньше был. Теперь же, судя по поведению, ему точно прямой путь в больничку.
– Спасибо в карман не положишь! – заявила ведьма деловым тоном. – С тебя клок волос, желательно с корнями, и пинта крови! Я так и не успела проверить твою родословную.
– Арс, твоя мама жаждет моей стрижки, – пошутила, крепче обнимая жениха.
– Мам, уймись, – бросил тот, не оборачиваясь.
– А я че? Я ниче! – заявила ведьма, тайком погрозив мне пальцем, прежде чем весело подмигнуть.
Загадочная натура эта Ги, м-да.
Когда вышли из бункера, Арсений понес меня к машине, а его мать осталась что-то колдовать с дверью. Наверное, заклинания какие-нибудь сторожевые кастовала, чтобы пленник не сбежал, прежде чем будет принято решение о его дальнейшей судьбе. Я сильно сомневалась, что семья станет выносить сор из избы, предавая огласке «подвиги» Алекса и Агриппины, но какое-то наказание они все равно должны понести помимо бросивших их хранителей и дочери, не желающей иметь с ними ничего общего как при жизни, так и после смерти.
Обнимая Арсения, я коснулась губами его шеи, прикрыв от удовольствия глаза. Его запах сводил с ума, как и его близость. Хотелось поскорее остаться с ним наедине, чтобы снова почувствовать себя нужной, желанной, любимой… живой! Судя по тому, как подрагивали от напряжения мужские руки, дракон полностью разделял мои желания. А может, просто перенервничал, бегая за мной по окрестностям.
– Извини, пожалуйста, я так сглупила, – повинилась, испытав очередной укол совести. – Мне ужасно стыдно, – прошептала, пряча лицо на его плече.
– Рад, что ты осознала свою ошибку, – серьезно проговорил он, а потом мечтательно добавил: – Но ночью тебя все равно ждет наказание.
Воображение тут же нарисовало варианты «расправы», вызвав волну жара, прокатившуюся по телу и осевшую ярким румянцем на моих щеках.
– Арс, я серьезно! – Подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Серебристо-серые, чуть прищуренные… самые любимые и родные. Как же хочется, чтобы у нашего малыша были такие же!
– Я тоже серьезен, Лали. – Вопреки утверждению он улыбнулся. А потом внезапно прижал меня к себе порывисто, сильно, аж косточки захрустели, и зашептал, уткнувшись в волосы: – Девочка моя… любимая… не пугай меня так больше! Никогда! Обещаешь?
– Я постараюсь. – Было так хорошо в этот момент, словами не передать. Побывав на краю смерти, я начала гораздо больше ценить жизнь: каждый ее день, час, миг, проведенный с любимым. – Женишься на мне? – спросила, покосившись на перстень, дракончик в котором, едва мы покинули подвал, снова стал четким и подвижным – ожил наш хранитель, ура!
– Женюсь! Не позднее чем через неделю, – сказал Арсений строго. – И даже не пытайся возражать…
– Слушаюсь и повинуюсь, – прервала его доводы я. – Но ты уверен, что нас распишут так скоро?
– Распишут. У нас же уважительная причина есть. – Опустив меня на заднее сиденье внедорожника, он сел рядом и положил ладонь на мой живот, непрозрачно намекая на эту самую причину.
– А если Тоня соврала о моей беременности, чтобы отца позлить?
Я завозилась, устраиваясь поудобней у окна, однако дракон не собирался давать мне свободу. Захлопнув дверцу, он пересадил меня к себе на колени и опять обнял, боясь выпустить из рук. И я бы непременно возмутилась его поведением, если бы сама так отчаянно не жаждала этих объятий.
– Думаю, ты действительно беременна, Лали. А если нет, мы это быстро исправим, – пообещал Арс. И я опять начала представлять, на этот раз процесс исправления, а не наказания. Черт! Как же плохо, что Ги приехала сюда не на своей «метле», а вместе с сыном. – Вот вернемся домой и сразу же пойдем… исправлять, – подлил масла в огонь моих эротических фантазий дракон.
Ох, что-то расшалились у меня гормоны – чую, не лгала Антонина, говоря о ребенке.
– А с Алексом что будет? – сменила тему я, чтобы мы не поддались взаимному притяжению, щедро сдобренному адреналином, прямо тут, в машине.
– Решу, когда в голове прояснится. Пока одно желание – уничтожить подонка.
– Решим, – поправила я. Имела в виду не только свое участие, но и Ги, и, возможно, других родственников – дело ведь семейное. Это как минимум.
– Решим, – подтвердил дракон, мимолетно коснувшись губами моего виска. Мало! Опустив стекло, он крикнул: – Мама! Долго еще?
– Минут пятнадцать, – откликнулась ведьма. – Вдруг этот пень старый очухается и ящером обернется? Надо подстраховаться.
– Чудесно! – непонятно чему обрадовался Туманов. Посмотрев на мое удивленное лицо, он сказал: – У нас целых пятнадцать минут, сокровище…
Я хотела спросить: «На что?», но он принялся меня целовать.
Наконец-то!
Эпилог
На кухне витал умопомрачительный аромат выпечки с корицей и вишней. Я в очередной раз сглотнула, проверяя готовность пирога. Арс уже ехал домой из офиса, и мне очень хотелось, чтобы к появлению мужа на столе его ожидало любимое угощение. Дракон оказался ужасным сладкоежкой, как и его дети. Поэтому тортиками, пудингами и разными булочками свою семью я радовала часто, несмотря на мое интересное положение. Раньше было проще – я практически не замечала, что беременна, и искренне удивлялась, почему другие женщины ноют, говоря об ужасном самочувствии в это время. Но на последних месяцах судьба явно решила отыграться.
Я чувствовала себя уточкой, которая переваливается с боку на бок, семеня по дому. Подъем по лестнице на второй этаж начал казаться подвигом, да и хлопотать на кухне я все больше старалась сидя, нежели стоя. А с близнецами и вовсе лежа общалась, не забывая при этом класть ноги на специально купленный валик, чтобы они были повыше. Злата, взяв на себя роль моей строгой сиделки, зорко следила, чтобы я прилежно выполняла предписания врача и ни в коем случае не перетруждалась.
Ой, божечки! Да где мне перетруждаться-то? За порядком следит Соня, которая стала заметно меньше спать и больше работать. Лем тоже в депрессии не впадает и пылью мебель не покрывает. Дети убирают вещи на свои места и даже тарелки порываются за собой помыть (точнее, составить их в посудомоечную машину). Арс готов на руках носить, невзирая на довольно увесистый животик, обитатель которого, кстати, не только большой, но и очень активный. В то время как все домочадцы сдувают с меня пылинки, это чудо устраивает пляски, заставляя ходуном ходить живот. Страшно подумать, как я буду рожать… дракона. Потому и не думаю, да.
Адский токсикоз в первом триместре меня, к счастью, миновал, зато в последние месяцы беременности появилась сильная отечность и сонливость. Целительские снадобья, как и прописанные доктором лекарства, помогали лишь отчасти. Я стала медленная и неповоротливая, что для домохозяйки позор. Но никто в нашей большой и дружной семье мне в укор это не ставил. Даже Ги от замечаний воздерживалась, пусть и отпускала в мой адрес разные шуточки, посмеиваясь над моими охами-вздохами. Говорила, что бабушка тут она, а «старческое» кряхтение исходит от меня.
Я не обижалась – за семь месяцев, прошедших после нашей с Арсением свадьбы, успела привыкнуть к чувству юмора его мамы, как и увериться в том, что Регина Юрьевна на самом деле обо мне заботится, а не желает под благовидным предлогом сжить меня со свету. После истории с Алексом мы с ней стали если не подругами, то хорошими приятельницами уж точно.
Тему Эвелины Ги в моем присутствии больше не поднимала, хотя рыжая стервочка по-прежнему была ее ученицей. Зато о моих безымянных предках ведьма готова была трындеть часами. Более того, она поставила себе целью всех их идентифицировать и найти мою родню среди ныне живущих иных, чтобы окончательно доказать всем, что я не человек. То есть не совсем человек, потому что в отличие от загадочных родственников колене эдак в пятнадцатом, в роду моем, похоже, были сплошные люди.
Но разве ж ведьма может ошибаться? Исключено! А потому поиск русалок, далекий предок которых был у нас общим, стало идеей фикс для неугомонной бабули. Будто ей других дел мало! Впрочем, чем бы дитя… то есть свекровь ни тешилась, лишь бы на мозги не капала.
Достав из духовки большой румяный пирог, я отнесла его на стол, накрывать который к семейному чаепитию мне помогала Златушка. Странное дело, но ребенок, изначально воспринявший меня в штыки, в скором времени привязался ко мне так сильно, что я в шутку начала называть ее своей тенью. Дракайна как-то заявила, что тоже хочет быть хорошей домохозяйкой, и попросила меня научить ее всему, что умею сама. Прежде всего, девочку интересовала готовка. Мы вместе часами торчали на кухне, выискивая в Сети новые рецепты или придумывая свои. Болтали обо всем на свете и наслаждались процессом. Именно наслаждались, потому что и мне, и Злате приготовление разных вкусняшек доставляло огромное удовольствие.
Ярослав же кулинарных талантов не проявлял, зато гурманом был еще тем! Мы с дракайной каждый раз звали его снимать пробу, отвлекая от игр, кота и рисования. Да-да, именно мой пасынок, которого я с его согласия называла сыном, увлекся живописью. Я даже уговаривала мужа отдать ребенка в хорошую художественную школу, чтобы там его подготовили к поступлению в Репинку, точнее, в институт имени И. Е. Репина, но Ярик уперся рогом, заявив, что лучшего учителя, чем я, все равно не найти.
Года не прошло, а Ярослав уже так разительно изменился. Он больше не бегал хвостиком за сестрой, послушно выполняя ее поручения, хотя по-прежнему много времени проводил со Златой, но теперь как равноправный участник их детских игр. Мальчик научился говорить нет, если его не устраивала очередная идея сестры или кто-то пытался навязать ему свою волю. Он начал отстаивать собственное мнение и делал это на редкость хорошо. Не агрессивно и нахраписто, как юная и порывистая дракайна, а спокойно и аргументированно. Иногда и вовсе прибегал к хитрости, ненавязчиво заставляя окружающих действовать так, как выгодно ему, и при этом искренне думать, что они сами до этого дошли. В такие моменты Ярослав сильно напоминал своего родного отца. И внешне он тоже на него походил с каждым днем все больше.
С мальчиком у нас сложились теплые, доверительные отношения почти с самого начала, поэтому я сильно озадачилась, когда он вдруг начал меня избегать два месяца назад. Даже на уроках рисования был рассеянным и немногословным. От попыток погладить его по волосам отстранялся, от вопросов увиливал, еще и взгляд отводил, не желая смотреть мне в лицо. Длилось это все около недели, прежде чем мои нервы не выдержали, и, отловив ребенка на крыльце, я заявила, что беременных расстраивать нельзя, а потому ему все-таки придется сесть и поговорить со мной начистоту.
Слава всевышнему, довод сработал! Проблема оказалась в малыше, которого я носила под сердцем. Перед началом странного поведения Ярослава мы с Арсом сообщили детям радостную новость. Не то, что я беременна, – это все знали с самого начала (спасибо длинному языку Ги). А вот пол ребенка получилось выяснить лишь недавно – малыш упорно прятался, не позволяя обнаружить это на УЗИ. А получить ответ с помощью гадания на моей крови, которое пыталась навязать мне свекровь, отказывалась уже я.
Узнав, что у нас с Арсением будет сын, Ярослав, как выяснилось, накрутил лишнего. Мы сидели с ним на ступенях широкого крыльца, разговаривали и любовались теплым осенним деньком. Лем знал, что ранняя осень – мое любимое время года, и потому даже зимой в нашем райском уголке был сентябрь. Поначалу приходилось тянуть признание «клещами», но постепенно сын разговорился и вывалил на меня все свои детские страхи. Мой уверенный в себе мальчик, отрастивший настоящую драконью броню, ловко прятал за ней свои сомнения. Глупые, нелепые и совершенно пустые, что я и попыталась донести до молодого дракона.
Ярик боялся, что папа, когда у нас родится сын, перестанет любить его, потому что я – единственная Арсения, которую он обожает, а значит, и наш совместный малыш будет самым любимым ребенком в семье. Мальчиком! Зачем отцу старший сын, когда на свет скоро появится младший? Не знаю, кто вбил в голову Ярослава весь этот бред, но мне пришлось сильно постараться, чтобы его разубедить. Причем действовала по его же схеме, подбирая достойные аргументы, которые ребенок обдумывал, взвешивал и наконец принимал.
Я говорила ему, что родители любят всех своих детей, пусть младшим зачастую и уделяется внимания больше, потому что они маленькие и беспомощные. Но это вовсе не означает, что старших сыновей и дочерей родители ценят меньше. Я рассказывала Ярику о своих чувствах к нему и к Злате, о том, как гордится ими обоими отец, как скучает по ним отчим и как души в них не чают дедушка с бабушкой.
А еще я попыталась убедить его, что он скоро станет не только старшим братом для малыша, но и примером для подражания. Защитником, наставником, опекуном и лучшим другом! Мальчики тянутся к мальчикам – боюсь, не пройдет и пары-тройки лет, как у Ярослава появится «хвостик». Конечно, была вероятность, что малыш больше привяжется к Злате, но материнская интуиция подсказывала – Яруше не отвертеться. Хотя… он и не станет. Не в его характере.
Когда в конце разговора мы сидели с сыном обнявшись, придумывали имя малышу и с улыбкой наблюдали, как он реагирует на то или иное предложение, я шепнула мальчику, что сама в детстве мечтала о старшем брате и что нам всем, включая Тоню и Айвара, дико повезло с таким сыном. Судя по довольному выражению на его хитрой мордашке, сомнения ребенка оставили, а на душе его, как над нашими головами, засияло яркое солнышко.
– Нет, не надо! – вскрикнула я, вскакивая на ноги, но из-за слабости тут же рухнула обратно в кресло. – Арс, я здесь, я жива! – сказала и лишь сейчас осознала, что так оно и есть. Тело опять стало только моим: руки, ноги, язык – все подчинялось мне, а не подселенной душе. Антонина ушла насовсем, я больше не чувствовала ее присутствия. И все бы хорошо, но жених, похоже, меня в упор не слышал, полностью сосредоточенный на меняющем облик тесте. Сейчас два дракона точно сойдутся не на жизнь, а на смерть. И неизвестно еще – кто победит! – Жива и беременна! – рявкнула я на весь подвал.
И вот теперь мужчины обратили на меня внимание. Оба!
Ну, слава тебе господи!
Позже…
– Устроили тут петушиные бои! – ворчала Ги, хлопоча вокруг меня. – Милочку напугали, ироды! Ей нельзя волноваться!
Она явилась вскоре за сыном, запыхавшаяся и злая, как тысяча разъяренных мегер, но едва увидела вполне дееспособную меня, сменила гнев на милость, притушила зеленый огонь в глазах и погасила зловещие искры на острых ноготках. Когда же узнала про беременность, предсказанную духом Антонины, и вовсе закудахтала, точно курочка, опекая… вероятно, внука или внучку – не думаю, что она так заботилась обо мне. Хотя что у этой ведьмы на уме, понять сложно.
– Петушиные?! – возмутился Арсений, которого мать под предлогом магической диагностики не подпускала ко мне, оккупировав подступы к креслу. – Этот… – Он сплюнул, так и не произнеся имя бывшего тестя или то слово, которым хотел его назвать. Окатил ненавидящим взглядом недавнего противника и отвернулся, сжимая кулаки, на которых, слава небесам, больше не было чешуи и жутких звериных когтей.
Алекс сидел у стены, ни на что не реагируя. То есть абсолютно! Осознав, что дочь его безвозвратно ушла, а я не умерла вопреки угрозам Антонины, он как-то странно улыбнулся: рассеянно, кособоко… с облегчением, замешенном на разочаровании. После чего кивнул собственным мыслям, игнорируя жаждущего крови зятя, опустился на пол, закрыл глаза и окончательно выпал из реальности. Боевая трансформация, едва не превратившая его в дракона, отступила, вернув брюнету человеческий вид. Ему было совершенно наплевать, что случится дальше. Растерзает ли его Туманов, сдаст ли стражам порядка или оставит подыхать в темном бункере – Алекса не беспокоило.
Я не имела ни малейшего понятия, раскаивается мой несостоявшийся убийца в содеянном или нет, но искренне радовалась тому, что Арсений его не убил. Не потому, что отец Тони не заслужил расправы, да и жалости к нему я совершенно не испытывала. Просто мне очень не хотелось, чтобы палачом стал мой дракон. Как потом все это объяснять близнецам, которые любят дедушку? А властям? А Тоне? Вряд ли она будет счастлива в загробном мире, если бывший муж грохнет ее отца без суда и следствия.
– Как себя чувствуешь, головушка не болит, перед глазами красные пятна не мельтешат? – сыпала вопросами Регина Юрьевна, делая пассы перед моим носом.
– Мельтешат! – не выдержала я. – Вы мельтешите, – сказала, потирая ноющие виски. До ее прихода голова у меня слегка кружилась, теперь же и правда начала болеть. Еще и мерзкий запах сигаретного дыма! Хотелось выбраться из пропахшего им бункера как можно скорее, но ведьме приспичило меня осмотреть, прежде чем я встану с кресла. – Мне срочно надо на воздух! – заявила, решительно поднимаясь.
– Тошнит? – чему-то сильно обрадовалась Ги. Подозреваю, гипотетическому токсикозу, который на второй день беременности вообще-то не появляется – ей ли не знать.
– Дышать нечем – душно, дымно, – буркнула я, позволяя Арсению подхватить меня на руки. На сей раз даже драконья мама не смогла ему помешать.
– Как же так, Лали? – спросил дракон укоризненно, выходя вместе со мной на лестницу. – Зачем ты села в машину к этому двуличному ящеру?
– Прости, – прошептала я, уткнувшись в его шею. – Не думала, что он… – и замолчала, чувствуя себя наивной до глупости, а еще ужасно виноватой, ведь ему из-за меня пришлось сильно поволноваться.
– Надо было маму дождаться, – проворчал он.
– И что бы я изменила? – Как выяснилось, ведьма лишь на несколько секунд задержалась в подвале, что-то колдуя, а потом быстренько нагнала нас и шла теперь следом, навострив ушки. – Ничего! Алекс всех умудрился обмануть: ее, тебя, меня, детей… даже Лема! Ни одна защита на него не среагировала, а их на доме пруд пруди. И на Милочке тоже… были, – добавила она, снова поводив рукой, – проверяла, по-видимому, мою метку.
– Кстати, – оживилась я, отлепившись от Арса, чтобы взглянуть на драконью маму через его плечо. – Регина Юрьевна, а где вы были, когда я звонила? Почему не ответили?
– Близнецам ЦУ давала на втором этаже.
– А телефон в комнате остался, верно? – предположила я. Ведьма кивнула. – Ярик со Златой сейчас дома одни? – Мне вспомнились планы Агриппины, и по спине побежал тревожный холодок.
– С приятелем Арсюшиным. Он, конечно, порывался тоже ехать тебя искать, но спорить со мной не рискнул, – самодовольно произнесла Ги, сверкнув глазами. А я выдохнула с облегчением, оборотень, если что, сможет защитить близнецов, да и Лем ему подсобит.
– А нашли вы меня как? – После пережитого стресса проснулось любопытство. – Алексей Ибрагимович говорил, что это невозможно.
– Прядь волос твоих использовали для поисковика и проводника, – пояснила Ги. – Не пинта крови, конечно, но тоже неплохо работает. А ты еще давать локон отказывалась… – Она укоризненно цокнула языком, глядя на меня. – Видишь, как он пригодился! Без твоей частички мы бы искали тебя куда дольше, а так успели вовремя.
– Спасибо, – улыбнулась я, не став напоминать ей то, что вкратце уже рассказывала в бункере, где устроил свое некромантское логово псих-дракон. Или не псих… раньше был. Теперь же, судя по поведению, ему точно прямой путь в больничку.
– Спасибо в карман не положишь! – заявила ведьма деловым тоном. – С тебя клок волос, желательно с корнями, и пинта крови! Я так и не успела проверить твою родословную.
– Арс, твоя мама жаждет моей стрижки, – пошутила, крепче обнимая жениха.
– Мам, уймись, – бросил тот, не оборачиваясь.
– А я че? Я ниче! – заявила ведьма, тайком погрозив мне пальцем, прежде чем весело подмигнуть.
Загадочная натура эта Ги, м-да.
Когда вышли из бункера, Арсений понес меня к машине, а его мать осталась что-то колдовать с дверью. Наверное, заклинания какие-нибудь сторожевые кастовала, чтобы пленник не сбежал, прежде чем будет принято решение о его дальнейшей судьбе. Я сильно сомневалась, что семья станет выносить сор из избы, предавая огласке «подвиги» Алекса и Агриппины, но какое-то наказание они все равно должны понести помимо бросивших их хранителей и дочери, не желающей иметь с ними ничего общего как при жизни, так и после смерти.
Обнимая Арсения, я коснулась губами его шеи, прикрыв от удовольствия глаза. Его запах сводил с ума, как и его близость. Хотелось поскорее остаться с ним наедине, чтобы снова почувствовать себя нужной, желанной, любимой… живой! Судя по тому, как подрагивали от напряжения мужские руки, дракон полностью разделял мои желания. А может, просто перенервничал, бегая за мной по окрестностям.
– Извини, пожалуйста, я так сглупила, – повинилась, испытав очередной укол совести. – Мне ужасно стыдно, – прошептала, пряча лицо на его плече.
– Рад, что ты осознала свою ошибку, – серьезно проговорил он, а потом мечтательно добавил: – Но ночью тебя все равно ждет наказание.
Воображение тут же нарисовало варианты «расправы», вызвав волну жара, прокатившуюся по телу и осевшую ярким румянцем на моих щеках.
– Арс, я серьезно! – Подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Серебристо-серые, чуть прищуренные… самые любимые и родные. Как же хочется, чтобы у нашего малыша были такие же!
– Я тоже серьезен, Лали. – Вопреки утверждению он улыбнулся. А потом внезапно прижал меня к себе порывисто, сильно, аж косточки захрустели, и зашептал, уткнувшись в волосы: – Девочка моя… любимая… не пугай меня так больше! Никогда! Обещаешь?
– Я постараюсь. – Было так хорошо в этот момент, словами не передать. Побывав на краю смерти, я начала гораздо больше ценить жизнь: каждый ее день, час, миг, проведенный с любимым. – Женишься на мне? – спросила, покосившись на перстень, дракончик в котором, едва мы покинули подвал, снова стал четким и подвижным – ожил наш хранитель, ура!
– Женюсь! Не позднее чем через неделю, – сказал Арсений строго. – И даже не пытайся возражать…
– Слушаюсь и повинуюсь, – прервала его доводы я. – Но ты уверен, что нас распишут так скоро?
– Распишут. У нас же уважительная причина есть. – Опустив меня на заднее сиденье внедорожника, он сел рядом и положил ладонь на мой живот, непрозрачно намекая на эту самую причину.
– А если Тоня соврала о моей беременности, чтобы отца позлить?
Я завозилась, устраиваясь поудобней у окна, однако дракон не собирался давать мне свободу. Захлопнув дверцу, он пересадил меня к себе на колени и опять обнял, боясь выпустить из рук. И я бы непременно возмутилась его поведением, если бы сама так отчаянно не жаждала этих объятий.
– Думаю, ты действительно беременна, Лали. А если нет, мы это быстро исправим, – пообещал Арс. И я опять начала представлять, на этот раз процесс исправления, а не наказания. Черт! Как же плохо, что Ги приехала сюда не на своей «метле», а вместе с сыном. – Вот вернемся домой и сразу же пойдем… исправлять, – подлил масла в огонь моих эротических фантазий дракон.
Ох, что-то расшалились у меня гормоны – чую, не лгала Антонина, говоря о ребенке.
– А с Алексом что будет? – сменила тему я, чтобы мы не поддались взаимному притяжению, щедро сдобренному адреналином, прямо тут, в машине.
– Решу, когда в голове прояснится. Пока одно желание – уничтожить подонка.
– Решим, – поправила я. Имела в виду не только свое участие, но и Ги, и, возможно, других родственников – дело ведь семейное. Это как минимум.
– Решим, – подтвердил дракон, мимолетно коснувшись губами моего виска. Мало! Опустив стекло, он крикнул: – Мама! Долго еще?
– Минут пятнадцать, – откликнулась ведьма. – Вдруг этот пень старый очухается и ящером обернется? Надо подстраховаться.
– Чудесно! – непонятно чему обрадовался Туманов. Посмотрев на мое удивленное лицо, он сказал: – У нас целых пятнадцать минут, сокровище…
Я хотела спросить: «На что?», но он принялся меня целовать.
Наконец-то!
Эпилог
На кухне витал умопомрачительный аромат выпечки с корицей и вишней. Я в очередной раз сглотнула, проверяя готовность пирога. Арс уже ехал домой из офиса, и мне очень хотелось, чтобы к появлению мужа на столе его ожидало любимое угощение. Дракон оказался ужасным сладкоежкой, как и его дети. Поэтому тортиками, пудингами и разными булочками свою семью я радовала часто, несмотря на мое интересное положение. Раньше было проще – я практически не замечала, что беременна, и искренне удивлялась, почему другие женщины ноют, говоря об ужасном самочувствии в это время. Но на последних месяцах судьба явно решила отыграться.
Я чувствовала себя уточкой, которая переваливается с боку на бок, семеня по дому. Подъем по лестнице на второй этаж начал казаться подвигом, да и хлопотать на кухне я все больше старалась сидя, нежели стоя. А с близнецами и вовсе лежа общалась, не забывая при этом класть ноги на специально купленный валик, чтобы они были повыше. Злата, взяв на себя роль моей строгой сиделки, зорко следила, чтобы я прилежно выполняла предписания врача и ни в коем случае не перетруждалась.
Ой, божечки! Да где мне перетруждаться-то? За порядком следит Соня, которая стала заметно меньше спать и больше работать. Лем тоже в депрессии не впадает и пылью мебель не покрывает. Дети убирают вещи на свои места и даже тарелки порываются за собой помыть (точнее, составить их в посудомоечную машину). Арс готов на руках носить, невзирая на довольно увесистый животик, обитатель которого, кстати, не только большой, но и очень активный. В то время как все домочадцы сдувают с меня пылинки, это чудо устраивает пляски, заставляя ходуном ходить живот. Страшно подумать, как я буду рожать… дракона. Потому и не думаю, да.
Адский токсикоз в первом триместре меня, к счастью, миновал, зато в последние месяцы беременности появилась сильная отечность и сонливость. Целительские снадобья, как и прописанные доктором лекарства, помогали лишь отчасти. Я стала медленная и неповоротливая, что для домохозяйки позор. Но никто в нашей большой и дружной семье мне в укор это не ставил. Даже Ги от замечаний воздерживалась, пусть и отпускала в мой адрес разные шуточки, посмеиваясь над моими охами-вздохами. Говорила, что бабушка тут она, а «старческое» кряхтение исходит от меня.
Я не обижалась – за семь месяцев, прошедших после нашей с Арсением свадьбы, успела привыкнуть к чувству юмора его мамы, как и увериться в том, что Регина Юрьевна на самом деле обо мне заботится, а не желает под благовидным предлогом сжить меня со свету. После истории с Алексом мы с ней стали если не подругами, то хорошими приятельницами уж точно.
Тему Эвелины Ги в моем присутствии больше не поднимала, хотя рыжая стервочка по-прежнему была ее ученицей. Зато о моих безымянных предках ведьма готова была трындеть часами. Более того, она поставила себе целью всех их идентифицировать и найти мою родню среди ныне живущих иных, чтобы окончательно доказать всем, что я не человек. То есть не совсем человек, потому что в отличие от загадочных родственников колене эдак в пятнадцатом, в роду моем, похоже, были сплошные люди.
Но разве ж ведьма может ошибаться? Исключено! А потому поиск русалок, далекий предок которых был у нас общим, стало идеей фикс для неугомонной бабули. Будто ей других дел мало! Впрочем, чем бы дитя… то есть свекровь ни тешилась, лишь бы на мозги не капала.
Достав из духовки большой румяный пирог, я отнесла его на стол, накрывать который к семейному чаепитию мне помогала Златушка. Странное дело, но ребенок, изначально воспринявший меня в штыки, в скором времени привязался ко мне так сильно, что я в шутку начала называть ее своей тенью. Дракайна как-то заявила, что тоже хочет быть хорошей домохозяйкой, и попросила меня научить ее всему, что умею сама. Прежде всего, девочку интересовала готовка. Мы вместе часами торчали на кухне, выискивая в Сети новые рецепты или придумывая свои. Болтали обо всем на свете и наслаждались процессом. Именно наслаждались, потому что и мне, и Злате приготовление разных вкусняшек доставляло огромное удовольствие.
Ярослав же кулинарных талантов не проявлял, зато гурманом был еще тем! Мы с дракайной каждый раз звали его снимать пробу, отвлекая от игр, кота и рисования. Да-да, именно мой пасынок, которого я с его согласия называла сыном, увлекся живописью. Я даже уговаривала мужа отдать ребенка в хорошую художественную школу, чтобы там его подготовили к поступлению в Репинку, точнее, в институт имени И. Е. Репина, но Ярик уперся рогом, заявив, что лучшего учителя, чем я, все равно не найти.
Года не прошло, а Ярослав уже так разительно изменился. Он больше не бегал хвостиком за сестрой, послушно выполняя ее поручения, хотя по-прежнему много времени проводил со Златой, но теперь как равноправный участник их детских игр. Мальчик научился говорить нет, если его не устраивала очередная идея сестры или кто-то пытался навязать ему свою волю. Он начал отстаивать собственное мнение и делал это на редкость хорошо. Не агрессивно и нахраписто, как юная и порывистая дракайна, а спокойно и аргументированно. Иногда и вовсе прибегал к хитрости, ненавязчиво заставляя окружающих действовать так, как выгодно ему, и при этом искренне думать, что они сами до этого дошли. В такие моменты Ярослав сильно напоминал своего родного отца. И внешне он тоже на него походил с каждым днем все больше.
С мальчиком у нас сложились теплые, доверительные отношения почти с самого начала, поэтому я сильно озадачилась, когда он вдруг начал меня избегать два месяца назад. Даже на уроках рисования был рассеянным и немногословным. От попыток погладить его по волосам отстранялся, от вопросов увиливал, еще и взгляд отводил, не желая смотреть мне в лицо. Длилось это все около недели, прежде чем мои нервы не выдержали, и, отловив ребенка на крыльце, я заявила, что беременных расстраивать нельзя, а потому ему все-таки придется сесть и поговорить со мной начистоту.
Слава всевышнему, довод сработал! Проблема оказалась в малыше, которого я носила под сердцем. Перед началом странного поведения Ярослава мы с Арсом сообщили детям радостную новость. Не то, что я беременна, – это все знали с самого начала (спасибо длинному языку Ги). А вот пол ребенка получилось выяснить лишь недавно – малыш упорно прятался, не позволяя обнаружить это на УЗИ. А получить ответ с помощью гадания на моей крови, которое пыталась навязать мне свекровь, отказывалась уже я.
Узнав, что у нас с Арсением будет сын, Ярослав, как выяснилось, накрутил лишнего. Мы сидели с ним на ступенях широкого крыльца, разговаривали и любовались теплым осенним деньком. Лем знал, что ранняя осень – мое любимое время года, и потому даже зимой в нашем райском уголке был сентябрь. Поначалу приходилось тянуть признание «клещами», но постепенно сын разговорился и вывалил на меня все свои детские страхи. Мой уверенный в себе мальчик, отрастивший настоящую драконью броню, ловко прятал за ней свои сомнения. Глупые, нелепые и совершенно пустые, что я и попыталась донести до молодого дракона.
Ярик боялся, что папа, когда у нас родится сын, перестанет любить его, потому что я – единственная Арсения, которую он обожает, а значит, и наш совместный малыш будет самым любимым ребенком в семье. Мальчиком! Зачем отцу старший сын, когда на свет скоро появится младший? Не знаю, кто вбил в голову Ярослава весь этот бред, но мне пришлось сильно постараться, чтобы его разубедить. Причем действовала по его же схеме, подбирая достойные аргументы, которые ребенок обдумывал, взвешивал и наконец принимал.
Я говорила ему, что родители любят всех своих детей, пусть младшим зачастую и уделяется внимания больше, потому что они маленькие и беспомощные. Но это вовсе не означает, что старших сыновей и дочерей родители ценят меньше. Я рассказывала Ярику о своих чувствах к нему и к Злате, о том, как гордится ими обоими отец, как скучает по ним отчим и как души в них не чают дедушка с бабушкой.
А еще я попыталась убедить его, что он скоро станет не только старшим братом для малыша, но и примером для подражания. Защитником, наставником, опекуном и лучшим другом! Мальчики тянутся к мальчикам – боюсь, не пройдет и пары-тройки лет, как у Ярослава появится «хвостик». Конечно, была вероятность, что малыш больше привяжется к Злате, но материнская интуиция подсказывала – Яруше не отвертеться. Хотя… он и не станет. Не в его характере.
Когда в конце разговора мы сидели с сыном обнявшись, придумывали имя малышу и с улыбкой наблюдали, как он реагирует на то или иное предложение, я шепнула мальчику, что сама в детстве мечтала о старшем брате и что нам всем, включая Тоню и Айвара, дико повезло с таким сыном. Судя по довольному выражению на его хитрой мордашке, сомнения ребенка оставили, а на душе его, как над нашими головами, засияло яркое солнышко.