Она пошла дальше. Взглянув в небо, она увидела патрульный планер, который поднимался вверх, подталкиваемый восходящими потоками и ветром. За панелью управления сидел человек, пристально осматривавший территорию сквозь прозрачный плаз фонаря кабины. Как правило, такие полеты выполняли рядовые пилоты, но Джессика узнала в человеке Сафира Хавата, только что вернувшегося с рыбного предприятия на севере. Когда-то этот воин-ментат много летал и теперь часто выполнял подобные задания по собственной инициативе.

Остановившись на лугу на вершине мыса, Джессика следила, как планер, обогнув высокие башни, направился к ней. Сафир был мастером пилотажа; никто не умел лучше его использовать воздушные потоки и малейшие колебания ветра. Джессика всякий раз восхищалась его способностью ловко вести судно и одновременно бдительно осматривать окрестности.

Заметив Джессику, он приблизился к ней, заложил еще один круг и мягко посадил планер на траву. Она поспешила навстречу, пока Сафир с трудом ставил аппарат на якорь.

Старый мастер-ассасин Дома Атрейдесов, по распоряжению Лето, занимался расследованием дела о наркотиках на рыбном предприятии. Проведя в поселке два дня и тщательно разобравшись в происходящих событиях, он оставил там отряд чистильщиков и офицеров безопасности, которые взяли ситуацию под контроль, а сам вернулся следить за делами в замке.

Укрепив планер, Сафир снял летную форму, отстегнул ремни и вышел на траву из маленького летательного аппарата. Заслуженный ветеран сохранил прекрасную физическую форму, однако Джессика видела, что движения его стали более скованными, чем были раньше. Великий воин времен старого герцога, Сафир Хават отказывался признать, что стареет и теряет прежние силу и ловкость. Джессика знала, что сомнений в верности старого ментата быть не может.

Он поклонился, улыбнувшись своими тронутыми соком сафо губами.

– Всегда заняты, всегда в заботах, миледи! Ну мне тоже хорошо думается, когда я сажусь в планер и остаюсь наедине со своими мыслями.

Хават вызвал эвакуационную команду и распорядился отвести планер на базу, и они с Джессикой вдвоем пошли к замку, оставив позади колыхавшийся на ветру летательный аппарат.

– Знаю, что расследование дела о наркотиках в надежных руках, – сказала она. – Тебе удалось перерезать один из каналов снабжения черного рынка?

Она уже слышала о том, что там произошло, но Сафир пока не представил официального отчета.

– У меня надежная и добросовестная команда, – ответил ментат. – Мы начали работать над ликвидацией наркотрафика, но пока не смогли найти первичный источник поставок папоротника, однако нам все же удалось перерезать некоторые пути контрабанды и захватить много готового к отправке зелья. Хотя бы некоторые жители Каладана будут спасены. Я просмотрел маршруты перемещений министра Веллана, чтобы узнать, какие еще рыбные предприятия он посещал.

Джессика кивнула.

– Да, они тоже могут быть перевалочными пунктами контрабандной транспортировки.

– Кто-то продвигает каладанский наркотик по путям поставок лунной рыбы. Сеть эта как сорняк; ее корни распространились далеко во всех направлениях.

Сафир помолчал, собираясь с мыслями, потом снова заговорил:

– Когда мы допрашивали перепуганных рабочих, они часто называли одно имя – Чен Марек. Очевидно, на нем завязаны все нелегальные операции.

– И кто этот человек? – спросила Джессика. – Ты узнал о нем какие-то подробности?

– Марек для нас пока загадка, миледи, но несомненно одно: он внушает рабочим почти суеверный страх. Он чужеземец. Располагает межпланетными связями, которые позволяют ему распространять наркотик по всей Империи. Видимо, через эту сеть получил айлар сын лорда Атикка. – Ментат насупился. – Сейчас я расследую масштабы межпланетного распространения. Рабочие ничего не добавили к тому, что мы узнали, и я убежден, что они и на самом деле больше ничего не знают. Они очень охотно давали показания.

Отношения между Сафиром и Джессикой были формальными, но уважительными. Она редко делала ментату комплименты, но сейчас он явно заслуживал похвалы.

– Лето будет гордиться твоей работой, Сафир, – сказала она.

Ветеран недовольно поморщился.

– Я делаю это не для того, чтобы герцог мог мною гордиться, миледи. Я делаю это, потому что такова моя работа.

– Ты прекрасно справляешься со своей работой, ты – пример для всех нас, – вздохнула Джессика, подумав о тех тайных делах, которыми ей приходилось заниматься, чтобы удерживать в равновесии свои обязательства и не мешать работе государственной машины. – Так мы сделаем Дом Атрейдесов еще сильнее. – Она помолчала, а затем добавила: – Мы с тобой соперники, знаешь об этом, Сафир?

Он не ответил на шутку.

– Миледи, я никоим образом не препятствую вам.

– Мы соперничаем за внимание моего сына. Ты завоевываешь его тренировками ментата, а я – тренировками иного рода. Я обучила сына другим навыкам – для его же блага.

– Вы используете методы Бинэ Гессерит, – сказал Хават, и Джессика уловила недовольство в его тоне.

– Да, и не только, – заметила она, улыбнувшись. – Мы оба знаем, что ты обучаешь его мышлению ментата. Я одобряю это.

– Мое обучение направлено лишь на то, чтобы научить его правильно мыслить, миледи. – Они понимающе переглянулись. – Даже если это не нравится другим.

– Пол любит учиться и обладает поразительной способностью усваивать информацию. – Ветер подхватил прядь волос Джессики. – Мне нравится, как ты учишь его, Сафир. Ты готовишь его к выживанию в политических битвах, в которых он обречен участвовать, как и в жизни Империи вообще. Ты вооружаешь его, настраивая на трудности, с которыми ему суждено столкнуться.

Ментат замедлил шаг.

– Сын герцога столкнется с ментальными, физическими и политическими трудностями. Молодой человек должен быть готов ко всем этим вызовам. – Уголки его губ горестно опустились.

Джессика попыталась представить себе будущее Пола.

– Нет ли ответа от герцога Вердена относительно предложения о помолвке? Я счастлива, что мы нашли хотя бы одну девушку, на которую мы все можем согласиться, но ведь письмо было отправлено уже довольно давно.

– Ответа пока нет.

– Странно. Как думаешь, в чем причина задержки?

Сафир задумался и молчал, пока они не дошли до самых стен замка.


– Трудно сказать. Со всей этой сумятицей в Ландсрааде и освободившимися после трагедии на Оторио файфами Верден, вероятно, не спешит выдавать дочь замуж, – ответил Сафир, а потом добавил не без гордости: – Герцог Верден едва ли найдет более достойного жениха, чем молодой мастер Пол.

Джессика просияла.

– Не могу не согласиться с тобой.

Вместе они дошли до северного крыла замка и вошли в боковую дверь, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Ментат наклонился и потер изуродованную шрамом ногу.

– В Поле есть что-то очень особенное, миледи. Чем больше он узнаёт, тем сильнее становится его внутреннее равновесие, глубокая безмятежность, не свойственная его возрасту.

Джессика и сама это заметила, и не только как мать, которая обычно смотрит на сына сквозь пелену завышенных ожиданий.

– Да, Пол необычен, и наше наставничество может сделать его еще более особенным.





* * *


Разница между бредовым видением и просветляющим озарением – лишь вопрос восприятия.

Доктор Веллингтон Юэ. Личный дневник медицинских наблюдений



Пол проснулся от пронизывающего лесного холода, корчась от боли. В темноте он слышал жужжание и стрекот насекомых и крики ночных птиц, но все эти звуки заглушал ревущий шум в голове и боль в сведенных мышцах. Болезнь поразила его стремительно, как взбесившийся бык.

Пол скатился с одеяла, свернулся калачиком, затем встал на четвереньки. Боль разрывала внутренности, словно зазубренная пила. Он упал на бок, а через мгновение его вырвало.

Костер догорел, под слоем золы светились красноватые угольки. Тут же проснулся Гарни Холлик и выскочил из палатки.

– Ваша светлость, что с вами?

– Пол! – герцог тоже подбежал к сыну. – Юэ, сюда!

Пол чувствовал, что изнутри его разъедает какой-то яд. Отрава. Желудок извергал все, что в него попало – мальчика непрерывно рвало. Он попытался заговорить, но вместо этого из груди вырвался жалкий хрип. Он давился и задыхался. Отец и Гарни трясли его за плечи, потом кто-то – наверное, Юэ – приложил ладонь к его лбу.

У Пола начался жестокий озноб, он извивался и бился всем телом. Звезды стали сначала ярче, а потом потускнели, как обгоревшие алмазы. Глаза наполнились слезами, и он зажмурился, ушел в себя.

Он чувствовал, что постепенно теряет сознание, перестает воспринимать мир… деревья, крики птиц, лесные тени. Рев в ушах напоминал рев бушующего океана, которого здесь не было.

Пол задрожал еще сильнее и, открыв глаза, увидел ослепительный солнечный свет и извилистые дюны в безбрежном море песка. Ему и раньше приходилось видеть огромные песчаные пляжи, но такого он не видел никогда. Тело его продолжали сотрясать судороги, однако сознание было уже далеко и потеряло связь с телом.

Он смотрел на пустынный ландшафт, одновременно умиротворяющий и тревожный, видел идущих по песку людей – фигуры в пятнистых коричневых накидках. Пол видел их третьим глазом, который открылся, когда веки его природных глаз плотно сомкнулись от боли. Люди побежали вперед и напали на блокпост. Послышались пронзительные крики умирающих, Пол разглядел над блокпостом оранжевые флаги со стилизованными грифонами – гербом Дома Харконненов, смертельных врагов Атрейдесов.

Песок хлестал по лицу, засыпая глаза, мешал смотреть. Под ногами тоже шуршал песок, а не чавкал сырой лесной покров Каладана.

По дюнам пронеслась гигантская изогнутая волна, поверхность пустыни разверзлась, и из провала поднялось огромное существо, чудовище, похожее на миногу с открытой пастью величиной с пещеру. Жуткая тварь, словно смерч, вздыбилась из-под песка и поглотила все вокруг, а потом и самого Пола.



– Что происходит с моим сыном? – Лето был готов драться с любым врагом, посягнувшим на Пола, но сейчас сражаться ему было не с кем. – Ответьте мне, Юэ!

Врач уложил на землю извивавшегося в судорогах мальчика, которого вырвало еще несколько раз. Желудок его был теперь пуст. Юэ уже впрыснул Полу укрепляющее лекарство и начал переливать жидкость. Он работал с быстротой и сноровкой опытного военно-полевого хирурга.

– Сейчас я делаю анализы, милорд. Я могу, конечно, облегчить симптомы, но для того, чтобы лечить, я должен точно знать, что произошло с Полом.

– Проклятье, он наверняка отравлен, – в сердцах воскликнул Гарни, сжимая в руке кинжал. Лето нисколько не сомневался в способности Гарни защитить их всех от нападения любого противника, но сейчас речь шла о враге, которого было невозможно поразить мечом.

– Но как его могли отравить? – беспомощно проговорил Лето. – Как это стало возможным? Мы выловили рыбу сами и не притронулись к привезенным нами продуктам.

Гарни нервно огляделся, словно ожидая, что сейчас из лесной чащи нагрянут убийцы.

– Я не мнительный человек, сир, но даже я могу представить себе несколько способов: контактный яд, нанесенный на наше снаряжение или на одеяло.

Лето изо всех сил не хотел этого признавать, но отрицать очевидное было невозможно: Пола трясло, он был бледен и почти без сознания. Герцог так хотел оторваться хоть на время от охраны, слуг, провести время рядом с сыном, и вот…

– Это какой-то заговор. Он выглядит как Веллан, умерший от айлара. Спасите его!

Юэ продолжал работать – быстро, но осмотрительно.