– Один-то бокал она могла выпить спокойно?
– Только пригубила, она никогда не пьет за рулем. Ничего не поделаешь, кроме нее некому было вести машину.
Я киваю:
– А как там Джесс?
– Да не очень. Выглядела неважно. И с равновесием у нее плоховато.
– Бедная. Хорошо, что Роб теперь работает дома.
Когда у Джесс обнаружили рассеянный склероз, мы все пережили потрясение. Никто не знал, чего теперь ждать. Вскоре Джесс частично утратила прежнюю подвижность, а вместе с ней и уверенность в себе. Окружающие отреагировали по-разному. Роб поначалу очень ее поддерживал, но потом перешел на другую должность в своей компании и стал много разъезжать по делам, оставляя Джесс одну в весьма уязвимом положении. Мы все сидели в пабе, когда Нельсон завел с ним откровенный разговор.
– Если бы ты объяснил, как обстоят дела с Джесс, шеф бы наверняка поставил тебя на прежнюю работу, разве нет? – спросил он.
– Я вам уже говорил, что эта новая работа – повышение, нам с Джесс это очень кстати, у нее сейчас такое неопределенное будущее, – раздраженно заявил Роб: он не привык, чтобы любящий старший брат, всегда его защищавший, вдруг в чем-то его упрекал. – Пока она продолжает работать, но кто знает, сколько это продлится?
– Но если ты не сможешь ей помогать, разве это не скажется на ее здоровье?
– Нам придется рискнуть, – сказал Роб. – Мы с Джесс все обсудили, и она совсем не против, если меня пару дней в неделю не будет дома. А если ей правда станет заметно хуже, я, может, и попрошусь обратно в офис. Ради бога, Нельсон, оставь меня в покое, ладно?
У меня неплохие отношения с Робом, но и не слишком близкие – я не забыл, как он в первые годы нашего с Ливией брака попытался вбить между нами клин с этим мотоциклом. Когда мы были помоложе, меня вечно бесило, что он увязывается за Нельсоном при всякой нашей встрече. Нельсон почему-то всегда чувствовал за него ответственность. Роб бывает забавным, но чаще он меня раздражает. И дело не только в том, как он на всю катушку использует свою внешность кинозвезды, при малейшем проблеске солнца нацепляет свои гигантские темные очки и все время норовит, что называется, включить обаяние: главное то, как он постоянно стремится быть в центре всеобщего внимания. Думаю, я один понял, почему он без малейшей жалобы согласился на новую работу: да он только рад был вырваться из семьи, отдохнуть от вечного беспокойства из-за болезни Джесс. Я даже могу его понять, хотя сам бы никогда не поступил так с Ливией, окажись она когда-нибудь на месте Джесс.
Роб в конце концов уступил давлению родных – и семьи Джесс, и своей собственной – и в январе вернулся на офисную работу. С тех пор он лишь однажды уезжал от Джесс, в конце апреля, когда они вместе с Клео, у которой как раз в это время день рождения, отправились в Гонконг навестить Марни – Джесс не хотела отпускать Клео одну.
Пока Роба не было, Джесс жила у нас, и, хотя все прошло гладко, ее отношения с Ливией чуть-чуть изменились, и не по вине Джесс, а как раз по вине Лив. Как это ни печально, мне кажется, что за десять дней, проведенные с Джесс, Ливия осознала, насколько беспомощной та стала, и ей оказалось трудно смириться с тем, что происходит с ее близкой подругой; потому что с тех пор она сохраняет дистанцию, устраивает так, чтобы по выходным мы встречались с ее подругами по работе, а не с Джесс и Кирин, как обычно. Словно ищет себе оправдание, чтобы больше не общаться с ними, как прежде. Когда я ее спросил, она и не думала ничего отрицать:
– А тебе не приходило в голову, что мы все шестеро вечно варимся в одном котле? Нам определенно не повредит расширить круг друзей.
Я и не спорил, тем более что мне нравятся ее коллеги и я всегда отлично провожу с ними время. И все-таки мне не хватает наших воскресных обедов и импровизированных ланчей со старыми друзьями. Вот почему недели две назад я попросил Нельсона и Роба в выходные привезти к нам Кирин и Джесс на барбекю. Ливия нисколько не возражала, когда я об этом упомянул, но в конце концов пришлось все отменить, потому что она неважно себя почувствовала. Нет-нет, я не говорю, что она притворилась больной, выглядела она ужасно. И все-таки это странное совпадение. Не хочется думать, что Лив просто не в состоянии сосуществовать с недугом Джесс.
Лив касается моего локтя:
– О чем задумался?
Тут я понимаю, что унесся мыслями слишком далеко и уже несколько минут молчу.
– Прости. Я думал о том, как замечательно выглядит наш сад.
Она берет меня за руку.
– Хочу навсегда запомнить эту минуту, – негромко произносит она. – Ты, я, Джош, праздник… И Марни, конечно.
Марни. Как я мог о ней забыть, пусть даже на секунду? Знать бы наверняка, что она в безопасности. Глаза у Ливии закрыты, голова слегка откинута назад, лицо обращено к солнцу. Осторожно вынимаю из кармана телефон, бросаю беглый взгляд на экран.
Ничего нового.
Ливия
– ЧУДЕСНО, ПРАВДА? – БОРМОЧУ Я. Прямо-таки мурлычу.
Адам не отвечает, и я оборачиваюсь и, щурясь, проверяю, все ли у него в порядке. Глаза у него закрыты, и, судя по напряженному выражению, он мне наврал и мигрень его никуда не делась. Я рада, что он не слишком расспрашивал меня про Джесс. Знаю, он недоумевает, почему я больше не вижусь с ней так часто, как раньше. Я сказала, что нам нужно расширять круг друзей, но он понятия не имеет почему. Он не догадывается, что я готовлюсь к будущему.
Друзья для меня всегда значили больше, чем для большинства людей, потому что родных у меня, в сущности, нет. Я всегда считала и продолжаю считать Джесс и Кирин своими сестрами, а Нельсона и Роба братьями – родных братьев и сестер у меня никогда не было. Но я понимаю всю хрупкость, всю непрочность будущего. Я знаю, что очень скоро все переменится. Вот почему всякий раз, когда я вижусь с Джесс, у меня словно еще чуть-чуть разбивается сердце.
Она сегодня выглядела такой хрупкой. Может, послать ей эсэмэску, написать, что я пойму, если вечером она предпочтет остаться дома и отдохнуть? Я чувствую невольное облегчение: вдруг у нее действительно нет сил прийти ко мне на праздник? И тут же начинаю ненавидеть себя за это облегчение. Я не могу так поступить с Джесс, она очень обидится, как бы мягко я ни предложила ей не приходить. Джесс знает, что я знаю – она в жизни не пропустит мой день рождения, даже если придется тащить ее сюда на носилках.
Макс – еще один человек, без которого я сегодня легко бы обошлась. Там, на террасе, нам всем было не по себе. Я уже давно его не видела и думала, он успел забыть, что с октября я почти с ним не разговаривала. Решила, что, если буду вести себя с ним как раньше, все вернется в прежнее, нормальное состояние. Но так никогда не получается. Вот и теперь не получилось. Наверняка его очень смутило мое поведение. Меня угнетает мысль, что когда-нибудь мне придется давать массу объяснений.
Нашарив бокал, я прихлебываю шампанское, которое уже успело согреться. Конечно, Марни тоже за многое должна ответить. В октябре я так обрадовалась, слыша ее бодрый голос, когда она позвонила сказать мне, что не хочет, чтобы Макс ее навещал. И такое настроение сохранялось у нее все Рождество и часть января. Но с наступлением февраля она, похоже, снова впала в уныние. Адам думал, она просто поняла, что у нее никак не получится прилететь на мой день рождения. Он предложил мне слетать к ней в Гонконг. Я обсудила это у себя на работе, и мы решили, что лучше всего мне поехать к ней в начале апреля.
Но я даже не успела сообщить об этом Марни: она сама связалась со мной по фейстайму. Она сидела на скамейке у своего университетского корпуса, подняв темные очки на лоб. Я различала позади нее стеклянные двери, студентов, которые проходили через них, – кое-кто с книгами в руках, с сумкой на плече. Приятно было вот так, мельком, бросить взгляд на ее гонконгскую жизнь – куда лучше, чем разглядывать унылую стену в ее студенческой спальне.
– Мам, представляешь, ко мне сюда летит Клео!
– Замечательно! – Я с облегчением увидела, что она снова бодра и весела. – Когда?
– В апреле, как раз на ее день рождения. Роб ее везет, потому что Джесс не хочет, чтобы она летела одна.
– Вот забавно, я недавно виделась с Джесс, и она ничего мне не сказала.
– Потому что они с Робом только что это придумали. Это будет подарок Клео на день рождения.
– Ух ты. Очень мило с их стороны.
– Ага, я прямо жду не дождусь!
– Хорошо, что я не стала заказывать билет, – заметила я, улыбаясь при виде ее воодушевления.
– В смысле?..
– Я тут подумывала тоже к тебе слетать.
– Реально? Когда?
– Хотела где-то в начале апреля. Но теперь получается, что к тебе как раз приедут Роб с Клео, так что я подожду до мая.
– Ма, тебе совершенно незачем приезжать, ну честное слово. В смысле, будет классно, если ты прилетишь, и я бы с радостью тебя повидала, но, когда Клео с Робом улетят, останется всего пара месяцев, и я уже сама вернусь.
– Жаль, что ты не получила больше удовольствия от своего года в Гонконге, – заметила я.
– Получила, получила, – возразила она. – Просто тут так далеко ото всех. – Она помедлила. – Не очень легко все было.
– Знаю. – Я поняла, что она говорит о разрыве с Максом. – Но, останься ты в Англии, вышло бы еще хуже. Расстояние все сглаживает.
– Да, тут ты права, – согласилась она. – Так и есть.
Когда Адам вернулся после встречи с Нельсоном, я сказала ему, что, наверное, все-таки не полечу в Гонконг:
– Джесс и Роб на день рождения покупают Клео билет. Незачем нам обеим лететь туда в апреле. Ты знал, что они делают Клео такой подарок?
– Ну да, Роб только что сказал Нельсону в пабе. Они уже давно это задумали, но Джесс беспокоилась, как Клео полетит туда одна, вот и решили, что с ней поедет Роб.
– Одной ей пришлось бы только лететь, – возразила я. – Дальше она будет не одна, а с Марни.
Вспоминая этот разговор, я оборачиваюсь к Адаму. Я уверена, он знает, что я на него смотрю, и нарочно не открывает глаза, чтобы не надо было со мной разговаривать. Праздник превратится для него в сущий кошмар, если он так скверно себя чувствует. Мне следовало все отменить еще несколько недель назад. А когда я расскажу Адаму то, что должна, он не поймет, почему я не отменила. Подумает, что я все равно хотела устроить себе праздник, невзирая ни на что. Он не поймет, что я хотела сохранить его, его прежнюю жизнь, как можно дольше. Прежде чем его мир разобьется вдребезги.
Мой уже разбился – полтора месяца и три дня назад, примерно через неделю после того, как Клео прилетела в Гонконг. Перед уходом на работу я связалась с Марни через фейстайм. У нас было восемь утра, четыре часа дня по гонконгскому времени. Адам уже ушел в свою мастерскую, а Джесс, которая тогда жила у нас, еще не вставала с постели. Я неплохо знала расписание Марни – знала, в частности, что она в это время уже придет с занятий и будет ждать в отеле, когда Роб и Клео вернутся после осмотра города. Марни практически вселилась в номер Клео на время их визита, ей было только приятно удрать из своей тесной студенческой комнатушки, пусть даже ненадолго.
– Ну, как вы там? – поинтересовалась я.
– Потрясающе! Так здорово, что они здесь. Начинаю еще лучше понимать, как же долго меня не было дома.
Марни сидела за деревянным письменным столом перед своим компьютером, а позади нее, на дальней стене, я различала очень красивые гравюры с изображением лотоса. Она была в гостиничном белом халате и, судя по тому, как она склонила голову над своей рукой, красила ногти.
– Хочешь, я тебе позвоню, когда закончишь? – предложила я.
– Нет-нет, все нормально, если ты не против видеть только мою макушку. Чуть позже мы идем ужинать в очень классный ресторан. Сейчас пойду хорошенько поваляюсь в ванне.
– Когда они уедут, тебе будет очень не хватать гостиничной роскоши, – поддразнила я ее. – Куда они сегодня отправились?
– На рынок в Стэнли. – Она подняла голову. – Жалко, что ты его не видела, ма, он фантастический. Надо было тебе приехать вместе с ними. Пошла бы осматривать достопримечательности с Робом, а мы с Клео побыли бы вдвоем.
– Он что, вас стесняет? – спросила я. Меня позабавили ее слова.
– Да нет, вообще-то все нормально.
– Во всяком случае, их приезд явно пошел тебе на пользу, – заметила я. – Вид у тебя довольный.
– Всякий был бы доволен в таком шикарном отеле, тебе не кажется? – проговорила она со смехом.
Я внимательнее всмотрелась в экран:
– А что, Клео перебралась в другой номер?
– В смысле?.. – Ее голова снова склонилась над ногтями.
– Да эти гравюры на стенах, – пояснила я. – В прошлый раз там были не лотосы.
– Ах да… Прежняя комната, рядом с лифтом, оказалась слишком шумной, она попросила, чтобы ее переселили.
Я собиралась сказать, что теперь они могут пользоваться широченной двуспальной кроватью взамен двух одинарных, когда дверь за спиной Марни открылась и я увидела мужчину, стоящего в проеме и вытирающего мокрые волосы полотенцем: видимо, он только что принял душ. Куда больше, чем его нагота, меня поразило то, что Марни привела своего молодого человека в номер Клео. Но Клео, надо думать, не возражала, предположила я, ведь Марни наверняка спросила у нее разрешения.
– Только пригубила, она никогда не пьет за рулем. Ничего не поделаешь, кроме нее некому было вести машину.
Я киваю:
– А как там Джесс?
– Да не очень. Выглядела неважно. И с равновесием у нее плоховато.
– Бедная. Хорошо, что Роб теперь работает дома.
Когда у Джесс обнаружили рассеянный склероз, мы все пережили потрясение. Никто не знал, чего теперь ждать. Вскоре Джесс частично утратила прежнюю подвижность, а вместе с ней и уверенность в себе. Окружающие отреагировали по-разному. Роб поначалу очень ее поддерживал, но потом перешел на другую должность в своей компании и стал много разъезжать по делам, оставляя Джесс одну в весьма уязвимом положении. Мы все сидели в пабе, когда Нельсон завел с ним откровенный разговор.
– Если бы ты объяснил, как обстоят дела с Джесс, шеф бы наверняка поставил тебя на прежнюю работу, разве нет? – спросил он.
– Я вам уже говорил, что эта новая работа – повышение, нам с Джесс это очень кстати, у нее сейчас такое неопределенное будущее, – раздраженно заявил Роб: он не привык, чтобы любящий старший брат, всегда его защищавший, вдруг в чем-то его упрекал. – Пока она продолжает работать, но кто знает, сколько это продлится?
– Но если ты не сможешь ей помогать, разве это не скажется на ее здоровье?
– Нам придется рискнуть, – сказал Роб. – Мы с Джесс все обсудили, и она совсем не против, если меня пару дней в неделю не будет дома. А если ей правда станет заметно хуже, я, может, и попрошусь обратно в офис. Ради бога, Нельсон, оставь меня в покое, ладно?
У меня неплохие отношения с Робом, но и не слишком близкие – я не забыл, как он в первые годы нашего с Ливией брака попытался вбить между нами клин с этим мотоциклом. Когда мы были помоложе, меня вечно бесило, что он увязывается за Нельсоном при всякой нашей встрече. Нельсон почему-то всегда чувствовал за него ответственность. Роб бывает забавным, но чаще он меня раздражает. И дело не только в том, как он на всю катушку использует свою внешность кинозвезды, при малейшем проблеске солнца нацепляет свои гигантские темные очки и все время норовит, что называется, включить обаяние: главное то, как он постоянно стремится быть в центре всеобщего внимания. Думаю, я один понял, почему он без малейшей жалобы согласился на новую работу: да он только рад был вырваться из семьи, отдохнуть от вечного беспокойства из-за болезни Джесс. Я даже могу его понять, хотя сам бы никогда не поступил так с Ливией, окажись она когда-нибудь на месте Джесс.
Роб в конце концов уступил давлению родных – и семьи Джесс, и своей собственной – и в январе вернулся на офисную работу. С тех пор он лишь однажды уезжал от Джесс, в конце апреля, когда они вместе с Клео, у которой как раз в это время день рождения, отправились в Гонконг навестить Марни – Джесс не хотела отпускать Клео одну.
Пока Роба не было, Джесс жила у нас, и, хотя все прошло гладко, ее отношения с Ливией чуть-чуть изменились, и не по вине Джесс, а как раз по вине Лив. Как это ни печально, мне кажется, что за десять дней, проведенные с Джесс, Ливия осознала, насколько беспомощной та стала, и ей оказалось трудно смириться с тем, что происходит с ее близкой подругой; потому что с тех пор она сохраняет дистанцию, устраивает так, чтобы по выходным мы встречались с ее подругами по работе, а не с Джесс и Кирин, как обычно. Словно ищет себе оправдание, чтобы больше не общаться с ними, как прежде. Когда я ее спросил, она и не думала ничего отрицать:
– А тебе не приходило в голову, что мы все шестеро вечно варимся в одном котле? Нам определенно не повредит расширить круг друзей.
Я и не спорил, тем более что мне нравятся ее коллеги и я всегда отлично провожу с ними время. И все-таки мне не хватает наших воскресных обедов и импровизированных ланчей со старыми друзьями. Вот почему недели две назад я попросил Нельсона и Роба в выходные привезти к нам Кирин и Джесс на барбекю. Ливия нисколько не возражала, когда я об этом упомянул, но в конце концов пришлось все отменить, потому что она неважно себя почувствовала. Нет-нет, я не говорю, что она притворилась больной, выглядела она ужасно. И все-таки это странное совпадение. Не хочется думать, что Лив просто не в состоянии сосуществовать с недугом Джесс.
Лив касается моего локтя:
– О чем задумался?
Тут я понимаю, что унесся мыслями слишком далеко и уже несколько минут молчу.
– Прости. Я думал о том, как замечательно выглядит наш сад.
Она берет меня за руку.
– Хочу навсегда запомнить эту минуту, – негромко произносит она. – Ты, я, Джош, праздник… И Марни, конечно.
Марни. Как я мог о ней забыть, пусть даже на секунду? Знать бы наверняка, что она в безопасности. Глаза у Ливии закрыты, голова слегка откинута назад, лицо обращено к солнцу. Осторожно вынимаю из кармана телефон, бросаю беглый взгляд на экран.
Ничего нового.
Ливия
– ЧУДЕСНО, ПРАВДА? – БОРМОЧУ Я. Прямо-таки мурлычу.
Адам не отвечает, и я оборачиваюсь и, щурясь, проверяю, все ли у него в порядке. Глаза у него закрыты, и, судя по напряженному выражению, он мне наврал и мигрень его никуда не делась. Я рада, что он не слишком расспрашивал меня про Джесс. Знаю, он недоумевает, почему я больше не вижусь с ней так часто, как раньше. Я сказала, что нам нужно расширять круг друзей, но он понятия не имеет почему. Он не догадывается, что я готовлюсь к будущему.
Друзья для меня всегда значили больше, чем для большинства людей, потому что родных у меня, в сущности, нет. Я всегда считала и продолжаю считать Джесс и Кирин своими сестрами, а Нельсона и Роба братьями – родных братьев и сестер у меня никогда не было. Но я понимаю всю хрупкость, всю непрочность будущего. Я знаю, что очень скоро все переменится. Вот почему всякий раз, когда я вижусь с Джесс, у меня словно еще чуть-чуть разбивается сердце.
Она сегодня выглядела такой хрупкой. Может, послать ей эсэмэску, написать, что я пойму, если вечером она предпочтет остаться дома и отдохнуть? Я чувствую невольное облегчение: вдруг у нее действительно нет сил прийти ко мне на праздник? И тут же начинаю ненавидеть себя за это облегчение. Я не могу так поступить с Джесс, она очень обидится, как бы мягко я ни предложила ей не приходить. Джесс знает, что я знаю – она в жизни не пропустит мой день рождения, даже если придется тащить ее сюда на носилках.
Макс – еще один человек, без которого я сегодня легко бы обошлась. Там, на террасе, нам всем было не по себе. Я уже давно его не видела и думала, он успел забыть, что с октября я почти с ним не разговаривала. Решила, что, если буду вести себя с ним как раньше, все вернется в прежнее, нормальное состояние. Но так никогда не получается. Вот и теперь не получилось. Наверняка его очень смутило мое поведение. Меня угнетает мысль, что когда-нибудь мне придется давать массу объяснений.
Нашарив бокал, я прихлебываю шампанское, которое уже успело согреться. Конечно, Марни тоже за многое должна ответить. В октябре я так обрадовалась, слыша ее бодрый голос, когда она позвонила сказать мне, что не хочет, чтобы Макс ее навещал. И такое настроение сохранялось у нее все Рождество и часть января. Но с наступлением февраля она, похоже, снова впала в уныние. Адам думал, она просто поняла, что у нее никак не получится прилететь на мой день рождения. Он предложил мне слетать к ней в Гонконг. Я обсудила это у себя на работе, и мы решили, что лучше всего мне поехать к ней в начале апреля.
Но я даже не успела сообщить об этом Марни: она сама связалась со мной по фейстайму. Она сидела на скамейке у своего университетского корпуса, подняв темные очки на лоб. Я различала позади нее стеклянные двери, студентов, которые проходили через них, – кое-кто с книгами в руках, с сумкой на плече. Приятно было вот так, мельком, бросить взгляд на ее гонконгскую жизнь – куда лучше, чем разглядывать унылую стену в ее студенческой спальне.
– Мам, представляешь, ко мне сюда летит Клео!
– Замечательно! – Я с облегчением увидела, что она снова бодра и весела. – Когда?
– В апреле, как раз на ее день рождения. Роб ее везет, потому что Джесс не хочет, чтобы она летела одна.
– Вот забавно, я недавно виделась с Джесс, и она ничего мне не сказала.
– Потому что они с Робом только что это придумали. Это будет подарок Клео на день рождения.
– Ух ты. Очень мило с их стороны.
– Ага, я прямо жду не дождусь!
– Хорошо, что я не стала заказывать билет, – заметила я, улыбаясь при виде ее воодушевления.
– В смысле?..
– Я тут подумывала тоже к тебе слетать.
– Реально? Когда?
– Хотела где-то в начале апреля. Но теперь получается, что к тебе как раз приедут Роб с Клео, так что я подожду до мая.
– Ма, тебе совершенно незачем приезжать, ну честное слово. В смысле, будет классно, если ты прилетишь, и я бы с радостью тебя повидала, но, когда Клео с Робом улетят, останется всего пара месяцев, и я уже сама вернусь.
– Жаль, что ты не получила больше удовольствия от своего года в Гонконге, – заметила я.
– Получила, получила, – возразила она. – Просто тут так далеко ото всех. – Она помедлила. – Не очень легко все было.
– Знаю. – Я поняла, что она говорит о разрыве с Максом. – Но, останься ты в Англии, вышло бы еще хуже. Расстояние все сглаживает.
– Да, тут ты права, – согласилась она. – Так и есть.
Когда Адам вернулся после встречи с Нельсоном, я сказала ему, что, наверное, все-таки не полечу в Гонконг:
– Джесс и Роб на день рождения покупают Клео билет. Незачем нам обеим лететь туда в апреле. Ты знал, что они делают Клео такой подарок?
– Ну да, Роб только что сказал Нельсону в пабе. Они уже давно это задумали, но Джесс беспокоилась, как Клео полетит туда одна, вот и решили, что с ней поедет Роб.
– Одной ей пришлось бы только лететь, – возразила я. – Дальше она будет не одна, а с Марни.
Вспоминая этот разговор, я оборачиваюсь к Адаму. Я уверена, он знает, что я на него смотрю, и нарочно не открывает глаза, чтобы не надо было со мной разговаривать. Праздник превратится для него в сущий кошмар, если он так скверно себя чувствует. Мне следовало все отменить еще несколько недель назад. А когда я расскажу Адаму то, что должна, он не поймет, почему я не отменила. Подумает, что я все равно хотела устроить себе праздник, невзирая ни на что. Он не поймет, что я хотела сохранить его, его прежнюю жизнь, как можно дольше. Прежде чем его мир разобьется вдребезги.
Мой уже разбился – полтора месяца и три дня назад, примерно через неделю после того, как Клео прилетела в Гонконг. Перед уходом на работу я связалась с Марни через фейстайм. У нас было восемь утра, четыре часа дня по гонконгскому времени. Адам уже ушел в свою мастерскую, а Джесс, которая тогда жила у нас, еще не вставала с постели. Я неплохо знала расписание Марни – знала, в частности, что она в это время уже придет с занятий и будет ждать в отеле, когда Роб и Клео вернутся после осмотра города. Марни практически вселилась в номер Клео на время их визита, ей было только приятно удрать из своей тесной студенческой комнатушки, пусть даже ненадолго.
– Ну, как вы там? – поинтересовалась я.
– Потрясающе! Так здорово, что они здесь. Начинаю еще лучше понимать, как же долго меня не было дома.
Марни сидела за деревянным письменным столом перед своим компьютером, а позади нее, на дальней стене, я различала очень красивые гравюры с изображением лотоса. Она была в гостиничном белом халате и, судя по тому, как она склонила голову над своей рукой, красила ногти.
– Хочешь, я тебе позвоню, когда закончишь? – предложила я.
– Нет-нет, все нормально, если ты не против видеть только мою макушку. Чуть позже мы идем ужинать в очень классный ресторан. Сейчас пойду хорошенько поваляюсь в ванне.
– Когда они уедут, тебе будет очень не хватать гостиничной роскоши, – поддразнила я ее. – Куда они сегодня отправились?
– На рынок в Стэнли. – Она подняла голову. – Жалко, что ты его не видела, ма, он фантастический. Надо было тебе приехать вместе с ними. Пошла бы осматривать достопримечательности с Робом, а мы с Клео побыли бы вдвоем.
– Он что, вас стесняет? – спросила я. Меня позабавили ее слова.
– Да нет, вообще-то все нормально.
– Во всяком случае, их приезд явно пошел тебе на пользу, – заметила я. – Вид у тебя довольный.
– Всякий был бы доволен в таком шикарном отеле, тебе не кажется? – проговорила она со смехом.
Я внимательнее всмотрелась в экран:
– А что, Клео перебралась в другой номер?
– В смысле?.. – Ее голова снова склонилась над ногтями.
– Да эти гравюры на стенах, – пояснила я. – В прошлый раз там были не лотосы.
– Ах да… Прежняя комната, рядом с лифтом, оказалась слишком шумной, она попросила, чтобы ее переселили.
Я собиралась сказать, что теперь они могут пользоваться широченной двуспальной кроватью взамен двух одинарных, когда дверь за спиной Марни открылась и я увидела мужчину, стоящего в проеме и вытирающего мокрые волосы полотенцем: видимо, он только что принял душ. Куда больше, чем его нагота, меня поразило то, что Марни привела своего молодого человека в номер Клео. Но Клео, надо думать, не возражала, предположила я, ведь Марни наверняка спросила у нее разрешения.