Упоминание Ашет снова навеяло на нее тоску. — Спасибо, что рассказал мне о себе, — сказала Богиня серьезно. — Думаю, что твоя жизнь испорчена похуже моей! — И снова заплакала. — Кое-кто просто использует нас в своих целях! — всхлипывая, проговорила она. — Тебя — из-за твоих девяти жизней, меня — из-за моих божественных признаков. Мы оба пойманы в ловушку и ничего не можем сделать… Это похоже на длиннющий туннель без выхода!
Кристофера поразил такой мрачный взгляд, хотя его тоже безмерно злило, что из него насильственно воспитывают следующего Крестоманси, и он чувствовал себя куклой в чужих руках. «Богиня говорит о себе», — думал Кристофер.
— Но ты не будешь Живой Ашет, когда вырастешь, — вспомнил он ее слова.
— Как мне хочется, чтобы все побыстрее закончилось! — зарыдала Богиня с новой силой. — Я хочу перестать быть ею прямо сейчас! Я хочу ходить в школу, как Милли из книжек. Хочу готовиться к экзаменам, есть до отвала, учить французский язык, играть в хоккей, писать фразы по сто раз…
— Да что ты говоришь! — сказал Кристофер, испугавшись этой бури чувств. — Это тебе точно не понравится!
— Все мне понравится! — всхлипывала Богиня. — Я хочу быть не только хорошей, но и плохой тоже. Хочу пойти в школу и стать плохой, слышишь?
Она привстала на подушках, и слезы полились на кошку, отчего та завопила громче, чем Трогмортен, когда Кристофер удирал с ним из храма. Неудивительно, что тут же послышалось шарканье сандалий и раздался задыхающийся голос:
— Богиня, дорогая, что с тобой, девочка? Кристофер, не вставая, повернулся и нырнул в ближайшую стену. Вывалился он лицом вниз на раскаленный двор, где сидели кошки. Там он встал, кинулся сквозь внешнюю стену на улицу и бежал до тех пор, пока не очутился за городскими воротами. «Девчонки! — подумал он. — Вот уж точно тайна, покрытая мраком! Она мечтает писать фразы по сто раз!»
Тем не менее, перебираясь через долину и Междумирье, Кристофер серьезно размышлял о словах Богини. Его собственная жизнь и впрямь напоминала длинный туннель, где за него все решали другие. Он ненавидел обитателей замка именно потому, что они обращались с ним как с вещью — полезной вещью с девятью жизнями, которая однажды превратится в следующего Крестоманси. Он подумал, что расскажет об этом Такрою. Такрой поймет. Завтра четверг, и они увидятся. Наверное, он никогда еще не ждал четверга с таким нетерпением!
Теперь Кристофер знал, как притвориться, что владеет колдовской зоркостью. На следующий вечер, когда Флавиан протянул львиную лапу, Кристофер сказал:
— Это ваша рука. Теперь я вижу.
Флавиан просиял:
— Все, завтра отправляемся в дальнее путешествие!
Кристофер был не совсем уверен, что очень этого хочет. Ему не терпелось увидеться с Такроем — единственным человеком из всех его знакомых, который обращался с ним не как с полезной вещью. Едва очутившись в постели, он тут же из нее выскочил и рванул через дыру в чарах, надеясь, что Такрой почувствует и придет пораньше.
Такрой уже ждал, облокотившись о скалу в конце долины. Казалось, что он приготовился ждать долго.
— Привет! — Он чуть не упал от удивления, увидев Кристофера.
А Кристофер понял, что поговорить по душам с Такроем будет не так просто.
— Я рад тебя видеть, — сказал он, переодеваясь. — Мне нужно много тебе рассказать! Куда мы сегодня направимся?
Такрой ответил осторожно;
— Самоходная повозка ждет в Восьмых. Ты точно хочешь туда идти?
— Конечно, — ответил Кристофер, застегивая ремень.
— Ну, тогда по дороге и расскажешь мне свои новости.
Кристофер заметил, что Такрой необычно серьезен. Глаза прищурены, никакого намека на улыбку. Говорить о своем было как-то некстати…
— Что случилось?
Такрой пожал плечами:
— Ну, во-первых, когда я видел тебя в последний раз, твоя голова была разбита…
Кристофер совсем позабыл об этом!
— Ой, я ведь не сказал тебе спасибо — за то, что ты принес меня сюда!
— Дело не в этом. Хотя, сознаюсь, это была самая тяжелая работа, какую мне приходилось делать. Я и не думал, что мне хватит сил протащить повозку через Междумирье и доставить тебя сюда. До сих пор не понимаю, как это мне удалось. И еще мне показалось, что ты умер.
— У меня девять жизней, — объяснил Кристофер.
— Да, похоже, что не одна, — согласился Такрой, недоверчиво ухмыльнувшись. — Слушай, что ты обо всем этом думаешь? Твой дядя утонул в экспериментах, столько всего мы ему натаскали! Я-то ладно — мне он платит. Но тебе-то это зачем? Только на неприятности нарываешься… и калечишь себя…
Кристофер видел, что Такрой не лукавит.
— Мне это несложно, честно. А дядя Ральф дал мне два соверена.
Услыхав это, Такрой запрокинул кудрявую голову и рассмеялся:
— Два соверена! То, что мы отсюда возим, стоит огромных денег, тысячи фунтов… Например, кот из храма Ашет.
— Я знаю, но буду помогать дальше. Для меня сейчас это единственное удовольствие!
Теперь-то Такрой обязательно должен был сам расспросить его! Но Такрой только вздохнул:
— Ну, тогда пойдем.
В Междумирье разговаривать было невозможно. Пока Кристофер карабкался, съезжал и снова взбирался по мокрым скалам, Такрой привидением парил рядом, ловя порывы ветра и пропуская через себя дождь. Поплотнел он только на входе в долину, в которой Кристофер давным-давно вывел огромную восьмерку в грязи. Цифра была все еще там, будто ее написали вчера. Над ней висела повозка. Это был улучшенный экземпляр — приятного голубого цвета.
— Все в порядке, насколько я вижу, — сказал Такрой.
Они подошли и подобрали веревку от повозки, которая сразу же поплыла за ними вниз по долине.
— Как крикет? — начал разговор юноша.
Теперь у Кристофера появился шанс поведать о своих злоключениях.
— Никакого крикета с тех пор, как папа забрал меня из школы, — сказал он мрачно. — До вчерашнего дня я и не подозревал, что в замке в него играют. Знаешь, что я теперь живу в замке?
— Нет. Твой дядя никогда мне о тебе не рассказывает. И что это за замок?
— Замок Крестоманси. Вчера мой наставник сказал, что в субботу будет матч против сельской команды. Конечно, никто не собирается включать меня в команду, но я делаю таблицу очков для игры.
— Да ну! — Глаза юноши сузились.
— Они, конечно же, не знают, что я здесь.
— Надо полагать.
Сказано это было тоном, который убил весь разговор на корню. Они молча шли рядом с повозкой до длинной гряды холмов, среди которых приютилась маленькая ферма. Место выглядело еще более пустынным и одиноким, чем обычно. Тяжелое серое небо нависало над холмами, поросшими вереском.
— Слушай, Кристофер, людям в замке не понравится, что ты приходишь сюда помогать! — сказал Такрой.
Кристофер рассмеялся:
— Еще бы! Но они не узнают.
— Ты слишком самонадеян. Они все там знатоки своего дела.
— Это моя месть. Чем они опытнее, тем она слаще. Я выскользнул из-под их глупых и скучных носов, а они думают, что владеют мною полностью. Для них я просто вещь, и они меня используют!
Но вот на ферме их заметили. Несколько женщин выбежали во двор и встали около горы пакетов. Одна из них помахала рукой. Кристофер помахал в ответ и взбежал на холм. Такрой интересовался его чувствами намного меньше, чем он рассчитывал.
Такрой поспешил за мальчиком и проговорил ему в спину:
— А тебе не приходило в голову, что, возможно, твой дядя тоже просто использует тебя?
— По крайней мере, не так, как люди из замка. Сюда я прихожу по своей воле.
Юноша поднял глаза к низкому мрачному небу:
— Я сделал все, что мог!
Как всегда, женщины обдали Кристофера чесночным дыханием, здороваясь с ним во дворе. К запаху чеснока примешивалась вонь от пакетов, которые нужно было загрузить. Вспомнив уроки Флавиана, Кристофер остановился и вдохнул запахи. Он понял, что это драконья кровь! Ну и ну! Это же мощнейший и самый опасный компонент колдовских зелий. На сей раз Кристофер складывал пакеты в повозку весьма осторожно и смотрел на Такроя, желая понять, знает ли тот, что в пакетах. Но спутник стоял, прислонившись к стене фермы, и печально глядел на холмы. На вопрос Кристофера он ответил, что без тела не чувствует запахов.
Вдруг глаза Такроя округлились, и он отпрыгнул от стены.
— Ну вот!
Одна из женщин вскрикнула и указала на холм. Кристофер повернулся — и замер на месте от удивления. К дому летело огромное чудище, черное с лиловым отливом. Оно мигом сложило громадные кожаные крылья и выпустило лапы с когтями на землю, скользя по холму с такой скоростью, что трудно было оценить, насколько оно огромно. Сначала казалось, что оно размером с дом, но когда оно приземлилось перед фермой, выяснилось, что дом куда меньше.
— Это дракон! — крикнул Такрой. — Кристофер, ложись!
Женщины кинулись к сараям. Одна вернулась с огромным ружьем и попыталась установить его на какую-то подставку, но оно упало. Пока она возилась с ним, дракон обрушил гигантскую черную голову на крышу фермы, черепица и трубы посыпались, а зверюга уставился на людей блестящими зелеными глазами.
— Какой большой! — Кристофер в жизни не видел ничего подобного.
— Ложись! — гаркнул Такрой.
Дракон посмотрел Кристоферу в глаза почти ласково. Потом распахнул пасть — словно открылась дверь в недра солнца. Огненная лава изверглась оттуда прямо на Кристофера. ПУ-У-У-УХ! Как в печке! Мигом обгорела кожа, но последнее, о чем успел подумать Кристофер: «О, только не это! Опять сотня строчек!»
Какое-то время спустя Кристофер услышал пыхтение Такроя, который тащил его из обугленной повозки на тропинку.
— Все в порядке, — сказал Кристофер и сел. Его трясло. Кожа ныла, одежда почти вся сгорела.
— Спасибо, — пробормотал он, потому что Такрой снова его спас.
— Пожалуйста, — простонал юноша, уже почти превратившийся в серую тень.
Но он напрягся, закрыл глаза — и через секунду стал четким и плотным. Нагнувшись над Кристофером, Такрой произнес:
Кристофера поразил такой мрачный взгляд, хотя его тоже безмерно злило, что из него насильственно воспитывают следующего Крестоманси, и он чувствовал себя куклой в чужих руках. «Богиня говорит о себе», — думал Кристофер.
— Но ты не будешь Живой Ашет, когда вырастешь, — вспомнил он ее слова.
— Как мне хочется, чтобы все побыстрее закончилось! — зарыдала Богиня с новой силой. — Я хочу перестать быть ею прямо сейчас! Я хочу ходить в школу, как Милли из книжек. Хочу готовиться к экзаменам, есть до отвала, учить французский язык, играть в хоккей, писать фразы по сто раз…
— Да что ты говоришь! — сказал Кристофер, испугавшись этой бури чувств. — Это тебе точно не понравится!
— Все мне понравится! — всхлипывала Богиня. — Я хочу быть не только хорошей, но и плохой тоже. Хочу пойти в школу и стать плохой, слышишь?
Она привстала на подушках, и слезы полились на кошку, отчего та завопила громче, чем Трогмортен, когда Кристофер удирал с ним из храма. Неудивительно, что тут же послышалось шарканье сандалий и раздался задыхающийся голос:
— Богиня, дорогая, что с тобой, девочка? Кристофер, не вставая, повернулся и нырнул в ближайшую стену. Вывалился он лицом вниз на раскаленный двор, где сидели кошки. Там он встал, кинулся сквозь внешнюю стену на улицу и бежал до тех пор, пока не очутился за городскими воротами. «Девчонки! — подумал он. — Вот уж точно тайна, покрытая мраком! Она мечтает писать фразы по сто раз!»
Тем не менее, перебираясь через долину и Междумирье, Кристофер серьезно размышлял о словах Богини. Его собственная жизнь и впрямь напоминала длинный туннель, где за него все решали другие. Он ненавидел обитателей замка именно потому, что они обращались с ним как с вещью — полезной вещью с девятью жизнями, которая однажды превратится в следующего Крестоманси. Он подумал, что расскажет об этом Такрою. Такрой поймет. Завтра четверг, и они увидятся. Наверное, он никогда еще не ждал четверга с таким нетерпением!
Теперь Кристофер знал, как притвориться, что владеет колдовской зоркостью. На следующий вечер, когда Флавиан протянул львиную лапу, Кристофер сказал:
— Это ваша рука. Теперь я вижу.
Флавиан просиял:
— Все, завтра отправляемся в дальнее путешествие!
Кристофер был не совсем уверен, что очень этого хочет. Ему не терпелось увидеться с Такроем — единственным человеком из всех его знакомых, который обращался с ним не как с полезной вещью. Едва очутившись в постели, он тут же из нее выскочил и рванул через дыру в чарах, надеясь, что Такрой почувствует и придет пораньше.
Такрой уже ждал, облокотившись о скалу в конце долины. Казалось, что он приготовился ждать долго.
— Привет! — Он чуть не упал от удивления, увидев Кристофера.
А Кристофер понял, что поговорить по душам с Такроем будет не так просто.
— Я рад тебя видеть, — сказал он, переодеваясь. — Мне нужно много тебе рассказать! Куда мы сегодня направимся?
Такрой ответил осторожно;
— Самоходная повозка ждет в Восьмых. Ты точно хочешь туда идти?
— Конечно, — ответил Кристофер, застегивая ремень.
— Ну, тогда по дороге и расскажешь мне свои новости.
Кристофер заметил, что Такрой необычно серьезен. Глаза прищурены, никакого намека на улыбку. Говорить о своем было как-то некстати…
— Что случилось?
Такрой пожал плечами:
— Ну, во-первых, когда я видел тебя в последний раз, твоя голова была разбита…
Кристофер совсем позабыл об этом!
— Ой, я ведь не сказал тебе спасибо — за то, что ты принес меня сюда!
— Дело не в этом. Хотя, сознаюсь, это была самая тяжелая работа, какую мне приходилось делать. Я и не думал, что мне хватит сил протащить повозку через Междумирье и доставить тебя сюда. До сих пор не понимаю, как это мне удалось. И еще мне показалось, что ты умер.
— У меня девять жизней, — объяснил Кристофер.
— Да, похоже, что не одна, — согласился Такрой, недоверчиво ухмыльнувшись. — Слушай, что ты обо всем этом думаешь? Твой дядя утонул в экспериментах, столько всего мы ему натаскали! Я-то ладно — мне он платит. Но тебе-то это зачем? Только на неприятности нарываешься… и калечишь себя…
Кристофер видел, что Такрой не лукавит.
— Мне это несложно, честно. А дядя Ральф дал мне два соверена.
Услыхав это, Такрой запрокинул кудрявую голову и рассмеялся:
— Два соверена! То, что мы отсюда возим, стоит огромных денег, тысячи фунтов… Например, кот из храма Ашет.
— Я знаю, но буду помогать дальше. Для меня сейчас это единственное удовольствие!
Теперь-то Такрой обязательно должен был сам расспросить его! Но Такрой только вздохнул:
— Ну, тогда пойдем.
В Междумирье разговаривать было невозможно. Пока Кристофер карабкался, съезжал и снова взбирался по мокрым скалам, Такрой привидением парил рядом, ловя порывы ветра и пропуская через себя дождь. Поплотнел он только на входе в долину, в которой Кристофер давным-давно вывел огромную восьмерку в грязи. Цифра была все еще там, будто ее написали вчера. Над ней висела повозка. Это был улучшенный экземпляр — приятного голубого цвета.
— Все в порядке, насколько я вижу, — сказал Такрой.
Они подошли и подобрали веревку от повозки, которая сразу же поплыла за ними вниз по долине.
— Как крикет? — начал разговор юноша.
Теперь у Кристофера появился шанс поведать о своих злоключениях.
— Никакого крикета с тех пор, как папа забрал меня из школы, — сказал он мрачно. — До вчерашнего дня я и не подозревал, что в замке в него играют. Знаешь, что я теперь живу в замке?
— Нет. Твой дядя никогда мне о тебе не рассказывает. И что это за замок?
— Замок Крестоманси. Вчера мой наставник сказал, что в субботу будет матч против сельской команды. Конечно, никто не собирается включать меня в команду, но я делаю таблицу очков для игры.
— Да ну! — Глаза юноши сузились.
— Они, конечно же, не знают, что я здесь.
— Надо полагать.
Сказано это было тоном, который убил весь разговор на корню. Они молча шли рядом с повозкой до длинной гряды холмов, среди которых приютилась маленькая ферма. Место выглядело еще более пустынным и одиноким, чем обычно. Тяжелое серое небо нависало над холмами, поросшими вереском.
— Слушай, Кристофер, людям в замке не понравится, что ты приходишь сюда помогать! — сказал Такрой.
Кристофер рассмеялся:
— Еще бы! Но они не узнают.
— Ты слишком самонадеян. Они все там знатоки своего дела.
— Это моя месть. Чем они опытнее, тем она слаще. Я выскользнул из-под их глупых и скучных носов, а они думают, что владеют мною полностью. Для них я просто вещь, и они меня используют!
Но вот на ферме их заметили. Несколько женщин выбежали во двор и встали около горы пакетов. Одна из них помахала рукой. Кристофер помахал в ответ и взбежал на холм. Такрой интересовался его чувствами намного меньше, чем он рассчитывал.
Такрой поспешил за мальчиком и проговорил ему в спину:
— А тебе не приходило в голову, что, возможно, твой дядя тоже просто использует тебя?
— По крайней мере, не так, как люди из замка. Сюда я прихожу по своей воле.
Юноша поднял глаза к низкому мрачному небу:
— Я сделал все, что мог!
Как всегда, женщины обдали Кристофера чесночным дыханием, здороваясь с ним во дворе. К запаху чеснока примешивалась вонь от пакетов, которые нужно было загрузить. Вспомнив уроки Флавиана, Кристофер остановился и вдохнул запахи. Он понял, что это драконья кровь! Ну и ну! Это же мощнейший и самый опасный компонент колдовских зелий. На сей раз Кристофер складывал пакеты в повозку весьма осторожно и смотрел на Такроя, желая понять, знает ли тот, что в пакетах. Но спутник стоял, прислонившись к стене фермы, и печально глядел на холмы. На вопрос Кристофера он ответил, что без тела не чувствует запахов.
Вдруг глаза Такроя округлились, и он отпрыгнул от стены.
— Ну вот!
Одна из женщин вскрикнула и указала на холм. Кристофер повернулся — и замер на месте от удивления. К дому летело огромное чудище, черное с лиловым отливом. Оно мигом сложило громадные кожаные крылья и выпустило лапы с когтями на землю, скользя по холму с такой скоростью, что трудно было оценить, насколько оно огромно. Сначала казалось, что оно размером с дом, но когда оно приземлилось перед фермой, выяснилось, что дом куда меньше.
— Это дракон! — крикнул Такрой. — Кристофер, ложись!
Женщины кинулись к сараям. Одна вернулась с огромным ружьем и попыталась установить его на какую-то подставку, но оно упало. Пока она возилась с ним, дракон обрушил гигантскую черную голову на крышу фермы, черепица и трубы посыпались, а зверюга уставился на людей блестящими зелеными глазами.
— Какой большой! — Кристофер в жизни не видел ничего подобного.
— Ложись! — гаркнул Такрой.
Дракон посмотрел Кристоферу в глаза почти ласково. Потом распахнул пасть — словно открылась дверь в недра солнца. Огненная лава изверглась оттуда прямо на Кристофера. ПУ-У-У-УХ! Как в печке! Мигом обгорела кожа, но последнее, о чем успел подумать Кристофер: «О, только не это! Опять сотня строчек!»
Какое-то время спустя Кристофер услышал пыхтение Такроя, который тащил его из обугленной повозки на тропинку.
— Все в порядке, — сказал Кристофер и сел. Его трясло. Кожа ныла, одежда почти вся сгорела.
— Спасибо, — пробормотал он, потому что Такрой снова его спас.
— Пожалуйста, — простонал юноша, уже почти превратившийся в серую тень.
Но он напрягся, закрыл глаза — и через секунду стал четким и плотным. Нагнувшись над Кристофером, Такрой произнес: