– Так не бывает, – возразил Василий Васильевич с силой. – За человечество отвечают особые люди! Политики, короли, папа римский, Вильям Шекспир! Мы-то тут при чем?!

Мура подставила руку под дождь, как только что делал Фридрих Бессель.

– Я не знаю, – сказала она. – Может, в разное время за человечество отвечают разные люди?

– Кто сегодня дежурный? – козлиным голосом проблеял Меркурьев.

– Ну да! Может, сегодня дежурные мы?

– Ну тебя к лешему.

С дороги свернули фары и стали медленно приближаться сквозь пелену дождя. Вот они нырнули в лощинку, где протекал ручей, вот опять вынырнули.

– Она? – спросил Меркурьев у Муры. – Белый «Кадиллак» пожаловал?

Машина, урча форсированным мотором, словно яхта, вырулила на брусчатку, причалила, качнулась и затихла. Погасли мощные фары, сверкнув полировкой, распахнулась дверь.

– Добрый вечер! – прокричал Василий Васильевич из-под козырька. – Льет-то как!.. А ведь ничто не предвещало!..

– У вас есть зонт? – спросили из «Кадиллака». – Проводите меня под крышу!..

Меркурьев зашел в дом, из чугунной корзины вынул длинный зонт-трость, на улице распахнул его – по выпуклому куполу забарабанили капли, – и галантно подставил Лючии руку кренделем.

– Прошу.

Она выбралась из салона, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить в лужу.

– Как было в зоопарке? – спросила Лючия, когда они добрались до козырька и Меркурьев сложил зонт.

– Почему вы решили, что мы были в зоопарке?

– Я просто предположила, – улыбнулась Лючия. – Вы разве не были? Все приезжие первым делом мчатся в зоопарк!..

Она слегка кивнула Муре, помедлила, ожидая, что Меркурьев откроет перед ней дверь, и вошла – когда он открыл.

– Зачем она за нами следит? – задумчиво спросил сам у себя Василий Васильевич. – Да еще так топорно? Просто ездит на машине!..

– Может, ей нужна Кристина? – предположила Мура. – Ты же именно с Кристиной разговаривал по телефону, когда подошла Лючия и предложила тебя подвезти?.. Мы не знали, где она, и Лючия не знала тоже! Она поехала с нами и узнала.

– А Кристя ей нужна, чтобы… чтобы… Зачем ей Кристина?..

– Может, Лючия тоже ищет камень, ты сам говорил.

– Ищет! – фыркнул Меркурьев. – Камень!..

Они зашли в дом, и первым делом Василий Васильевич посмотрел книгу на круглом столике возле готического окна.

Ясное дело, она была раскрыта на пятьдесят седьмой странице, где речь шла о том, что философ не испытал в жизни ни сильных радостей, ни сильных страданий.

– Я думал, это ты меня дразнишь, – пробурчал Меркурьев, захлопнул книгу, подумал и сунул ее на каминную полку в коридоре. – А потом понял, что не ты.

– Не я, – сказала Мура.

В гостиной горел свет и сидела Софья, о которой все забыли. Она мрачно смотрела в планшет, на столике перед ней стоял наполовину пустой стакан.

– Дождь льет весь день, – пробурчала она, едва увидев Меркурьева с Мурой. – Если б я знала, что здесь такая скукотища, лучше бы в Сочи поехала!..

– В Сочи хорошо, – поддержал ее Василий Васильевич, которому совершенно некогда было отдыхать в отпуске, не то что скучать!

– В городе не было дождя, – заметила Мура.

– Когда следующий сеанс? – спросила у нее Софья. – Давайте хоть духов вызывать, чего так-то сидеть, впустую!..

– Я собираюсь его провести, – пообещала Мура. – Только пока не знаю когда.

– Да прямо сейчас и проводи! Чего тянуть-то!..

– Так сразу нельзя, – растерялась Мура. – Нужно подготовиться.

Софья фыркнула:

– Да ты же раньше не готовилась! Нацепила тряпки, звезду во лбу пририсовала, и вся подготовка! Давай сеанс! Мне одну штуку узнать надо. Я даже хотела в программу про экстрасенсов писать на телевидении.


– Я не экстрасенс.

– Да какая разница-то! Все вы одним миром мазаны, маги и колдуны! Одно шарлатанство. Вон у меня подруга Майка, а у ней муж Колян. – Софья оживилась и отложила планшет. – Главное, пока они вместе работали, она в бухгалтерии, а он в охране, все как у людей было. Ипотеку взяли, когда кредит за машину выплатили, к матери в Луховицы каждые выходные ездили, у нее там домик с участком.

Василий Васильевич затосковал и спросил у Муры, не хочет ли она джина с тоником. Мура сказала, что джина не хочет, а чаю, пожалуй, выпьет. Меркурьев налил себе джина – изрядно и включил чайник.

– А как он в другую фирму перевелся, – продолжала Софья с энтузиазмом, – так и закрутилось!.. Домой стал приходить в ночь-полночь, одеколон французский купил за три тыщи и, главное, на фитнес записался!.. Разжирел, говорит, я что-то в последнее время. И вот на этот фитнес каждый вечер прется! Майка и забила тревогу. Оказалось, любовница у него. Из отдела продаж! Главное, не так чтоб молодая, тридцать с гаком, ребенок у ней, мужа нет, конечно. Мне мать покойная так и говорила: если мужик стал красоту наводить, точно у него любовница завелась! Мать тогда еще жива была. Майка поревела, ну, волосы ей повыдрала, любовнице-то из отдела продаж. У подъезда подкараулила и выдрала! – Софья засмеялась с удовольствием. – А Колян как баран – любовь, говорит, у меня на всю жизнь! И уперся.

Василий Васильевич отпил джина и поболтал в бокале лед.

Ему хотелось взять Муру за руку и пойти с ней по темной лестнице на третий этаж в комнату Сани. Там наверняка сейчас интересно! Там наверняка Кристина и новый друг Сани, о котором Бессель сказал, что он – бесценный.

Еще ему хотелось расположиться у камина с бумагой и карандашом и прикинуть, как можно вывести формулу координат временной точки в пространстве. Он заранее знал, что ничего не выйдет, но подумать стоило. И знаменитое неравенство Бесселя можно погонять туда-сюда, у них так говорили в университете: гонять формулы.

– Мы и решили к колдунье пойти. Нашли какую-то поприличней по объявлению в газете. Первый сеанс пятьсот рублей!.. Я в коридоре ждала, а Майка с ней была. Попросила на себя приворот сделать, а от любовницы отворот. За приворот дорого берет, тыщ восемь, что ли. Отворот отдельно!

– Так нельзя, – заметила Мура. – Это все просто ерунда и надувательство.

– Да ты же сама экстрасенс! – удивилась Софья. – Небось еще дороже дерешь! У тебя-то духи столы крутят и блюдца роняют, а у той ничего этого не было!

– Я не экстрасенс.

– Ну вот. Сделала колдунья отворот от той, а к Майке приворот. Ждем-ждем, а дело ни с места. Колян к этой из отдела продаж переехал и живет. Мальчика ее на машине катает, а тачку-то они с Майкой покупали, и ипотека на нее оформлена, в общем, совсем все сахарно получается. Пошли опять к колдунье. А мне мать, покойница, и говорит: это все напрасный труд и трата денег. Есть верный способ: в церкви свечку ему, живому-здоровому, за упокой поставить и с обратного конца ее поджечь! Прибежит как миленький!..

– Прошу прощения, – сказал Меркурьев и допил джин. – Пойду я, пожалуй.

– А чего? – засмеялась Софья. – Стыдно стало? Сам такой? Все вы, мужики, как под копирку деланные! Жена небось в Бухаре сидит, плов варит, а сам-то на курорте с колдуньей погуливаешь, да?

– Жена моя, – сообщил Василий Васильевич больше Муре, чем рассказчице, – осталась в далеком студенческом прошлом!.. На один Новый год поженились, на другой развелись.

– Ой, да все вы холостые-неженатые, особенно в отпуске или в командировке!.. Морочите нам голову, а мы потом остаемся слезы проливать, хорошо, если без довеска! Вон Майка с двумя довесками осталась! Мать моя так всю жизнь маялась. Меня только пилила день и ночь, что я ей жизнь испортила, а чем я виновата? Тем, что родилась, а папаша нас бросил? Так я не виновата, что родилась-то!.. Она у меня совета не спрашивала, рожать или не рожать!..

– Так вернули Коляна? – спросил Василий Васильевич. – Или отпустили на свободу?

Софья махнула рукой и показала на планшет:

– Вот до чего я не люблю, когда в книжках неправду пишут! Прям терпеть ненавижу! Такая там у всех жизнь правильная, любовь до гроба, мужики все как на подбор – и богатые, и красивые, и щедрые! Я бы писателей этих, которые так пишут, всех под суд отдала, чтобы женщинам голову не морочили!.. Читать тошно, одно вранье!

– То есть не вернули Коляна? – уточнил Меркурьев.

– Это в книжках только все возвращаются и живут счастливо, я же говорю! – горько сказала Софья. – А в жизни все по-другому выходит!

– Так чего с Коляном-то? – продолжал докапываться Меркурьев.

– Вася, – тихо сказала Мура. – Что ты привязался?..

– На Север Колян уехал. – Софья махнула рукой. – Завербовался на прииск и золото моет. Правда, Майке деньги шлет, тут все по-честному у них. Хоть она и подозревает, что любовнице тоже шлет! Все выведать собирается, только не знает как. А писателей всех под суд и на общественные работы!..

Василий Васильевич согласился и предложил всех мужиков-козлов тоже под суд. Софья подумала и сказала, что вот так всех разом, пожалуй, не выйдет. Мура заявила, что пойдет спать – устала и немного простужена.

Меркурьев догнал ее на лестнице:

– Так нечестно!

Он легонько хлопнул ее по джинсовой попе. Она повернулась, очень удивленная, и Василий Васильевич так смутился, что защипало в глазах и шее стало жарко.

– Нет, – пробормотал он, не глядя на Муру, – правда. Ушла, а я остался все это выслушивать.

Мура посмотрела на него, сказала:

– У тебя уши горят, как фонари.

И стала подниматься.

Меркурьев постоял немного, а потом в два шага опять догнал ее. Они прошли свой этаж, поднялись на третий и постучали к Сане.

– Открыто! – отозвались с той стороны, и они вошли.

Саня сидел на полу перед камином. Несуразный пес лежал рядом, настороженный и словно удивленный. Время от времени, устав быть бдительным, он клал голову Сане на коленку, глаза у него начинали закрываться, но тут он подскакивал, словно вспомнив что-то, встопорщивал уши и напружинивал спину.

Кристина сидела с другой стороны, тоже на полу, и смотрела на пса, словно никогда в жизни не видела собак.

– Мы не стали его мыть, – сообщила она, когда Меркурьев с Мурой подошли и тоже стали смотреть, – чтобы не нервировать. Я у Нинели взяла котлету, сказала, что хочу в комнате поесть. И кипяченого молока.

У Саниной ноги стояли пустая тарелка и кружка.