– Правда, – сказала она, несмело улыбнувшись, – легче стало.
– Не терпи, сразу говори. Мне ж всмотреться надо не глазами, а просто так могу и не видеть.
– Спасибо, сынок, – сказала она странным голосом. И с ходу продолжила, переключаясь на обычный тон: – Тут Алевтина пришла, посмотришь?
Алевтину я помнил. Тоже из здешних теток. Вроде не вредная, но не особо зажиточно живет.
При моем появлении женщина вскочила, судорожно комкая в руках небольшую корзинку, не иначе гонорар в натуральном виде, и сбивчиво заговорила. Прежний хозяин тела ничего б не понял, да она и не пыталась объяснить. Так, выговориться требовалось. Дело оказалось не в болезни или еще какой ерунде на манер сведения шрама. Ее муж уехал в Америку, собираясь там устроиться и затем вызвать семью. По слухам, за океаном чуть не золотом мостовые вымощены, и каждый третий, если не второй, может стать миллионером. В смысле если сравнивать со здешними заработками. Из невнятного рассказа мимоходом выяснилось, что едут многие. Но там какие-то сложности с въездом после войны. Прежде всех подряд пускали, а теперь с разбором. Вот мужик ейный и собирался вызвать позже. Такое позволяется, когда можешь предъявить некую сумму, гарантирующую, что не станут обращаться за помощью, а сами себя прокормят. В целом ничего нового. В мое время тоже всех подряд в Европу не пускали, но лезли толпами нелегалы через южную границу. А мы их ловили, стрелять запрещалось. Но если уж попадался, всю требуху отбивали. Сказано «подавай просьбу», чего ж лезешь через колючку?! Тут главное, чтоб камера вовремя сломалась и не поймали на горячем. А своих не сдавали. Такого доносчика потом в выгребной яме недолго найти.
– Раньше письма приходили, – сказала Алевтина с тоской, – уже год ни слуху ни духу. Ты ж можешь сказать, все ли в порядке? – От надежды в голосе так и передернуло. – Женьке подсказал про мальца…
Если б я знал, как тогда вышло. Пришла неизвестно откуда подсказка, а я ни ее, ни мальчишку не помнил. Это от Николки, не от меня и несознательно. Вот сейчас пытаюсь нечто узнать, и шиш. Полная пустота.
– Вещь какую-нибудь его.
Она с готовностью вывернула на стол ту самую корзинку. Забавно, но лучше меня сообразила. Или у здешних сенсов в порядке вещей такие штуки?
Перебрал все подряд. Письма, старая рубашка, пояс рваный, фотографии. Свадебная, еще одна. Она сидит, он стоит рядом, положив руку на плечо, и оба смотрят с тупым видом. У нас бы две тысячи объемных снимков показали, да еще и движущиеся изображения. А здесь в рамку и под стекло. Редкость. Впрочем, даже извлеченная карточка никакого отклика не дала. А вот обычная пуговица неожиданно откликнулась. Картинка достаточно ясная и абсолютно точно не имеющая отношения к здешним реалиям. Высотные дома, множество машин и женщина, которую обнимает бывший хозяин пуговицы. Ему с ней хорошо.
– Далеко-далеко, – сказал вслух, – жив. Больше ничего не вижу.
Право же, не говорить, что нашел другую бабу, позабыв про официальную супругу и детей. Вдруг еще опомнится и напишет. Или к себе позовет. Зачем портить людям жизнь. Пусть сами разбираются.
– Спасибо, – сказала Алевтина, смаргивая слезу.
Я молча пожимаю плечами и развожу руками. Может, не надо было лгать? Сказал бы, как есть. Ладно, что сделано, то сделано.
– Нет, – резко заявил, игнорируя недовольный взгляд мамаши, когда Алевтина попыталась дать купюру, доставая ее из-за пазухи. – За помощь – беру. Тебе ничего нового не дал. Купи чего своим детям.
– А ты врать научился, Коля, – сказала мамаша, проводив гостью.
Она не очень представляла, как относиться к поумневшему сыну, однако прежде он такого не делал. И на денежную тему не высказывался. Да раньше и не понимал ничего. А тут условия ставит. Брать за дверью не стала. Не от его слов, но неуловимо справедливое в решении прозвучало. Уже усвоила, зря не говорит.
– Ни в жисть! – автоматически выскочило из чужого лексикона.
Она посмотрела задумчиво и не стала настаивать. А ведь почуяла нечто. На самом деле недоговорить – не соврать. Умолчал о подробностях, так не о том спрашивала.
– Только с таким больше не пускай. От мертвых эхо неприятное, – сказал и сам испугался. Вот откуда ему знать про это?
Прежде ничего такого за нами обоими не водилось. Попасть можно было исключительно в потенциального сенса, но на подобное не рассчитывал.
Наутро, по-быстрому накормив и напоив скотину, почти силком поволок мамашу к врачу. Она слабо отбрыкивалась и отнекивалась, пришлось пихать силой, пока не оказалась за воротами. Там все изменилось моментально. Это не ее вели, а она гордо шествовала в сопровождении. Смотрелось со стороны, наверное, смешно. Но меня мало трогало, что и кто подумает. Я собирался вживаться в здешний мир, и требовалось спокойно существовать, имея спокойный тыл. Ульяна Степановна не особо приятный человек, зато меня по-своему любит и в обиду не даст. Вот и надо вести себя правильно. Не только брать, еще и давать. В конце концов, если всерьез свалится, мне все это хозяйство на себе тащить, чего абсолютно не требуется.
Найти врача проблемы не составляло. В газете мы с Катей отыскали объявление о времени приема в городской больнице. Никакой записи не существовало, пришлось сидеть в очереди, дожидаясь, пока позовут. Мамаша откровенно нервничала, а я старательно изучал старую газету. Как всегда, ничего не понимал, хотя каждое слово известно.
Некие футуристы (?) якобы собирались учинить скандал. Автор заметки писал, что «несмотря на их кривляния, даже Маяковскому ничего, кроме смеха, вызвать не удалось». Это их страшно обидело. И поделом. «Несколько хлестких фраз, набор малозначащих реплик и попытки провоцировать публику не удались. Кому-то из гостей пришла глупая мысль объяснить суть футуризма. В результате вышла скучная и нужная лекция».
Я думал, речь идет о клоунах, потом намекнули на поэзию. Так при чем тут лекция и что такое футуризм? Сборище лиц с ограниченной умственной полноценностью, судя по тексту.
Местные новости тоже звучали странно. В доме некого Мартиросяна охранной полицией (?) задержана нелегальная сходка членов левого крыла РСДРП. У них что, большевиков нет и вместо коммунистов так и остались социал-демократы? «Среди арестованных десять рабочих, две курсистки (?) и двое интеллигентов». В смысле интеллектуалов? Ученые люди? А что им обсуждать с работягами? Дикое время, в котором невольно чувствуешь себя полным дураком. Положительно, надо сидеть на месте и учиться, а то недолго влипнуть по элементарному незнанию. Занесло ж меня в Россию. Чем Германия и подобранный кандидат не угодили? Там я хоть представлял, кто вокруг, и язык бы не учил.
Итог осмотра был предсказуем, и разве что предписания я внимательно выслушал. Для сбивания давления важно приобрести нитроглицерин и пиявки. Что-то смутно слышал про второй метод положительное. К сожалению, уже не уточнить. И то и другое продается в аптеке. Еще и ходить далеко не надо. При больнице, как и приемный покой. Не так чтоб сильно дорого. Но вот сфигмоманометр (чуть язык не сломал и попросил записать на бумаге название) реально не каждому доступен. Ульяну Степановну аж перекосило, когда услышала стоимость. Категорически отказалась покупать. А игрушка забавная. Такая прямоугольная коробка, на крышке которой был закреплен резервуар с ртутью. Колба соединяется трубкой с манжетой, которая надевалась на руку. В манжету накачивался воздух, а показания давления отражались на градуированной колбе с ртутью. Это еще не все. Сердечные тоны нужно слушать в фонендоскоп. Такой примитивизм, по идее, но нормально работающий. Предки были не дураки. В смысле нынешние современники. Умудрились без электроники получать результат ничуть не хуже.
Когда после всех этих тяжких трудов и мучительного расставания с капиталами за лекарства оказались на улице, почти обрадовался возвращению домой. Хотя догадывался, найдет мне работу до самого вечера. И тут мамаша вогнала в оторопь, предложив сходить в синема. Причем краснела при том, как девочка.
Прислонившись к обклеенной афишами тумбе, я задумчиво смотрел на марширующих мимо под барабанный бой мальчишек и девчонок. Одежда практически одинаковая, к тому же короткие штаны выше колен и косынки на шее у обоих полов. Они выкрикивали нечто ритмичное крайне серьезно. «Раз-два, мы шагаем в ряд» и прочую ерунду. На школьную форму абсолютно не похоже; те ходили в фуражках, а не пилотках и нормальных брюках. Очередной пробел в образовании. Невозможно за пару недель разобраться в окружающем мире. На пару сотен километров уехать, и то люди себя иначе ведут, разговаривают и молятся, а тут влип в нечто совсем невообразимое.
Тут они, прекратив стучать в барабан, дружно принялись скандировать: «Россия для русских!», поставив в тупик. Почему не Руссия или росских? И ведь не спросишь. То есть в газетах что-то такое и прежде попадалось, но политику пропускал. Все равно знаний для обсуждения недостаточно. Одно усвоил прочно: по городам маршировали националисты – на уровне риторики раздел о националистической части и эндеках[6] в памяти практически полностью стерся. Марширующие более старших возрастов выкрикивали шовинистические лозунги, били стекла в лавках с нерусскими хозяевами, а случалось, и их клиентов. Полицейские в таких случаях стояли спиной. Меня это раздражало. Нормальная логика империи растворять в себе покоренные народы, превращая их в подобие русских, а не отталкивать.
Требовать знание языка империи (не надо втирать про республику, когда нет федерализации и все управление в центре) и делопроизводства правильно. Но тут тоже через пень-колоду проводят. Тот, кто языка не знал, лишался всяческих прав: он не мог требовать справедливости в суде, не мог сделать какое-либо официальное заявление. Но всегда есть выход. Моментально развился полулегальный переводческий рынок. Ну и чего добились?
Собственно, с такими странными вещами, напрочь отличающимися от представлений будущего, на которые рассчитывал, сталкивался постоянно, и не всегда они безобидны. Машины, например, бывают самого разного вида и формы. Даже паровые и электрические! Шоферы драндулетов частенько по сторонам не смотрят. До светофоров и правил движения до сих пор не додумались. Нет, может, в больших городах нечто и существует, да отсюда незаметно. А вот прущие, не обращая внимания на прохожих и не пропускающие ни слева, ни справа, прямо сейчас чуть не столкнулись. Это при крайне малом количестве легковых автомобилей.
Пальцы в розетку совать точно не стоило, но и газовое освещение или примус реально опасны для пользователя без ума. Электричество присутствовало исключительно в центре города и у богатых, а прочие обходились иными методами. Правда, керосиновая лампа в сравнении с масляным светильником огромный прогресс. Ярче светит, не коптит и не пахнет. А саму горючую жидкость можно приобрести в лавке достаточно дешево. Где-то на юге были месторождения нефти, из которой гнали, кроме керосина, еще бензин и мазут, а также десяток других производных. Смутно помнился трубопровод, из района Тюмени идущий аж до Германии, но никогда по этому поводу не заморачивался. А ведь мог бы разбогатеть на знаниях о месторождениях полезных ископаемых, если б умней был.
– Папироса есть? – спросили басом.
– Не курю, – обернувшись, сказал.
Только сейчас обратил внимание. На углу стоит невысокая будка с надписью «Починка обуви», а в ней сидит крепкий мужчина с приятным лицом. В руке молоток, а на специальную «лапу» насажен башмак. Что-то в нем было странное, но дошло не сразу. Окошко на уровне груди, а его видно. На карлика не похож, пропорции на первый взгляд нормальные. Невольно заинтересовавшись, шагнул вперед и обнаружил причину. Ног у сапожника не было, и сидел тот на маленькой тележке. Такую за ручку кто-то должен возить. Самому не выйдет.
– Не лечишь такое? – сказал с усмешкой человек. Похоже, в отличие от меня прекрасно знал, с кем имеет дело. Да и город не такой уж великий.
– Отсутствующие части тела назад приставить невозможно. Разве в первые минуты после травмы и то без гарантии успеха. Если повреждения значительные. – Я заткнулся, осознав, что зря распустил язык.
Выращенные из собственных клеток органы совсем другое дело. Но дорого и времени немало занимает. Зато при пересадке ни отторжения, ни постоянного приема химии. Родное тело и иммунитет не отторгают. А руки-ноги по такой методике не приделывают. Биопротез ничуть не хуже и дешевле в разы. Разве кто сильно богатый и тщеславный может такими идеями маяться.
– Выходит, под Сандомиром тебя сильно не хватало, когда меня снарядом, – добродушно сказал человек.
– Эй, – подозвал я мальчишку, торгующего вразнос, и взял у того, поторговавшись, папиросу, передал сапожнику.
Гривенник мне тихонько сунула Катя, когда сказал, что в город собираюсь. Брать было неудобно, явно не из таких больших, выданных на собственные нужды, оторвала, и мысленно пообещал вернуть и даже сверху.
Иногда имеет смысл потратиться. Вдруг пригодится знакомство. Сидит здесь постоянно, может, чем интересным поделится. Вроде даже несчастье не озлобило и не заставило пить с криками про пролитую кровь, как от папаши иной раз слышно. Работает в меру сил и копеечку имеет к пенсии.
Сапожник охотно принял подарок рукой в темных пятнах. Машинально я проверил – не болезнь. Что-то вроде обувного клея при варке въедалось в кожу без перчаток. Здоровью не угрожало.
– Ермолая ищешь? – затянувшись, спросил сапожник. Оказывается, и отец ему знаком. Хотя из одного города идут вместе на войну. Ничего удивительного, если служили рядом. – Он в кабаке, недавно видел.
– Не, я так… Гуляю пока.
– Хм… А правду говорят, разговаривать начал.
– Я не дурак, – без особой злости заверяю, – запоздалое развитие называется. Так доктор сказал.
По какой причине все в нашем квартале говорят «дохтур», так и не понял. Зато знаю теперь правильное слово.
– Слово за слово, да и начинаешь беседовать разумно.
– Ну, как-то так.
– Занятно. Не слышал бы своими ушами, как нынче болтаешь, не поверил бы.
– Извини, если обидное скажу, то по незнанию, а не со зла. Почему не на протезе и нормальной коляске?
– А ты знаешь, сколько она стоит, коляска инвалидная? – спросил с иронией сапожник. – Двести двадцать шесть рубликов.
– Скока?
– Ага, – с непонятным удовольствием подтверждает. – А пенсия у меня тринадцать. Приходится так. А протезы… Не могу ходить. Культи короткие и сплошные мучения, еще и натирает. Новый пять лет ждать в очереди ветерану, а сломайся чего… – Он плюнул с раздражением. – Чего изволите? – спросил подошедшую девушку.
Та извлекла из корзинки завернутые в тряпочку туфли на каблуках и показала подошву.
– Это дело поправимое, – заверил сапожник.
Я махнул рукой, прощаясь, и двинулся навстречу довольной мамаше, махающей билетами. Зачем мешать? Будет вопрос, всегда найду. Место наверняка постоянное.
Синематограф с говорящим названием «Фантазия» не впечатлил. В очередной раз не то плакать, не то смеяться хочется. И ясно, не виноваты окружающие, для них это огромный прогресс и изумительное развлечение, а мне тошно. И ладно, не голо, не объемный и не цветной фильм. Но это ж жуткое убожество! Пропаганда и то паршивая. Это уверенно утверждаю. Сначала показали документальный ролик. Корнилов важно ходил в Думе под приветственные аплодисменты. Начало строительства каскада электростанций на Днепре, заодно водохранилища закроют пороги, финансовый кризис во Франции, гражданская война в Мексике. Народ щелкал семечки, курил и мало обращал внимания на происходящее на экране. Оживились, когда началось кино.
Вместо разговоров надписи, наяривает на музыкальном инструменте наиболее подходящие мелодии и читает надписи на экране для безграмотных специальный человек. Все артисты откровенно переигрывают, как и в детских постановках давно не встречается. Но тут все ж оправдание имеется. Чувства приходится выражать жестами, а не интонацией. Для неискушенной публики – сойдет. Особенно забавно – ничего за двести лет в психологии людей не изменилось. Нечто такое обожала моя вторая жена смотреть. Муж, будучи пьяным, погибает под колесами, жена для прокормления двух детей отправляется себя продавать за неимением других источников дохода. Серьезно заболевают по очереди оба ее ребенка. В отчаянии она пытается покончить с собой, бросившись в прорубь. Ее спасают, и один из благодетелей устраивает на работу кондуктором трамвая. Там она встречает солидного господина, и тот на ней женится. Бессмертный сценарий, беспроигрышно делающий ставку на женщин.
В какой-то момент полностью отключился, размышляя о внезапной идее. Даже перестал замечать, как Ульяна Степановна сжимает мои пальцы в особо ответственный момент очередной трагедии. Она даже всю обратную дорогу молчала, переполненная чужими страстями.
Дома я первым делом полез в сарай, разыскивая нужные материалы. Сюда складывали все подряд, оставшееся после любых починок и работ. Банки с засохшей краской, куски труб, поломанный шкаф, какое-то тряпье. Ничего зря не выкидывалось, и хлама хватало. Сначала обнаружил практически целый стул без одной ножки, зато с мягким сиденьем. Затем парочку велосипедных колес. Камеры спущены, и требовалось проверить, в рабочем ли состоянии, но даже насос и рама обнаружились. Неплохо для начала.
– Ты что-то ищешь? – спросил голос сзади.
Обнаружился Ермолай в компании Кати, наблюдающие за моим ковырянием в древнем мусоре.
– Смотри, – сказал я, доставая из кармана огрызок карандаша, вечно таскаемый с собой для записи непонятных слов, и принялся черкать прямо на дверце шкафа. Конечно, в мое время коляска двигалась на аккумуляторе, но могут и руками повертеть. А принципиальная схема достаточно проста. – Колес либо три, либо два маленьких спереди. Подлокотник должен убираться, чтоб пересаживаться сбоку, делаем на штыре. Подставки под ноги – та же история. Рама для начала цельная, хотя можно сделать гораздо дешевле, если две половины, скрепленные подшипником, а на сиденье и спинку использовать брезент. И обойдется это рублей в двадцать, если достанем нужные алюминиевые трубки. Или стальные. Можно использовать от велосипеда. Достаточно прочные. Только напрямую брать у поставщиков вроде как на запчасти. Целиком за тридцать пять – сорок в газете предлагают, неужели колеса с рамой и краской не дешевле? Чем платить двести двадцать шесть, за тридцатку возьмут? Да хоть за сорок!
– А крутить руками колеса по грязи?
– Хм… Да, – соглашаюсь, осознав промах, – пачкаться нехорошо. Тут нужно что-то вот такое, – подрисовываю второй обод.
– Здорово! – сказала восторженно Катя.
У Ермолая было гораздо более скептическое лицо.
– Это заработок, папа. Постоянный.
– Да сколько этих безногих, – сказал он, внимательно изучая рисунок.
– Сколько ни есть, все наши, кроме самых богатых. А для них возможность выйти из дома.
«А для тебя работа». – Но этого уже вслух не сказал.
– Не терпи, сразу говори. Мне ж всмотреться надо не глазами, а просто так могу и не видеть.
– Спасибо, сынок, – сказала она странным голосом. И с ходу продолжила, переключаясь на обычный тон: – Тут Алевтина пришла, посмотришь?
Алевтину я помнил. Тоже из здешних теток. Вроде не вредная, но не особо зажиточно живет.
При моем появлении женщина вскочила, судорожно комкая в руках небольшую корзинку, не иначе гонорар в натуральном виде, и сбивчиво заговорила. Прежний хозяин тела ничего б не понял, да она и не пыталась объяснить. Так, выговориться требовалось. Дело оказалось не в болезни или еще какой ерунде на манер сведения шрама. Ее муж уехал в Америку, собираясь там устроиться и затем вызвать семью. По слухам, за океаном чуть не золотом мостовые вымощены, и каждый третий, если не второй, может стать миллионером. В смысле если сравнивать со здешними заработками. Из невнятного рассказа мимоходом выяснилось, что едут многие. Но там какие-то сложности с въездом после войны. Прежде всех подряд пускали, а теперь с разбором. Вот мужик ейный и собирался вызвать позже. Такое позволяется, когда можешь предъявить некую сумму, гарантирующую, что не станут обращаться за помощью, а сами себя прокормят. В целом ничего нового. В мое время тоже всех подряд в Европу не пускали, но лезли толпами нелегалы через южную границу. А мы их ловили, стрелять запрещалось. Но если уж попадался, всю требуху отбивали. Сказано «подавай просьбу», чего ж лезешь через колючку?! Тут главное, чтоб камера вовремя сломалась и не поймали на горячем. А своих не сдавали. Такого доносчика потом в выгребной яме недолго найти.
– Раньше письма приходили, – сказала Алевтина с тоской, – уже год ни слуху ни духу. Ты ж можешь сказать, все ли в порядке? – От надежды в голосе так и передернуло. – Женьке подсказал про мальца…
Если б я знал, как тогда вышло. Пришла неизвестно откуда подсказка, а я ни ее, ни мальчишку не помнил. Это от Николки, не от меня и несознательно. Вот сейчас пытаюсь нечто узнать, и шиш. Полная пустота.
– Вещь какую-нибудь его.
Она с готовностью вывернула на стол ту самую корзинку. Забавно, но лучше меня сообразила. Или у здешних сенсов в порядке вещей такие штуки?
Перебрал все подряд. Письма, старая рубашка, пояс рваный, фотографии. Свадебная, еще одна. Она сидит, он стоит рядом, положив руку на плечо, и оба смотрят с тупым видом. У нас бы две тысячи объемных снимков показали, да еще и движущиеся изображения. А здесь в рамку и под стекло. Редкость. Впрочем, даже извлеченная карточка никакого отклика не дала. А вот обычная пуговица неожиданно откликнулась. Картинка достаточно ясная и абсолютно точно не имеющая отношения к здешним реалиям. Высотные дома, множество машин и женщина, которую обнимает бывший хозяин пуговицы. Ему с ней хорошо.
– Далеко-далеко, – сказал вслух, – жив. Больше ничего не вижу.
Право же, не говорить, что нашел другую бабу, позабыв про официальную супругу и детей. Вдруг еще опомнится и напишет. Или к себе позовет. Зачем портить людям жизнь. Пусть сами разбираются.
– Спасибо, – сказала Алевтина, смаргивая слезу.
Я молча пожимаю плечами и развожу руками. Может, не надо было лгать? Сказал бы, как есть. Ладно, что сделано, то сделано.
– Нет, – резко заявил, игнорируя недовольный взгляд мамаши, когда Алевтина попыталась дать купюру, доставая ее из-за пазухи. – За помощь – беру. Тебе ничего нового не дал. Купи чего своим детям.
– А ты врать научился, Коля, – сказала мамаша, проводив гостью.
Она не очень представляла, как относиться к поумневшему сыну, однако прежде он такого не делал. И на денежную тему не высказывался. Да раньше и не понимал ничего. А тут условия ставит. Брать за дверью не стала. Не от его слов, но неуловимо справедливое в решении прозвучало. Уже усвоила, зря не говорит.
– Ни в жисть! – автоматически выскочило из чужого лексикона.
Она посмотрела задумчиво и не стала настаивать. А ведь почуяла нечто. На самом деле недоговорить – не соврать. Умолчал о подробностях, так не о том спрашивала.
– Только с таким больше не пускай. От мертвых эхо неприятное, – сказал и сам испугался. Вот откуда ему знать про это?
Прежде ничего такого за нами обоими не водилось. Попасть можно было исключительно в потенциального сенса, но на подобное не рассчитывал.
Наутро, по-быстрому накормив и напоив скотину, почти силком поволок мамашу к врачу. Она слабо отбрыкивалась и отнекивалась, пришлось пихать силой, пока не оказалась за воротами. Там все изменилось моментально. Это не ее вели, а она гордо шествовала в сопровождении. Смотрелось со стороны, наверное, смешно. Но меня мало трогало, что и кто подумает. Я собирался вживаться в здешний мир, и требовалось спокойно существовать, имея спокойный тыл. Ульяна Степановна не особо приятный человек, зато меня по-своему любит и в обиду не даст. Вот и надо вести себя правильно. Не только брать, еще и давать. В конце концов, если всерьез свалится, мне все это хозяйство на себе тащить, чего абсолютно не требуется.
Найти врача проблемы не составляло. В газете мы с Катей отыскали объявление о времени приема в городской больнице. Никакой записи не существовало, пришлось сидеть в очереди, дожидаясь, пока позовут. Мамаша откровенно нервничала, а я старательно изучал старую газету. Как всегда, ничего не понимал, хотя каждое слово известно.
Некие футуристы (?) якобы собирались учинить скандал. Автор заметки писал, что «несмотря на их кривляния, даже Маяковскому ничего, кроме смеха, вызвать не удалось». Это их страшно обидело. И поделом. «Несколько хлестких фраз, набор малозначащих реплик и попытки провоцировать публику не удались. Кому-то из гостей пришла глупая мысль объяснить суть футуризма. В результате вышла скучная и нужная лекция».
Я думал, речь идет о клоунах, потом намекнули на поэзию. Так при чем тут лекция и что такое футуризм? Сборище лиц с ограниченной умственной полноценностью, судя по тексту.
Местные новости тоже звучали странно. В доме некого Мартиросяна охранной полицией (?) задержана нелегальная сходка членов левого крыла РСДРП. У них что, большевиков нет и вместо коммунистов так и остались социал-демократы? «Среди арестованных десять рабочих, две курсистки (?) и двое интеллигентов». В смысле интеллектуалов? Ученые люди? А что им обсуждать с работягами? Дикое время, в котором невольно чувствуешь себя полным дураком. Положительно, надо сидеть на месте и учиться, а то недолго влипнуть по элементарному незнанию. Занесло ж меня в Россию. Чем Германия и подобранный кандидат не угодили? Там я хоть представлял, кто вокруг, и язык бы не учил.
Итог осмотра был предсказуем, и разве что предписания я внимательно выслушал. Для сбивания давления важно приобрести нитроглицерин и пиявки. Что-то смутно слышал про второй метод положительное. К сожалению, уже не уточнить. И то и другое продается в аптеке. Еще и ходить далеко не надо. При больнице, как и приемный покой. Не так чтоб сильно дорого. Но вот сфигмоманометр (чуть язык не сломал и попросил записать на бумаге название) реально не каждому доступен. Ульяну Степановну аж перекосило, когда услышала стоимость. Категорически отказалась покупать. А игрушка забавная. Такая прямоугольная коробка, на крышке которой был закреплен резервуар с ртутью. Колба соединяется трубкой с манжетой, которая надевалась на руку. В манжету накачивался воздух, а показания давления отражались на градуированной колбе с ртутью. Это еще не все. Сердечные тоны нужно слушать в фонендоскоп. Такой примитивизм, по идее, но нормально работающий. Предки были не дураки. В смысле нынешние современники. Умудрились без электроники получать результат ничуть не хуже.
Когда после всех этих тяжких трудов и мучительного расставания с капиталами за лекарства оказались на улице, почти обрадовался возвращению домой. Хотя догадывался, найдет мне работу до самого вечера. И тут мамаша вогнала в оторопь, предложив сходить в синема. Причем краснела при том, как девочка.
Прислонившись к обклеенной афишами тумбе, я задумчиво смотрел на марширующих мимо под барабанный бой мальчишек и девчонок. Одежда практически одинаковая, к тому же короткие штаны выше колен и косынки на шее у обоих полов. Они выкрикивали нечто ритмичное крайне серьезно. «Раз-два, мы шагаем в ряд» и прочую ерунду. На школьную форму абсолютно не похоже; те ходили в фуражках, а не пилотках и нормальных брюках. Очередной пробел в образовании. Невозможно за пару недель разобраться в окружающем мире. На пару сотен километров уехать, и то люди себя иначе ведут, разговаривают и молятся, а тут влип в нечто совсем невообразимое.
Тут они, прекратив стучать в барабан, дружно принялись скандировать: «Россия для русских!», поставив в тупик. Почему не Руссия или росских? И ведь не спросишь. То есть в газетах что-то такое и прежде попадалось, но политику пропускал. Все равно знаний для обсуждения недостаточно. Одно усвоил прочно: по городам маршировали националисты – на уровне риторики раздел о националистической части и эндеках[6] в памяти практически полностью стерся. Марширующие более старших возрастов выкрикивали шовинистические лозунги, били стекла в лавках с нерусскими хозяевами, а случалось, и их клиентов. Полицейские в таких случаях стояли спиной. Меня это раздражало. Нормальная логика империи растворять в себе покоренные народы, превращая их в подобие русских, а не отталкивать.
Требовать знание языка империи (не надо втирать про республику, когда нет федерализации и все управление в центре) и делопроизводства правильно. Но тут тоже через пень-колоду проводят. Тот, кто языка не знал, лишался всяческих прав: он не мог требовать справедливости в суде, не мог сделать какое-либо официальное заявление. Но всегда есть выход. Моментально развился полулегальный переводческий рынок. Ну и чего добились?
Собственно, с такими странными вещами, напрочь отличающимися от представлений будущего, на которые рассчитывал, сталкивался постоянно, и не всегда они безобидны. Машины, например, бывают самого разного вида и формы. Даже паровые и электрические! Шоферы драндулетов частенько по сторонам не смотрят. До светофоров и правил движения до сих пор не додумались. Нет, может, в больших городах нечто и существует, да отсюда незаметно. А вот прущие, не обращая внимания на прохожих и не пропускающие ни слева, ни справа, прямо сейчас чуть не столкнулись. Это при крайне малом количестве легковых автомобилей.
Пальцы в розетку совать точно не стоило, но и газовое освещение или примус реально опасны для пользователя без ума. Электричество присутствовало исключительно в центре города и у богатых, а прочие обходились иными методами. Правда, керосиновая лампа в сравнении с масляным светильником огромный прогресс. Ярче светит, не коптит и не пахнет. А саму горючую жидкость можно приобрести в лавке достаточно дешево. Где-то на юге были месторождения нефти, из которой гнали, кроме керосина, еще бензин и мазут, а также десяток других производных. Смутно помнился трубопровод, из района Тюмени идущий аж до Германии, но никогда по этому поводу не заморачивался. А ведь мог бы разбогатеть на знаниях о месторождениях полезных ископаемых, если б умней был.
– Папироса есть? – спросили басом.
– Не курю, – обернувшись, сказал.
Только сейчас обратил внимание. На углу стоит невысокая будка с надписью «Починка обуви», а в ней сидит крепкий мужчина с приятным лицом. В руке молоток, а на специальную «лапу» насажен башмак. Что-то в нем было странное, но дошло не сразу. Окошко на уровне груди, а его видно. На карлика не похож, пропорции на первый взгляд нормальные. Невольно заинтересовавшись, шагнул вперед и обнаружил причину. Ног у сапожника не было, и сидел тот на маленькой тележке. Такую за ручку кто-то должен возить. Самому не выйдет.
– Не лечишь такое? – сказал с усмешкой человек. Похоже, в отличие от меня прекрасно знал, с кем имеет дело. Да и город не такой уж великий.
– Отсутствующие части тела назад приставить невозможно. Разве в первые минуты после травмы и то без гарантии успеха. Если повреждения значительные. – Я заткнулся, осознав, что зря распустил язык.
Выращенные из собственных клеток органы совсем другое дело. Но дорого и времени немало занимает. Зато при пересадке ни отторжения, ни постоянного приема химии. Родное тело и иммунитет не отторгают. А руки-ноги по такой методике не приделывают. Биопротез ничуть не хуже и дешевле в разы. Разве кто сильно богатый и тщеславный может такими идеями маяться.
– Выходит, под Сандомиром тебя сильно не хватало, когда меня снарядом, – добродушно сказал человек.
– Эй, – подозвал я мальчишку, торгующего вразнос, и взял у того, поторговавшись, папиросу, передал сапожнику.
Гривенник мне тихонько сунула Катя, когда сказал, что в город собираюсь. Брать было неудобно, явно не из таких больших, выданных на собственные нужды, оторвала, и мысленно пообещал вернуть и даже сверху.
Иногда имеет смысл потратиться. Вдруг пригодится знакомство. Сидит здесь постоянно, может, чем интересным поделится. Вроде даже несчастье не озлобило и не заставило пить с криками про пролитую кровь, как от папаши иной раз слышно. Работает в меру сил и копеечку имеет к пенсии.
Сапожник охотно принял подарок рукой в темных пятнах. Машинально я проверил – не болезнь. Что-то вроде обувного клея при варке въедалось в кожу без перчаток. Здоровью не угрожало.
– Ермолая ищешь? – затянувшись, спросил сапожник. Оказывается, и отец ему знаком. Хотя из одного города идут вместе на войну. Ничего удивительного, если служили рядом. – Он в кабаке, недавно видел.
– Не, я так… Гуляю пока.
– Хм… А правду говорят, разговаривать начал.
– Я не дурак, – без особой злости заверяю, – запоздалое развитие называется. Так доктор сказал.
По какой причине все в нашем квартале говорят «дохтур», так и не понял. Зато знаю теперь правильное слово.
– Слово за слово, да и начинаешь беседовать разумно.
– Ну, как-то так.
– Занятно. Не слышал бы своими ушами, как нынче болтаешь, не поверил бы.
– Извини, если обидное скажу, то по незнанию, а не со зла. Почему не на протезе и нормальной коляске?
– А ты знаешь, сколько она стоит, коляска инвалидная? – спросил с иронией сапожник. – Двести двадцать шесть рубликов.
– Скока?
– Ага, – с непонятным удовольствием подтверждает. – А пенсия у меня тринадцать. Приходится так. А протезы… Не могу ходить. Культи короткие и сплошные мучения, еще и натирает. Новый пять лет ждать в очереди ветерану, а сломайся чего… – Он плюнул с раздражением. – Чего изволите? – спросил подошедшую девушку.
Та извлекла из корзинки завернутые в тряпочку туфли на каблуках и показала подошву.
– Это дело поправимое, – заверил сапожник.
Я махнул рукой, прощаясь, и двинулся навстречу довольной мамаше, махающей билетами. Зачем мешать? Будет вопрос, всегда найду. Место наверняка постоянное.
Синематограф с говорящим названием «Фантазия» не впечатлил. В очередной раз не то плакать, не то смеяться хочется. И ясно, не виноваты окружающие, для них это огромный прогресс и изумительное развлечение, а мне тошно. И ладно, не голо, не объемный и не цветной фильм. Но это ж жуткое убожество! Пропаганда и то паршивая. Это уверенно утверждаю. Сначала показали документальный ролик. Корнилов важно ходил в Думе под приветственные аплодисменты. Начало строительства каскада электростанций на Днепре, заодно водохранилища закроют пороги, финансовый кризис во Франции, гражданская война в Мексике. Народ щелкал семечки, курил и мало обращал внимания на происходящее на экране. Оживились, когда началось кино.
Вместо разговоров надписи, наяривает на музыкальном инструменте наиболее подходящие мелодии и читает надписи на экране для безграмотных специальный человек. Все артисты откровенно переигрывают, как и в детских постановках давно не встречается. Но тут все ж оправдание имеется. Чувства приходится выражать жестами, а не интонацией. Для неискушенной публики – сойдет. Особенно забавно – ничего за двести лет в психологии людей не изменилось. Нечто такое обожала моя вторая жена смотреть. Муж, будучи пьяным, погибает под колесами, жена для прокормления двух детей отправляется себя продавать за неимением других источников дохода. Серьезно заболевают по очереди оба ее ребенка. В отчаянии она пытается покончить с собой, бросившись в прорубь. Ее спасают, и один из благодетелей устраивает на работу кондуктором трамвая. Там она встречает солидного господина, и тот на ней женится. Бессмертный сценарий, беспроигрышно делающий ставку на женщин.
В какой-то момент полностью отключился, размышляя о внезапной идее. Даже перестал замечать, как Ульяна Степановна сжимает мои пальцы в особо ответственный момент очередной трагедии. Она даже всю обратную дорогу молчала, переполненная чужими страстями.
Дома я первым делом полез в сарай, разыскивая нужные материалы. Сюда складывали все подряд, оставшееся после любых починок и работ. Банки с засохшей краской, куски труб, поломанный шкаф, какое-то тряпье. Ничего зря не выкидывалось, и хлама хватало. Сначала обнаружил практически целый стул без одной ножки, зато с мягким сиденьем. Затем парочку велосипедных колес. Камеры спущены, и требовалось проверить, в рабочем ли состоянии, но даже насос и рама обнаружились. Неплохо для начала.
– Ты что-то ищешь? – спросил голос сзади.
Обнаружился Ермолай в компании Кати, наблюдающие за моим ковырянием в древнем мусоре.
– Смотри, – сказал я, доставая из кармана огрызок карандаша, вечно таскаемый с собой для записи непонятных слов, и принялся черкать прямо на дверце шкафа. Конечно, в мое время коляска двигалась на аккумуляторе, но могут и руками повертеть. А принципиальная схема достаточно проста. – Колес либо три, либо два маленьких спереди. Подлокотник должен убираться, чтоб пересаживаться сбоку, делаем на штыре. Подставки под ноги – та же история. Рама для начала цельная, хотя можно сделать гораздо дешевле, если две половины, скрепленные подшипником, а на сиденье и спинку использовать брезент. И обойдется это рублей в двадцать, если достанем нужные алюминиевые трубки. Или стальные. Можно использовать от велосипеда. Достаточно прочные. Только напрямую брать у поставщиков вроде как на запчасти. Целиком за тридцать пять – сорок в газете предлагают, неужели колеса с рамой и краской не дешевле? Чем платить двести двадцать шесть, за тридцатку возьмут? Да хоть за сорок!
– А крутить руками колеса по грязи?
– Хм… Да, – соглашаюсь, осознав промах, – пачкаться нехорошо. Тут нужно что-то вот такое, – подрисовываю второй обод.
– Здорово! – сказала восторженно Катя.
У Ермолая было гораздо более скептическое лицо.
– Это заработок, папа. Постоянный.
– Да сколько этих безногих, – сказал он, внимательно изучая рисунок.
– Сколько ни есть, все наши, кроме самых богатых. А для них возможность выйти из дома.
«А для тебя работа». – Но этого уже вслух не сказал.