– Я не рассказываю то, чего ты не хочешь слышать.
– Ты… нет. Ты это о чем?
– Дэвид, мне надо поспать. Когда мы ссоримся, я плачу, у меня происходит выброс адреналина, а потом я вместо сна лежу тут все шесть часов и вспоминаю, как мы друг на друга кричали. Просто… дай мне поспать.
– Я не хочу ссориться. Просто, ну, о чем ты не говоришь? Просто приведи пример. О чем, по-твоему, не стоит говорить? Ты делилась тем, что у тебя запор от болеутоляющих, если ты даже такое можешь…
– Я не могу говорить вещи, из-за которых ты можешь впасть в депрессию. Да только того, что я говорю сейчас, по-моему, уже достаточно.
– Мне жаль, что я произвожу такое впечатление. Но правда, если я скажу тебе: «Эми, я скрываю от тебя кое-что важное», ты из кожи вон вылезешь, чтобы узнать, в чем дело. И ни одна моя правда не была бы ужаснее того, что ты бы придумала себе сама. Просто приведи пример.
Она вздохнула, потерла глаза и сказала:
– У нас не хватало денег, чтобы заплатить за квартиру в феврале. Мне пришлось одолжить у Джона.
Я почувствовал, как из черепной коробки потекла и запузырилась черная жижа стыда.
А она была права!
Я попытался сформулировать идеальный ответ, который убедил бы ее, уверил бы ее в том, что она ведет себя глупо, что я не хрустальный. Я не сформулировал его и через двадцать минут – к тому времени Эми уже тихо похрапывала, как делает это всегда. Я осторожно поднялся и прикрыл за собой дверь спальни.
Я пошел в ванную и встал у раковины, просто глядя на себя в зеркало.
И тут я заметил.
Сверху не капало.
Снаружи лил дождь, но потолок был сухим. Стоп, неужели ложный Дэвид и правда починил крышу?
Я снова потащился на кухню. Грязные после завтрака тарелки в раковине, сироп. Я попытался представить, как Эми завтракает с более удачной копией меня, как они непринужденно болтают. С карточного столика исчез хлам; все присланное мне в последний раз по почте дерьмо: книга Родмана, демоническая сфера – все пропало, и ничего из этого я на полу не увидел. Я зашел в хламовую – разумеется, все оказалось разложено по местам, вероятно, не без участия моего двойника. Он аккуратно поставил вещи на стеллаж рядом с одноруким бетонным снеговиком, которого мы там всегда хранили.
Зазвонил телефон. Джон.
– В жопу тебя и всех детишек-рабов, которые собирали твой телефон.
– Наша херня принимает серьезный оборот. Оказывается, их больше.
– Кого больше?
– Прошлой ночью пропала не только Мэгги. Исчез еще как минимум один ребенок.
– Во-о-от блядь.
– Дочь матери-одиночки, полицейские не восприняли обращение всерьез – решили, что женщина не в своем уме. Считают, ее похитили примерно в то же время.
– Какого черта, Джон?
– Я связался с ней, ее зовут Честити Пейтон. Она хочет с нами поговорить.
– Конечно, хочет.
– Она живет в «Террасе Камелота».
– Ясно. Хочешь за мной заехать?
– Я внизу, на парковке.
– Ну разумеется. Дай мне минутку.
– И еще кое-что.
– А тридцать секунд, пока я спускаюсь, это не подождет?
– Нет. Я уже собирался уходить и пошел за ключами, но не смог вспомнить, где их оставил. И тут я говорю себе: «О, а я знаю, где они». Хочешь угадать, где они, по-моему, были?
– Я совершенно потерял нить разговора.
– Я был уверен, что мои ключи в шкафу, в кувшине. Я смутно помнил, что зачем-то их туда сунул. Трахакан пытался заставить меня его выпустить.
– Срань господня, вот это фортели. Нельзя тебе держать эту хрень дома, она к тебе в голову залезет.
– И что тогда мне с ней делать?
– Да уж, надо утвердить какой-нибудь протокол для такого. Для всего.
– В любом случае, я закопал кувшин на заднем дворе, посмотрим, прокатит ли.
Я повесил трубку и пошел вниз. Джон перехватил меня у подножия лестницы, схватил за руку и, протащив у фасада дома, затолкал в дилдомаркет.
– Какого…
– Там Тед Нолл подъехал.
Я обернулся и увидел, как на стоянку въезжает красная «Импала». Я предположил, что приехал он не за съедобным бельем. Мы ломанулись в заднюю часть магазина и спрятались за полками. Позади нас была огромная стена из силиконовых задниц в натуральную величину.
– Господи Иисусе, Джон, неужели он не мог подождать денек, прежде чем самосуд устраивать? Ему дома надо сидеть, с дочерью.
– А ты бы долго ждал?
Я оглянулся на задницы.
– Ну а это тогда на что?
– Дэйв, я даже не могу выразить словами, как на твое мировоззрение повлияло то, что ты вырос в этом городишке.
Тед вышел из машины под дождь и пошел вперед, выглядывая вход в квартиру на втором этаже. Не похоже, что он нас заметил.
– А что делать, если он к вам поднимется? Там же Эми наверху, – сказал Джон.
– Да, нужно что-то придумать.
– Как насчет того, чтобы выйти и просто сказать правду?
– Мы даже не знаем, в чем она состоит, – возразил я. – Пропал еще один ребенок, а значит, Тед уже наткнулся на видеозапись с чьего-то мобильника, на которой я измываюсь над маленькой…
Мимо прошел продавец, и Джон громко сказал:
– ДА, ДЭВИД, Я ТОЖЕ СЧИТАЮ, ЧТО СТОИТ ВЫСТЕЛИТЬ ПОЛ РЕЗИНОВЫМИ ЗАДНИЦАМИ.
Пиликнула входная дверь, и вошел Тед. Магазин был крошечным, и прятаться было нелепо. Он посмотрел прямо на нас и подошел ближе.
– Почему бы нам не выйти наружу?
– Мне и здесь хорошо, – сказал я.
– Как хотите.
– И хорошенько подумайте, что вы намерены делать. О том, правда ли вы этого так хотите.
– Вы теперь и мысли читаете? Видите ли, я без работы не сидел. Весь день собирал информацию, читал о тебе. Об этом городе.
– Хотите совет, Тед? Уезжайте. Вас здесь ничего не держит.
– Жизни меня учить вздумали?
– Подумайте, Тед. Происходит именно то, о чем мы предупреждали вас с самого начала. Нам пудрят мозг. Вот и все. Они выставляют меня виновным в преступлении – именно такая херня Их и веселит.
– Угу. Знаете, я присмотрелся внимательно к своей сигнализации – не мог смириться с тем, что ее никто не выключал, что камеры просто в какой-то момент перестали работать. Даже позвонил в «Литтлтон», компанию, у которой я ее купил, и они сказали, что с их стороны никаких проблем, всё в шоколаде. Но потом я поговорил с детективом, который был у меня сегодня утром, и он без обиняков выложил, что ваша девушка работает в колл-центре «Литтлтона». Очень интересно, что вы никогда об этом не упоминали.
Ну спасибо вам, детектив.
– Вы, наверное, издеваетесь. Думаете, я заставил Эми отключить вам сигнализацию? Она не смогла бы этого сделать, даже если бы хотела. – Насколько я знаю. – Она даже не знала о Мэгги, пока я ей не сказал. Но мне вас не переубедить, так? Вы здесь не за правдой, а ради мести.
– Я здесь потому, что хочу взглянуть вам в глаза. Знаете, когда крутые парни в фильмах выходят на тропу войны, у них всегда есть то, чего никогда не бывает в реальной жизни – уверенность. Бэтмен стоит на крыше и видит, как на улице внизу кого-то грабят, обязательно у него на глазах. Очень удобно: не нужно бороться с сомнениями или корить себя за, что по ошибке причинил вред невинному человеку. Нет, я не стану ничего делать, пока не получу доказательства. Но я их получу, так или иначе. И очень скоро.
– И что тогда? Убьете меня, отправитесь в тюрьму, и ваша малышка останется без отца? – Я протиснулся мимо него и вышел через переднюю дверь. Он пошел следом. – Говорю вам, Тед, – уезжайте. Собирайте вещи и бегите – сегодня же вечером. Ради вашего же блага. И ради блага вашей маленькой дочери. И Лоретты.
Тед схватил меня за плечо и развернул к себе. Он впился в меня взглядом и спросил:
– Это угроза?
Джон
В небе сверкнула молния, и на лицах обоих отразилась ярость. Джон на секунду поверил, что один из них – Дэйв или Тед – живым домой не вернется.
– Ты… нет. Ты это о чем?
– Дэвид, мне надо поспать. Когда мы ссоримся, я плачу, у меня происходит выброс адреналина, а потом я вместо сна лежу тут все шесть часов и вспоминаю, как мы друг на друга кричали. Просто… дай мне поспать.
– Я не хочу ссориться. Просто, ну, о чем ты не говоришь? Просто приведи пример. О чем, по-твоему, не стоит говорить? Ты делилась тем, что у тебя запор от болеутоляющих, если ты даже такое можешь…
– Я не могу говорить вещи, из-за которых ты можешь впасть в депрессию. Да только того, что я говорю сейчас, по-моему, уже достаточно.
– Мне жаль, что я произвожу такое впечатление. Но правда, если я скажу тебе: «Эми, я скрываю от тебя кое-что важное», ты из кожи вон вылезешь, чтобы узнать, в чем дело. И ни одна моя правда не была бы ужаснее того, что ты бы придумала себе сама. Просто приведи пример.
Она вздохнула, потерла глаза и сказала:
– У нас не хватало денег, чтобы заплатить за квартиру в феврале. Мне пришлось одолжить у Джона.
Я почувствовал, как из черепной коробки потекла и запузырилась черная жижа стыда.
А она была права!
Я попытался сформулировать идеальный ответ, который убедил бы ее, уверил бы ее в том, что она ведет себя глупо, что я не хрустальный. Я не сформулировал его и через двадцать минут – к тому времени Эми уже тихо похрапывала, как делает это всегда. Я осторожно поднялся и прикрыл за собой дверь спальни.
Я пошел в ванную и встал у раковины, просто глядя на себя в зеркало.
И тут я заметил.
Сверху не капало.
Снаружи лил дождь, но потолок был сухим. Стоп, неужели ложный Дэвид и правда починил крышу?
Я снова потащился на кухню. Грязные после завтрака тарелки в раковине, сироп. Я попытался представить, как Эми завтракает с более удачной копией меня, как они непринужденно болтают. С карточного столика исчез хлам; все присланное мне в последний раз по почте дерьмо: книга Родмана, демоническая сфера – все пропало, и ничего из этого я на полу не увидел. Я зашел в хламовую – разумеется, все оказалось разложено по местам, вероятно, не без участия моего двойника. Он аккуратно поставил вещи на стеллаж рядом с одноруким бетонным снеговиком, которого мы там всегда хранили.
Зазвонил телефон. Джон.
– В жопу тебя и всех детишек-рабов, которые собирали твой телефон.
– Наша херня принимает серьезный оборот. Оказывается, их больше.
– Кого больше?
– Прошлой ночью пропала не только Мэгги. Исчез еще как минимум один ребенок.
– Во-о-от блядь.
– Дочь матери-одиночки, полицейские не восприняли обращение всерьез – решили, что женщина не в своем уме. Считают, ее похитили примерно в то же время.
– Какого черта, Джон?
– Я связался с ней, ее зовут Честити Пейтон. Она хочет с нами поговорить.
– Конечно, хочет.
– Она живет в «Террасе Камелота».
– Ясно. Хочешь за мной заехать?
– Я внизу, на парковке.
– Ну разумеется. Дай мне минутку.
– И еще кое-что.
– А тридцать секунд, пока я спускаюсь, это не подождет?
– Нет. Я уже собирался уходить и пошел за ключами, но не смог вспомнить, где их оставил. И тут я говорю себе: «О, а я знаю, где они». Хочешь угадать, где они, по-моему, были?
– Я совершенно потерял нить разговора.
– Я был уверен, что мои ключи в шкафу, в кувшине. Я смутно помнил, что зачем-то их туда сунул. Трахакан пытался заставить меня его выпустить.
– Срань господня, вот это фортели. Нельзя тебе держать эту хрень дома, она к тебе в голову залезет.
– И что тогда мне с ней делать?
– Да уж, надо утвердить какой-нибудь протокол для такого. Для всего.
– В любом случае, я закопал кувшин на заднем дворе, посмотрим, прокатит ли.
Я повесил трубку и пошел вниз. Джон перехватил меня у подножия лестницы, схватил за руку и, протащив у фасада дома, затолкал в дилдомаркет.
– Какого…
– Там Тед Нолл подъехал.
Я обернулся и увидел, как на стоянку въезжает красная «Импала». Я предположил, что приехал он не за съедобным бельем. Мы ломанулись в заднюю часть магазина и спрятались за полками. Позади нас была огромная стена из силиконовых задниц в натуральную величину.
– Господи Иисусе, Джон, неужели он не мог подождать денек, прежде чем самосуд устраивать? Ему дома надо сидеть, с дочерью.
– А ты бы долго ждал?
Я оглянулся на задницы.
– Ну а это тогда на что?
– Дэйв, я даже не могу выразить словами, как на твое мировоззрение повлияло то, что ты вырос в этом городишке.
Тед вышел из машины под дождь и пошел вперед, выглядывая вход в квартиру на втором этаже. Не похоже, что он нас заметил.
– А что делать, если он к вам поднимется? Там же Эми наверху, – сказал Джон.
– Да, нужно что-то придумать.
– Как насчет того, чтобы выйти и просто сказать правду?
– Мы даже не знаем, в чем она состоит, – возразил я. – Пропал еще один ребенок, а значит, Тед уже наткнулся на видеозапись с чьего-то мобильника, на которой я измываюсь над маленькой…
Мимо прошел продавец, и Джон громко сказал:
– ДА, ДЭВИД, Я ТОЖЕ СЧИТАЮ, ЧТО СТОИТ ВЫСТЕЛИТЬ ПОЛ РЕЗИНОВЫМИ ЗАДНИЦАМИ.
Пиликнула входная дверь, и вошел Тед. Магазин был крошечным, и прятаться было нелепо. Он посмотрел прямо на нас и подошел ближе.
– Почему бы нам не выйти наружу?
– Мне и здесь хорошо, – сказал я.
– Как хотите.
– И хорошенько подумайте, что вы намерены делать. О том, правда ли вы этого так хотите.
– Вы теперь и мысли читаете? Видите ли, я без работы не сидел. Весь день собирал информацию, читал о тебе. Об этом городе.
– Хотите совет, Тед? Уезжайте. Вас здесь ничего не держит.
– Жизни меня учить вздумали?
– Подумайте, Тед. Происходит именно то, о чем мы предупреждали вас с самого начала. Нам пудрят мозг. Вот и все. Они выставляют меня виновным в преступлении – именно такая херня Их и веселит.
– Угу. Знаете, я присмотрелся внимательно к своей сигнализации – не мог смириться с тем, что ее никто не выключал, что камеры просто в какой-то момент перестали работать. Даже позвонил в «Литтлтон», компанию, у которой я ее купил, и они сказали, что с их стороны никаких проблем, всё в шоколаде. Но потом я поговорил с детективом, который был у меня сегодня утром, и он без обиняков выложил, что ваша девушка работает в колл-центре «Литтлтона». Очень интересно, что вы никогда об этом не упоминали.
Ну спасибо вам, детектив.
– Вы, наверное, издеваетесь. Думаете, я заставил Эми отключить вам сигнализацию? Она не смогла бы этого сделать, даже если бы хотела. – Насколько я знаю. – Она даже не знала о Мэгги, пока я ей не сказал. Но мне вас не переубедить, так? Вы здесь не за правдой, а ради мести.
– Я здесь потому, что хочу взглянуть вам в глаза. Знаете, когда крутые парни в фильмах выходят на тропу войны, у них всегда есть то, чего никогда не бывает в реальной жизни – уверенность. Бэтмен стоит на крыше и видит, как на улице внизу кого-то грабят, обязательно у него на глазах. Очень удобно: не нужно бороться с сомнениями или корить себя за, что по ошибке причинил вред невинному человеку. Нет, я не стану ничего делать, пока не получу доказательства. Но я их получу, так или иначе. И очень скоро.
– И что тогда? Убьете меня, отправитесь в тюрьму, и ваша малышка останется без отца? – Я протиснулся мимо него и вышел через переднюю дверь. Он пошел следом. – Говорю вам, Тед, – уезжайте. Собирайте вещи и бегите – сегодня же вечером. Ради вашего же блага. И ради блага вашей маленькой дочери. И Лоретты.
Тед схватил меня за плечо и развернул к себе. Он впился в меня взглядом и спросил:
– Это угроза?
Джон
В небе сверкнула молния, и на лицах обоих отразилась ярость. Джон на секунду поверил, что один из них – Дэйв или Тед – живым домой не вернется.