— Мы закончили вас обсуждать! Идите доедайте.
Я сжимаю руку Артура, и мы возвращается к родителям.
Остаток ужина проходит мирно. Мы смеемся вместе, а не друг над другом. Пожалуй, еще лучше этот вечер сделало бы только появление Дилана — желательно под руку с Самантой. Меня заранее огорчает, что я непременно что-нибудь упущу, когда буду в подробностях пересказывать ему эту встречу. Вспомню не все шутки, которые заставляли нас складываться от хохота. Хотя, наверное, это неизбежный этап романтических отношений: время на друзей уменьшается, и они не всегда вписываются в твою новую жизнь.
Пока мы с Артуром помогаем убирать со стола, Па распаковывает принесенную Сьюзами коробку. Внутри оказываются шесть огромных печений — то есть в самом деле огромных, будто четыре куска теста положили на противне слишком близко друг к другу, и они слиплись в одно мегапеченье. Два с двойным шоколадом, два овсяных с изюмом и два с шоколадной крошкой и грецкими орехами.
— Спасибо за эту прелесть, — говорит папа и протягивает коробку Артуру.
— Вы хозяин, выбирайте первым, — смущается тот.
— Ну, тогда потом не жалуйся, — замечает мистер Сьюз с ухмылкой.
Па выбирает печенье с двойным шоколадом. У Артура становится такое лицо, будто мой отец одолжил у него машину покататься и разбил вдребезги. Ма забирает второе шоколадное печенье, потому что никогда не любила ни изюм, ни орехи. Артур смотрит на нее так, словно она только что выкупила последний в мире билет на «Гамильтона».
Угадайте с одной попытки, какое хотел Артур.
— Волшебно, — говорит мама.
Артур берет печенье с шоколадной крошкой и принимается яростно выковыривать из него орехи.
Мистер Сьюз откусывает от овсяного с изюмом.
— Пожалуй, я больше не готов двадцать минут торчать в очереди за печеньями, но, должен признать, оно определенно того стоило.
Мы еще немного болтаем, прежде чем попрощаться. Я с изумлением смотрю, как Артур обнимается в коридоре с моими родителями. Хадсон обычно жал им руки, будто они мне не предки, а начальники. Но это действительно здорово — как наши отцы тоже обнимаются, и Па просит мистера Сьюза поскорее вернуться, потому что принесенная им бутылка так и осталась непочатой. Миссис Сьюз диктует маме свой номер. Пожалуй, если та снова возникнет в сюжете, надо будет упомянуть ее лучшую подругу, чародейку Мару.
Мы с Артуром быстро целуемся, пока все обмениваются финальными благодарностями, и команда Сьюзов наконец отбывает.
— Это было восхитительно, — говорит мама. — Артур — чудесный мальчик. Такой милый. И с прекрасными манерами. Я в восторге от всей семьи.
— И я.
— Что будешь делать, когда он уедет? — спрашивает папа.
Я досадливо пожимаю плечами.
— Для начала постараюсь узнать его получше, пока он тут.
На самом деле я вспоминаю, как широко улыбался Артур за ужином — думая, будто никто не видит, — и просто хочу вызвать у него столько улыбок, сколько получится.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
АРТУР
23 июля, понедельник
— Стоило мне отойти на пять минут, — говорит Намрата, — и ты уже залез на чертово кресло.
— У меня сенсомоторный перерыв. — Я прижимаю кулак к груди. — Ах, Бенни мо-о-ой, в поход сыграли го-о-орны… [51]
Джульетта поднимает взгляд от ноутбука.
— Скажи спасибо, что он перестал петь «Тело Бена прекрасно» [52] .
— Ладно, — говорит Намрата. — У меня большие новости. Угадайте, кто бросил универ и съезжает к родителям?
У меня падает челюсть.
— Ты?
Намрата фыркает.
— Нет, дурачок. Соседи Дэвида.
— Фанаты динопорно?
— У них взлетел краудфандинг, так что они берут годовой академ для работы над «Страстью юрского периода». — Намрата пожимает плечами. — Представляете, 714 человек действительно готовы платить за этот ошеломительный контент.
— Ну, удачи им. — Я плюхаюсь обратно в кресло и подкатываю к столу. — Давайте это отпразднуем!
— Отпразднуем торжество динозавротики? — уточняет Джульетта.
— У меня хорошее настроение, окей?
— Мы заметили, — говорит Намрата.
— И хотите знать почему?
— Мы знаем почему. Начинается на Б и рифмуется с «тлен». Кстати о тлене: когда ты уже займешься документами Шумейкера?
— Десять очков Когтеврану! — объявляю я, осмотрительно пропустив мимо ушей вторую часть фразы. — Но который Бен? Аффлек? Стиллер? Карсон? Нет, БЕНДЖАМИН ХЬЮГО АЛЕХО. Мой… бойфренд. — Я выбиваю на столе короткую барабанную дробь. — А, и еще я забыл Бена Платта.
— Впечатляющая речь, — хмыкает Намрата.
Джульетта секунду смотрит на меня, подперев ладонью подбородок.
— Безумие какое-то, — говорит она. — Не верится, что ты в самом деле это провернул. То есть повесил объявление, нашел того парня и теперь с ним встречаешься.
— Причем официально! Очень-очень официально.
— Даже с родителями познакомился, — кивает Намрата. — Сколько там прошло, две недели?
— Ага. — Я сияю.
— И что дальше?
И вот это настоящее безумие, потому что честный ответ — «Не знаю». Я не знаю, что будет дальше, потому что Бродвей убеждает меня в одном, а «Реддит» — в другом, и ничей опыт не согласуется с тем, как я себя чувствую сейчас.
Никто не предупреждал, что так будет. То есть да, я ожидал головокружения и бабочек в животе, но не думал, что влюбленность принесет такое ощущение цельности . Будто все кусочки мира наконец-то встали на свои места. Хотя я не строю иллюзий. Даже я понимаю, что две недели — это ни о чем; так почему десяток встреч с Беном умудрился перевернуть всю мою жизнь?
Меня пугает, насколько легко я могу вообразить наше совместное будущее. Пугает, как что-нибудь новое напоминает о нем буквально каждую минуту. По сути, мне напоминает о нем весь Нью-Йорк.
И это самое ужасное. Потому что, насколько мне известно, Бен и есть Нью-Йорк.
24 июля, вторник
Привет-привет, есть кто живой?
Я помню, что нам нужно обсудить Сложную Тему!
Ну Джееееесс, ну Ииииитан
ДЖЕССИКА НУР ФРАНКЛИН ИТАН ЙОН ДЖЕРСОН ГДЕ ВЫЫЫЫ
Я тут один в чате? *хмурый смайлик хмурый смайлик хмурый смайлик*
Вы опять в Таргете, что ли?
Почему в Таргете худший сигнал на свете
ХВАТИТ УЖЕ ТОРЧАТЬ В СЕКЦИИ «ВСЁ ЗА ДОЛЛАР» ОТВЕТЬТЕ МНЕ КТО-НИБУДЬ
25 июля, среда
К среде я превращаюсь в комок оголенных нервов. Едва рабочий день заканчивается, я вылетаю из офиса и притормаживаю только на улице, рядом со швейцаром Морри. Сегодня Бен меня удивит. Не знаю, куда мы отправимся, но он нагнетал интригу всю неделю.
— Здорово, Доктор, — говорит Морри, блестя голубыми глазами. — Спешишь куда-то?
— Ага, у меня встреча.
С моим бойфрендом. Бойфрендом, бойфрендом, бойфрендом.
Морри сторонится, чтобы открыть дверь перед очередным посетителем, и я кошусь на телефон. Время — пятнадцать минут шестого, от Бена никаких сообщений. Я оглядываю улицу, напряженно изучая каждое лицо, но не вижу его даже вдалеке. Меня охватывает разочарование, но я проглатываю его и быстро набираю эсэмэс.
Я сжимаю руку Артура, и мы возвращается к родителям.
Остаток ужина проходит мирно. Мы смеемся вместе, а не друг над другом. Пожалуй, еще лучше этот вечер сделало бы только появление Дилана — желательно под руку с Самантой. Меня заранее огорчает, что я непременно что-нибудь упущу, когда буду в подробностях пересказывать ему эту встречу. Вспомню не все шутки, которые заставляли нас складываться от хохота. Хотя, наверное, это неизбежный этап романтических отношений: время на друзей уменьшается, и они не всегда вписываются в твою новую жизнь.
Пока мы с Артуром помогаем убирать со стола, Па распаковывает принесенную Сьюзами коробку. Внутри оказываются шесть огромных печений — то есть в самом деле огромных, будто четыре куска теста положили на противне слишком близко друг к другу, и они слиплись в одно мегапеченье. Два с двойным шоколадом, два овсяных с изюмом и два с шоколадной крошкой и грецкими орехами.
— Спасибо за эту прелесть, — говорит папа и протягивает коробку Артуру.
— Вы хозяин, выбирайте первым, — смущается тот.
— Ну, тогда потом не жалуйся, — замечает мистер Сьюз с ухмылкой.
Па выбирает печенье с двойным шоколадом. У Артура становится такое лицо, будто мой отец одолжил у него машину покататься и разбил вдребезги. Ма забирает второе шоколадное печенье, потому что никогда не любила ни изюм, ни орехи. Артур смотрит на нее так, словно она только что выкупила последний в мире билет на «Гамильтона».
Угадайте с одной попытки, какое хотел Артур.
— Волшебно, — говорит мама.
Артур берет печенье с шоколадной крошкой и принимается яростно выковыривать из него орехи.
Мистер Сьюз откусывает от овсяного с изюмом.
— Пожалуй, я больше не готов двадцать минут торчать в очереди за печеньями, но, должен признать, оно определенно того стоило.
Мы еще немного болтаем, прежде чем попрощаться. Я с изумлением смотрю, как Артур обнимается в коридоре с моими родителями. Хадсон обычно жал им руки, будто они мне не предки, а начальники. Но это действительно здорово — как наши отцы тоже обнимаются, и Па просит мистера Сьюза поскорее вернуться, потому что принесенная им бутылка так и осталась непочатой. Миссис Сьюз диктует маме свой номер. Пожалуй, если та снова возникнет в сюжете, надо будет упомянуть ее лучшую подругу, чародейку Мару.
Мы с Артуром быстро целуемся, пока все обмениваются финальными благодарностями, и команда Сьюзов наконец отбывает.
— Это было восхитительно, — говорит мама. — Артур — чудесный мальчик. Такой милый. И с прекрасными манерами. Я в восторге от всей семьи.
— И я.
— Что будешь делать, когда он уедет? — спрашивает папа.
Я досадливо пожимаю плечами.
— Для начала постараюсь узнать его получше, пока он тут.
На самом деле я вспоминаю, как широко улыбался Артур за ужином — думая, будто никто не видит, — и просто хочу вызвать у него столько улыбок, сколько получится.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
АРТУР
23 июля, понедельник
— Стоило мне отойти на пять минут, — говорит Намрата, — и ты уже залез на чертово кресло.
— У меня сенсомоторный перерыв. — Я прижимаю кулак к груди. — Ах, Бенни мо-о-ой, в поход сыграли го-о-орны… [51]
Джульетта поднимает взгляд от ноутбука.
— Скажи спасибо, что он перестал петь «Тело Бена прекрасно» [52] .
— Ладно, — говорит Намрата. — У меня большие новости. Угадайте, кто бросил универ и съезжает к родителям?
У меня падает челюсть.
— Ты?
Намрата фыркает.
— Нет, дурачок. Соседи Дэвида.
— Фанаты динопорно?
— У них взлетел краудфандинг, так что они берут годовой академ для работы над «Страстью юрского периода». — Намрата пожимает плечами. — Представляете, 714 человек действительно готовы платить за этот ошеломительный контент.
— Ну, удачи им. — Я плюхаюсь обратно в кресло и подкатываю к столу. — Давайте это отпразднуем!
— Отпразднуем торжество динозавротики? — уточняет Джульетта.
— У меня хорошее настроение, окей?
— Мы заметили, — говорит Намрата.
— И хотите знать почему?
— Мы знаем почему. Начинается на Б и рифмуется с «тлен». Кстати о тлене: когда ты уже займешься документами Шумейкера?
— Десять очков Когтеврану! — объявляю я, осмотрительно пропустив мимо ушей вторую часть фразы. — Но который Бен? Аффлек? Стиллер? Карсон? Нет, БЕНДЖАМИН ХЬЮГО АЛЕХО. Мой… бойфренд. — Я выбиваю на столе короткую барабанную дробь. — А, и еще я забыл Бена Платта.
— Впечатляющая речь, — хмыкает Намрата.
Джульетта секунду смотрит на меня, подперев ладонью подбородок.
— Безумие какое-то, — говорит она. — Не верится, что ты в самом деле это провернул. То есть повесил объявление, нашел того парня и теперь с ним встречаешься.
— Причем официально! Очень-очень официально.
— Даже с родителями познакомился, — кивает Намрата. — Сколько там прошло, две недели?
— Ага. — Я сияю.
— И что дальше?
И вот это настоящее безумие, потому что честный ответ — «Не знаю». Я не знаю, что будет дальше, потому что Бродвей убеждает меня в одном, а «Реддит» — в другом, и ничей опыт не согласуется с тем, как я себя чувствую сейчас.
Никто не предупреждал, что так будет. То есть да, я ожидал головокружения и бабочек в животе, но не думал, что влюбленность принесет такое ощущение цельности . Будто все кусочки мира наконец-то встали на свои места. Хотя я не строю иллюзий. Даже я понимаю, что две недели — это ни о чем; так почему десяток встреч с Беном умудрился перевернуть всю мою жизнь?
Меня пугает, насколько легко я могу вообразить наше совместное будущее. Пугает, как что-нибудь новое напоминает о нем буквально каждую минуту. По сути, мне напоминает о нем весь Нью-Йорк.
И это самое ужасное. Потому что, насколько мне известно, Бен и есть Нью-Йорк.
24 июля, вторник
Привет-привет, есть кто живой?
Я помню, что нам нужно обсудить Сложную Тему!
Ну Джееееесс, ну Ииииитан
ДЖЕССИКА НУР ФРАНКЛИН ИТАН ЙОН ДЖЕРСОН ГДЕ ВЫЫЫЫ
Я тут один в чате? *хмурый смайлик хмурый смайлик хмурый смайлик*
Вы опять в Таргете, что ли?
Почему в Таргете худший сигнал на свете
ХВАТИТ УЖЕ ТОРЧАТЬ В СЕКЦИИ «ВСЁ ЗА ДОЛЛАР» ОТВЕТЬТЕ МНЕ КТО-НИБУДЬ
25 июля, среда
К среде я превращаюсь в комок оголенных нервов. Едва рабочий день заканчивается, я вылетаю из офиса и притормаживаю только на улице, рядом со швейцаром Морри. Сегодня Бен меня удивит. Не знаю, куда мы отправимся, но он нагнетал интригу всю неделю.
— Здорово, Доктор, — говорит Морри, блестя голубыми глазами. — Спешишь куда-то?
— Ага, у меня встреча.
С моим бойфрендом. Бойфрендом, бойфрендом, бойфрендом.
Морри сторонится, чтобы открыть дверь перед очередным посетителем, и я кошусь на телефон. Время — пятнадцать минут шестого, от Бена никаких сообщений. Я оглядываю улицу, напряженно изучая каждое лицо, но не вижу его даже вдалеке. Меня охватывает разочарование, но я проглатываю его и быстро набираю эсэмэс.