– Вы помните тот неприятный случай с бывшей управительницей гарема?
Лейла сразу заметила, что он больше не называет ее почтительно Айшой-ханум.
– Разве такое забудешь, Карим-мирза? Я думаю, весь город с удовольствием говорит об этом, и еще не скоро мне позволят об этом не думать.
– Айша предстала перед кади, который приговорил ее к изгнанию. Это традиционное наказание тем, кто напрасно останавливает свадебный обряд. Говорят, что из-за таких пустых слов разрушилось немало браков. Вы сами сказали – люди болтают, а сплетни могут сильно испортить жизнь даже честным людям. Чтобы не позволять людям обвинять новобрачных напрасно, наши правители приняли суровый закон. Она заслужила это наказание.
– Да, но… почему вы говорите это мне?
– Потому что она попросила меня прийти к ней после суда и передала вам сообщение. Айша умоляла меня ради долгих лет своей безупречной службы, и я пообещал пересказать вам несколько слов, если они никак не оскорбят или не обидят вас. Я был уверен, что она хотела попросить у вас прощения или даже ходатайства за нее.
– А она попросила передать что-то другое?
– Да, моя ханум. Всего несколько слов, и я вам их передаю. Я не очень их понял, но надеюсь, вам они скажут больше. Вот что просила меня передать Айша: роза увяла, едва распустившись, а жасмин цвел много лет. Он не дал прорасти ни одному сорняку, и только лунный свет изгнал жасмин из сада. Но лунный свет обманчив, и жасмин зацветет вновь.
– Я ничего не понимаю, – пробормотала Лейла.
Если и есть в этих словах тайный смысл, то его значение ей было неведомо. Жасмин, цветущий много лет, – может, это сама Айша-ханум? Она охраняла гарем, управляла его делами. Если это так, то лунный цвет – наверное, ее кольцо, из-за которого она потеряла лицо и наговорила такого, что ее изгнали. Последние слова – надежда вернуться. Но при чем тут тогда роза? И как Айша собирается вернуться, ведь решение кади нельзя оспорить? Лейла не стала говорить о своих догадках Кариму, иначе пришлось бы объяснять историю кольца. Да, в этих словах Айши скрывалась угроза, но, надежно укрытая стенами дворца, она чувствовала себя в безопасности. По крайней мере, пока не минули те несколько месяцев, предсказанных книгой.
– Что ж, Лейла-ханум, возможно, это просто последняя попытка отчаявшейся безумной женщины огорчить вас. Забудьте о ней, моя ханум, ее уже нет в городе.
– А где она?
– Стражники увезли ее далеко в пустыню Хармат. Там есть город изгнанников, с единственным в пустыне источником воды. В городе нет верблюдов и лошадей, а пешком человек не сможет добраться через пустыню. Жители добывают там медь, и мы покупаем ее у них. Но они не имеют права покидать город. Айша будет жить там. Даже если она сбежит, пустыня убьет ее раньше, чем она доберется до Саранда. А если произойдет чудо, ее остановят стражники на воротах города.
– Мне делается грустно, когда я думаю о ней. Я не понимаю, чем могла вызвать ее возмущение.
– Не будем больше говорить об этой недостойной. Наш список дел еще не окончен.
– Как? Есть еще что-то? – удивилась Лейла.
– Да, госпожа. У нас больше нет управительницы, а мне тяжело выполнять все ее функции. Я занимаюсь всем дворцом и боюсь, что могу что-то упустить на женской половине, и мои госпожи будут недовольны.
– Но как я могу помочь?
– Обычно старшая жена отдает распоряжения. Но госпожа Мариям нездорова, как и Дария-ханум. А Любна-ханум так горюет, что ей будет все равно, даже если дворец рухнет. Вы должны взять управление женской половиной на себя.
– Я? Но я ведь ничего не умею! Я могу вышить вам шелковый платок или даже целую дюжину за день, но я никогда не жила в таком большом доме. Я не знаю, как устроены гаремы, и что нужно делать.
– Вам придется научиться, Лейла-ханум. Я сообщаю об этом сейчас, потому что вы можете спросить совета у Мариям-ханум, когда сегодня будете у нее. Она из богатой знатной семьи и хорошо знает, как устроена жизнь во дворце. Она может помочь вам советом. Вы можете поговорить и с другими ханум тоже. Я боюсь, что без строгой хозяйки дела могут разладиться, служанки не будут достаточно прилежны, а покои придут в запустение.
– Вы взваливаете на меня непосильную ношу, Карим-мирза, но я не могу отказать вам. Я буду делать все, что в моих силах, но надеюсь на вашу помощь.
– Да, Лейла-ханум, вы можете обращаться ко мне в любое время дня и ночи.
– Но что если я тоже… заболею… как Мариям-ханум… Или со мной что-то случится?
– Лейла-ханум, не стоит верить всем сплетницам страны. С вами все будет хорошо. А теперь я оставлю вас, чтобы вы могли навестить Мариям-ханум. Мы увидимся с вами после, чтобы обсудить ваши обязанности хозяйки дома.
Он снова поклонился и вышел из комнаты, оставив Лейлу в растерянности. Всего неделя спокойной жизни, и опять лавина событий поглощает ее. Странные слова Айши, ожидание проклятия, управление огромным дворцом – и ни одного близкого друга. «Я так счастлива», – пробормотала она, закрыв глаза и представив себе лицо мужа, – «Но почему же я чувствую себя так, словно мне на плечи положили мешок с мукой и заставили идти через пустыню?» Она открыла книгу отца, надеясь найти там ответ, но в книге были обычные поэмы.
Часть 2. Долина джиннов
Глава 1
Мариям-ханум жестом пригласила Лейлу присесть.
– Ты счастлива? По глазам вижу, что да. Я тоже была счастлива… когда вышла за него замуж. И даже когда заболела, все равно была счастлива… Я любила его… И надеялась прожить с ним всю жизнь. И даже когда заболела, не думала, что это навсегда, я надеялась выздороветь…
Лейлу больно кольнула ревность. Ее Маруф, ведь он не принадлежал ей полностью. У него было еще три жены, и каждой он дарил ласки и любовь. Да, сейчас он проводит все ночи с ней. Но разве так будет всегда? Ей придется делить любимого с остальными… А что если появится новая жена? Служанки шепчутся, что Мариям-ханум долго не протянет, в последнее время она особенно ослабла. И если Всевышний призовет ее себе, Маруф может жениться еще раз. И тогда он будет проводить у новой супруги все ночи, а ее просто забудет, или будет навещать время от времени ради приличия. Лейла сжала кулаки, так что ей стало больно.
– Ревнуешь? – слабым голосом спросила первая жена, чуть усмехнувшись. – Это не ты должна ревновать, а я. Не тебя он забыл и оставил в одиночестве, а меня. Ты четвертая жена, самая младшая, самая красивая, полная жизни. Надеюсь, так и останется, и с тобой не случится беды.
Лейле стало мучительно стыдно. В своем счастье она никогда не думала о других женах как… о любящих женщинах. Что ощущали они, когда Маруф объявил о своем желании жениться? Ее охватило отчаяние. Что она может сделать?
– Мариям-ханум, я не хотела сделать вам больно.
Ее собеседница снова чуть улыбнулась. Она сидела на диване напротив нее, а между ними стоял низкий столик с фруктами и сладкой водой, к которым они так и не притронулись.
– Угощайтесь, Лейла-ханум, скоро подадут обед, а перед этим полезно отведать фруктов. Их присылают из нашего сада, вы знали об этом?
– Нет, я еще пока не ходила в большой сад, только в маленький внутренний, у моих покоев.
– Почему же? Вы должны прогуляться, там очень красиво. Даже Любна-ханум иногда выходит в большой сад, она проводит много времени на берегу пруда.
– Я обязательно последую вашему совету, Мариям-ханум.
– Это странно, – вдруг произнесла женщина. Мне кажется, я чувствую себя лучше. Я улыбаюсь, и мне это не доставляет никакого страдания. Я чувствую только слабость, но не боль, как обычно.
Лейла не знала, что сказать. Она хотела приободрить Мариям-ханум или сказать ей что-то приятное, но боялась допустить неловкость. Поэтому вместо того чтобы говорить, она встала и подошла к собеседнице, села с ней рядом на диван и взяла ее за тонкие бледные пальцы. Мариям с удивлением подняла на нее взгляд.
– Простите, если сделала глупость, – пробормотала Лейла и отдернула руку.
– Нет-нет, продолжайте. Когда вы сели рядом, мне стало совсем хорошо.
Лейла снова взяла ее за руку и начала потихоньку поглаживать нежную кожу.
– Моя тетушка всегда делала так, когда мне было грустно или страшно. Я не знаю, как принято в богатых домах, но ведь даже во дворце нужен кто-то, кто подержит тебя за руку, когда ты болеешь?
– Моя мать редко приходила ко мне. Но у меня была няня… Она воспитала меня, – начала рассказывать Мариям. – Она была единственным человеком, который держал меня за руку, когда я плакала.
– Она навещает вас?
– Уже нет… Сначала она приходила, оставалась со мной, когда я мучилась от боли. Но она была старой женщиной, однажды заболела и уже не оправилась. Ее приходы не помогали мне. А ваши руки творят волшебство… Я не чувствую никакой боли!
Мариям словно не могла поверить в собственные слова.
– Вы волшебница, Лейла-ханум!
Лейла с испугом отдернула руку. Она назвала ее волшебницей, а что если она подумает еще немного и обвинит ее в колдовстве?
– Что вы! Это просто совпадение.
Мариям-ханум ничего не говорила, она казалась удивленной, вытягивала то руку, то ногу, прислушиваясь к своим ощущениям. Наконец она просто встала и выпрямилась во весь рост. Она была совершенно не похожа на ту старуху, которая еле доковыляла до середины зала в покоях Лейлы, чтобы поздравить ее со свадьбой. Она была просто молодой красивой женщиной, слегка бледной и уставшей, но уже не кажущейся больной.
– Это чудо… Чудо!!! – засмеялась Мариям-ханум.
Вошедшие в этот момент служанки, которые внесли обед, застыли в дверях от изумления. Они не привыкли слышать веселый смех хозяйки и не привыкли видеть ее такой – не скрюченной болью, а светящейся улыбкой.
– Мариям-ханум! Вам лучше? Какое счастье! – закричали они наперебой.
– Да, да! Несите угощение! Сегодня я принимаю свою новую сестру Лейлу-ханум, и я хочу показать, как это делает дочь правителя города!
Она снова засмеялась и села рядом с гостьей.
– Я не знаю, ты ли сотворила чудо, или это просто счастливый случай, но мое выздоровление я всегда буду сочетать в своих мыслях с тобой, Лейла!
Она все же еще была очень слаба, но лицо ее разгладилось, а глаза были радостными. Они начали есть, и Мариям пробовала каждое блюдо с аппетитом, весело шутила, начала какой-то легкий разговор о рецептах и поварах, и Лейла с готовностью ей отвечала, как могла. Как все изменилось! Она пришла, чтобы провести пару тягостных часов с больной страдающей женщиной, а теперь они вдвоем смеются и перебрасываются шутками!
Когда обед был окончен, Мариям снова взяла Лейлу за руку:
– Я не буду называть тебя «ханум», в гареме мы на равных, я буду называть тебя сестрой. В последний раз я так хорошо себя чувствовала в день своей свадьбы, десять лет назад. Я не могу поверить… Десять лет… Но я как будто снова вернулась к жизни.
– Вам надо беречь себя, Мариям-ханум! Вы чувствуете себя лучше, но вы еще слабы.
– Да, ты права. Не называй меня «ханум», я хочу, чтобы мы подружились. Но как же хорошо не чувствовать боли!
– Значит, вы сможете управлять женской половиной дворца? Карим-мирза сказал, что я одна из всех жен могу давать распоряжения, потому что вы были больны. Но теперь…
– Карим-мирза прав, Лейла. Я десять лет провела в болезни, да и сейчас не знаю, это проблеск солнца среди туч, а потом я опять вернусь к недугу, или я снова обрету силу. Тебе придется самой позаботиться о женской половине. Но я тебе помогу.
– Спасибо, Мариям-ха… Мариям. Я не знаю, с чего начать. Я никогда не жила во дворце.
– Наша бывшая управительница, которая так скоро покинула нас, вела множество записей. Она отмечала все, жалованье служанкам, покупку рабынь, необходимые работы на день и на неделю. Вряд ли она забрала эти записи в зиндан. Найди их у нее в комнате и изучи. Так ты хотя бы поймешь, что надо делать в первую очередь.
– Записи! Как я об этом не подумала! Спасибо, Мариям-хан… Мариям.
Мариям-ханум улыбалась. Она была довольна своим советом и тем, что помогла Лейле. Но она все еще была очень бледной, ее лоб покрыла испарина.
– Ты устала, Мариям, – наконец произнесла Лейла. – Тебе надо отдохнуть. Я оставлю тебя, но мы увидимся завтра, чтобы пойти вместе в сад.
– Да, сестра, ты права. Ступай и займись делами дворца, и пусть мое благословение будет с тобой.
Лейла сразу заметила, что он больше не называет ее почтительно Айшой-ханум.
– Разве такое забудешь, Карим-мирза? Я думаю, весь город с удовольствием говорит об этом, и еще не скоро мне позволят об этом не думать.
– Айша предстала перед кади, который приговорил ее к изгнанию. Это традиционное наказание тем, кто напрасно останавливает свадебный обряд. Говорят, что из-за таких пустых слов разрушилось немало браков. Вы сами сказали – люди болтают, а сплетни могут сильно испортить жизнь даже честным людям. Чтобы не позволять людям обвинять новобрачных напрасно, наши правители приняли суровый закон. Она заслужила это наказание.
– Да, но… почему вы говорите это мне?
– Потому что она попросила меня прийти к ней после суда и передала вам сообщение. Айша умоляла меня ради долгих лет своей безупречной службы, и я пообещал пересказать вам несколько слов, если они никак не оскорбят или не обидят вас. Я был уверен, что она хотела попросить у вас прощения или даже ходатайства за нее.
– А она попросила передать что-то другое?
– Да, моя ханум. Всего несколько слов, и я вам их передаю. Я не очень их понял, но надеюсь, вам они скажут больше. Вот что просила меня передать Айша: роза увяла, едва распустившись, а жасмин цвел много лет. Он не дал прорасти ни одному сорняку, и только лунный свет изгнал жасмин из сада. Но лунный свет обманчив, и жасмин зацветет вновь.
– Я ничего не понимаю, – пробормотала Лейла.
Если и есть в этих словах тайный смысл, то его значение ей было неведомо. Жасмин, цветущий много лет, – может, это сама Айша-ханум? Она охраняла гарем, управляла его делами. Если это так, то лунный цвет – наверное, ее кольцо, из-за которого она потеряла лицо и наговорила такого, что ее изгнали. Последние слова – надежда вернуться. Но при чем тут тогда роза? И как Айша собирается вернуться, ведь решение кади нельзя оспорить? Лейла не стала говорить о своих догадках Кариму, иначе пришлось бы объяснять историю кольца. Да, в этих словах Айши скрывалась угроза, но, надежно укрытая стенами дворца, она чувствовала себя в безопасности. По крайней мере, пока не минули те несколько месяцев, предсказанных книгой.
– Что ж, Лейла-ханум, возможно, это просто последняя попытка отчаявшейся безумной женщины огорчить вас. Забудьте о ней, моя ханум, ее уже нет в городе.
– А где она?
– Стражники увезли ее далеко в пустыню Хармат. Там есть город изгнанников, с единственным в пустыне источником воды. В городе нет верблюдов и лошадей, а пешком человек не сможет добраться через пустыню. Жители добывают там медь, и мы покупаем ее у них. Но они не имеют права покидать город. Айша будет жить там. Даже если она сбежит, пустыня убьет ее раньше, чем она доберется до Саранда. А если произойдет чудо, ее остановят стражники на воротах города.
– Мне делается грустно, когда я думаю о ней. Я не понимаю, чем могла вызвать ее возмущение.
– Не будем больше говорить об этой недостойной. Наш список дел еще не окончен.
– Как? Есть еще что-то? – удивилась Лейла.
– Да, госпожа. У нас больше нет управительницы, а мне тяжело выполнять все ее функции. Я занимаюсь всем дворцом и боюсь, что могу что-то упустить на женской половине, и мои госпожи будут недовольны.
– Но как я могу помочь?
– Обычно старшая жена отдает распоряжения. Но госпожа Мариям нездорова, как и Дария-ханум. А Любна-ханум так горюет, что ей будет все равно, даже если дворец рухнет. Вы должны взять управление женской половиной на себя.
– Я? Но я ведь ничего не умею! Я могу вышить вам шелковый платок или даже целую дюжину за день, но я никогда не жила в таком большом доме. Я не знаю, как устроены гаремы, и что нужно делать.
– Вам придется научиться, Лейла-ханум. Я сообщаю об этом сейчас, потому что вы можете спросить совета у Мариям-ханум, когда сегодня будете у нее. Она из богатой знатной семьи и хорошо знает, как устроена жизнь во дворце. Она может помочь вам советом. Вы можете поговорить и с другими ханум тоже. Я боюсь, что без строгой хозяйки дела могут разладиться, служанки не будут достаточно прилежны, а покои придут в запустение.
– Вы взваливаете на меня непосильную ношу, Карим-мирза, но я не могу отказать вам. Я буду делать все, что в моих силах, но надеюсь на вашу помощь.
– Да, Лейла-ханум, вы можете обращаться ко мне в любое время дня и ночи.
– Но что если я тоже… заболею… как Мариям-ханум… Или со мной что-то случится?
– Лейла-ханум, не стоит верить всем сплетницам страны. С вами все будет хорошо. А теперь я оставлю вас, чтобы вы могли навестить Мариям-ханум. Мы увидимся с вами после, чтобы обсудить ваши обязанности хозяйки дома.
Он снова поклонился и вышел из комнаты, оставив Лейлу в растерянности. Всего неделя спокойной жизни, и опять лавина событий поглощает ее. Странные слова Айши, ожидание проклятия, управление огромным дворцом – и ни одного близкого друга. «Я так счастлива», – пробормотала она, закрыв глаза и представив себе лицо мужа, – «Но почему же я чувствую себя так, словно мне на плечи положили мешок с мукой и заставили идти через пустыню?» Она открыла книгу отца, надеясь найти там ответ, но в книге были обычные поэмы.
Часть 2. Долина джиннов
Глава 1
Мариям-ханум жестом пригласила Лейлу присесть.
– Ты счастлива? По глазам вижу, что да. Я тоже была счастлива… когда вышла за него замуж. И даже когда заболела, все равно была счастлива… Я любила его… И надеялась прожить с ним всю жизнь. И даже когда заболела, не думала, что это навсегда, я надеялась выздороветь…
Лейлу больно кольнула ревность. Ее Маруф, ведь он не принадлежал ей полностью. У него было еще три жены, и каждой он дарил ласки и любовь. Да, сейчас он проводит все ночи с ней. Но разве так будет всегда? Ей придется делить любимого с остальными… А что если появится новая жена? Служанки шепчутся, что Мариям-ханум долго не протянет, в последнее время она особенно ослабла. И если Всевышний призовет ее себе, Маруф может жениться еще раз. И тогда он будет проводить у новой супруги все ночи, а ее просто забудет, или будет навещать время от времени ради приличия. Лейла сжала кулаки, так что ей стало больно.
– Ревнуешь? – слабым голосом спросила первая жена, чуть усмехнувшись. – Это не ты должна ревновать, а я. Не тебя он забыл и оставил в одиночестве, а меня. Ты четвертая жена, самая младшая, самая красивая, полная жизни. Надеюсь, так и останется, и с тобой не случится беды.
Лейле стало мучительно стыдно. В своем счастье она никогда не думала о других женах как… о любящих женщинах. Что ощущали они, когда Маруф объявил о своем желании жениться? Ее охватило отчаяние. Что она может сделать?
– Мариям-ханум, я не хотела сделать вам больно.
Ее собеседница снова чуть улыбнулась. Она сидела на диване напротив нее, а между ними стоял низкий столик с фруктами и сладкой водой, к которым они так и не притронулись.
– Угощайтесь, Лейла-ханум, скоро подадут обед, а перед этим полезно отведать фруктов. Их присылают из нашего сада, вы знали об этом?
– Нет, я еще пока не ходила в большой сад, только в маленький внутренний, у моих покоев.
– Почему же? Вы должны прогуляться, там очень красиво. Даже Любна-ханум иногда выходит в большой сад, она проводит много времени на берегу пруда.
– Я обязательно последую вашему совету, Мариям-ханум.
– Это странно, – вдруг произнесла женщина. Мне кажется, я чувствую себя лучше. Я улыбаюсь, и мне это не доставляет никакого страдания. Я чувствую только слабость, но не боль, как обычно.
Лейла не знала, что сказать. Она хотела приободрить Мариям-ханум или сказать ей что-то приятное, но боялась допустить неловкость. Поэтому вместо того чтобы говорить, она встала и подошла к собеседнице, села с ней рядом на диван и взяла ее за тонкие бледные пальцы. Мариям с удивлением подняла на нее взгляд.
– Простите, если сделала глупость, – пробормотала Лейла и отдернула руку.
– Нет-нет, продолжайте. Когда вы сели рядом, мне стало совсем хорошо.
Лейла снова взяла ее за руку и начала потихоньку поглаживать нежную кожу.
– Моя тетушка всегда делала так, когда мне было грустно или страшно. Я не знаю, как принято в богатых домах, но ведь даже во дворце нужен кто-то, кто подержит тебя за руку, когда ты болеешь?
– Моя мать редко приходила ко мне. Но у меня была няня… Она воспитала меня, – начала рассказывать Мариям. – Она была единственным человеком, который держал меня за руку, когда я плакала.
– Она навещает вас?
– Уже нет… Сначала она приходила, оставалась со мной, когда я мучилась от боли. Но она была старой женщиной, однажды заболела и уже не оправилась. Ее приходы не помогали мне. А ваши руки творят волшебство… Я не чувствую никакой боли!
Мариям словно не могла поверить в собственные слова.
– Вы волшебница, Лейла-ханум!
Лейла с испугом отдернула руку. Она назвала ее волшебницей, а что если она подумает еще немного и обвинит ее в колдовстве?
– Что вы! Это просто совпадение.
Мариям-ханум ничего не говорила, она казалась удивленной, вытягивала то руку, то ногу, прислушиваясь к своим ощущениям. Наконец она просто встала и выпрямилась во весь рост. Она была совершенно не похожа на ту старуху, которая еле доковыляла до середины зала в покоях Лейлы, чтобы поздравить ее со свадьбой. Она была просто молодой красивой женщиной, слегка бледной и уставшей, но уже не кажущейся больной.
– Это чудо… Чудо!!! – засмеялась Мариям-ханум.
Вошедшие в этот момент служанки, которые внесли обед, застыли в дверях от изумления. Они не привыкли слышать веселый смех хозяйки и не привыкли видеть ее такой – не скрюченной болью, а светящейся улыбкой.
– Мариям-ханум! Вам лучше? Какое счастье! – закричали они наперебой.
– Да, да! Несите угощение! Сегодня я принимаю свою новую сестру Лейлу-ханум, и я хочу показать, как это делает дочь правителя города!
Она снова засмеялась и села рядом с гостьей.
– Я не знаю, ты ли сотворила чудо, или это просто счастливый случай, но мое выздоровление я всегда буду сочетать в своих мыслях с тобой, Лейла!
Она все же еще была очень слаба, но лицо ее разгладилось, а глаза были радостными. Они начали есть, и Мариям пробовала каждое блюдо с аппетитом, весело шутила, начала какой-то легкий разговор о рецептах и поварах, и Лейла с готовностью ей отвечала, как могла. Как все изменилось! Она пришла, чтобы провести пару тягостных часов с больной страдающей женщиной, а теперь они вдвоем смеются и перебрасываются шутками!
Когда обед был окончен, Мариям снова взяла Лейлу за руку:
– Я не буду называть тебя «ханум», в гареме мы на равных, я буду называть тебя сестрой. В последний раз я так хорошо себя чувствовала в день своей свадьбы, десять лет назад. Я не могу поверить… Десять лет… Но я как будто снова вернулась к жизни.
– Вам надо беречь себя, Мариям-ханум! Вы чувствуете себя лучше, но вы еще слабы.
– Да, ты права. Не называй меня «ханум», я хочу, чтобы мы подружились. Но как же хорошо не чувствовать боли!
– Значит, вы сможете управлять женской половиной дворца? Карим-мирза сказал, что я одна из всех жен могу давать распоряжения, потому что вы были больны. Но теперь…
– Карим-мирза прав, Лейла. Я десять лет провела в болезни, да и сейчас не знаю, это проблеск солнца среди туч, а потом я опять вернусь к недугу, или я снова обрету силу. Тебе придется самой позаботиться о женской половине. Но я тебе помогу.
– Спасибо, Мариям-ха… Мариям. Я не знаю, с чего начать. Я никогда не жила во дворце.
– Наша бывшая управительница, которая так скоро покинула нас, вела множество записей. Она отмечала все, жалованье служанкам, покупку рабынь, необходимые работы на день и на неделю. Вряд ли она забрала эти записи в зиндан. Найди их у нее в комнате и изучи. Так ты хотя бы поймешь, что надо делать в первую очередь.
– Записи! Как я об этом не подумала! Спасибо, Мариям-хан… Мариям.
Мариям-ханум улыбалась. Она была довольна своим советом и тем, что помогла Лейле. Но она все еще была очень бледной, ее лоб покрыла испарина.
– Ты устала, Мариям, – наконец произнесла Лейла. – Тебе надо отдохнуть. Я оставлю тебя, но мы увидимся завтра, чтобы пойти вместе в сад.
– Да, сестра, ты права. Ступай и займись делами дворца, и пусть мое благословение будет с тобой.