– К сожалению или к счастью, Айша-ханум покинула нас, и мне придется выполнять ее обязанности хотя бы сегодня. Не бойтесь и не задавайте никому вопросов. Вежливо благодарите за поздравления и подарки и не отвечайте ни на какие вопросы о вашем детстве или вашей семье.

– Почему? – удивилась Лейла. – Вы думаете, что…

Она не смогла закончить фразу.

– Да, Лейла-ханум. Айша не убедила Божьего слугу, но есть ведь еще и сплетницы! Им только и подавай повод посудачить! А у господина Маруфа и так уже были… неприятности… некоторые толкуют… говорят глупости. Это все неправда, но человек с таким богатством и с такой властью, как господин Маруф, всегда привлекает внимание бездельников. Вы приехали издалека. Вашу семью здесь не знают. Они не посмеют говорить вам гадости в лицо, но судачить в будуарах им не запретишь.

– Я понимаю… Я буду осторожна, Карим-мирза!

Евнух подвел ее к дивану и усадил на него, как на трон.

– Не переживайте, Лейла-ханум, мы будем следить, чтобы праздник прошел как можно лучше. Вы еще неопытная хозяйка, поэтому я, с вашего позволения, буду отдавать необходимые распоряжения. А вы просто наслаждайтесь торжеством.

Он повернулся к гостьям и торжественно объявил:

– Подарки господина Маруфа его четвертой жене, достопочтенной Лейле-ханум!

Слуги начали вносить сундуки, тюки, коробки… В них были наряды, дорогие ткани, украшения, книги, изящные шкатулки, веера, шелковые платки – настоящее богатство. На лицах многих женщин читалась зависть. Лейла пожалела, что тетушка не поехала с ней, что ее нет в этот счастливый день рядом. Она бы так обрадовалась всем этим подаркам, была бы счастлива за племянницу! Но ее нет ни здесь, ни в Каркале, нигде. Ее просто нет.

Лейла не знала, что надо говорить, но господин Карим пришел ей на помощь и объявил, что первыми ее будут поздравлять другие жены господина Маруфа. Вдруг Лейла поняла, что злится. Раньше, когда упоминали первых жен, она испытывала любопытство, жалость, страх. А теперь она злилась – на них, потому что ей придется делить мужа с ними, и на себя, потому это было новое чувство, и оно ей не нравилось. Так вот что такое ревность – только и подумала она, когда Карим объявил:

– Достопочтенная Мариям-ханум!

Вошедшая женщина казалась старухой. Она шла, опираясь на палочку, и от каждого шага ее лицо сжималось в гримасу боли. Она просто подошла к возвышению, слегка поклонилась и тут же отвернулась. Вблизи было видно, что она еще очень молода, но уже измучена. Подбежавшая служанка бережно взяла ее под руку и увела прочь. Лейла даже не успела поклониться в ответ. Женщины вокруг наблюдали за сценой с любопытством, некоторые перешептывались, не стесняясь.

– Достопочтенная Любна-ханум!

Вторая жена Маруфа пришла, облаченная в белые простые одежды, а на волосы накинула белое покрывало. Даже ради свадьбы не отказалась она от траура. Она подошла к возвышению, поклонилась, но взгляд ее был пустым. Лейла поклонилась в ответ, но не решилась ничего сказать. Любна-ханум покинула зал вслед за Мариям.

– Достопочтенная Дария-ханум!

Третью жену внесли на носилках два евнуха. Когда она оказалась у возвышения, она только горько улыбнулась и сказала:

– Ну как, уже увидела наш прекрасный гарем? Познакомилась с остальными счастливицами? Ты ведь знаешь нашу историю? Вижу, что знаешь… Все знают. Теперь и ты будешь одной из нас. Мы все завидуем друг другу. Мариям завидует мне, потому что я не испытываю никакой боли. Я завидую Мариям, потому что она ходит и способна почувствовать, что держит в руках. Мы обе завидуем Любне, потому что она здорова. А Любна завидует нам, потому что мы не теряли детей. Интересно, кому из нас ты будешь завидовать больше?

– Всем вам, потому что вы живете в одном городе с родителями, – ответила Лейла.

Дария-ханум с любопытством посмотрела на нее и снова улыбнулась, на этот раз обычной улыбкой, а с лица ее пропала злоба.

– Я буду рада пригласить вас, Лейла-ханум, к себе, в положенный мне срок.

– Спасибо, Дария-ханум, – со всей искренностью ответила Лейла.

Она уже устала, а потому бесконечный поток поздравлений, объявлений о подарках и комплиментов слушала вполуха. Роскошный ужин, ловкие танцовщицы и музыка не веселили ее, а вгоняли в тоску. Она никого здесь не знала. А единственный человек, с кем ей сейчас хотелось быть рядом, был на другой половине дома. Почему такая несправедливость? Ей хотелось только одного – чтобы все это закончилось. Она отвечала ничего не значащими фразами, если ей задавали вопросы, а когда просили рассказать о родном городе или путешествии, сама начинала задавать вопросы или делать комплименты.

Когда прошло, как ей показалось, уже часа три, подошел евнух и громко объявил:

– Достопочтенная Лейла-ханум благодарит своих гостей! Она покидает их, чтобы исполнить свой супружеский долг.

Женщины смолкли, музыканты начали играть тихую мелодию, а певица затянула песню о прекрасном бутоне, который распустится сегодня ночью. Все подхватили ее, и под эту песню Лейла покинула праздничный зал, чтобы пройти лабиринтом коридоров в свои покои и встретиться наконец со своим мужем.





Глава 10




За окном светлело. Окно в сад было открыто, и легкие занавески чуть колыхались. Лейла проснулась с первыми лучами солнца, но оставалась в постели, боясь пошевелиться, она тихо улыбалась, погруженная в свои мысли. Маруф притянул ее хрупкое обнаженное тело к себе своими сильными руками. Она была счастлива ощущать его тепло, его мужскую силу, его любовь. Уже неделя прошла со свадьбы, и каждую ночь он проводил вместе с ней, а днем покидал ее, чтобы отлучиться по делам.

С каждым днем она все больше привязывалась к нему, все больше скучала, когда он уходил, и все меньше думала о запланированном путешествии, о мести, о матери, о таинственном предсказании книги, о джиннах из сна и даже о любимой тетушке. «Пусть все идет как идет», – иногда думала она. «Может, мне не так долго и осталось жить, но я по крайней мере познала счастье и… любовь». Разве мечтала она об этом? Ее надеждой было, что муж окажется не слишком назойливым, и что позволит ей жить своей жизнью. А теперь она не хотела никакой своей жизни. Ее главным желанием было жить ВМЕСТЕ с Маруфом, всегда чувствовать эти сильные руки, всегда видеть эти грустные глаза, которые при взгляде на нее теряли силу печали и наполнялись светом счастья.

Она любила каждую проведенную с ним минуту, но особенно дороги ей были эти ночные часы, когда они оставались наедине, не только потому что она сумела познать то самое наслаждение, о котором говорил ей господин Карим, но и потому что тогда Маруф принадлежал только ей. Его не отвлекали дела, к нему не прибегали с докладами слуги, он не уходил принимать посетителей. Они много говорили, хотя он и не расспрашивал ее о детстве или семье, и она была ему за это благодарна. Говорили о поэзии, искусстве, философии, науке. Он рассказывал о странах и городах, в которых побывал, а Лейла жадно задавала вопросы. Он стал для нее миром, и ее душа успокоилась.

Но на рассвете ее часы кончались, и Маруф оставлял ее. Он старался возвращаться в течение дня, чтобы вместе отобедать в ее покоях, но она понимала, что у него есть работа, которую нельзя отложить. Поэтому сейчас, даже проснувшись, она старалась не разбудить его, чтобы он побыл с ней подольше. А потом, когда он уйдет, ей придется придумывать себе занятия, чтобы день прошел быстрее, и чтобы вечером снова увидеться с ним. «Пусть так будет весь год», – просила она у Всевышнего в молитвах. «Пусть будет так, а потом мне будет нестрашно умереть или отправиться на муки, но пока пусть мое счастье останется со мной».

Ей предоставили одну служанку, которая была все время с ней, она помогала ей принимать ванну, одеваться, сопровождала в прогулках по саду и дворцу. Иногда приходила пожилая женщина, которая делала массаж женам господина Маруфа, ее услуги ценились, и все обращались с ней очень почтительно. Приходили в ее покои рабыни, которые делали уборку и стирали ее одежду. Она наряжалась, надеясь понравиться Маруфу, но так и не полюбила надевать множество украшений, как делали все женщины в Саранде. Даже служанка, оттирающая грязь с пола, была увешана кольцами, браслетами и ожерельями. Лейла же носила свое простенькое колечко, иногда дополняя его то небольшими серьгами, то ниткой жемчуга. Она надеялась, что научится носить дорогие украшения тоже, тем более что Маруф делал ей подарки каждый день. «Наверное, это потому что мы только поженились», – думала она иногда.

Маруф заворочался и открыл глаза:

– Доброе утро, звездочка моя, – сказал он, как говорил каждое утро.


– Доброе утро.

Он потихоньку высвободился и встал с кровати. Лейле хотелось попросить его остаться, но она не решилась.

– Сегодня я уезжаю на весь день и вернусь поздно. Не жди меня, Лейла, и ложись спать, как устанешь. Но не надейся занять всю кровать – я все равно приду ночевать к тебе.

Он улыбнулся своей шутке и подошел, чтобы поцеловать ее.

– Я буду ждать, – тихо произнесла она.

Разве сможет она уснуть без него? Пусть даже он придет под утро, она дождется. Но каким же длинным будет день! Она стыдливо натянула покрывало на себя, ей было трудно привыкнуть, что он так беззастенчиво разглядывает ее наготу. Он заметил это, чуть нахмурился, подошел к ней и резким движением сдернул плотную ткань.

– Я думаю, у нас есть еще полчаса, – прошептал он и начал покрывать ее тело поцелуями. «Полчаса счастья», – встрепенулась яркой птицей мысль, прежде чем Лейла перестала думать и полностью отдалась нахлынувшей волне чувств и ощущений…

* * *

Когда Маруф ушел, пришла Асма – служанка Лейлы. Она очень нравилась девушке, потому что была веселой, умела ее рассмешить и ловко справлялась со своими обязанностями.

– Лейла-ханум, вам надо поторапливаться!

– Что случилось? – удивилась Лейла.

– Господин Карим велел передать, что он зайдет к вам по делам дома. А потом вы должны навестить Мариям-ханум, она ждет вас сегодня на обед.

Значит, пришло время традиционных приглашений от первых жен, с этим все понятно. Но по каким делам ее хочет видеть главный евнух? Лейла еще плохо ориентировалась в сложном лабиринте переходов дворца и не представляла, кто и как занимается обеспечением комфорта в нем. Сложно догадаться, о каких делах идет речь, ведь фактически она никакой роли здесь не играла. Да, она стала важной дамой, младшей женой, которой хозяин явно отдает предпочтение, надеждой на рождение долгожданных наследников, но по сути она ничего не приказывала и ничего не делала. Может, есть еще какие-то традиции и обряды, о которых она пока не знает?

– Хорошо, Асма, я быстро!

Служанка засмеялась:

– Моя госпожа, не торопитесь! Вы же знатная дама, вам можно и покапризничать, и собираться подольше. Карим-мирза не будет упрекать вас, если вы спокойно оденетесь.

Лейла чувствовала себя с Асмой очень свободно, как с подругой, которой у нее никогда не было.

– Я знаю, Асма, но я не хочу заставлять его ждать. Да и сколько времени можно одеваться? Это займет несколько минут. Только помоги мне с волосами.

Длинные волосы Лейлы нужно было расчесать, заплести их в косы и уложить в высокую прическу, как у замужних женщин.

– Другие богатые ханум переодеваются по пять раз, пока подберут наряд, а потом выбирают украшения, сурьмят брови и подводят глаза. Вы надеваете самое простое платье и все равно выглядите в сто раз лучше, чем они, моя ханум! Знатные дамы Саранда умрут от зависти, когда вы начнете принимать их приглашения.

– Подожди лет двадцать, Асма, – засмеялась Лейла, – и я тоже начну подводить глаза и завешивать лицо бриллиантами. Моя тетушка говорила, что это приходит с годами.

Тут она смолкла, поняв, что именно сказала. Она давно не вспоминала тетушку, а тем более не говорила о ней. Тоска острием впилась в ее сердце. Когда Маруфа не было рядом, ничто не отвлекало ее от грустных мыслей.

– Ваша тетушка мудрая женщина, – ответила Асма. – Она навестит вас?

– Она скончалась незадолго до моей свадьбы, – вздохнула Лейла. – Вся моя семья далеко, меня не будут навещать.

– Мир ее чистой душе, – пробормотала Асма традиционные слова и не стала дальше расспрашивать свою хозяйку. – Присядьте сюда, Лейла-ханум, я причешу вас.

Когда принесли завтрак, прибыл Карим-мирза.

– Доброе утро, Лейла-ханум, – отвесил он глубокий поклон.

– Доброе утро, Карим-мирза, вы составите мне компанию за завтраком?

– Это слишком большая честь для меня, моя госпожа. Я, с вашего позволения, просто изложу свое дело, пока вы наслаждаетесь чаем и пирожными нашего повара Бади. Нет никого искуснее, чем он, в умении доставить нам удовольствие при помощи изысканных блюд и сладостей.

– Это чистая правда, господин Карим. И хотя я иногда скучаю по кривым пирожкам, слепленным нашей служанкой, я понимаю, что их достоинством было только то, что я вкушала их вместе со своей семьей. А произведения господина Бади способны радовать без всяких условий, они прекрасны сами по себе.

– Я обязательно передам ему ваши слова, Лейла-ханум, ему это очень понравится.

– Так какое же дело у вас ко мне, Карим-мирза, кроме, конечно, вашего маленького расследования по поводу моего мнения о стряпне господина Бади?

– У меня не одно, а сразу несколько важных дел, моя госпожа. Первое – сегодня вы приглашены в покои Мариям-ханум, и это приглашение нельзя отклонить. Она первая жена господина Маруфа и первая по старшинству в гареме. Вы должны со всей внимательностью относиться к ее просьбам и поручениям, если таковые возникнут. Очередь других ханум тоже придет, потом вы пригласите их всех вместе к себе с ответным визитом. После этого вы вольны приглашать их, когда захотите, принимать или отклонять их приглашения.

– Да, я понимаю, Карим-мирза. А какое второе дело?

– Я оттягивал его как мог, госпожа, чтобы не портить вам первые дни брака, самые сладкие и радостные.

Лейла напряглась. Кажется, второе дело евнуха не касается соблюдения каких-то традиций.

– Я слушаю вас, Карим-мирза.