Лейла встала и поклонилась своей новой сестре и направилась к дверям. Служанка проводила ее в покои, в которых ее уже ждали – молодой евнух принес послание от мужа. Лейла развернула его со счастливой улыбкой на устах.

«Моя звездочка! Дела города и государства зовут меня. Я должен отправиться в Аззаджан, и мое путешествие займет несколько дней. Я отдал необходимые распоряжения. Мы увидимся, как только я вернусь в Саранд. Твой Маруф».

Улыбка растаяла на лице Лейлы, как будто прекрасный цветок увял за несколько мгновений.





Глава 2




Весть о чудесном исцелении Мариям-ханум распространилась по дворце в мгновение ока. Не успела Лейла вернуться к себе и послать служанку за главным евнухом, как получила новое приглашение – от второй жены Маруфа. В своем послании она попросила прийти непременно сегодня, и Лейла сразу поняла почему. Десять лет болезни, все уже потеряли надежду, и вдруг что-то случилось. И это что-то все вокруг начали приписывать ей, или, по крайней мере, как-то соотносить с ее появлением во дворце. Но Маруф, который уехал на несколько дней – вот что заботило ее больше всего. Если кто-то обвинит ее в колдовстве, кто защитит ее? Будет ли и дальше добра с ней Мариям-ханум, если вдруг станет известно, что она дочка сахиры, и что чудо исцеления, может, идет от темных сил? И как вообще это произошло? Лейла не знала, что и думать. Она решила занять себя делами, навестить вторую жену, а потом вместе с господином Каримом отправиться в комнату Айши и найти в ней записи.

Вошедший евнух выглядел довольным. Он поклонился, как обычно, но не торопился начать разговор, и Лейла почувствовала, что он ее изучает, словно пытаясь что-то понять.

– Вы очень понравились достопочтенной Мариям-ханум, – наконец произнес он.

Ни слова про чудесное исцеление, ни единого вопроса, ни выражения удивления.

– Мариям-ханум была очень добра ко мне, это правда. Хотя я не думаю, что это из-за моих добродетелей, просто по счастливому стечению обстоятельств она почувствовала себя намного лучше в момент моего прихода.

– Да, мне уже передали эту чудесную новость. Мы все возносим слова благодарности Всевышнему за это, Мариям-ханум заслуживает выздоровления после стольких лет страданий.

– Я надеюсь только, что она действительно исцелится, что это не просто временное облегчение.

– Мы все надеемся, Лейла-ханум. Я думаю, вы пригласили меня не только ради этой прекрасной новости?

– Нет, Карим-мирза. Я последовала вашему совету и попросила помощи у Мариям-ханум. Она подала мне замечательную идею – начать с изучения записей управительницы Айши, чтобы немного понять, чем именно она занималась, и что я должна буду включить в свой список дел.

– Это мудрый совет, Лейла-ханум. Я провожу вас в комнату Айши, и вы сможете взять там все, что нужно. Вы желаете проследовать туда немедленно?

– Нет, потому что я приглашена к Любне-ханум, и она просит прийти как можно скорее. Но я не хочу тянуть с делами, поэтому прошу вас проводить меня в комнату Айши сразу после моего визита в покои достопочтенной Любны-ханум.

– Любна-ханум? Так быстро? Этого стоило ожидать, конечно, после того что случилось у Мариям-ханум. Вы правы, визит к второй супруге сейчас важнее. Я отдам распоряжения, и вас проведут в комнату Айши, как только вы захотите, даже если меня не будет во дворце, любой из евнухов поможет вам.

– Спасибо, Карим-мирза. Я надеюсь, что справлюсь.

В ответ главный евнух только поклонился и попросил разрешения удалиться, так как у него были неотложные дела.

Лейла чувствовала усталость, но решила отправиться к Любне сразу же. Был ранний вечер, и у нее еще было время, но она не знала, насколько этот визит затянется. Про визит к Мариям она думала как про обязательное, но короткое посещение, а вышло совсем по-другому. С Любной все может выйти так же. Она отправила служанку сообщить, что прибудет в будуар второй супруги через полчаса.

Покои Любны оказались не такими роскошными и яркими, как покои Мариям. Здесь главенствовал белый цвет – как и в одежде второй жены Маруфа. Белый цвет, цвет траура, она перенесла даже в собственное жилище, отказавшись от безделушек, ярких подушек, украшений. Было заметно, что сюда мало кто приходит – в будуаре был как будто один живой угол, где стояли два дивана и низкий столик между ними. Остальное пространство было по-странному пустым. Скорее всего, Любна вообще не проводила время здесь, оставаясь почти все время в спальне, а если и выходила, то отправлялась в сад. Лейла почувствовала, что эти комнаты наполнены печалью. Даже в доме ее тетушки, почти пустом из-за бедности, чувствовалось больше жизни и радости, чем здесь, посреди богатого дворца.

На диванах в углу будуара Любна сидела не одна. К удивлению Лейлы, здесь была и третья супруга – Дария-ханум, которая лежала на горе подушек, а у ее ног сидела верная служанка.

– Добро пожаловать, сестра, – произнесла Любна, приглашая Лейлу присесть рядом с ней.

Обе женщины смотрели на нее выжидательно. Чего они ждут? Нового чуда? Исцеления для Дарии? И если это еще было возможно, то чего ожидает Любна? Воскресения ее малышей? Лейла испугалась и того, что они тоже начали называть ее сестрой – показывая свое расположение к ней, и того, что они явно чего-то от нее хотят. Она поклонилась старшим женам и произнесла традиционное приветствие, прежде чем присесть рядом с Любной.

– Мы знаем, что ты уже навестила Мариям-ханум, – начала разговор Дария.

Лейла лишь кивнула, не зная, что отвечать. Они все еще рассматривали ее, словно не решаясь сказать ей «Давай, сотвори чудо, пусть и с нами все будет хорошо!», и ей стало неловко. Как ей быть? И что будет, если сейчас придет служанка и скажет, что Мариям-ханум снова больна, и приписываемое ей чудо – просто жалкое совпадение? И она решилась.

– Я догадываюсь, достопочтенные ханум, почему вы послали за мной. Я не знаю, что случилось, и почему при моем присутствии Мариям-ханум стало легче. Возможно, она просто начала излечиваться…

– Не только ей стало легче, – перебила ее Дария. Ей не терпелось говорить, и она не стала ждать, пока слово возьмет Любна, старшая по положению, но которая была на самом деле на пару лет моложе, чем она. – Я знаю, это незаметно, но я тоже почувствовала… ты не поймешь, ты не знаешь, я несколько лет провела почти без движения, а теперь – смотри!

Она кивнула служанке, и та отбросила рукой покрывало с ее тела. Худые ноги в широких штанах казались неживыми. Но тут Лейла заметила, что она слегка шевелит пальцами ног.

– Ты видишь? Видишь? Что-то происходит. Я опять их чувствую… чувствую свои ноги. И я даже смогла немного приподнять правую руку, совсем чуть-чуть! Но ты не понимаешь, какое это счастье! И доктор говорит, что я смогу постепенно снова управлять руками, а может, даже и ходить! Он уверен, что это подействовали наконец его вонючие притирки, ходит довольный, как павлин. Но они не действовали столько лет, почему же вдруг это случилось сейчас? Это как-то связано с тобой. Проклятию ты оказалась не по зубам, оно не смогло тебе ничего сделать и потеряло силу.

– Дария-ханум, я об этом ничего не знаю! – почти взмолилась Лейла.

– Это неважно. Мариям спокойно спит и не кричит от боли. У меня появилась надежда. И Любна тоже… посмотри на нее!

Лейла посмотрела на вторую жену. Та улыбалась, из ее глаз ушла боль.

– Мое горе никогда не покинет меня, но время идет, и я начинаю успокаиваться. А когда сегодня я узнала про Мариям, а потом про Дарию, я почувствовала, что жизнь возвращается в этот дом. Я вдруг поймала себя на мысли, что хочу проведать родных, выйти в город и… пригласить гостей. Ты этого не знала, но все эти годы я только изредка приглашала одного человека – Дарию. И когда она снова почувствовала свои ноги, я поняла, что радуюсь! Я еще способна радоваться! Мы обе хотим сказать тебе спасибо, Лейла! Я не знаю, что произошло, но я согласна, это как-то связано с тобой.

Любна придвинулась к ней ближе, взяла ее голову в свои руки и поцеловала в лоб – как мать целует свое дитя.


– Мы будем чаще видеться, я надеюсь, – сказала Любна. Ты еще не выходила в большой сад, ты должна там побывать. Мы можем встречаться там. Тебе необязательно оставаться одной целый день.

Лейла кивнула, в глазах ее стояли слезы. Она была рада за бедных женщин, которые были ей благодарны – но за что? И сотворила ли бы она для них чудо сознательно? Ведь вместе со здоровьем к ним вернутся красота и желание видеть своего мужа. И если еще несколько дней назад Маруф был только номинальным супругом для старших жен, то как все поменяется, когда он узнает об улучшении их состояния? Ей придется делить его со всеми тремя – так требует обычай. Их болезни больше не будут служить ему извинением.

Но с другой стороны, у нее появилась возможность обрести в их лице старших сестер, семью, которая всегда будет рядом, даже если муж будет вынужден уехать или заниматься неотложными делами. Она постаралась перестать думать об этом.

– Как же здесь стало тоскливо! – вдруг произнесла Любна, оглядываясь вокруг. – Я приказала убрать все украшения из этой комнаты, мне не хотелось радоваться даже красивым вещам. Но я хочу, чтобы все поменялось.

Она подозвала служанку и отдала ей короткое распоряжение. Та убежала и вернулась с небольшим сундуком, который с трудом несла на вытянутых руках. Она осторожно поставила сундук между диванами и открыла его.

– Здесь некоторые мои любимые вещи, которые я не отдала бедным в знак траура. Кое-что я сохранила, и теперь я этому рада.

Сверху лежал платок, искусно вышитый шелком. Лейла уставилась на него, широко открыв глаза. Она не перепутала бы его ни с одним другим – этот платок вышила ее тетушка. У нее был особый стиль, и она была искусной мастерицей.

– Этот платок… Он очень красивый, – наконец произнесла она.

– Да, и стоит очень дорого! Такие продают только в лавке господина Алима. Я помню, что многие знатные дамы пытались найти мастерицу, которая их делает, но так и не нашли. Она точно не из Аккалы, а господин Алим не собирался выдавать свой секрет. Самый дешевый платок у него стоит десять золотых, а за некоторые он просит и все тридцать.

Десять золотых! Столько они не получали от Алима даже за месяц, за сотни расшитых платков. Он уверял, что их трудно продать, и что порой приходится отдавать их в полцены другим купцам. Они с тетушкой продавали вещи из дома, чтобы выжить, потому что денег с продажи платков было слишком мало.

– Господин Алим продает их по десять золотых? – только и смогла повторить Лейла.

– Он построил себе дом в Саранде, торгуя этими платками. Но они и правда хороши. Такой вышивки, таких узоров нет больше ни у кого. Но дело даже не в этом. Дело в том, что он создал тайну вокруг этих платков. Все гадали, кто же эта мастерица, что не желает выдавать себя? Он большой хитрец, господин Алим! – с этими словами Любна ласково провела рукой по нежному шелку.

Лейла сжала кулаки. Алим построил себе дом, а им говорил, что занимается невыгодной торговлей платками, чтобы помочь родственницам! Он просто обманывал их! Тетушка наверняка верила ему, потому что ее лавка разорилась, никто не приходил, и она просто не знала, что происходит в лавках в других городах. В ней вновь проснулась та неведомая сторона, которая наполнила ее гневом при известии о смерти тетушки. Она должна поговорить с Алимом и спросить у него, правда ли это. Она просто расскажет все Маруфу и попросит пригласить нечестного родственника.

Подали ужин, и ей пришлось отвлечься от своих мыслей об Алиме. Она кое-как участвовала в разговоре, но ей уже не терпелось уйти. День заканчивался грустно – Маруф сегодня вечером не придет, и она останется одна со своими мыслями о предательстве Алима, о трех старших женах, которые по праву займут свое место рядом с ее мужем, и о гневе против убийц ее тетушки, который вернулся в ее душу.





Глава 3




Чтобы как-то занять себя и отвлечься, Лейла сразу после возвращения к себе отправила служанку за евнухом. Она хотела найти записи Айши и провести всю ночь, разбирая их. Спать ей не хотелось, а тосковать без дела было невыносимо.

Явился молодой евнух, который объявил, что господина Карима во дворце нет, но он получил его приказ и отведет ее в комнату Айши.

– Ее увели прямо со свадьбы, Лейла-ханум, она не возвращалась к себе. С тех пор туда никто не заходил, поэтому все ее записи должны быть на месте. Я подожду вас у входа, пока вы будете искать то, что вам нужно, а потом отнесу все в ваши покои.

Айша жила в небольшой темной комнате с маленьким окном почти под потолком. Помещение резко отличалось от остальных комнат дворца – здесь была простая мебель, никаких украшений, мало света. Все было недорогим и скромным – кроме, пожалуй, роскошного ковра на полу. Странно, почему такая важная дама, как управительница женской половины в богатом доме, жила в таких несоответствующих ее статусу условиях. Лейла не знала, как устроено в других дворцах, но она заходила из любопытства в комнату собственной служанки. Она была небольшой, но изысканно обставленной и красивой. Личная служанка богатой дамы имеет свои привилегии. Почему же Айша жила в спальне, которая выглядела беднее и проще, чем даже комната служанки, которой она командовала? Ее жалованье наверняка было немаленьким, но по этой комнате это было незаметно.

Лейла начала искать книги записей. В углу стоял стол, на котором лежали листы чистой бумаги, стояли чернильницы и лежали стилусы с остро заточенными наконечниками. На столе было только два списка – список праздничных блюд для свадьбы от господина Бади, дворцового повара, и список дам, которые были приглашены. Оба списка были уже бесполезны, но Лейла на всякий случай взяла их и отложила на край стола.

Комната была в образцовом порядке, наверняка все книги с записями спрятаны на свои места. В комнате было два сундука. В первом нашлись и пустые книги, и заполненные, и довольно много. Лейла вытащила их все и тоже положила на стол. Она просмотрит их потом, у себя в комнате. Она открыла второй сундук и поняла, что здесь хранится одежда управительницы. Уже собралась закрывать его, как ей пришла мысль проверить и его – вдруг были какие-то ценные записи, которые Айша прятала под покрывалами, шароварами и рубахами. Одежды было не очень много, и она начала вытаскивать вещи, складывая их на узкой кровати, стоящей рядом. В любом случае нужно будет их отсюда убрать – отдать родственникам Айши, а если таких не найдется, раздать бедным. Под одеждой и правда оказались книги: пару сборников поэм, один философский трактат и несколько книг, похожих на те, в которых Айша вела записи – без пометок на обложке. Лейла наугад открыла одну из них, и оттуда выпал сложенный лист бумаги. Она уже собралась вернуть его в книгу, когда вдруг поняла, что почерк ей знаком.

«О Уарда! Ночи наполнены тоской. Каждый день мне приходится быть среди людей, которые мне неинтересны. Только встречи с тобой дают успокоение моему сердцу. Я лелею в душе надежду, что твоя семья скоро снова приедет в Саранд, и мы сможем увидеться».

Лейла не могла оторваться от этого истершегося на сгибах листа, пожелтевшего от времени, но все еще хранившего нежные слова. Слова, написанные рукой Маруфа – ее законного мужа. Мало ей было ревности к трем женам! Теперь она ревновала к этой незнакомке, которой он написал письмо много лет назад, судя по его состоянию. Кто эта Уарда? И почему ее письмо хранится в книге управительницы гарема? И как ей быть – прямо спросить у Маруфа, когда он вернется? Она со стоном присела на кровать Айши, закрыв лицо руками. Ей хотелось только одного – отвлечься, заняться простым делом, чтобы не думать о муже. Но все обернулось по-другому.

В отчаянии она снова кинулась к сундуку, чтобы посмотреть, что еще лежит в его глубинах. Может, там есть и другие упоминания о таинственной Уарде? Книг в сундуке больше не было, но была небольшая коробка, укутанная в старый черный платок. Лейла осторожно распутала ткань и открыла незапертую коробку.

Сначала она не поняла, что увидела. Это было похоже на лепешку, разрезанную на четыре части. Одна четвертинка была абсолютно целой, а от трех других отломаны небольшие кусочки. Лепешка казалась абсолютно свежей. Но как такое возможно? Айша не возвращалась в комнату после того злополучного дня. После свадьбы прошло уже столько времени! Никакой хлеб не сохранился бы мягким и ароматным столько дней. Под лепешкой был лист бумаги. Она аккуратно вытащила его и развернула. Прочитанное заставило ее похолодеть. Это был странный список:

Для первой жены – болезнь, горе и муки

Для второй жены – болезнь, горе и муки

Для третьей жены – болезнь, горе и муки

Для четвертой жены – болезнь, горе и муки

После слова «жена» был оставлен прочерк, и другим почерком, похожим на почерк Айши, были вписаны имена жен: Мариям, Любна, Дария. Четвертого имени не было.

«Она просто не успела», – в ужасе подумала Лейла. Обряд еще не был завершен, когда ее выгнали из дворца. Она ждала свадьбу, чтобы вписать мое имя. Или имя другой женщины, если бы меня все же выставили прочь. Она бы вписала имя, угостила бы меня этой лепешкой – а это так просто, поднесла бы как традиционное блюдо или придумала бы что еще – и проклятие бы свершилось. Значит, оно и правда существовало, это проклятие, а сейчас ослабло. Но не из-за меня, а потому что Айши больше нет во дворце. Но ведь она испугалась кольца? Кольцо отменяет действие злых сил. Наверное, на ее проклятие оно тоже подействовало. Но почему? Зачем вообще ей насылать проклятие на жен Маруфа?»

У Лейлы не было ответа. Она вдруг поняла, что ни за что не позволит остаться этим вещам здесь, но и к себе не возьмет. В комнате был небольшой камин. Она растопила его, как в былые времена растапливала камин в доме тетушки, привычными движениями, и бросила в огонь и лепешку, и бумагу с заклятием. Пламя окрасилось в странный зеленоватый цвет, и лепешка словно начала таять, меняя свою форму, чернея, увеличиваясь в размерах, как дрожжевое тесто, которое как будто пытается выбраться наружу из кадушки.

Как завороженная, Лейла смотрела на этот странный огонь. Маленькая лепешка вдруг стала огромным черным нечто, из которого росли лапы с когтями. Вновь рожденное чудовище пыталось выбраться из огня, тянулось к Лейле, лапы росли, подбираясь к ней все ближе и ближе. От страха она не могла ни пошевелиться, ни закричать. Еще немного, и чудище схватит ее, утащит за собой в огонь, задушит, расцарапает когтями. Пространство наполнилось мягким светом, но странным образом казалось, что вокруг растет тьма. Вся ненависть Айши и сила ее колдовства были против Лейлы. В маленькой комнате некуда было бежать, и казалось, что черный бесформенный монстр уже добрался до нее… И тут она выставила вперед руку с кольцом, и странная черная масса отступила, съеживаясь и превращаясь в обычный пепел.

Никогда Лейле не было так страшно, и никогда так не хотелось убежать, спрятаться, искать защиты. Но она была одна во всем мире. Она сжала кулаки, как всегда в минуты гнева, и сквозь зубы прошептала: «Не дождетесь! Я не буду прятаться, как жалкая курица. Я не позволю вам взять надо мной верх». И хотя она с трудом понимала, к кому обращается, это ее успокоило. Голос вернулся к ней, и она позвала евнуха. Указала ему на кипу книг и приказала доставить все в ее будуар. В комнате Айши пахло гарью, но евнух ничего не спросил – наверное, решил, что госпожа жгла ненужные бумаги.