— Слева, в золотом.
«В золотом», — повторил Рейн и хмыкнул. Ну да, как же дочери главы Церкви быть не в золотом.
Анрейк указывал на худенькую девушку в светло-жёлтом платье, украшенном золотой нитью. Узкие рукава до локтя подчёркивали, какие маленькие и нежные у неё руки — такие никогда не знали труда. Кудрявые каштановые волосы были собраны в высокую причёску. Две передние пряди, свисающие по бокам, придавали девушке озорной вид.
— Она очень добрая и смелая, — в голосе Анрейка послышалась тоска. — Однажды в детстве, когда мы играли, я начал тонуть в Эсте, а она спасла меня, — он улыбнулся воспоминаниям и снова указал рукой на группу мужчин, среди которых стоял Я-Эльмон.
— Это Ригард В-Бреймон. Ты должен его знать.
Рейн кивнул. Главу Инквизиции он не раз видел в коридорах Чёрного дома, но никогда не разговаривал с ним. В-Бреймон был высок и имел сухую подтянутую фигуру. Коротко стриженые тёмные волосы и небольшая бородка придавали ему сходство с наёмником. Среди инквизиторов ходил слушок, что в прошлом Ригард действительно зарабатывал убийствами.
— Я слышал его рассказы, — шепнул Анрейк. — Ему через многое пришлось пройти, чтобы стать главой Инквизиции. Ты знаешь, что обычно эту должность занимают сыновья восьми великих родов. Если начнётся сражение за власть, кир В-Бреймон выйдет победителем, я уверен.
Рейн кивнул.
— Это Нелан Э-Стерм, — продолжил Анрейк и указал рукой на следующего мужчину, невысокого и худощавого, с курчавыми волосами и с пшеничного цвета усами. Какая-то неизгладимая печаль чувствовалась в его облике. — Советник кира В-Бреймона. Он не может простить, что сын из рода «В» обошёл его и занял место главы Инквизиции, которое всегда принадлежало его предкам. В Чёрном доме…
Рейн кивал в такт словам Анрейка, но слушал его только краем уха. Он смотрел на Я-Эльмона, на его дочь Эль, снова на старика. Энтон ждал информации. Если уж драться за место рядом с хозяином, то так, чтобы тот сам не захотел отпускать своего пса.
— Кир Д-Арвиль! — воскликнул Анрейк и поклонился. Рейн повернулся и сразу последовал его примеру.
— Кир Т-Энсом, кир Л-Арджан, — Энтон кивнул им. — Я рад, что вы воспользовались моим приглашением. Надеюсь, я не ошибся и завтра вы меня порадуете. Я буду ждать к двенадцати. Если вам будет нечего рассказать, не приходите. — Энтон подмигнул и лёгкой походкой скрылся среди танцующих.
Рейн и Анрейк переглянулись. Оба поняли, что это «не приходите» касалось не только завтрашнего дня.
— Пора работать, — Рейн размял руки.
Анрейк беспокойно огляделся, уныло кивнул и побрёл к саду.
Первым делом Рейн поднялся наверх. Второй этаж встретил тишиной и приятным полумраком. По обе стороны коридора тянулись двери с изящной резьбой и ручками в виде головы хищной птицы — символа Кирии. «Какая верность, — фыркнул Рейн. — Она появилась до кражи первого миллиона киринов или после?»
Уверенно, с высоко поднятой головой, точно всё так и должно быть, он дошёл до первой двери и подёргал ручку. Заперто. Он наклонился к замку. Взломать несложно — хватит пары шпилек, но стоило ли это того? Что, если по ту сторону комната служанки? Или туалет? «Или комната наказаний?» — ухмыльнулся Рейн.
В народе поговаривали, что у каждого церковника в доме была пустая комната, где он раздевался догола и избивал себя плетью за каждое услышанное от демона слово. Или заводил туда жену, служанок и бил их, чтобы напомнить о смирении. В народе перешёптывались, что все церковники любили боль и наслаждались ею, и видеть её на лицах других тоже любили.
Рейн ни разу не видел такой комнаты. Хотя отец в ней не нуждался: он не боялся отстегать сыновей, где бы те ни находились, если замечал хоть один взгляд, брошенный в сторону демона.
Все двери оказались заперты, и тогда Рейн поднялся на третий этаж. Дорогу преградил страж в красивой алой форме. Он казался совсем тощим, над губой едва пробивался пушок, но если Я-Эльмон доверил ему охрану, значит, было в нём что-то.
— Где здесь отлить? — грубовато спросил Рейн, чтобы сбить парня с толку.
— Иди вниз, практик, — рявкнул парень. Голос у него оказался на удивление сильным и звучным.
Рейн осторожно посмотрел на темнеющий коридор и снова спустился на первый этаж. Интересно, что такое прятал Я-Эльмон на третьем этаже, что понадобился страж? Едва ли он переживал, что кто-то из гостей займёт его личные покои.
Рейн прошёл через сквозную комнату с уютно горящим камином. Перед ним дремала собака. Хотелось сесть у огня, растормошить пса, погладить ему шерсть, почесать пузо. А ещё лучше поставить рядом уютное кресло, в одну руку взять стакан с виски, а в другую — книгу. И чтобы собака легла в ноги, а огонь в камине разгорался всё ярче. И всё это в своём — своём! — доме под красной черепицей.
Послышались голоса и шаги — одни более тяжёлые, уверенные, другие полегче. Рейн сразу шагнул в тень.
— …Неспокойно, — донеслось окончание предложения.
Он осторожно выглянул и увидел ещё один длинный коридор, украшенный картинами — на этот раз в посеребрённых рамах. Перед одной из них замерли В-Бреймон и Э-Стерм. Рейн снова спрятался.
Нелан вздохнул и повторил:
— Да, но когда в Кирии было спокойно? Только за прошлый год прошло пять восстаний, и каждое из них оказывалось крупнее предыдущего.
— Мы это обсуждали, — В-Бреймон явно был раздражён. Голос у него оказался суровым, жёстким — только такой и представлялся у главы Инквизиции. — Крестьяне, как всегда, думают, что их грабят, рабочие недовольны зарплатой и количеством трудовых часов, торговцы выступают против новых налогов… — глава вздохнул. — А ещё эти Дети Аша! Лезут везде, уже из каждой дырки их носы торчат.
Голоса стали затихать. Рейн высунулся, увидел удаляющиеся спины и снова спрятался.
Нелан устало проговорил:
— Если мы правильно решим вопрос с королём, всё уладится само собой. Хотя бы на время.
Рейн и Аст переглянулись. Практик вопросительно мотнул головой. Демон махнул рукой.
Практик вынырнул из-за поворота и неторопливым шагом прошёл мимо В-Бреймона и Э-Стерма, остановившихся перед стеклянной витриной, в которой лежали изящные украшения с разноцветными камнями.
Инквизиторы встретили его подозрительными взглядами. В коридоре послышался шум, но Рейн не подал виду. Он замер напротив Ригарда и Нелана, положил правую руку на левое плечо и поклонился. Рейн хотел обратиться к ним, но шум стал громче, и в коридор кубарем влетело два сцепившихся парня.
Они поднялись, один схватил другого за грудки и с такой силой ударил об стену, что весь ряд картин зашатался. Рейн кинулся вперёд. От них разило вином и потом.
Практик замер позади одного, развёл руки, хлопнул по ушам, и тот сразу осел, схватившись за голову. Затем прыгнул к другому, сжал пальцами тонкую жилку на шее. Раз, два, три. Парень замер, а затем сполз вниз по стене.
Рейн сделал шаг назад и глянул на одного, на другого. Одежда выдавала, что это были инквизитор — не из практиков, повыше — и церковник. «Вот так смирение», — ухмыльнулся Рейн, затем искоса посмотрел на В-Бреймона и Э-Стерма. Он хотел успокоить драчунов, но в то же время он поднял руку на старшего по должности, и за это вполне мог получить пару ударов плетью или лишиться жалования.
На несколько секунд воцарилась тишина, затем Ригард рассмеялся.
— Из какого ты отделения, парень?
— Из Третьего.
— Давно служишь?
— Четыре года.
Э-Стерм одобрительно кивнул. В-Бреймон спросил:
— За четыре года или практика убивают, или он поднимается выше. Что с тобой не так?
Рейн потянул маску вниз, на миг задержал её на подбородке и вернул на место. В-Бреймон и Э-Стерм переглянулись.
— Точишь на Церковь зуб, парень?
— Да, — подсказал Аст.
— Скорее всю челюсть, — Рейн криво усмехнулся. — Меня собственный отец отправил на перевоспитание.
«Да», — Рейн кивнул сам себе. Аст подсказал верно: инквизиторы никогда не дружили с церковниками, и никакой союз не мог исправить этого. От любого пса ждали, что он будет служить только одному хозяину, даже если в доме появлялся второй.
В-Бреймон и Э-Стерм снова переглянулись.
— Из рода церковников, но на службе Инквизиции — это интересно, — задумчиво протянул Ригард.
— Он может подойти, — прошептал Нелан, но Рейн всё равно его услышал и напрягся.
Аст встал рядом и беспокойно спросил:
— Для чего подойти?
Рейн молчал. Это Энтон прощал ноториэса за его вопросы и высказывания. С другими стоило быть осторожнее.
Ригард с любопытством уставился Рейна:
— Из какой ты семьи, парень?
— Я из рода «Л».
— Хорошо. Думаю, мы ещё побеседуем, а пока иди. Ты же не просто так здесь, ноториэс?
Голос В-Бреймона прозвучал холодно. Рейн снова поклонился и пошёл назад. Хотелось переглянуться с Астом, поговорить, но это могло его выдать, и он только чуть пожал плечами.
Рейн снова посмотрел на свои поношенные ботинки, а затем зашёл в зал. Музыка стала громче. Столы сдвинули к стенам. И здесь, и в саду девушки и юноши неслись в лихом танце. Те, кто постарше, посерьёзнее, сидели на длинных скамьях или стояли в сторонке и разговаривали.
Рейн цепко огляделся. Нол Я-Эльмон сидел в окружении приближённых подобно царю, слушал, как они что-то яростно нашёптывали ему, и лениво кивал. Тёмные ткани, строгие линии, прямые силуэты — их одежда была простой и скромной, как и полагалось церковникам. Опытный глаз мог заметить, что у многих на пальцах поблескивали массивные перстни с камнями, а за воротами рубашек прятались цепи из золота и серебра.
Рейн переглянулся с Астом. И это ещё кто здесь слушал своего демона! Да они бы и день не прожили в той скромности, о которой столько твердили.
Практик стал аккуратно подбираться к Я-Эльмону. Взглядом он то и дело обводил зал, выискивая Эль.
— Не надо, — предостерёг демон. — Это того не стоит.
Рейн махнул рукой.
— Обманывать девушку ради лишней монетки? Ну что она может знать?
Рейн замер и уставился на Аста.
— Замолчи.
Дети Аша твердили, что демон всегда становился тем, кто необходим: голосом сердца или разума, двигателем, опорой. Если Аст решил примерить на себя роль совести, сейчас это было некстати.
— Они сами называют меня ноториэсом, так пусть не удивляются.
Рейн за несколько больших шагов преодолел расстояние, которое отделяло от Я-Эльмона и его приближённых. Музыка заглушала их голоса, и Рейн сделал ещё один осторожный шаг в сторону. Он замер у стола и взял бокал на длинной ножке.
Мужчина, сидевший ближе всего, подозрительно посмотрел на Рейна, и тот сразу ослабил верёвки на маске, приспустил её, сделал небольшой глоток шампанского, со скучающим видом качнулся с пятки на носки.
«В золотом», — повторил Рейн и хмыкнул. Ну да, как же дочери главы Церкви быть не в золотом.
Анрейк указывал на худенькую девушку в светло-жёлтом платье, украшенном золотой нитью. Узкие рукава до локтя подчёркивали, какие маленькие и нежные у неё руки — такие никогда не знали труда. Кудрявые каштановые волосы были собраны в высокую причёску. Две передние пряди, свисающие по бокам, придавали девушке озорной вид.
— Она очень добрая и смелая, — в голосе Анрейка послышалась тоска. — Однажды в детстве, когда мы играли, я начал тонуть в Эсте, а она спасла меня, — он улыбнулся воспоминаниям и снова указал рукой на группу мужчин, среди которых стоял Я-Эльмон.
— Это Ригард В-Бреймон. Ты должен его знать.
Рейн кивнул. Главу Инквизиции он не раз видел в коридорах Чёрного дома, но никогда не разговаривал с ним. В-Бреймон был высок и имел сухую подтянутую фигуру. Коротко стриженые тёмные волосы и небольшая бородка придавали ему сходство с наёмником. Среди инквизиторов ходил слушок, что в прошлом Ригард действительно зарабатывал убийствами.
— Я слышал его рассказы, — шепнул Анрейк. — Ему через многое пришлось пройти, чтобы стать главой Инквизиции. Ты знаешь, что обычно эту должность занимают сыновья восьми великих родов. Если начнётся сражение за власть, кир В-Бреймон выйдет победителем, я уверен.
Рейн кивнул.
— Это Нелан Э-Стерм, — продолжил Анрейк и указал рукой на следующего мужчину, невысокого и худощавого, с курчавыми волосами и с пшеничного цвета усами. Какая-то неизгладимая печаль чувствовалась в его облике. — Советник кира В-Бреймона. Он не может простить, что сын из рода «В» обошёл его и занял место главы Инквизиции, которое всегда принадлежало его предкам. В Чёрном доме…
Рейн кивал в такт словам Анрейка, но слушал его только краем уха. Он смотрел на Я-Эльмона, на его дочь Эль, снова на старика. Энтон ждал информации. Если уж драться за место рядом с хозяином, то так, чтобы тот сам не захотел отпускать своего пса.
— Кир Д-Арвиль! — воскликнул Анрейк и поклонился. Рейн повернулся и сразу последовал его примеру.
— Кир Т-Энсом, кир Л-Арджан, — Энтон кивнул им. — Я рад, что вы воспользовались моим приглашением. Надеюсь, я не ошибся и завтра вы меня порадуете. Я буду ждать к двенадцати. Если вам будет нечего рассказать, не приходите. — Энтон подмигнул и лёгкой походкой скрылся среди танцующих.
Рейн и Анрейк переглянулись. Оба поняли, что это «не приходите» касалось не только завтрашнего дня.
— Пора работать, — Рейн размял руки.
Анрейк беспокойно огляделся, уныло кивнул и побрёл к саду.
Первым делом Рейн поднялся наверх. Второй этаж встретил тишиной и приятным полумраком. По обе стороны коридора тянулись двери с изящной резьбой и ручками в виде головы хищной птицы — символа Кирии. «Какая верность, — фыркнул Рейн. — Она появилась до кражи первого миллиона киринов или после?»
Уверенно, с высоко поднятой головой, точно всё так и должно быть, он дошёл до первой двери и подёргал ручку. Заперто. Он наклонился к замку. Взломать несложно — хватит пары шпилек, но стоило ли это того? Что, если по ту сторону комната служанки? Или туалет? «Или комната наказаний?» — ухмыльнулся Рейн.
В народе поговаривали, что у каждого церковника в доме была пустая комната, где он раздевался догола и избивал себя плетью за каждое услышанное от демона слово. Или заводил туда жену, служанок и бил их, чтобы напомнить о смирении. В народе перешёптывались, что все церковники любили боль и наслаждались ею, и видеть её на лицах других тоже любили.
Рейн ни разу не видел такой комнаты. Хотя отец в ней не нуждался: он не боялся отстегать сыновей, где бы те ни находились, если замечал хоть один взгляд, брошенный в сторону демона.
Все двери оказались заперты, и тогда Рейн поднялся на третий этаж. Дорогу преградил страж в красивой алой форме. Он казался совсем тощим, над губой едва пробивался пушок, но если Я-Эльмон доверил ему охрану, значит, было в нём что-то.
— Где здесь отлить? — грубовато спросил Рейн, чтобы сбить парня с толку.
— Иди вниз, практик, — рявкнул парень. Голос у него оказался на удивление сильным и звучным.
Рейн осторожно посмотрел на темнеющий коридор и снова спустился на первый этаж. Интересно, что такое прятал Я-Эльмон на третьем этаже, что понадобился страж? Едва ли он переживал, что кто-то из гостей займёт его личные покои.
Рейн прошёл через сквозную комнату с уютно горящим камином. Перед ним дремала собака. Хотелось сесть у огня, растормошить пса, погладить ему шерсть, почесать пузо. А ещё лучше поставить рядом уютное кресло, в одну руку взять стакан с виски, а в другую — книгу. И чтобы собака легла в ноги, а огонь в камине разгорался всё ярче. И всё это в своём — своём! — доме под красной черепицей.
Послышались голоса и шаги — одни более тяжёлые, уверенные, другие полегче. Рейн сразу шагнул в тень.
— …Неспокойно, — донеслось окончание предложения.
Он осторожно выглянул и увидел ещё один длинный коридор, украшенный картинами — на этот раз в посеребрённых рамах. Перед одной из них замерли В-Бреймон и Э-Стерм. Рейн снова спрятался.
Нелан вздохнул и повторил:
— Да, но когда в Кирии было спокойно? Только за прошлый год прошло пять восстаний, и каждое из них оказывалось крупнее предыдущего.
— Мы это обсуждали, — В-Бреймон явно был раздражён. Голос у него оказался суровым, жёстким — только такой и представлялся у главы Инквизиции. — Крестьяне, как всегда, думают, что их грабят, рабочие недовольны зарплатой и количеством трудовых часов, торговцы выступают против новых налогов… — глава вздохнул. — А ещё эти Дети Аша! Лезут везде, уже из каждой дырки их носы торчат.
Голоса стали затихать. Рейн высунулся, увидел удаляющиеся спины и снова спрятался.
Нелан устало проговорил:
— Если мы правильно решим вопрос с королём, всё уладится само собой. Хотя бы на время.
Рейн и Аст переглянулись. Практик вопросительно мотнул головой. Демон махнул рукой.
Практик вынырнул из-за поворота и неторопливым шагом прошёл мимо В-Бреймона и Э-Стерма, остановившихся перед стеклянной витриной, в которой лежали изящные украшения с разноцветными камнями.
Инквизиторы встретили его подозрительными взглядами. В коридоре послышался шум, но Рейн не подал виду. Он замер напротив Ригарда и Нелана, положил правую руку на левое плечо и поклонился. Рейн хотел обратиться к ним, но шум стал громче, и в коридор кубарем влетело два сцепившихся парня.
Они поднялись, один схватил другого за грудки и с такой силой ударил об стену, что весь ряд картин зашатался. Рейн кинулся вперёд. От них разило вином и потом.
Практик замер позади одного, развёл руки, хлопнул по ушам, и тот сразу осел, схватившись за голову. Затем прыгнул к другому, сжал пальцами тонкую жилку на шее. Раз, два, три. Парень замер, а затем сполз вниз по стене.
Рейн сделал шаг назад и глянул на одного, на другого. Одежда выдавала, что это были инквизитор — не из практиков, повыше — и церковник. «Вот так смирение», — ухмыльнулся Рейн, затем искоса посмотрел на В-Бреймона и Э-Стерма. Он хотел успокоить драчунов, но в то же время он поднял руку на старшего по должности, и за это вполне мог получить пару ударов плетью или лишиться жалования.
На несколько секунд воцарилась тишина, затем Ригард рассмеялся.
— Из какого ты отделения, парень?
— Из Третьего.
— Давно служишь?
— Четыре года.
Э-Стерм одобрительно кивнул. В-Бреймон спросил:
— За четыре года или практика убивают, или он поднимается выше. Что с тобой не так?
Рейн потянул маску вниз, на миг задержал её на подбородке и вернул на место. В-Бреймон и Э-Стерм переглянулись.
— Точишь на Церковь зуб, парень?
— Да, — подсказал Аст.
— Скорее всю челюсть, — Рейн криво усмехнулся. — Меня собственный отец отправил на перевоспитание.
«Да», — Рейн кивнул сам себе. Аст подсказал верно: инквизиторы никогда не дружили с церковниками, и никакой союз не мог исправить этого. От любого пса ждали, что он будет служить только одному хозяину, даже если в доме появлялся второй.
В-Бреймон и Э-Стерм снова переглянулись.
— Из рода церковников, но на службе Инквизиции — это интересно, — задумчиво протянул Ригард.
— Он может подойти, — прошептал Нелан, но Рейн всё равно его услышал и напрягся.
Аст встал рядом и беспокойно спросил:
— Для чего подойти?
Рейн молчал. Это Энтон прощал ноториэса за его вопросы и высказывания. С другими стоило быть осторожнее.
Ригард с любопытством уставился Рейна:
— Из какой ты семьи, парень?
— Я из рода «Л».
— Хорошо. Думаю, мы ещё побеседуем, а пока иди. Ты же не просто так здесь, ноториэс?
Голос В-Бреймона прозвучал холодно. Рейн снова поклонился и пошёл назад. Хотелось переглянуться с Астом, поговорить, но это могло его выдать, и он только чуть пожал плечами.
Рейн снова посмотрел на свои поношенные ботинки, а затем зашёл в зал. Музыка стала громче. Столы сдвинули к стенам. И здесь, и в саду девушки и юноши неслись в лихом танце. Те, кто постарше, посерьёзнее, сидели на длинных скамьях или стояли в сторонке и разговаривали.
Рейн цепко огляделся. Нол Я-Эльмон сидел в окружении приближённых подобно царю, слушал, как они что-то яростно нашёптывали ему, и лениво кивал. Тёмные ткани, строгие линии, прямые силуэты — их одежда была простой и скромной, как и полагалось церковникам. Опытный глаз мог заметить, что у многих на пальцах поблескивали массивные перстни с камнями, а за воротами рубашек прятались цепи из золота и серебра.
Рейн переглянулся с Астом. И это ещё кто здесь слушал своего демона! Да они бы и день не прожили в той скромности, о которой столько твердили.
Практик стал аккуратно подбираться к Я-Эльмону. Взглядом он то и дело обводил зал, выискивая Эль.
— Не надо, — предостерёг демон. — Это того не стоит.
Рейн махнул рукой.
— Обманывать девушку ради лишней монетки? Ну что она может знать?
Рейн замер и уставился на Аста.
— Замолчи.
Дети Аша твердили, что демон всегда становился тем, кто необходим: голосом сердца или разума, двигателем, опорой. Если Аст решил примерить на себя роль совести, сейчас это было некстати.
— Они сами называют меня ноториэсом, так пусть не удивляются.
Рейн за несколько больших шагов преодолел расстояние, которое отделяло от Я-Эльмона и его приближённых. Музыка заглушала их голоса, и Рейн сделал ещё один осторожный шаг в сторону. Он замер у стола и взял бокал на длинной ножке.
Мужчина, сидевший ближе всего, подозрительно посмотрел на Рейна, и тот сразу ослабил верёвки на маске, приспустил её, сделал небольшой глоток шампанского, со скучающим видом качнулся с пятки на носки.