– Вы – это вы, – продолжает он. – Она – это она. Вы по-прежнему будете любить и страдать. Будете сражаться. Но на всех не угодишь, как ни старайся. Да и надо ли? Просто будьте собой и приходите сюда, несмотря ни на что.
Снова оживает пейджер. На сей раз доктор Шоу поднимается и закрывает стаканчик крышкой.
– К сожалению, мне пора, – вздыхает он, протягивая мне руку. – Труба зовет. Крепитесь, Данни. Знаю, дорога нелегка, но вы на верном пути. Так не сворачивайте же с него.
Я сижу в атриуме еще час, дожидаясь, когда Белла закончит процедуры и благополучно покинет медицинский центр. Затем отправляюсь домой. Звоню Дэвиду, но он не берет трубку.
* * *
А через неделю я уже пристраиваюсь не на подоконнике в больничном холле, а в кресле самолета, направляющегося в Лос-Анджелес. Олдридж договорился о встрече с еще одним нашим калифорнийским клиентом, руководителем гигантской фармацевтической компании, и за нами прислали корпоративный самолет. Помимо меня и Олдриджа в Лос-Анджелес летит и Келли Джеймс, партнер компании, заведующая отделом судебной практики. За пять лет работы в «Уочтелле» я едва ли перекинулась с ней парой десятков слов.
В самолете всего десять мест. Я облюбовываю кресло в хвосте, у окна, и прислоняюсь лбом к иллюминатору. «Да», – необдуманно ляпнула я, толком не разобравшись, что же мне предстоит. «Да», – ответила я Олдрижду, когда он предложил мне полететь в Лос-Анджелес. Да. Да, я возьмусь за это дело. Да, я посвящу ему всю себя, без остатка.
– Ты совершенно права, – вразумлял меня Дэвид вечером накануне отлета. – Только представь, какие карьерные возможности откроются перед тобой в твоей любимой компании! Ты же ее любишь, верно?
– Люблю. И чувствую, что коллеги во мне нуждаются.
– А мы тут не пропадем. Обещаю. Мы справимся.
И вот я лечу над нескончаемой горной цепью навстречу океану.
Мы останавливаемся в Санта-Монике, в гостинице «Каса дель Мар», расположенной прямо на берегу. Ее золотые дни давно миновали, но остатки былой роскоши заметны до сих пор. Мне нравится. Особенно то, что терраса в моем номере на первом этаже выходит сразу на дощатый пляжный настил.
Сегодня вечером мы ужинаем с Жорди и Аньей, но, когда я захожу в номер, часы показывают всего лишь одиннадцать утра. Подумать только: мы пересекли всю страну – и сэкономили половину рабочего дня.
Я переодеваюсь, натягиваю шорты, футболку и широкополую шляпу – на солнце мои русско-еврейские корни дают о себе знать, и я немедленно обгораю – и отправляюсь на прогулку по пляжу. Ну и жара: на термометре – плюс двадцать девять, и столбик ртути неуклонно ползет вверх. Хорошо хоть от океана веет прохладной свежестью. Я вдыхаю ее полной грудью: наконец-то, спустя все эти недели, я живу, а не выживаю.
Ресторанчик «Плющ у моря», где у нас запланирована встреча, находится на той же улочке, что и «Каса дель Мар», однако Олдридж вызывает такси. Келли отправилась в город на встречу с другим нашим клиентом, и я остаюсь с Олдриджем один на один. Я надеваю «маленькое синее платье» с лиловыми цветочками и синие балетки – наряд, в котором я вряд ли осмелилась бы показаться на деловых переговорах в Нью-Йорке. Но сейчас я в Калифорнии, в двух шагах от океана, а руководители «КуТе» – вчерашние студентки. Поэтому я хочу платье. В цветочек.
Когда мы заходим в ресторан, девушек еще нет. Мы оглядываемся: плетеные кресла из ротанга со спинками в виде лепестков, смеющиеся посетители в джинсах и летних пиджаках, поднимающие бокалы.
Присаживаемся.
– Заказываем кальмаров, – безапелляционным тоном заявляет Олдридж. – Я настаиваю. Они здесь выше всяких похвал.
В светло-сером костюме, украшенном фиолетовым орнаментом в восточном стиле, Олдридж выглядит настоящим франтом. Мы с ним вдвоем смотримся просто великолепно: так и просимся на картинку.
– Нам стоит что-нибудь заранее обсудить? – спрашиваю я. – Всю необходимую информацию я помню назубок, однако…
– Это просто встреча, чтобы получше узнать друг друга. Расположить клиента к себе. Вы же все сами знаете.
– «Просто встреч» не бывает, – не соглашаюсь я.
– Верно. Однако не следует форсировать события, иначе мы сядем в лужу.
Появляются Жорди и Анья. Вместе. Жорди высокая и стройная, в брюках с завышенной талией и блузе с широким воротником. Ее длинные распущенные волосы влажно блестят на концах. У меня перехватывает дыхание: это не девушка, а мечта. И я в который раз вспоминаю о Белле. На Анье джинсы, футболка и легкий пиджак. У нее короткие, зачесанные назад, почти зализанные волосы. И живые, говорящие глаза.
– Мы опоздали? – хмурится она.
Своенравная особа. Как пить дать. Впрочем, не страшно. И не таких обламывали.
– Ну что вы, – расплывается в улыбке Олдридж. – Вы же знаете нас, ньюйоркцев. Нас хлебом не корми, дай везде прийти первыми.
Жорди садится рядом со мной. От ее терпких духов у меня кружится голова.
– Дамы, позвольте представить вам Даниэль Кохан, нашего лучшего, блестящего старшего юриста. Она потрудилась на славу над вашим делом и готова вывести вашу компанию на рынок.
– Зовите меня Данни.
Мы жмем друг другу руки.
– Мы без ума от Олдриджа, – доверительно сообщает мне Жорди, – но постоянно гадаем, есть ли у него имя.
– Есть, только он им никогда не пользуется, – смеюсь я и одними губами шепчу ей: – Майлс.
Олдридж улыбается.
– Итак, что будем пить?
Как из воздуха возникает официант, и Олдридж заказывает бутылку шампанского и бутылку красного вина.
– Может, вы хотите коктейли? – заботливо интересуется он.
Анья просит холодного чаю.
– Сколько времени, по-вашему, на все это уйдет? – спрашивает она.
– На ужин или на выход на ай-пи-о? – Олдридж не отрывает глаз от меню.
– Знаете, – вклиниваюсь я, – с недавнего времени я стала вашей горячей поклонницей. То, что вы сотворили с виртуальной реальностью, бесподобно.
– Спасибо… – начинает Жорди, но Анья резко ее прерывает.
– С виртуальной реальностью мы не сотворили ровным счетом ничего. Мы создали новое киберпространство.
Она стреляет глазами в Жорди – помалкивай!
– Интересно… – тяну я и вдруг выпаливаю вопрос, адресованный им обеим: – Почему именно сейчас?
Олдридж опускает меню и хватает за рукав пробегающего официанта.
– Будьте добры, кальмаров. Сию минуту, если можно.
И подмигивает мне.
Жорди косится на Анью, словно испрашивая разрешения, и внезапно я понимаю, каким будет ее ответ. У меня на языке вертится другой вопрос, но я проглатываю его. Пока не время.
– Мы уже давно работаем над одним и тем же, – начинает Жорди. – Вкалываем, не жалея сил. Настала пора немного отдохнуть, привлечь инвесторов и капиталы и рискнуть заняться чем-нибудь другим.
Взвешенные, обдуманные, навязшие в зубах слова. Возможно, все это правда чистой воды, однако далеко не вся правда. И я бросаюсь в атаку.
– Зачем терять контроль над чем-то, принадлежащим вам, если в этом нет острой необходимости?
Жорди вцепляется в стакан воды, словно утопающий за соломинку. Анья недовольно прищуривается. Олдридж беспокойно ерзает на стуле. Понятия не имею, что на меня нашло. И в то же время прекрасно понимаю, что это.
– Вы что, пытаетесь отговорить нас? – Анья впивается взглядом в Олдриджа. – Я думала, эта встреча – начало нашего плодотворного сотрудничества.
Я искоса смотрю на хранящего невозмутимое молчание Олдриджа. Он не собирается отвечать за меня.
– Нет, – говорю я. – Просто я хочу понять, что вами движет. Это облегчит мою работу.
Бьюсь об заклад, мой ответ приходится Анье по нраву. Напряжение спадает.
– Сказать по правде, сама я до конца ни в чем не уверена. Мы с Жорди только это и обсуждаем. Она знает, что я на распутье.
– Мы занимаемся «КуТе» почти десять лет, – заученно талдычит Жорди. – Сколько можно! Пора заняться чем-нибудь новым.
– Но ради этого необязательно терять контроль над старым! – возражает Анья.
Приносят шампанское. Олдридж разливает по бокалам шипящую и пузырящуюся жидкость.
– За «КуТе»! – провозглашает он. – За успешный выход на ай-пи-о и текущие рекой деньги!
Жорди с удовольствием чокается с ним, но мы с Аньей не сводим друг с друга напряженных глаз. В ее зрачках я вижу вопрос, который она ни за что не задаст за этим столом: «А как поступила бы ты?»
Глава тридцатая
Через два часа я сижу в баре на последнем этаже отеля. Мне не мешало бы как следует выспаться, но я не могу сомкнуть глаз. Стоит мне их закрыть, как передо мной всплывает лицо Беллы и я начинаю терзаться мыслью, какая же я дрянная подруга, что без зазрения совести умотала в такую несусветную даль. Я клонюсь над вторым бокалом мартини с оливкой, когда в бар входит Олдридж. Все плывет в алкогольном дурмане, и я щурюсь, чтобы разглядеть его.
– Данни? Не возражаете?
Не дожидаясь разрешения, он отодвигает стул и присаживается рядом.
– Чу… Чудесная ночь, – еле ворочая языком, мямлю я, стараясь хоть чуточку протрезветь.
– Сегодня вы были на высоте, – говорит Олдридж. – Наверное, сейчас у вас на душе птицы поют?