– Вот, сэр, – сказал он. – Толстые папки – с материалами о «Джуганторе». Самые старые сведения были собраны около десяти лет назад. В этой тонкой – досье на самого Сена.
– Отличная работа, сержант, – похвалил я. – Есть ли новости о пропавшей багажной декларации на Дарджилингский почтовый?
– Увы, нет, сэр. Но я продолжу поиски.
Я отпустил его и стал просматривать папки, посвященные «Джугантору». История выходила классическая: группа, сперва совершенно безобидная, со временем развилась в крупную террористическую организацию. Первые папки содержали в основном отчеты с мест преступления – незначительные кражи и хулиганство. В папках, помеченных более поздними датами, был зафиксирован переход к вооруженным нападениям и довольно изощренным злодействам. Сначала организация грабила кэбы, а под конец добралась до банков. На выручку от налетов они покупали оружие и детали для бомб. Что же до убийств, жертвами чаще значились полицейские, как правило местные, и несколько мелких британских чиновников. Мне показалось интересным число неудавшихся покушений, отраженное в материалах. Часто террористы даже близко не подходили к достижению поставленной цели – то из-за смехотворно плохо организованной работы и неисправного оружия, то из-за того, что в их ряды внедрялись агенты службы государственной безопасности.
Помимо отчетов с места преступления, я нашел несколько донесений разведки. В них содержались предположения об иерархии и структуре группировки и все найденные сведения о региональных ячейках на территории Бенгалии и их связях с террористическими организациями в других районах Индии. Лидером группировки был бенгалец по имени Джатиндранатх Мукерджи, которого местные называли Багха Джатин – Тигр.
Во время войны наблюдался значительный всплеск деятельности «Джугантора», и некоторые более поздние папки были полностью посвящены периоду с 1914 по 1917 год. Судя по всему, Тигр рассматривал войну как прекрасную возможность выгнать британцев из Индии. Я нашел несколько отчетов о том, как он со своими людьми совершил налет на склады компании «Родда энд Ко», где хранились крупнейшие запасы оружия во всей Калькутте. Им удалось унести десять ящиков оружия и боеприпасов, в том числе пятьдесят пистолетов «Маузер» и сорок шесть тысяч патронов.
Но большая часть папок содержала материалы о «Немецком заговоре», – так именовался план получить оружие от кайзера, захватить Калькутту и поднять восстание в местных подразделениях индийской армии по всей стране. В материалах описывались связи организации с революционными индийскими группами вплоть до Берлина и Сан-Франциско и объяснялось, как через эти группы проводились средства, предназначенные для покупки партий оружия. В итоге «Джугантор» фатально скомпрометировали шпионы, работавшие на подразделение «Эйч», и мятежи в Бенгалии и Пенджабе были подавлены в зародыше. Мукерджи и пять его товарищей ударились в бега. Их нашли в окрестностях Баласора – убежище выдали местные. Подразделение «Эйч» провело операцию захвата, в результате которой Мукерджи и два его товарища были смертельно ранены. Еще двоих поймали. Ушел только один. Беной Сен.
Я открыл папку на Сена и обнаружил только несколько голых фактов, но не было ни одной фотографии или рисованного изображения террориста. Основная часть материалов представляла собой разные предположения о его роли в налетах на ранних этапах существования группировки. Дальше следовали слухи о его участии в стратегическом планировании операций, но без всякой конкретики. Возможно, подразделение «Эйч», у которого и ресурсов было побольше, и шпионы в «Джуганторе» имелись, обладало более полным портретом Сена. Я решил обязательно попросить у них доступ к их материалам. Было интересно проверить, распространяется ли так далеко их готовность оказать нам «любую помощь». Что-то подсказывало мне, что нет.
Зазвонил телефон. Я снял трубку. На другом конце провода раздалось тяжелое дыхание Дэниелса. Комиссар ждал меня через десять минут.
Я сидел, глядя на пустой стул лорда Таггерта, и слушал, как неспешно тикают часы в кабинете. Лорд Таггерт опаздывал, и Дэниелс не дал этому никакого объяснения. Поэтому я сидел и ждал, а светлый лик императора Георга V взирал на меня со стены сверху вниз. Двери открылись, и вошел лорд Таггерт. Серебряные пуговицы на его свежевыглаженной форме сверкали в солнечном свете. Я поднялся.
– Извини, Сэм, – сказал он, жестом предлагая мне сесть и опускаясь на свой кожаный стул. – Ну, какие новости?
Я рассказал о встрече с осведомителем Дигби и о том, что теперь у нас появился главный подозреваемый в лице Беноя Сена.
При упоминании Сена комиссар навострил уши.
– А, эта старая лисица наконец вернулась домой, – сказал он скорее сам себе. – Хорошая работа, Сэм, – продолжал он. – Делай все, что посчитаешь нужным. Разрешаю тебе задействовать все необходимые средства, чтобы его выследить. Я долго ждал этого момента и не хочу, чтобы он снова от нас улизнул. А пока что доложу губернатору о ваших успехах.
– Наверное, лучше подождать, пока Сен не будет у нас в руках? – нерешительно предложил я.
Таггерт покачал головой:
– Нет. Это звучит вполне разумно, Сэм, но если губернатор узнает, что мы что-то от него скрываем, подобный шаг может всем нам стоить карьеры. А кроме того, не исключено, что из других его источников мы получим помощь, что облегчит нам поиски Сена.
– Есть еще кое-что, – сказал я. – Я считаю, что Сен может иметь отношение к нападению на Дарджилингский почтовый экспресс.
– Продолжай. – Таггерт был так спокоен, как будто я сказал что-то совершенно обыденное.
– Я полагаю, что нападение было совершено террористами, а не простыми декойтами. Это единственное разумное объяснение. Нападавшие искали что-то конкретное, что-то, что ожидали найти в сейфах. К счастью, там ничего не было. Декойты не ушли бы с пустыми руками, они хотя бы ограбили пассажиров, а вот террористов не интересуют мелкие кражи. Исходя из того, что я о них слышал, полагаю, это оскорбило бы их чувства.
– И что же они искали, Сэм? – поинтересовался комиссар. У меня возникло ощущение, что он подводит меня к ответу, который сам уже знал.
– Рискну предположить, что им были нужны наличные деньги. Много денег. Они рассчитывали найти их в сейфах.
– Почему тогда они не забрали мешки с почтой?
– Время, – ответил я. – Чтобы превратить их содержимое в деньги, понадобилось бы время.
– В таком случае получается, что деньги нужны им срочно, – подытожил Таггерт. – Какие у тебя предположения?
Ответ лежал на поверхности.
– Они хотят заключить контракт на поставку оружия. Если этот Сен внезапно снова объявился в Калькутте и если он на самом деле стоит за нападением, это значит, что убийство Маколи – только первый шаг более крупной и кровавой операции.
– Ты должен поделиться своими подозрениями с подразделением «Эйч», – сказал Таггерт. – Если ты прав, то мы столкнулись с гораздо более серьезной угрозой, чем я предполагал. За дело, капитан.
Я встал и направился к выходу, но на полпути остановился и обернулся:
– Вы же знали об этом, сэр?
Таггерт поднял взгляд от стола:
– Знал о чем, Сэм?
– Об атаке на Дарджилингский почтовый. Что это вовсе не было неудачное ограбление и дело рук обычных декойтов.
– Я подозревал это, Сэм. Но не знал. И, в общем-то, до сих пор не знаю.
– Почему же вы раньше не поделились своими подозрениями?
– Я верил, что ты разберешься сам. И потом, один намек, пусть даже самый легкий, что в нападении могут быть замешаны террористы, – и дело передали бы подразделению «Эйч». Тебя бы к нему на пушечный выстрел не подпустили, а как следствие, меня тоже.
Я поблагодарил лорда Таггерта за откровенность и отправился к себе. Положение было мрачным, но в одном нам все же повезло. Сейфы оказались пустыми. Это значило, что Сен еще не раздобыл средства на покупку оружия. И теперь просто нужно было найти его раньше, чем он найдет деньги.
Семнадцать
На берегу реки к югу от города находится Форт-Уильям. В нем располагается восточное командование армии, а также главный штаб разведки, подразделения «Эйч». Именно туда направлялись мы с Банерджи, сидя на заднем сиденье полицейского автомобиля.
– Генерал Клайв перестроил его после битвы при Плесси, – с восхищением поведал мне Банерджи, когда мы двигались к Казначейским вратам форта по подъездной аллее, усаженной пальмами по обе стороны. – Говорят, потратил больше двух миллионов фунтов. А еще форт никогда не использовался по назначению.
Форт не походил ни на одну известную мне военную базу. Для начала, у него было собственное поле для гольфа, чем отчасти могла объясняться его стоимость.
– Что местные думают о Беное Сене? – спросил я.
– Ну, – нехотя проговорил Банерджи, – после гибели Багха Джатина Сен сразу же стал народным героем. Неоднократно сообщалось, что он появлялся то в одном, то в другом месте от Силхета до Сундарбана, проповедовал крестьянам и нагонял ужас на продажных чиновников. Его называют «призраком». Он словно помесь Робин Гуда с Кришной. Крестьяне его обожают. Потому ему и удается скрываться от властей уже почти четыре года, несмотря на крупное вознаграждение, обещанное за его поимку.
– Не ходят ли слухи, что он в последнее время участвовал в какой-нибудь террористической деятельности?
– Я не слышал, сэр, но ведь такие вещи полицейским не рассказывают.
– А вы сами какого мнения о Сене?
Банерджи на секунду задумался.
– Мне кажется, что после смерти Джатина и остальных лидеров люди в своих собственных целях сделали из Сена легенду. Те, кто стремится к насильственной революции, считают его борцом за свободу, который смог перехитрить британцев и вдохновить народ. Он – символ того, что борьба продолжается. Он нужен им, чтобы не терять самоуважения. В то же время для британцев, по крайней мере, для «Стейтсмена» и его читателей, Сен – это такое пугало. Воплощение всего, чего они боятся, кровожадный коммунист, который не успокоится, пока последний англичанин не будет убит или изгнан вон. Для них он служит оправданием вещей вроде Закона Роулетта. Сам я думаю, что он, наверное, не то и не другое.
Мы притормозили у проходной Казначейских врат. Форт-Уильям действительно производил сильное впечатление. Это была крепость в форме звезды площадью в три квадратные мили, огромное кирпичное сооружение, где размещались тысячи человек – солдаты и обслуживающий персонал. А еще именно здесь находилась печально известная «Калькуттская черная яма»[49], которую каждый английский школьник знает как символ неизменного индийского вероломства.
Водитель предъявил наши документы суровому часовому. Тот долго и демонстративно их изучал, после чего взмахом руки позволил нам проехать внутрь между стенами из красного кирпича в несколько футов толщиной. Оказавшись в крепости, мы оставили позади несколько трехэтажных построек, по-видимому, казарм, затем аккуратные ряды офицерских бунгало, потом – главную улицу с магазинами, почтовое отделение и кинотеатр. В центре возвышался храм Святого Петра с башенками и арочными контрфорсами. Форт скорее напоминал не военный гарнизон, а деревушку в Сассексе.
Я питал здоровое недоверие к спецслужбам, которое полировал и оттачивал долгие годы, сперва в период работы в Специальной службе, затем во время войны, когда был одним из винтиков в их системе. Спору нет, это были умные, находчивые люди, стоявшие, по их собственному мнению, на защите нации и империи. Но хоть они и преследовали благородную цель, их средства зачастую благородством не отличались. Мне, полицейскому, привыкшему руководствоваться принципом главенства закона, их методы нередко казались отвратительными, аморальными и, самое ужасное, – неанглийскими. И все же я испытывал облегчение от сознания, что могу к ним обратиться. Если мы и правда хотим предотвратить согласованную террористическую операцию, их ресурсы нам весьма пригодятся.
Я вкратце изложил Банерджи свою теорию, что между убийством Маколи и нападением на Дарджилингский почтовый экспресс есть связь, что за обоими происшествиями стоит «Джугантор», и добавил, что мы будем просить подразделение «Эйч» оказать нам любую возможную помощь в поисках Сена.
Банерджи помрачнел.
– У вас есть какие-то возражения, сержант?
Он нервно заерзал на сиденье:
– Разрешите говорить откровенно, сэр.
Я кивнул:
– Пожалуйста.
– Вы на самом деле хотите узнать истинные обстоятельства этого убийства?
Подобный вопрос меня удивил.
– В этом и заключается наш долг – в беспристрастном поиске истины, – ответил я. – И именно это мы и будем делать.
– Простите меня, но если таковы ваши намерения, то крайне важно арестовать и допросить Сена, не так ли, сэр?
– Разумеется.
– В таком случае, сэр, я бы рекомендовал вам с осторожностью выбирать, какими сведениями вы поделитесь с подразделением «Эйч». У них репутация людей жестких.
– Вы что, предлагаете мне утаивать информацию от подразделения «Эйч»?
– Я только говорю, сэр, что если Сен вам нужен живым, то нам непременно нужно найти его раньше, чем это сделают они.
Мы притормозили у внушительного административного корпуса. Слова Банерджи звучали у меня в голове. В глубине души я разделял его опасения, но поступить так, как он хотел, не мог. У меня не было выбора – приходилось рассказать подразделению «Эйч» все от и до. Слишком высоки были ставки. И потом, я уже все рассказал лорду Таггерту, а он собирался отчитаться перед губернатором. Даже если я что-то скрою, они все равно это выяснят.
Но теперь у меня возникла еще одна небольшая трудность: как быть с Банерджи? Изначально я собирался взять его с собой на встречу с полковником Доусоном, но теперь засомневался. К тому же Доусон может говорить со мной не так откровенно в присутствии индийца. В конце концов я вышел из автомобиля, а Банерджи оставил дожидаться с водителем.
Войдя в здание мимо двух поникших часовых, я постучался в первую попавшуюся дверь и спросил у младшего офицера, где можно найти полковника Доусона. Тот направил меня в комнату двести семь на втором этаже.
– Отличная работа, сержант, – похвалил я. – Есть ли новости о пропавшей багажной декларации на Дарджилингский почтовый?
– Увы, нет, сэр. Но я продолжу поиски.
Я отпустил его и стал просматривать папки, посвященные «Джугантору». История выходила классическая: группа, сперва совершенно безобидная, со временем развилась в крупную террористическую организацию. Первые папки содержали в основном отчеты с мест преступления – незначительные кражи и хулиганство. В папках, помеченных более поздними датами, был зафиксирован переход к вооруженным нападениям и довольно изощренным злодействам. Сначала организация грабила кэбы, а под конец добралась до банков. На выручку от налетов они покупали оружие и детали для бомб. Что же до убийств, жертвами чаще значились полицейские, как правило местные, и несколько мелких британских чиновников. Мне показалось интересным число неудавшихся покушений, отраженное в материалах. Часто террористы даже близко не подходили к достижению поставленной цели – то из-за смехотворно плохо организованной работы и неисправного оружия, то из-за того, что в их ряды внедрялись агенты службы государственной безопасности.
Помимо отчетов с места преступления, я нашел несколько донесений разведки. В них содержались предположения об иерархии и структуре группировки и все найденные сведения о региональных ячейках на территории Бенгалии и их связях с террористическими организациями в других районах Индии. Лидером группировки был бенгалец по имени Джатиндранатх Мукерджи, которого местные называли Багха Джатин – Тигр.
Во время войны наблюдался значительный всплеск деятельности «Джугантора», и некоторые более поздние папки были полностью посвящены периоду с 1914 по 1917 год. Судя по всему, Тигр рассматривал войну как прекрасную возможность выгнать британцев из Индии. Я нашел несколько отчетов о том, как он со своими людьми совершил налет на склады компании «Родда энд Ко», где хранились крупнейшие запасы оружия во всей Калькутте. Им удалось унести десять ящиков оружия и боеприпасов, в том числе пятьдесят пистолетов «Маузер» и сорок шесть тысяч патронов.
Но большая часть папок содержала материалы о «Немецком заговоре», – так именовался план получить оружие от кайзера, захватить Калькутту и поднять восстание в местных подразделениях индийской армии по всей стране. В материалах описывались связи организации с революционными индийскими группами вплоть до Берлина и Сан-Франциско и объяснялось, как через эти группы проводились средства, предназначенные для покупки партий оружия. В итоге «Джугантор» фатально скомпрометировали шпионы, работавшие на подразделение «Эйч», и мятежи в Бенгалии и Пенджабе были подавлены в зародыше. Мукерджи и пять его товарищей ударились в бега. Их нашли в окрестностях Баласора – убежище выдали местные. Подразделение «Эйч» провело операцию захвата, в результате которой Мукерджи и два его товарища были смертельно ранены. Еще двоих поймали. Ушел только один. Беной Сен.
Я открыл папку на Сена и обнаружил только несколько голых фактов, но не было ни одной фотографии или рисованного изображения террориста. Основная часть материалов представляла собой разные предположения о его роли в налетах на ранних этапах существования группировки. Дальше следовали слухи о его участии в стратегическом планировании операций, но без всякой конкретики. Возможно, подразделение «Эйч», у которого и ресурсов было побольше, и шпионы в «Джуганторе» имелись, обладало более полным портретом Сена. Я решил обязательно попросить у них доступ к их материалам. Было интересно проверить, распространяется ли так далеко их готовность оказать нам «любую помощь». Что-то подсказывало мне, что нет.
Зазвонил телефон. Я снял трубку. На другом конце провода раздалось тяжелое дыхание Дэниелса. Комиссар ждал меня через десять минут.
Я сидел, глядя на пустой стул лорда Таггерта, и слушал, как неспешно тикают часы в кабинете. Лорд Таггерт опаздывал, и Дэниелс не дал этому никакого объяснения. Поэтому я сидел и ждал, а светлый лик императора Георга V взирал на меня со стены сверху вниз. Двери открылись, и вошел лорд Таггерт. Серебряные пуговицы на его свежевыглаженной форме сверкали в солнечном свете. Я поднялся.
– Извини, Сэм, – сказал он, жестом предлагая мне сесть и опускаясь на свой кожаный стул. – Ну, какие новости?
Я рассказал о встрече с осведомителем Дигби и о том, что теперь у нас появился главный подозреваемый в лице Беноя Сена.
При упоминании Сена комиссар навострил уши.
– А, эта старая лисица наконец вернулась домой, – сказал он скорее сам себе. – Хорошая работа, Сэм, – продолжал он. – Делай все, что посчитаешь нужным. Разрешаю тебе задействовать все необходимые средства, чтобы его выследить. Я долго ждал этого момента и не хочу, чтобы он снова от нас улизнул. А пока что доложу губернатору о ваших успехах.
– Наверное, лучше подождать, пока Сен не будет у нас в руках? – нерешительно предложил я.
Таггерт покачал головой:
– Нет. Это звучит вполне разумно, Сэм, но если губернатор узнает, что мы что-то от него скрываем, подобный шаг может всем нам стоить карьеры. А кроме того, не исключено, что из других его источников мы получим помощь, что облегчит нам поиски Сена.
– Есть еще кое-что, – сказал я. – Я считаю, что Сен может иметь отношение к нападению на Дарджилингский почтовый экспресс.
– Продолжай. – Таггерт был так спокоен, как будто я сказал что-то совершенно обыденное.
– Я полагаю, что нападение было совершено террористами, а не простыми декойтами. Это единственное разумное объяснение. Нападавшие искали что-то конкретное, что-то, что ожидали найти в сейфах. К счастью, там ничего не было. Декойты не ушли бы с пустыми руками, они хотя бы ограбили пассажиров, а вот террористов не интересуют мелкие кражи. Исходя из того, что я о них слышал, полагаю, это оскорбило бы их чувства.
– И что же они искали, Сэм? – поинтересовался комиссар. У меня возникло ощущение, что он подводит меня к ответу, который сам уже знал.
– Рискну предположить, что им были нужны наличные деньги. Много денег. Они рассчитывали найти их в сейфах.
– Почему тогда они не забрали мешки с почтой?
– Время, – ответил я. – Чтобы превратить их содержимое в деньги, понадобилось бы время.
– В таком случае получается, что деньги нужны им срочно, – подытожил Таггерт. – Какие у тебя предположения?
Ответ лежал на поверхности.
– Они хотят заключить контракт на поставку оружия. Если этот Сен внезапно снова объявился в Калькутте и если он на самом деле стоит за нападением, это значит, что убийство Маколи – только первый шаг более крупной и кровавой операции.
– Ты должен поделиться своими подозрениями с подразделением «Эйч», – сказал Таггерт. – Если ты прав, то мы столкнулись с гораздо более серьезной угрозой, чем я предполагал. За дело, капитан.
Я встал и направился к выходу, но на полпути остановился и обернулся:
– Вы же знали об этом, сэр?
Таггерт поднял взгляд от стола:
– Знал о чем, Сэм?
– Об атаке на Дарджилингский почтовый. Что это вовсе не было неудачное ограбление и дело рук обычных декойтов.
– Я подозревал это, Сэм. Но не знал. И, в общем-то, до сих пор не знаю.
– Почему же вы раньше не поделились своими подозрениями?
– Я верил, что ты разберешься сам. И потом, один намек, пусть даже самый легкий, что в нападении могут быть замешаны террористы, – и дело передали бы подразделению «Эйч». Тебя бы к нему на пушечный выстрел не подпустили, а как следствие, меня тоже.
Я поблагодарил лорда Таггерта за откровенность и отправился к себе. Положение было мрачным, но в одном нам все же повезло. Сейфы оказались пустыми. Это значило, что Сен еще не раздобыл средства на покупку оружия. И теперь просто нужно было найти его раньше, чем он найдет деньги.
Семнадцать
На берегу реки к югу от города находится Форт-Уильям. В нем располагается восточное командование армии, а также главный штаб разведки, подразделения «Эйч». Именно туда направлялись мы с Банерджи, сидя на заднем сиденье полицейского автомобиля.
– Генерал Клайв перестроил его после битвы при Плесси, – с восхищением поведал мне Банерджи, когда мы двигались к Казначейским вратам форта по подъездной аллее, усаженной пальмами по обе стороны. – Говорят, потратил больше двух миллионов фунтов. А еще форт никогда не использовался по назначению.
Форт не походил ни на одну известную мне военную базу. Для начала, у него было собственное поле для гольфа, чем отчасти могла объясняться его стоимость.
– Что местные думают о Беное Сене? – спросил я.
– Ну, – нехотя проговорил Банерджи, – после гибели Багха Джатина Сен сразу же стал народным героем. Неоднократно сообщалось, что он появлялся то в одном, то в другом месте от Силхета до Сундарбана, проповедовал крестьянам и нагонял ужас на продажных чиновников. Его называют «призраком». Он словно помесь Робин Гуда с Кришной. Крестьяне его обожают. Потому ему и удается скрываться от властей уже почти четыре года, несмотря на крупное вознаграждение, обещанное за его поимку.
– Не ходят ли слухи, что он в последнее время участвовал в какой-нибудь террористической деятельности?
– Я не слышал, сэр, но ведь такие вещи полицейским не рассказывают.
– А вы сами какого мнения о Сене?
Банерджи на секунду задумался.
– Мне кажется, что после смерти Джатина и остальных лидеров люди в своих собственных целях сделали из Сена легенду. Те, кто стремится к насильственной революции, считают его борцом за свободу, который смог перехитрить британцев и вдохновить народ. Он – символ того, что борьба продолжается. Он нужен им, чтобы не терять самоуважения. В то же время для британцев, по крайней мере, для «Стейтсмена» и его читателей, Сен – это такое пугало. Воплощение всего, чего они боятся, кровожадный коммунист, который не успокоится, пока последний англичанин не будет убит или изгнан вон. Для них он служит оправданием вещей вроде Закона Роулетта. Сам я думаю, что он, наверное, не то и не другое.
Мы притормозили у проходной Казначейских врат. Форт-Уильям действительно производил сильное впечатление. Это была крепость в форме звезды площадью в три квадратные мили, огромное кирпичное сооружение, где размещались тысячи человек – солдаты и обслуживающий персонал. А еще именно здесь находилась печально известная «Калькуттская черная яма»[49], которую каждый английский школьник знает как символ неизменного индийского вероломства.
Водитель предъявил наши документы суровому часовому. Тот долго и демонстративно их изучал, после чего взмахом руки позволил нам проехать внутрь между стенами из красного кирпича в несколько футов толщиной. Оказавшись в крепости, мы оставили позади несколько трехэтажных построек, по-видимому, казарм, затем аккуратные ряды офицерских бунгало, потом – главную улицу с магазинами, почтовое отделение и кинотеатр. В центре возвышался храм Святого Петра с башенками и арочными контрфорсами. Форт скорее напоминал не военный гарнизон, а деревушку в Сассексе.
Я питал здоровое недоверие к спецслужбам, которое полировал и оттачивал долгие годы, сперва в период работы в Специальной службе, затем во время войны, когда был одним из винтиков в их системе. Спору нет, это были умные, находчивые люди, стоявшие, по их собственному мнению, на защите нации и империи. Но хоть они и преследовали благородную цель, их средства зачастую благородством не отличались. Мне, полицейскому, привыкшему руководствоваться принципом главенства закона, их методы нередко казались отвратительными, аморальными и, самое ужасное, – неанглийскими. И все же я испытывал облегчение от сознания, что могу к ним обратиться. Если мы и правда хотим предотвратить согласованную террористическую операцию, их ресурсы нам весьма пригодятся.
Я вкратце изложил Банерджи свою теорию, что между убийством Маколи и нападением на Дарджилингский почтовый экспресс есть связь, что за обоими происшествиями стоит «Джугантор», и добавил, что мы будем просить подразделение «Эйч» оказать нам любую возможную помощь в поисках Сена.
Банерджи помрачнел.
– У вас есть какие-то возражения, сержант?
Он нервно заерзал на сиденье:
– Разрешите говорить откровенно, сэр.
Я кивнул:
– Пожалуйста.
– Вы на самом деле хотите узнать истинные обстоятельства этого убийства?
Подобный вопрос меня удивил.
– В этом и заключается наш долг – в беспристрастном поиске истины, – ответил я. – И именно это мы и будем делать.
– Простите меня, но если таковы ваши намерения, то крайне важно арестовать и допросить Сена, не так ли, сэр?
– Разумеется.
– В таком случае, сэр, я бы рекомендовал вам с осторожностью выбирать, какими сведениями вы поделитесь с подразделением «Эйч». У них репутация людей жестких.
– Вы что, предлагаете мне утаивать информацию от подразделения «Эйч»?
– Я только говорю, сэр, что если Сен вам нужен живым, то нам непременно нужно найти его раньше, чем это сделают они.
Мы притормозили у внушительного административного корпуса. Слова Банерджи звучали у меня в голове. В глубине души я разделял его опасения, но поступить так, как он хотел, не мог. У меня не было выбора – приходилось рассказать подразделению «Эйч» все от и до. Слишком высоки были ставки. И потом, я уже все рассказал лорду Таггерту, а он собирался отчитаться перед губернатором. Даже если я что-то скрою, они все равно это выяснят.
Но теперь у меня возникла еще одна небольшая трудность: как быть с Банерджи? Изначально я собирался взять его с собой на встречу с полковником Доусоном, но теперь засомневался. К тому же Доусон может говорить со мной не так откровенно в присутствии индийца. В конце концов я вышел из автомобиля, а Банерджи оставил дожидаться с водителем.
Войдя в здание мимо двух поникших часовых, я постучался в первую попавшуюся дверь и спросил у младшего офицера, где можно найти полковника Доусона. Тот направил меня в комнату двести семь на втором этаже.