«Что произошло на Пике Невозврата?»

Он что, правда думает, что информация об этом есть в практически общедоступных базах? То есть, вся Империя гадает, что там произошло в далеком тринадцатом, и при этом ответы может получить любой солдат ОМП с минимальным уровнем доступа?

С чего он вообще решил, что они есть, эти ответы? По официальной версии там случилось нечто… необъяснимое. Выдвигалось множество предположений – от темномагического ритуала по призванию древних богов до открытия врат в Преисподнюю, но исследования опровергли все гипотезы. Доподлинно известно было лишь то, что теперь Пик являл собой такую убийственную концентрацию маградиации, что любая магия возле него просто умирала, а любой маг мог в два счета лишиться способностей и тронуться умом.

Но Вадя верил в теории заговоров. Он был уверен, что истина где-то рядом, ее просто тщательно скрывают.

Он был уверен, что скрывает ее ото всех его отец.

Конечно, я обещала поискать, хотя была убеждена, что ничего нового и интересного не найду. Конечно, я хотела рассказать обо всем Талию Джонасу – потому что это все было более чем странно, ведь Вадя наотрез отказался рассказывать мне, с чего вдруг ему понадобилась эта информация.

Но Талий Джонас уехал в командировку, и откровения пришлось отложить. Я просмотрела все, что было в базе по Пику – ничего особенного, как я и думала. Пост, функционирующий на преобразованной в немагическое электричество энергии, отчеты, бесконечные отчеты, пара закрытых дел, заглянуть в которые не позволял мой уровень доступа, одно открытое дело, тоже недоступное – думаю, о пропадающих в Круге людях, еще отчеты… С помощью портативного записывающего устройства я скинула все это на флеш-камень – хоть это и было нарушением, но не думаю, что Талий Джонас будет против – я выполняла в том числе и его поручение, – и выключила компьютер – Жанна решила, что мне здесь нечего проводить целый день, пока начальника нет на месте. И на этот раз я была с ней полностью согласна.

***

Как я и думала, Вадя тоже не был удовлетворен моими информационными раскопками. Он хотел чего-то еще, но вот уже битых полчаса после легкого ужина из салата и запеченного куриного филе в панировке ходил вокруг да около, бессвязно что-то болтая обо всякой отвлеченной ерунде вроде наличия разума у блуждающих деревьев. Я уже подумывала достать тетрадь с Правилами Магической Безопасности и начать их повторять к завтрашнему тесту, когда он, наконец, почти самостоятельно пришел к выводу, что дендроиды это миф, а уж у мутировавших кленов, по слухам путешествующих по Империи, и вовсе мозгам взяться неоткуда, и с тяжелым вздохом остановился напротив дивана в гостиной, где я сидела с чашкой настоящего черного чая.

– Нам нужно воспользоваться доступом отца.

Я открыла рот и чуть не пролила чай себе на колени.

– Ты шутишь.

Вадя взволнованно мотнул головой.

– Это очень, очень нехорошо, Вадя. И, кроме того, не так просто. В ОМП двухфакторная идентификация.

Пароль и значок. У меня – пароль и замагниченный пропуск. Официально я значилась стажером.

– Значок он всегда хранит в столе, в верхнем ящике.

– Он запирается.

– У меня есть дубликат ключа.

Не хочу даже думать, зачем Вадя сделал дубликат его ключа.

– А пароль?

– Пароль я тоже знаю.

Да он отлично подготовился. Не подозревала у него таких криминальных наклонностей.

– Почему ты просто не спросишь у своего отца?

Он снова мотнул головой, и лохматые волосы упали на лоб.

– Я не хочу ничего рассказывать отцу.

Я выгнула бровь.

– А мне?

Он насупился и не ответил. Ну, уж нет, дружок. Так не пойдет.

– Ты предлагаешь мне нарушить закон и скопировать для тебя секретные архивы ОМП. Меня за это могут не только уволить – если это выяснится, меня отчислят из Академии и отправят на исправительные работы.

– Не хочешь – не помогай, – его щеки порозовели. Что, стало стыдно?

Я вздохнула.

– Я хочу тебе помочь. Но еще я хочу знать, ради чего рискую. Расскажи, что с тобой происходит? Это будет честно.

Он пожевал губу.

– Мне надо подумать.

Я фыркнула.

– Ой ли? Эти странности начались еще весной? И за это время ты не успел подумать – рассказывать ли о них мне?

Он покраснел еще больше. Ага, подумал, и решил не рассказывать. А теперь просит помощи в своих таинственных делах, даже не считая нужным посвящать меня в свои тайны!


Я поднялась, где-то в горле заклокотал гнев.

Он тоже соскочил.

– Все не так просто! – в голосе звучала мольба.

– Я давала тебе повод не доверять мне? – прошипела я. Очень, очень обидно. Маленький говнюк, мы ведь дружим с детства!

– Не давала, – Вадя выглядел по меньшей мере мучеником. – Рина! Ну, не злись! Все непросто! Все очень… непонятно и… блин, – он запустил пальцы в волосы и растрепал их еще больше.

– Так расскажи! Разберемся вместе!

Вадя принялся порывисто расхаживать по комнате, дергая себя за волосы и горестно вздыхая.

– Ладно! – наконец, сдался он. – Я расскажу, но при одном условии.

– Слушаю.

– Ты не решишь, что я сумасшедший.

Я пообещала. Вадя принялся вздыхать громче прежнего, я даже начала опасаться, как бы он не бахнулся в обморок от гипервентиляции легких. Наконец, трагичным голосом мне было явлено откровение.

– Мне кажется, я вижу прошлое.

На камине громко тикали часы.

Я в замешательстве поставила чашку на столик.

Для того чтобы заглянуть в прошлое, есть определенные техники, но они неточны. Фантомы, которые оставляет сбывшееся, неустойчивы и часто лживы, поскольку включают отпечатки мировосприятия и даже ожиданий очевидцев того или иного события. Кроме того, они накладываются друг на друга, смешиваются, имеют нехронологический порядок, почти всегда привязаны не только к местам, но и к вещам и даже людям, которые, конечно, имеют свойство перемещаться в пространстве… В общем, все это настолько сложно, что даже ОМП для расследования своих дел к такому методу прибегает крайне редко.

Потому что, кроме неточности, это еще очень, очень опасно.

– Мне кажется, тебе не стоит с этим играть, Вадя, – осторожно сказала я. – Даже опытные специалисты путаются во всех этих фантомах, я слышала, от этого иногда сходят с ума…

Я прикусила язык – обещала же не упоминать сумасшествие.

Но это было правдой. Фанаты прошлого настолько увлекались и выпадали из реальности, что не каждый целитель души был способен вернуть их к нормальной жизни.

Вадя некоторое время глазел на меня с очень глупым видом.

– Нет, Рина! – воскликнул он, наконец, переварив мое предостережение. – Это вообще другое!

Ну, да, они все так говорят.

Это все другое, я только попробовать и все прочее в том же духе.

Он со смятением глядел на мое скептическое лицо.

– Все вообще не так. Я не копаюсь в фантомах! Просто… у меня в прошлом как будто бы есть двойник. И мы… общаемся друг с другом.

О, ну, конечно, вот это-то «просто», проще некуда.

– Вадя, – еще осторожней сказала я. – Я что-то о таком никогда не слышала.

– Если ты не слышала, это еще не значит, что этого нет.

Ох, ну, да. Этот спор идет у нас из глубин детства. Начиналось все, кажется, еще с муми-троллей.

Видимо, про муми-троллей я подумала слишком громко.

– Вот поэтому я и не хотел говорить! – психанул он и отвернулся, досадливо кусая губы.

Да бедный ты мой Вадя.

– Хорошо, – я снова взяла чашку – чай еще был теплым. – У тебя есть двойник в прошлом. И вы общаетесь.

Вадя неопределенно повел плечами и уселся в кресло напротив.

– И как это у вас происходит? Во сне? – спросила я.

– Ну, иногда днем, – недовольно буркнул Вадик, обиженный моими насмешками. – Но не всегда днем получается. А если получается – то как-то странно.

– Будто все остальное не странно, – заметила я, и он снова надулся. – Да ладно, не куксись. Расскажи, как вы там общаетесь? Устанавливаете что-то типа ментального канала, или что?

– Временами похоже на ментальный канал. А так, бывает, я будто оказываюсь в его шкуре, а он – в моей.