– Нет. – Рогор упёрся руками о подлокотники и встал, издав сдавленный стон. Возраст давал о себе знать, а последствия продолжительной езды верхом (сначала за леди Фейг, затем обратно, а после их союза – на свадьбы его лордов-вассалов, ведь традиции требовали в знак уважения посетить их и поздравить) до сих пор проявлялись в виде боли.

– Но что это, если не везение? – Ротр не услышал звуков боли или не захотел привлекать внимание к слабости горделивого и всё ещё амбициозного отца.

– Долгий и кропотливый труд, Ротр. Тебе следует поступить таким же образом – любовь переметчива, мы стареем, женщины изменяют нам, а мы им, но уважение остаётся навсегда. Понаблюдай за своим братом, он прекрасно ладит со своей женой, мне не пришлось вмешиваться. А пока нам пора спускаться к столу, негоже заставлять женщин ждать нас.

Рогор надеялся, что сын послушает его. Он хотел провести с ним ещё подобные беседы, однако возращение младшего брата, правителя из Новых Земель, помешало его планам.

Ренрог Холдбист, единственный оставшийся в живых брат Рогора, двенадцать лет назад отправился в Новые Земли помогать Глейгримам захватывать территории и строить свой замок. Харг Глейгрим, младший из кузенов бывшего правителя рода, Джура, отца Раяла Глейгрима, посетил тогда свою родственницу Эббиану на севере. Он же и договорился с лордом Холдбистом, чтобы его людям позволили беспрепятственно добраться до порта и найти там корабли. Рогор не возражал – тогда отношения между соседями были прекрасными. Они с Эбби воспитывали двух сыновей и ждали ещё одного ребёнка, почему бы не помочь дорогим родственникам?

Ренрог, на тот момент четвёртый в очереди на трон лорда-правителя Династии Холдбист, был моложе Рогора почти на девять лет. Ему исполнилось всего семнадцать, он жаждал путешествовать и развлекаться, под надзором старших братьев это казалось ему сложным делом, и, вдохновлённый речами Харга Глейгрима, он изъявил желание отправиться в Новые Земли и помогать.

Рогор да и все остальные вздохнули с облегчением, когда Ренрог отплыл, – из их рода он всегда казался самым агрессивным и даже слегка умалишённым. Сложно сказать, был ли он проклят на самом деле, но все страдали от его перепадов настроения и удивительной силы, что пробуждалась в нём.

Во время одной из драк, тогда Рогору едва исполнилось шестнадцать, семилетний брат повздорил с двумя мальчиками, кажется, детьми стражников – обычное дело. Разъярённый Ренрог вышел из себя и забил противников камнями.

Отец смог уладить ситуацию, втолковать младшим, что им показалось, однако сам Рогор уже мог понимать, что он видел, и верить собственным глазам. Ренрог же, придя в себя, не помнил ничего, кроме ссоры.

Но этим вспышки гнева не ограничились – мужчины и женщины, зверьё на охоте, крестьяне и лесорубы, даже конь младшего брата правителя страдали от проявлений ярости. Рогор однажды и сам чуть не стал жертвой, когда встал на пути у Ренрога, – он готов поклясться, что буквально физически ощутил горящий взгляд брата, заметил, как руки, ноги, всё тело младшего из Холдбистов словно раздуваются, видел, как изменились пальцы, отросли ногти и слышал леденящее душу рычание. Взбешённый Ренрог хотел броситься на брата, но, видно, признал его и остановился.

С тех пор даже будущий правитель земель начал обходить Ренрога стороной, а тот по-прежнему утверждал, что ничего не помнит, и вёл себя как обычно. Теперь же опасный лорд вернулся, и Рогор сам приложил к этому руку.

Встречать брата лорд Холдбист вышел со своей семьёй, советниками, рыцарями, Гроссмейстером, главным строителем, кастеляном, главным писарем, придворными и пажами. Несколько слуг леди Фейг с интересом выглядывали из укромных уголков, простолюдины-северяне же занимались своей работой, будто этот день ничем не отличался от других.

Ожидалось, что Ренрог явится со свитой, отправленной заботливым старшим братом, в окружении рыцарей и под знаменами Династии. Всех созвали, стоило только дозорным на башне сообщить, что они видят гербы Холдбистов. Многие громко удивлялись, как всего за пять дней отправленные Рогором люди успели добраться до порта и вернуться обратно. Если только они не встретились по дороге.

Первыми в ворота въехали двое незнакомых всадников в чёрных стальных шлемах со знаменем Холдбистов – на красном полотне красовался серебряный меч, повёрнутый остриём вверх, на который была насажена изуродованная голова со свисающими чёрными волосами. Следом появился отряд из двух десятков всадников, среди них не было ни одного из отправленных для сопровождения младшего брата, и лишь четверо из них выглядели как северяне. Все остальные казались чужеземцами, а трое и вовсе украсили свои волосы перьями, а лица – странными рисунками.

Из всадников-северян один отличался – на его голове не было шлема, его зелёные глаза высматривали кого-то в толпе, тёмные волосы перевязывала красная лента, а на его коне красовалась красная попона. Ворота ещё не успели закрыть, а зеленоглазый мужчина ловко слез с коня, чем вызвал приступ зависти у лорда-правителя, и направился к Холдбистам.

– Братец Рогор! Я уж и не думал, что увижу тебя живым и здоровым! Я полагал, что ты встретишь меня, сидя на стуле и извергая газы, как положено такому старику, как ты!

– Ренрог? – Молодой мужчина, что таким странным образом поприветствовал правителя, выглядел не на девять лет моложе своего брата, а как минимум на пятнадцать. Он возмужал, отрастил себе бородку, стал шире в плечах, но, казалось, в остальном время для него остановилось. В его тридцать пять лет загорелый Ренрог казался воплощением молодости и силы. В том же возрасте у правителя Династии уже появлялись седые волосы и его кожа начинала сереть от недостатка солнечного света.

– А ты кого ожидал увидеть? О, прекрасная леди Эббиана! – молодой Холдбист поцеловал руку женщины. – В отличие от моего брата, вы выглядите прекрасно. Если бы я не боялся расправы, то обязательно похитил бы вас!

Благородная и воспитанная женщина растерялась и тихо вымолвила, что рада встрече.

– Мы рады, что ты снова с нами, Ренрог. Позволь спросить…

– А это ваши дети? Ого, как они повзрослели! Ротр и… Робсон? И их жёны? А ты, маленькая леди? – младший лорд-брат обратился к Риане.

Девочка заулыбалась.

– Меня зовут Риана, милорд.

Она глянула на мать, смущённо покраснела и тут же исправилась, сделав реверанс.

– Какая воспитанная девочка. Сразу видна рука леди Эббианы.

– Ренрог, почему среди всадников нет тех, кого я отправил встречать тебя?

– Мне не хотелось их ждать. Но они смогут проводить моих детей. А где твой бастард? Он, верно, счёл, что встречать меня – недостойное занятие? А я, как заботливый дядюшка, привёз и ему подарок.

– Он в Новых Землях. Строит наш замок. У тебя дети? Когда ты успел жениться?

– То есть ты вызвал меня сюда, чтобы я не помогал Глейгримам на пороге войны и выполнял твои приказы, а своего сына отправил осваивать земли и стараться на благо семьи? Чудно.

– Если он докажет, что достоин быть лордом, то за его старания я попрошу Его Величество о титуле для Рирза. Так ты женился?

– Зачем мне жена?

– Ты сказал про детей и…

Ренрог рассмеялся и посмотрел на старшего брата словно на шута – с усмешкой и пренебрежительно-надменно.

– Уж тебе ли не знать, что без брака дети тоже могут появиться.

Отчитывать при всех брата не представлялось возможным. Показывать свою слабость и просить не упоминать бастарда означало бы явить всем, куда следует бить лорда в первую очередь. Холдбист понимал, что должен сменить тему.

– И много у тебя детей?

– Я привёз четверых. А сколько всего – не помню, кажется, двенадцать, но уже может быть больше. Но сейчас я очень голоден, надеюсь, ты приготовил для меня ужин?


Во время праздничной трапезы по случаю возвращения брата лорда-правителя Ренрог вёл себя в крайней степени недостойно – отпускал грубые шуточки и смелые замечания, ел и пил в своё удовольствие, не брезговал обходиться без помощи столовых приборов, болтал без умолку со своими людьми, такими же невоспитанными, пожирающими изысканные блюда при помощи рук и рыгающими за столом, словно дикари. Кроме того, он и его свита прилюдно приставали к девушкам-служанкам.

Леди Эббиана хорошо держала себя в руках, стараясь не обращать внимания на сидящего рядом с её мужем гостя. Ротр, из-за стола на нижнем уровне, бросал на отца изумлённые взгляды, а Робсон и его супруга в голос смеялись вместе с Ренрогом и одобрительно кивали во время его рассказов о приключениях.

Только после ужина, когда все наелись, Рогор попросил младшего брата составить ему компанию. Пирующие разошлись, а слуги принесли очередной кувшин с вином. Ренрог выпил во время пира немало, однако вновь наполнил свой кубок.

– Как прошёл твой путь домой?

– Братец, совсем не обязательно быть столь вежливым и обходительным. Ты ведь хотел поговорить со мной о чём-то важном?

– Ты прав. – что ж, если брат хочет перейти к делу, пусть будет так. – Твоё поведение смущает мою семью, Ренрог.

– А что не так в моём поведении? Я не похож на чванливых лордов, с которыми ты привык общаться? Мне следует раскланиваться при виде любого людишки, что чуть властнее слуги, сидеть с кислым лицом и вести разговор об урожае?

– Ты ведешь себя вызывающе и недостойно. И твои спутники… Лишь трое из них северяне, а остальные больше похожи на…

– На кого? На дикарей из Новых Земель?

– Да.

– Спешу тебя огорчить – они и есть дикари из Новых Земель! Но они мои друзья и потому прибыли вместе со мной. Ты опасаешься за свою репутацию, Рогор? Я веду себя не так, как ты ожидал, мои друзья тебе не по нраву, мои речи громкие и честные, а ты привык к размеренным беседам со своими придворными псами, что смотрят тебе в рот и мечтают угодить, чтобы получить от тебя поощрительную косточку?

– Ренрог, я понимаю, что ты провёл двенадцать лет среди дикарей и простолюдинов, что защищали лагерь и строили замок, но ты был уже не таким юным, чтобы не помнить, как следует себя вести. Я очень рад твоему возвращению, но постарайся думать, что ты говоришь и как.

– Рад? Я знаю, что ты предпочёл бы увидеть на моём месте Роэйра или хотя бы Русселя. С ними ты был всегда куда более дружен, они подавали надежды и слушались тебя, а я всегда был для вас занозой.

– Не говори так! Ты мой брат, и я люблю тебя не меньше, чем любил их.

– Ты любишь меня только потому, что другие твои братья мертвы. Если бы они были здесь, с тобой, то ты бы ни за что не позвал меня. Признай, ты стареешь, твои дети повзрослели, и теперь ты убедил себя, что твоя жизнь близится к закату. А значит, тебе хочется наладить отношения с последним из твоей семьи – со мной. И, уверен, тебя всё ещё мучает чувство вины из-за смерти Роэйра, я помню, что ты писал мне тогда.

Рогор злился. Он осушил свой кубок и налил себе ещё вина.

Ренрог говорил правду – с ним у лорда-правителя всегда были весьма натянутые отношения, в то время как Роэйр, который был младше наследника Династии на два года, был для него самым близким человеком.

Двое старших сыновей лорда Райса Холдбиста с детства держались вместе, они были дружны и верили, что станут править сообща – Рогор займёт пост правителя, а Роэйр, любивший книги и увлекавшийся науками, станет его советником, чтобы уступить место и замки двум другим братьям.

Именно любимый брат посоветовал оставить бастарда в замке, когда леди Эббиана не могла понести, признать его сыном и, если не появится других наследников, обезопасить себя от бездетного существования. Именно благодаря ему отношения с Эбби наладились, леди-жена приняла ошибку молодости и горячности мужа, и она вместе с Роэйром настаивала на хорошем отношении к бастарду и просила о достойном воспитании и образовании, даже когда появились собственные дети.

Почти одиннадцать лет назад, когда родился третий сын, а Рирз продолжал жить в замке и проводить много времени со своими братьями, Рогор начал замечать, что в незаконнорождённом отпрыске просыпается то же безумие, что и в Ренроге. Лорду-правителю не грозила жизнь без детей, ведь теперь у него появились Ротр, Робсон и Рисс, и с каждым днём страх, что сын служанки навредит им, лишь возрастал. Он видел угрозу в своём бастарде, он уверял всех, что Рирз желает или возжелает, когда подрастёт, заполучить себе всю власть и не остановится ни перед чем, ведь уже с ранних лет он проявлял все черты, свойственные Холдбистам. Даже в детских играх он оправдывал девиз Династии «Победа любой ценой».

Но и леди Эббиана, и Роэйр не поддерживали желание Рогора избавиться от бастарда. Во время одного из очередных споров с братом лорд-правитель заявил, что сделает всё, что требуется для защиты детей, и если надо, убьёт своего нелюбимого отпрыска.

Тогда они поссорились, верный брат, советник и опора, напился и упал с лестницы. Его нашли только наутро. Гроссмейстер сказал, что, быть может, его бы удалось спасти, если бы его обнаружили раньше. Рогор не отправился за ним следом, а остался сидеть в башне и злиться на семью.

Леди Джексил Вайткроу, прибывшая на север всего за два дня до гибели Роэйра, должна была стать женой погибшего и помочь создать очередной союз. Но вместо свадьбы она отправилась обратно домой.

Руссель как мог поддерживал Рогора. Он не отличался хитростью, но являлся прирождённым лидером, выделялся умом и умением быстро соображать. На посту советника он заменил Роэйра, хоть на момент смерти последнего ему было всего семнадцать, и сейчас Рогор понимал, что его советы всегда были обдуманными и правильными, но в те годы он не слушал их, считая одного из младших Холдбистов ещё совсем ребёнком.

Русселю подбирали невесту из родни леди Эббианы, но в последний момент, когда все договорённости уже были соблюдены и выбиралось время для свадьбы, девятнадцатилетний Холдбист вдруг передумал и взял себе в жёны леди Аренсию из Лонгтейлов, с которой совершенно случайно встретился на Празднике Лета.

Спустя всего пять циклов Руссель заболел – его начали мучить головные боли, он жаловался, что мир иногда плывёт перед глазами, повсюду его сопровождала тошнота и жар, но он отправился наладить отношения с обиженными Глейгримами и так и не вернулся.

Лорд Джур Глейгрим утверждал, что его лекари пытались помочь брату Рогора, но тщетно, сам же правитель Холдбист не верил и считал, что Русселя оставили без помощи в отместку за выбор, особенно после того, как Джур великодушно простил Холдбистов за сорванную свадьбу. С тех пор отношения с родом Эббианы испортились.

Жена Русселя, так и не успев понести, после потери мужа отказалась от мирской жизни и посвятила себя служению Богам. Аренсия Лонгтейл сменила замок на комнату в храме и категорически отказывалась разговаривать не только с Рогором, но даже со своей семьёй.

– Я отозвал тебя лишь потому, что начинается война. Глейгримы с Флеймами вновь не поделили что-то, наделали друг другу гадостей, а значит, вскоре решат выяснить при помощи оружия, кто из них прав, – без какого-либо проявления своих чувств солгал Рогор. – Мы не должны поддерживать ни одну из сторон, если не желаем конфликтов с Его Величеством.

– С мальчишкой лет десяти?

– Ему двенадцать. Но вместо него правит регент Клейс Форест.

– Высоко взлетел этот молодой Форест. Ты уверен, что это единственная причина, почему ты позвал меня?

– Нет. Я хочу, чтобы ты был рядом. Война не принесёт нам ничего хорошего, земли пострадают, деревни разграбят, как бы мы их ни защищали – на всех воинов не хватит. И если это перейдёт всякие границы, то ты будешь командовать войском, чтобы прогнать воров, насильников и остальной сброд с нашей земли.

– Да, гонять сброд со своих земель – это по мне! А пока, пожалуй, я тебя покину. Я долго добирался до тебя, дорога меня утомила, а служанки здесь даже краше, чем двенадцать лет назад. Доброй ночи, Рогор.

– Доброй ночи.





Фейг