Вадим поморщился, забрал у нее айфон.

– Да перестань придуриваться. На твоей страничке все твои любовники есть, и ты там с ними во всех видах и во всех степенях опьянения. Что ты из себя строишь теперь? Думаешь, я не видел?

Он несколько раз нажал на экран и снова повернул к ней.

– Вот это что? А вот это? А это?

Светлана тупо уставилась на фотографии, которые он показывал. Пьяная, расхристанная, неприличная, с размазанной косметикой, в недвусмысленной обстановке, с разными мужчинами. Она их узнавала, этих мужчин. Она ничего не понимала, зубы начали стучать, и от этого полуоткрытые губы некрасиво подергивались.

– Откуда это? – с трудом спросила она. – Кто это выложил?

– Как кто? Ты и выложила. Это же твоя страничка. Вот, полюбуйся: имя твое, и фотка на аватарке тоже твоя.

– У меня нет такой странички… Это не мое…

– Ну как не твое? Света, перестань, а? Ничего плохого нет в том, что женщина гордится своими постельными победами, особенно в твоем возрасте. Пусть молодые завидуют, что ты мужиков меняешь каждую неделю. Радоваться надо! И не стесняйся меня, я прекрасно все понимаю. Ты лучше комменты почитай. Вот, к примеру…

Он сделал вид, что ищет нужный комментарий, хотя отлично помнил, где он находится.

– Некая Лика-Модель пишет: «Молодец, Светик! Выглядишь на все сто!» А… Людмила Сенькина – это кто? Ты ее знаешь?

– Люда… Да, они с мужем наши старые знакомые… почему ты спросил? – она повысила голос, в котором зазвучали истерические нотки. – У меня есть страница, но не такая, и я ничего этого не выкладывала! Почему ты спросил про Сенькиных?

– Да ничего, так просто.

Вадим сделал вид, что хочет уклониться от ответа.

– Дай сюда!

Светлана Дмитриевна вырвала айфон у него из рук и принялась читать комментарии под постом с фотографией, на которой она, сильно нетрезвая, с поплывшей вокруг глаз косметикой, сидела на коленях у симпатичного молодого мужчины в возрасте чуть за тридцать. Вадим точно знал, что нужные ему комментарии будут в числе последних, они появились только сегодня. Людмила Сенькина написала: «Какой позор! Как ты можешь? Забудь наш телефон». А еще одна дама из числа московских приятельниц участливо спрашивала: «Света, что происходит? Ты больна? Тебе нужно лечение?» Другая знакомая высказалась более категорично: «Сходите к психиатру, Светлана Дмитриевна. Нам с мужем стыдно, что мы считались друзьями вашей семьи».

Она подняла на Вадима потухшие растерянные глаза.

– Я ничего не понимаю… Как это может быть… Господи, ужас какой! Мне нужно выпить, иначе я сойду с ума.

Вадим сделал знак официанту, через пару минут перед Светланой стоял широкий толстостенный стакан с крепким напитком.

– Может, это фотошоп? – невинно спросил он, радуясь, что все идет по плану. – Ты что, этого парня никогда не видела?

– Видела. Я с ним встречалась. Кажется, летом… Или весной… Один раз… Я уже не помню…

– Значит, фотография настоящая.

– Но страница не моя! У меня нет такой!

– Твоя, Света. Перестань уже отпираться, ну что ты, ей-богу, как ребенок, который разбил чашку и не признается. Если ты не помнишь, что завела страничку и выкладываешь на нее фотки интимного плана, значит, у тебя и в самом деле проблемы. Ты слишком много пьешь, как по мне. Голова уже отказывает, ты стала забывчивой.

– Я не много пью, – огрызнулась она, залпом выпила содержимое стакана, обернулась и махнула рукой официанту: – Еще повтори!

После второго стакана слезы обильно полились из глаз, Светлана начала всхлипывать и вмиг стала старой и некрасивой.

– Я хочу домой. Мне надо домой… спрятаться от всех… я устала… я ничего не понимаю…

– Поехали, я отвезу тебя.

– Тебя увидят… Нас вместе увидят… Это нехорошо… Я позвоню сыну, пусть он заберет меня отсюда, – бормотала она, сражаясь с телефоном. – Это невыносимо.

– Конечно, – соглашался Вадим, – пусть приедет и заберет, если тебе так будет легче. Я посижу с тобой до его приезда. Представить не могу, с чего ты так распереживалась? Какие-то старые кошелки считают, что спать с мужчинами позор? Да пошли они! Их мужья давно импотенты, вот они и бесятся от зависти. Обрати внимание: они пишут комменты под твоими фотками, изливают желчь, брызжут злостью, но ведь ни одна из них не позвонила тебе, не захотела поговорить. Они знают, что ты им ответишь, и знают, что ты будешь права.

– Откуда ты знаешь, что они не звонили?

– Если бы звонили, ты бы сейчас так не удивлялась. Ты не забыла бы про страницу. А если они звонили, разговаривали с тобой, а ты все равно забыла, значит, дело совсем плохо, Светочка. Тебе давно пора к врачу. Ну, что там твой сын? Приедет?

– Трубку не берет.

Она становилась все пьянее и расслабленнее, каждые несколько минут звонила сыну, потом написала сообщение, потом заметила, наконец, несколько непринятых вызовов, уставилась расползающимися глазами на имена абонентов.

– Сенькина звонила, оказывается… И Воскобойникова… – упавшим голосом произнесла Светлана. – Они все мне звонили… И из моего города тоже… Они это видели… А я звук отключила еще дома, когда собиралась ехать к тебе… Сюда…

Внезапно подавленность сменилась весельем. Светлана потребовала еще спиртного.

– А пошли они все! Ты прав, Вадим. Пусть говорят, что хотят, а я буду жить в свое удовольствие!


Она пьяно расхохоталась, недвусмысленным жестом ухватила Вадима за бедро, потянулась губами к его лицу. Вадим едва сдержался, чтобы не отшатнуться. Но веселье исчезло так же мгновенно, как и появилось. Светлана снова впала в отчаяние и начала плакать, вытирая покрасневший нос бумажной салфеткой из стоящей на столе простенькой металлической подставки. И снова схватилась за телефон. На этот раз дозвониться удалось, но, судя по всему, не сыну, а его жене.

– Ну что? – спросил он. – Приедут за тобой?

– Лиана приедет. Она хорошая девочка, всегда мне помогает.

Все правильно, жену сына зовут Лианой. Значит, он угадал. Ну и отлично, пусть дорогая Лиана своими глазами увидит престарелую свекровь рядом с молодым любовником, случайным и ни капли не влюбленным. Насколько Вадиму было известно, сын и его супруга забирали Светлану Дмитриевну из заведений, когда кавалеров рядом уже не было. Собственно, потому она и напивалась, и горевала, и бесилась, и просила увезти ее. Пора деткам увидеть мамочку в компании совсем уж мерзкого персонажа, роль которого Вадим с готовностью сыграет, чтобы нанести, так сказать, комплексный удар по реноме вдовы судьи Гнездилова.

В течение следующих тридцати минут Светлана почти довела его до бешенства своими причитаниями над безвозвратно утраченной репутацией в глазах знакомых. Эти причитания сменялись тревожными вопросами и буквально лишающим рассудка страхом женщины перед потерей памяти. Вадим несколько раз с трудом преодолевал искушение встать и уйти, оставить ее в одиночестве дожидаться спасительницу Лиану. Ему было противно до отвращения. Но план предусматривал «встречу с семьей». Его собственный план. Горбызла, разумеется, нашла бы в нем три кучи изъянов, если бы этот план выносился на суд шефа. И шеф, как всегда, прислушался бы и сделал так, как советует эта старая швабра.

Все, уважаемые. Кончилось ваше время.





Каменская




Возле «Веселого гуся» парковки не было, поставить машину на Бульварном кольце – большая проблема. Настя притормозила перед входом.

– Идите, Лиана. Я поищу место, а потом буду ждать вас у входа, чтобы вам меня не искать.

Лиана вышла. Настя медленно проехала вдоль нескольких домов, поглядывая в арки дворов, но всюду видела перекрывающие въезд шлагбаумы. Свернула в переулок и нашла вполне подходящее местечко между громоздким «Лендровером» и мусорными баками, в которое можно было втиснуть ее скромных размеров автомобиль.

Начал моросить дождь. Она накинула капюшон и медленно зашагала к дому, на котором переливалась мигающими огнями вывеска кафе-бара. У входа курила компания – трое парней и девушка, без верхней одежды. Молодые, симпатичные, свободные, они с увлечением обсуждали какой-то стартап, который необходимо уберечь от некоего Глазырина, потому что Глазырин все испортит своим псевдофункциональным подходом и в итоге сольет такую перспективную идею в унитаз. На какое-то мгновение Настя даже позавидовала им: они смотрят в будущее, хотят что-то сделать, чего-то достичь, волнуются из-за того, что задуманное может не получиться. А она? Ничего больше уже не достигнет и не сделает, она давно дошла до верхней планки и теперь плавно катится вниз. И, что самое противное, почти ни из-за чего не волнуется, кроме здоровья родителей. Ее жизнь стала серой и выхолощенной. Без планов и перспектив. Без пряного вкуса побед. Правда, и таких катастрофических провалов, какие случались во время службы, тоже больше нет, и это, пожалуй, хорошо.

Дождь припустил сильнее. Молодежь побросала недокуренные сигареты в урну и вернулась в кафе. Козырька над крыльцом не было, куртка быстро намокла, и Настя через пару минут почувствовала, как стынут и мерзнут плечи. «Зайду, – решила она. – Мало ли, какая там ситуация. Возможно, ждать придется еще минут десять, а то и все двадцать, с пьяными всегда непросто и ничего не угадаешь, вполне успею погреться и выпить чашку кофе».

Она потянула на себя тяжелую дверь и столкнулась с молодым мужчиной, которого сразу узнала.

– Привет, любитель печенья.

В голове моментально вспыхнула забавная картинка: поясная сумка, выпирающий живот, сделавший Настю похожей на беременную, участливые вопросы «кого ждете?», заботливое предложение проводить. Смешной мальчишка! Впрочем, мальчишка он для нее, почти шестидесятилетней, а так-то – молодой красивый мужчина. Кажется, Вадим. Она собралась было улыбнуться ему, но сдержалась, разглядев выражение его лица. Усталое, раздраженное и одновременно злорадно-торжествующее.

– Вы?

Он остановился, пытаясь, видимо, вспомнить, кто она такая. Лицо знакомое, а откуда знает ее – запамятовал. Ну, бывает.

Вадим перекрывал ей возможность войти внутрь, плечи и спина намокали и мерзли все сильнее, и Настя уже приготовилась попросить его посторониться, как вдруг осознала, что что-то не так.

Вадим смотрел не на нее. Он стоял замерев, как статуя, и на лице его проступал ужас, а глаза устремились куда-то за ее спину. Настя обернулась и увидела быстро приближающуюся пару: худощавый, высокий, аристократического вида, но некрасивый мужчина лет сорока и элегантно одетая эффектная женщина. Они шли под одним зонтом, и по тому, как тесно соприкасались их рукава, как синхронно двигались ноги, можно было с уверенностью утверждать, что они – единое целое. Они вместе давно и прочно.

– Алена Валерьевна… – только и смог выдавить Вадим.

Насте показалось, что он сейчас упадет в обморок. Она решительно шагнула вперед и протиснулась внутрь, почти прижавшись к молодому человеку. Обернулась и громко сказала:

– Хорошего вам вечера, Вадим! Удачи!

Большой вечер маленьких встреч. Любопытно.





* * *


Картинка начала складываться не сразу. Настя даже поспать успела. Не очень долго, правда, часа три всего.

Она проснулась, послушала, как дышит Лешка. Совсем рядом, на соседней подушке. В груди словно побежали теплые ручейки, заливая нежностью сердце. Как хорошо, что он есть в ее жизни, и вообще хорошо, что он есть, такой терпеливый и терпимый к ее ужасному характеру, такой умный и рассудительный, такой насмешливый. Такой любимый.

Мысль отчего-то перескочила на Латыпова. Ведь у него есть жена, которая, наверное, теперь каждую ночь будет с холодным ужасом вновь и вновь осознавать, что рядом никто не дышит. Что ее мужа нет и больше никогда не будет. Даже если он был нестерпимо тяжелым человеком, даже если он громко сопел и храпел во сне, мешая ей спать и вызывая раздражение, все равно он – был. Рядом. А теперь его нет.

Настя попыталась представить себя на месте жены Латыпова, и ручейки в ее груди мгновенно превратились в грязные рыхлые куски расколотого льда. Господи, какая же она счастливая на самом деле! Дурью мается, страдает из-за того, что работа, видите ли, не такая интересная и нужная, как раньше, или из-за того, что память уже не такая цепкая и надежная, как в молодости. Да стоит ли это ее переживаний? Лешка жив и здоров, он рядом, а все остальное пусть идет лесом. Работу можно поменять или вообще бросить, память можно поддерживать и тренировать, чтобы ослабевала не так быстро. Что там еще ее волновало? Неуемный аппетит? Сходи к эндокринологу и возьми себя в руки, перестань трескать шоколад целыми плитками за один присест. Денег не хватает? Найди заработок, который позволит пополнить бюджет, и не ной, что тебе скучно. Конечно, скучно, зато платят. А ты как хотела? Чтобы и интересно, и важно, и денег много? Размечталась! Какими же глупостями мы сами себя нагружаем, когда ищем повод поныть и попереживать из-за чего-нибудь, вместо того чтобы сосредоточиться на главном и каждый день благодарить судьбу за то, что это главное у тебя еще не отняли.

Но все-таки Латыпов… Мысли мешали снова заснуть, и Настя, закутавшись в толстый махровый халат, выскользнула из спальни и направилась на кухню. Вскипятила чайник, заварила мяту, пошарила глазами по полкам холодильника, прислушиваясь к себе: хочется ли чего-нибудь? Оказалось, что хочется сыру, не того мягкого с плесенью, который обожает Лешка, а обыкновенного, с большими дырками и без выраженного вкуса. Она вытащила кусок, взяла нож, примерилась, отрезала от души, щедро. Устроилась на диванчике, накрыла ноги пледом, пододвинула к себе большую чашку с мятой и блюдечко с сыром, нарезанным на мелкие квадратики, взяла сигарету.

Латыпов… Экранизация… Книга Андрея Кислова, которая на поверку оказалась книгой Константина Веденеева. В центре сюжетной коллизии – семейная история вокруг «любит – не любит» между родителями и детьми. На периферии – детективная составляющая, в основе которой процветающая практика фальсификации уголовных дел. Какие-то невнятно сформулированные рассуждения о полярности и центризме, сюжетные ответвления о том, как посадили невиновных. Невиновных сажают, это правда, и это всем известно, точно так же, как отпускают и не привлекают к ответственности действительно виновных, но в жизни этот процесс выглядит совсем иначе. Проще, циничнее и грубее. В нашей стране не принято церемониться с населением. Ну и что, что все знают? А мы, глядя вам в глаза, заявим, что это не так, и куда вы денетесь?

Однако то, что написано в книге Веденеева, что-то напоминает. Что там у него на полюсах? Хакеры и психологи?

Она вспомнила свое удивление тем, как быстро сработала полиция после обнаружения трупа Андрея Кислова. И видеокамеры проверили, и кафе нашли, и свидетеля выявили. Там поработали настоящие профи, в этом они с Дзюбой убедились сами. И участкового обработали в пять секунд, и бармену Аркадию мозги заполоскали.