Томас прошел около десяти метров вглубь леса, уклоняясь и спотыкаясь на каждом шагу, когда жук-стригун запрыгнул на очень толстое дерево и помчался вверх по стволу. К тому времени, как Томас достиг дерева, никаких следов существа не осталось. Оно исчезло глубоко в кронах, как будто его и не было.

Он потерял негодяя.

- Дряньство, - прошептал Томас, почти как в шутку. Почти. Как ни странно, это слово так естественно оказалось на его губах, словно он превратился в полноценного Глэйдера.

Откуда-то справа раздался хруст, и он дернул головой в том направлении. Он задержал дыхание, прислушиваясь.

Другой хруст, на этот раз громче, как будто кто-то сломал палку коленом.

- Кто там? – закричал Томас, чувствуя покалывание страха на плечах. Его голос отскакивал от крон над ним, эхом разносясь по воздуху. Он стоял, замерев, вросшим в одну точку, когда вдруг все вокруг замерло, за исключением нескольких птиц, посвистывающих в отдалении. Но ему никто не ответил. И он не слышал больше звуков с того направления.

Даже не успев подумать, Томас ринулся в том направлении, откуда послышался звук. Не пытаясь красться, он расталкивал ветки на пути, позволяя им звонко возвращаться назад, когда он проходил. Он прищурился, надеясь получше разглядеть в темноте и желая, чтобы у него был фонарик. Он думал о фонарях и о своей памяти. Вот снова он вспомнил конкретную вещь из прошлого, но не мог привязать ее к какому-то конкретному времени или месту, не смог вспомнить ассоциаций с каким-нибудь человеком или событием. Разочарование.

- Есть тут кто-нибудь? – снова спросил он, чувствуя, как немного успокаивается, раз звук больше не повторяется. Возможно, это было просто какое-то животное, может, еще один жук-стригун. Просто на всякий случай он добавил, - Это я, Томас. Новенький. Ну, предпоследний новенький.

Он поморщился и покачал головой, надеясь, что все-таки никого там нет. Потому что ему казалось, что он похож на идиота.

Снова никакого ответа.

Он подошел к большому дубу и потянулся. Ледяная дрожь прокатилась по его спине. Он добрался до кладбища.

Поляна была маленькой, возможно, около десяти квадратных метров, покрытая тонким слоем сорняков, растущих из земли. Томас мог разглядеть несколько неумело сделанных деревянных крестов, торчащих из земли, горизонтальные детали были приделаны к вертикальным с помощью рассыпающегося шпагата. Надгробные надписи были сделаны белой краской и выглядели так, будто их делали впопыхах: там остались подтеки капель геля и местами были плохо прописано. Имена были вырезаны на деревяшках.

Нерешительно Томас подошел к ближайшей могиле и встал на колени, чтобы получше рассмотреть. Свет был таким тусклым, что ему казалось, будто он вглядывается сквозь черный туман. Даже птицы замолкли, как будто пошли спать, а звуки насекомых были едва заметны, ну или были тише среднего. Впервые Томас осознал, как влажно было в лесу, от влажного воздуха у него выступил пот на лбу и на ладонях.

Он наклонился сильнее к первому кресту. Он выглядел свежим, и на нем было имя Стивен – «н» совсем маленькая и в самом верху, видимо, тот, кто писал, не рассчитал место.

«Стивен», - подумал Томас, чувствуя внезапное, но явное сожаление. – «Какой была твоя история? Чак замучил тебя до смерти?»

Он встал и пошел к другому кресту, этот практически зарос сорняками, земля под ним была твердая. Кто бы он ни был, он погиб одним из первых, потому что его могила выглядела самой старой. Его звали Джордж.

Томас посмотрел по сторонам и заметил еще около дюжины других могил. Пара из них выглядела такими же свежими, как первая, которую он изучал. Серебристый отблеск привлек его внимание. Он был не такой, как от жука-стригуна, который привел его сюда, но тоже необычный. Он пробирался через могилы до тех пор, пока не добрался до могилы, которая была покрыта куском старого пластика или стекла, его края были приклеены грязью. Он прищурился, пытаясь понять, что на другой стороне, и задохнулся, когда разглядел. Это было окно в могилу, сквозь которое виднелись гниющие остатки чьего-то тела.

В полном ужасе, Томас, однако, с любопытством прислонился поближе, чтобы получше рассмотреть все. Могила была меньше обычной, только верхняя половина туловища распиленного человека лежала внутри. Он вспомнил историю Чака о мальчике, который пытался спуститься в темноту Коробки, и оказался распиленным надвое чем-то в воздухе. Слова были выгравированы на стекле, Томас едва мог прочитать их:

Пускай эта половина будет предупреждением всем:

Через дыру Коробки сбежать нельзя.

Томас ощутил желание захихикать – настолько это казалось смешным, чтобы быть правдой. Но также он чувствовал себя и отвратительно, за то, что ведет себя так малодушно и гадко. Покачивая головой, он отошел, чтобы прочитать имена других умерших, когда снова хрустнула ветка, на этот раз где-то прямо перед ним, сразу за деревьями на другой стороне кладбища.

Еще один хруст. Еще один. Ближе. А тьма все такая же густая.

- Кто там? – позвал он, его голос дрожал и звенел – звучал так, как будто он говорит внутри тоннеля. – Серьезно, это глупо. – Он не хотел признаваться самому себе, насколько сильно был напуган.

Вместо ответа человек перестал прятаться и побежал, пробиваясь сквозь ветки на пути прямо к тому месту, где стоял Томас. Он замер, паника накрыла его. Когда осталось всего несколько метров, человек стал громче, пока Томас не разглядел тощего мальчика, бегущего, прихрамывая.

- Какого че…

Мальчик прыгнул раньше, чем Томас успел договорить. Он успел лишь разглядеть бледную кожу и огромные глаза – образ, который не выходил у него из головы – и закричал, пытаясь бежать, но было уже поздно. Фигура прыгнула и схватила его за плечи своими сильными руками. Томас упал на землю, он почувствовал, как могильная надпись впилась ему в спину прежде, чем разломиться надвое, оставляя глубокую царапину на его коже.

Он оттолкнул нападающего, мешок кожи и костей, склонившийся на ним, пока он пытался подняться. Он казался монстром, ожившим ночным кошмаром, но Томас знал, что это должен быть Глэйдер, кто-то, кто окончательно выжил из ума. Он слышал клацанье зубов, ужасающий звук – клац, клац, клац. Затем он ощутил резкую боль, когда зубы мальчика впились глубоко ему в плечо.

Томас заорал, боль как вспышка адреналина разнеслась по его крови. Он дотянулся ладонями до груди нападавшего и оттолкнул его, пытаясь выпрямить руки, насколько хватало сил против борющейся фигуры над ним. Наконец, ребенок упал назад. Резкий хруст раздался, как будто очередной крест переломился.

Томас попытался подняться на руках и ногах, втягивая полные легкие воздуха, и впервые посмотрел на сумасшедшего нападавшего.

Это был больной мальчик.

Это был Бен.





11





Казалось, Бен немного поправился с тех пор, как Томас видел его в Усадьбе. На нем ничего не было, кроме шорт, его кожа белее белого натягивалась на кости как простыня, плотно натянутая на матрац. Вены-веревки расползались по всему телу, пульсирующие и зеленые, но менее четкие, чем вчера. Его налитые кровью глаза изучали Томаса, как будто он был следующим блюдом на обед.

Бен напрягся, приготовившись к новому прыжку. Каким-то образом у него появился нож, сжатый в его правой руке. Томаса заполнил тошнотворный страх, он не верил, что это происходит на самом деле.


- Бен!

Томас оглянулся на голос, с удивлением увидев Алби, стоящего на вершине кладбища, бледный призрак в тусклом свете. Облегчение заполнило тело Томаса: Алби держал большой лук, с нацеленной прямо на Бена стрелой.

- Бен, - повторил Алби. – Остановись прямо сейчас, или до завтра не доживешь.

Томас снова посмотрел на Бена, который злобно смотрел на Алби и облизнул пересохшие губы.

«Что конкретно не так с этим ребенком?» - подумал Томас. Мальчик превратился в монстра.

Почему?

- Если убьешь меня, - завопил Бен, брызжа слюной так, что она долетала даже до Томаса, - то убьешь не того парня. – Он перевел взгляд на Томаса. – Это он тот шэнк, которого тебе стоит убить. – Его голос был полон безумия.

- Не будь глупым, Бен, - сказал Алби спокойным голосом, продолжая целиться. Томас только прибыл сюда, не о чем беспокоиться. Ты все еще проходишь через Изменение, тебе нельзя вставать.

- Он не один из нас! – Заорал Бен. – Я видел его, он… он плохой. Мы должны убить его! Дай мне убить его!

Томас непроизвольно отступил на шаг назад, пораженный словами Бена. Что он имел ввиду, говоря, что видел его? Почему он считал, что Томас плохой?

Алби не отвел оружия, продолжая целиться в Бена.

– Предоставь это мне, Смотрители разберутся, шэнк. – Его руки были совершенно неподвижны, пока он держал лук, как будто он облокотился на ветку для поддержки. – Прямо сейчас, тащи свой тощий зад в Усадьбу.

- Он хочет увести нас домой, - сказал Бен. – Он хочет забрать нас из Лабиринта. Лучше спрыгнуть всем с Обрыва! Лучше бы мы сами друг друга поубивали!

- О чем ты… - Начал Томас.

- Захлопнись! – Заорал Бен. – Захлопни свою уродливую предательскую пасть!

- Бен. – Сказал спокойно Алби. – Я буду считать до трех.

- Он плохой, он плохой, он плохой… - шептал теперь Бен монотонно. Он раскачивался вперед и назад, перекладывая нож из руки в руку, не отводя взгляда от Томаса.

- Один.

- Плохой, плохой, плохой, плохой, плохой… - Бен улыбнулся, его зубы казались светящимися, зеленоватыми в бледном свете.

Томас хотел отвести взгляд, убраться подальше. Но не мог пошевелиться, был слишком загипнотизирован, слишком напуган.

- Два. – Голос Алби стал громче, наполненный тревогой.

- Бен, - сказал Томас, пытаясь осмыслить происходящее. – Я не… Я даже не знаю, что… - Бен закричал со странным бульканьем, и прыгнул, выставляя нож.

- Три! – заорал Алби.

Раздался звон тетивы. Свист рассекаемого воздуха. Отвратительный мокрый шлепок, когда стрела нашла цель.

Голова Бена неестественно выгнулась влево, разворачивая его тело, пока он не упал не живот, ногами по направлению к Томасу. Он не издал ни звука.

Томас поднялся на ноги и бросился вперед. Длинный кусок стрелы торчал из щеки Бена, крови было на удивление меньше, чем ожидал Томас, но все равно она текла. Черная в темноте как масло. Единственным движением Бена было дерганье розового пальца. Томас боролся с тошнотой. Умер ли Бен из-за него? Была ли в этом его вина?

- Пошли. – сказал Алби. – Баггеры позаботятся о нем завтра.

«Что сейчас здесь произошло?» - думал Томас, мир вокруг вращался, пока он смотрел на безжизненное тело. – «Что я сделал этому ребенку?»

Он посмотрел вверх, ожидая ответов, но Алби уже ушел, трясущаяся ветка была единственным доказательством, что он совсем недавно еще стоял здесь.



Томас прищурился от слепящего света солнца, когда выбрался из леса. Он хромал, его щиколотка ужасно болела, хотя он не помнил, как повредил ее. Он держал одну руку вокруг места, куда его били. Другая рука обхватывала живот, словно защищая от попыток стошнить. В памяти отпечатался образ головы Бена, повернутой под неестественным углом, кровь, капая, брызгая, стекала по стреле, собираясь в лужу…

Эта картинка стала последней каплей.

Он упал на колени около одного из тонких деревьев на окраине леса, и его стошнило до последней капли желчи из желудка. Его всего трясло, и казалось, что рвота не прекратится никогда.

И тогда, как будто мозг хотел его окончательно добить, делая все еще хуже, у него в голове возникла мысль.

Он уже пробыл в Глэйде целых двадцать четыре часа. Один полный день. Вот оно. И он вспомнил все те вещи, которые случились за это время. Все те ужасные вещи. Хуже уже быть не могло.



Той ночью Томас лежал, глядя в мерцающее небо, думая, сможет ли он когда-нибудь снова уснуть. Каждый раз, когда он закрывает глаза, ужасающие образы Бена встают в сознании, невменяемое лицо мальчика заполняет его разум. Не имело значения, открыты или закрыты глаза, он мог поклясться, что слышит влажное щелчок стрелы, впивающейся в щеку Бена.