Томас знал, что никогда не забудет тех нескольких ужасных минут на кладбище.
- Скажи что-нибудь, - сказал Чак в пятнадцатый раз с тех пор, как они залезли в спальные мешки.
- Нет, - ответил Томас также, как и до этого.
- Все знают, что произошло. Такое уже случалось раз или два: кто-нибудь, ужаленный Гривером, нападал на кого-нибудь. Не думай, что ты такой особенный.
Впервые Томас подумал, что Чак может быть не просто раздражающим, но даже невыносимым.
– Чак, радуйся, что у меня сейчас нет лука Алби.
- Но я только…
- Замолчи, Чак. Иди спать. – Томас не мог выносить этого сейчас.
В итоге, его «приятель» задремал, и судя по храпу, доносящемуся со всего Глэйда, многие задремали. Спустя несколько часов, глубоко ночью, Томас был единственным, кто не спал. Ему хотелось плакать, но он не плакал. Он хотел найти Алби и поколотить его, без причин, но не сделал этого. Ему хотелось закричать, пинаться, плеваться, открыть Коробку и прыгнуть в ее темноту. Но он не сделал этого.
Он закрыл глаза и позволил мыслям и темным картинкам унести его в какое-то подобие сна.
Утром Чаку пришлось выволакивать Томаса из его мешка, тащить его в душ, тащить его в раздевалку. Все это время Томас испытывал хандру и безразличие, его голова болела, его тело хотело еще спать. Завтрак был размытым пятном, и спустя всего час, Томас не мог вспомнить, что он ел. Он так устал, его мозг как будто прикололи степлером к черепу в дюжине мест. В груди, где сердце, все горело.
Но, насколько он мог судить, весь Глэйд был подавлен.
Он стоял с Ньютом перед сараем Кровавого Дома, готовый к первым задачам Смотрителей. Несмотря на тяжелое утро, сейчас он был воодушевлен идеей узнать больше, воспользоваться шансом выкинуть Бена и кладбище из головы. Коровы мычали, овцы блеяли, поросята визжали вокруг него. Где-то поблизости лаяла собака, заставляя Томаса думать, не придумал ли Жаровщик нового значения хот догу.
«Хот дог» - подумал он. - «Когда я в последний раз ел хот дог? С чем я его ел?»
- Томми, ты вообще слушаешь меня?
Томас стряхнул свое оцепенение и сфокусировался на Ньюте, который говорил, кто знает, сколько времени. Томас не слышал ни слова.
– Да, прости. Не мог уснуть прошлой ночью.
Ньют выдавил жалкую улыбку.
– Не могу тебя за это винить. Тебе пришлось пройти через настоящий кошмар. Наверное, я совсем пустоголовый шэнк, раз решил, что сегодня ты готов к работе после вчерашнего эпизода.
Томас пожал плечами.
– Работа – лучшее, что я могу сделать. Хоть какой-то способ отключить мозг.
Ньют кивнул, и его улыбка стала более искренней.
– Ты действительно такой умный, каким кажешься, Томми. Это одна из причин, почему нам удается сохранять это место в чистоте и порядке. Ленишься, грустишь. Сдаешься. Все просто.
Томас кивнул, с отсутствующим видом пнув камень по пыльной каменной дорожке Глэйда.
– Какие последние новости насчет вчерашней девочки? – Если что и могло пробиться сквозь дымку его сознания сегодняшним утром, так это мысли о ней. Он хотел знать о ней больше, понять странную связь, которую ощущал с ней.
- Все еще в коме, спит. – Медики кормят ее супами, которые Жаровщик может приготовить, проверяют ее жизненные показатели и так далее. Она выглядит неплохо, только немного мертвой для этого мира пока что.
- Это все так странно. – Если бы не весь тот Бен-на-кладбище инцидент, Томас уверен, что всю ночь думал бы о ней. Возможно, он не смог бы уснуть по нескольким причинам. Он хотел знать, кто она такая, и знал ли он ее раньше.
- Да, - сказал Ньют. – Странно – подходящее слово, полагаю.
Томас посмотрел через плечо Ньюта на большой блекло-красный сарай, стараясь выкинуть девочку из головы.
– Так с чего начнем? Доить коров или прирежем несколько бедных маленьких поросят?
Ньют засмеялся – звук, который, как понял Томас, он не слышал ни разу с тех пор, как прибыл.
– Мы всегда начинаем с того, что заставляем Новичков побыть Резчиками. Не переживай, это не вся работа, которую нужно делать для Жаровщика. Резчики делают всю работу, связанную с животными.
- Так плохо, что я не могу вспомнить всю свою жизнь. Может, мне нравилось убивать животных. – Он всего лишь пошутил, но до Ньюта, кажется, не дошел юмор.
Ньют кивнул в сторону сарая.
– О, ты определишься с этим к тому времени, как сядет солнце. Пойдем встретимся с Уинстоном – он Смотритель.
Уинстон был прыщавым мальчиком, невысоким, но мускулистым, и как показалось Томасу, этот Смотритель любил свою работу слишком сильно.
«Может, его послали сюда как серийного маньяка?» - подумал Томас.
Уинстон проводил Томасу экскурсию весь первый час, рассказывая, какой прибор для какого животного, где клетки с курицами и индюками, что творится в сарае. Собака, надоедливый черный лабрадор по имени Барк, слишком шустрый для Томаса, провисел у него на ногах всю экскурсию.
Удивляясь, откуда взялась собака, Томас спросил Уинстона, и тот ответил, что собака всегда здесь жила. К счастью, похоже кличку ему дали в шутку, потому что он был вполне тихим.
Второй час прошел за работой с фермерскими животными: кормление, уборка, чистка загонов, выгребание дерьма. Дерьмо. Томас осознал, что все чаще стал пользоваться Глэйдерскими словечками.
Третий час был самым сложным для Томаса. Ему пришлось смотреть, как Уинстон забивает свинью и начинает разделывать ее на части для приготовления в будущем. Томас поклялся себе в двух вещах, когда уходил на обеденный перерыв. Во-первых, он точно не будет работать с животными, во-вторых, он никогда больше не будет есть ничего, произошедшего от свиньи.
Уинстон сказал ему дальше заняться своими делами, а не болтаться просто так вокруг Кровавого Дома, и Томаса это устроило. Когда он шел в сторону Восточной Двери, он не мог перестать представлять Уинстона в темном углу сарая, грызущим ноги сырых свиней. Из-за этого парня у него началось нервное состояние.
Томас как раз проходил Коробку, когда с удивлением увидел, как кто-то входит в Глэйд со стороны Лабиринта через Восточную Дверь – какой-то азиатский мальчик с сильными руками и короткими черными волосами, выглядящий чуть старше Томаса. Бегун остановился через три шага и затем согнулся, упираясь руками в колени, пытаясь отдышаться. Он выглядел так, будто пробежал километров тридцать, с красным лицом, покрытым потом, в мокрой одежде.
Томас смотрел на него с любопытством – он еще не видел Бегуна так близко и тем более не заговаривал с ним. Плюс, если судить по прошедшим двум дням, Бегун вернулся домой рано. Томас сделал шаг вперед, приготовившись подойти и задать вопросы.
Но прежде, чем он успел сформулировать мысль, Бегун упал на землю.
12
Томас не шевелился несколько секунд. Мальчик лежал как мятая куча, едва двигаясь, но Томас был парализован нерешительностью, боясь быть вовлеченным. Что, если с этим парнем действительно что-то не так? Что, если он…ужален? Что, если…
Томас очнулся, Бегуну очевидно требовалась помощь.
- Алби! – заорал он. - Ньют! Кто-нибудь помогите!
Томас подбежал к мальчику и упал на колени рядом с ним.
– Эй, ты в порядке? – Голова Бегуна лежала на вытянутых руках, он задыхался, его грудь тяжело вздымалась. Он был в сознании, но Томас никогда не видел столь изнуренного человека.
- Я…в порядке, - сказал он между вдохами, затем посмотрел вверх. – А ты кто такой вообще?
- Я новенький. – Томас осознал, что Бегуны целыми днями находятся в Лабиринте и абсолютно не представляют, что вообще происходит внутри. Знал ли этот парень про девочку? Вероятно, кто-нибудь ему сообщил. – Я Томас, я тут уже пару дней.
Бегун резко сел, его черные волосы прилипли к голове от пота.
– А, да, Томас, - он шумно выдохнул. – Новичок. Ты и девчуля.
Алби подбежал, явно расстроенный.
– Что ты тут делаешь, Минхо? Что случилось?
- Расслабь булки, Алби, - ответил Бегун, очевидно становясь бодрее с каждой секундой. – Будь полезным и принеси мне немного воды, я оставил свой рюкзак где-то там.
Но Алби не пошевелился. Он пнул Минхо по ноге, слишком сильно, чтобы это было похоже на игру.
– Что случилось?
- Я едва могу говорить, шэнк! – Заорал Минхо от боли. – Принеси мне воды!
Алби посмотрел на Томаса, который был слишком шокирован при виде легкой улыбки, мелькнувшей на его лице прежде, чем смениться суровым взглядом.
– Минхо – единственный, кто может разговаривать со мной подобным образом без того, чтобы его задницу скинули с Обрыва.
Затем, удивив Томаса еще сильнее, Алби развернулся и убежал раздобыть Минхо воды.
Томас обернулся к Минхо.
– Он позволяет тебе командовать им?
Минхо пожал плечами, затем стер пот со лба.
– Ты боишься этого букашку? Чувак, тебе предстоит многому научиться. Чертовы Новички.
Упрек задел Томаса сильнее, чем следовало, если учесть, что он знает этого парня всего минуты три.
- Скажи что-нибудь, - сказал Чак в пятнадцатый раз с тех пор, как они залезли в спальные мешки.
- Нет, - ответил Томас также, как и до этого.
- Все знают, что произошло. Такое уже случалось раз или два: кто-нибудь, ужаленный Гривером, нападал на кого-нибудь. Не думай, что ты такой особенный.
Впервые Томас подумал, что Чак может быть не просто раздражающим, но даже невыносимым.
– Чак, радуйся, что у меня сейчас нет лука Алби.
- Но я только…
- Замолчи, Чак. Иди спать. – Томас не мог выносить этого сейчас.
В итоге, его «приятель» задремал, и судя по храпу, доносящемуся со всего Глэйда, многие задремали. Спустя несколько часов, глубоко ночью, Томас был единственным, кто не спал. Ему хотелось плакать, но он не плакал. Он хотел найти Алби и поколотить его, без причин, но не сделал этого. Ему хотелось закричать, пинаться, плеваться, открыть Коробку и прыгнуть в ее темноту. Но он не сделал этого.
Он закрыл глаза и позволил мыслям и темным картинкам унести его в какое-то подобие сна.
Утром Чаку пришлось выволакивать Томаса из его мешка, тащить его в душ, тащить его в раздевалку. Все это время Томас испытывал хандру и безразличие, его голова болела, его тело хотело еще спать. Завтрак был размытым пятном, и спустя всего час, Томас не мог вспомнить, что он ел. Он так устал, его мозг как будто прикололи степлером к черепу в дюжине мест. В груди, где сердце, все горело.
Но, насколько он мог судить, весь Глэйд был подавлен.
Он стоял с Ньютом перед сараем Кровавого Дома, готовый к первым задачам Смотрителей. Несмотря на тяжелое утро, сейчас он был воодушевлен идеей узнать больше, воспользоваться шансом выкинуть Бена и кладбище из головы. Коровы мычали, овцы блеяли, поросята визжали вокруг него. Где-то поблизости лаяла собака, заставляя Томаса думать, не придумал ли Жаровщик нового значения хот догу.
«Хот дог» - подумал он. - «Когда я в последний раз ел хот дог? С чем я его ел?»
- Томми, ты вообще слушаешь меня?
Томас стряхнул свое оцепенение и сфокусировался на Ньюте, который говорил, кто знает, сколько времени. Томас не слышал ни слова.
– Да, прости. Не мог уснуть прошлой ночью.
Ньют выдавил жалкую улыбку.
– Не могу тебя за это винить. Тебе пришлось пройти через настоящий кошмар. Наверное, я совсем пустоголовый шэнк, раз решил, что сегодня ты готов к работе после вчерашнего эпизода.
Томас пожал плечами.
– Работа – лучшее, что я могу сделать. Хоть какой-то способ отключить мозг.
Ньют кивнул, и его улыбка стала более искренней.
– Ты действительно такой умный, каким кажешься, Томми. Это одна из причин, почему нам удается сохранять это место в чистоте и порядке. Ленишься, грустишь. Сдаешься. Все просто.
Томас кивнул, с отсутствующим видом пнув камень по пыльной каменной дорожке Глэйда.
– Какие последние новости насчет вчерашней девочки? – Если что и могло пробиться сквозь дымку его сознания сегодняшним утром, так это мысли о ней. Он хотел знать о ней больше, понять странную связь, которую ощущал с ней.
- Все еще в коме, спит. – Медики кормят ее супами, которые Жаровщик может приготовить, проверяют ее жизненные показатели и так далее. Она выглядит неплохо, только немного мертвой для этого мира пока что.
- Это все так странно. – Если бы не весь тот Бен-на-кладбище инцидент, Томас уверен, что всю ночь думал бы о ней. Возможно, он не смог бы уснуть по нескольким причинам. Он хотел знать, кто она такая, и знал ли он ее раньше.
- Да, - сказал Ньют. – Странно – подходящее слово, полагаю.
Томас посмотрел через плечо Ньюта на большой блекло-красный сарай, стараясь выкинуть девочку из головы.
– Так с чего начнем? Доить коров или прирежем несколько бедных маленьких поросят?
Ньют засмеялся – звук, который, как понял Томас, он не слышал ни разу с тех пор, как прибыл.
– Мы всегда начинаем с того, что заставляем Новичков побыть Резчиками. Не переживай, это не вся работа, которую нужно делать для Жаровщика. Резчики делают всю работу, связанную с животными.
- Так плохо, что я не могу вспомнить всю свою жизнь. Может, мне нравилось убивать животных. – Он всего лишь пошутил, но до Ньюта, кажется, не дошел юмор.
Ньют кивнул в сторону сарая.
– О, ты определишься с этим к тому времени, как сядет солнце. Пойдем встретимся с Уинстоном – он Смотритель.
Уинстон был прыщавым мальчиком, невысоким, но мускулистым, и как показалось Томасу, этот Смотритель любил свою работу слишком сильно.
«Может, его послали сюда как серийного маньяка?» - подумал Томас.
Уинстон проводил Томасу экскурсию весь первый час, рассказывая, какой прибор для какого животного, где клетки с курицами и индюками, что творится в сарае. Собака, надоедливый черный лабрадор по имени Барк, слишком шустрый для Томаса, провисел у него на ногах всю экскурсию.
Удивляясь, откуда взялась собака, Томас спросил Уинстона, и тот ответил, что собака всегда здесь жила. К счастью, похоже кличку ему дали в шутку, потому что он был вполне тихим.
Второй час прошел за работой с фермерскими животными: кормление, уборка, чистка загонов, выгребание дерьма. Дерьмо. Томас осознал, что все чаще стал пользоваться Глэйдерскими словечками.
Третий час был самым сложным для Томаса. Ему пришлось смотреть, как Уинстон забивает свинью и начинает разделывать ее на части для приготовления в будущем. Томас поклялся себе в двух вещах, когда уходил на обеденный перерыв. Во-первых, он точно не будет работать с животными, во-вторых, он никогда больше не будет есть ничего, произошедшего от свиньи.
Уинстон сказал ему дальше заняться своими делами, а не болтаться просто так вокруг Кровавого Дома, и Томаса это устроило. Когда он шел в сторону Восточной Двери, он не мог перестать представлять Уинстона в темном углу сарая, грызущим ноги сырых свиней. Из-за этого парня у него началось нервное состояние.
Томас как раз проходил Коробку, когда с удивлением увидел, как кто-то входит в Глэйд со стороны Лабиринта через Восточную Дверь – какой-то азиатский мальчик с сильными руками и короткими черными волосами, выглядящий чуть старше Томаса. Бегун остановился через три шага и затем согнулся, упираясь руками в колени, пытаясь отдышаться. Он выглядел так, будто пробежал километров тридцать, с красным лицом, покрытым потом, в мокрой одежде.
Томас смотрел на него с любопытством – он еще не видел Бегуна так близко и тем более не заговаривал с ним. Плюс, если судить по прошедшим двум дням, Бегун вернулся домой рано. Томас сделал шаг вперед, приготовившись подойти и задать вопросы.
Но прежде, чем он успел сформулировать мысль, Бегун упал на землю.
12
Томас не шевелился несколько секунд. Мальчик лежал как мятая куча, едва двигаясь, но Томас был парализован нерешительностью, боясь быть вовлеченным. Что, если с этим парнем действительно что-то не так? Что, если он…ужален? Что, если…
Томас очнулся, Бегуну очевидно требовалась помощь.
- Алби! – заорал он. - Ньют! Кто-нибудь помогите!
Томас подбежал к мальчику и упал на колени рядом с ним.
– Эй, ты в порядке? – Голова Бегуна лежала на вытянутых руках, он задыхался, его грудь тяжело вздымалась. Он был в сознании, но Томас никогда не видел столь изнуренного человека.
- Я…в порядке, - сказал он между вдохами, затем посмотрел вверх. – А ты кто такой вообще?
- Я новенький. – Томас осознал, что Бегуны целыми днями находятся в Лабиринте и абсолютно не представляют, что вообще происходит внутри. Знал ли этот парень про девочку? Вероятно, кто-нибудь ему сообщил. – Я Томас, я тут уже пару дней.
Бегун резко сел, его черные волосы прилипли к голове от пота.
– А, да, Томас, - он шумно выдохнул. – Новичок. Ты и девчуля.
Алби подбежал, явно расстроенный.
– Что ты тут делаешь, Минхо? Что случилось?
- Расслабь булки, Алби, - ответил Бегун, очевидно становясь бодрее с каждой секундой. – Будь полезным и принеси мне немного воды, я оставил свой рюкзак где-то там.
Но Алби не пошевелился. Он пнул Минхо по ноге, слишком сильно, чтобы это было похоже на игру.
– Что случилось?
- Я едва могу говорить, шэнк! – Заорал Минхо от боли. – Принеси мне воды!
Алби посмотрел на Томаса, который был слишком шокирован при виде легкой улыбки, мелькнувшей на его лице прежде, чем смениться суровым взглядом.
– Минхо – единственный, кто может разговаривать со мной подобным образом без того, чтобы его задницу скинули с Обрыва.
Затем, удивив Томаса еще сильнее, Алби развернулся и убежал раздобыть Минхо воды.
Томас обернулся к Минхо.
– Он позволяет тебе командовать им?
Минхо пожал плечами, затем стер пот со лба.
– Ты боишься этого букашку? Чувак, тебе предстоит многому научиться. Чертовы Новички.
Упрек задел Томаса сильнее, чем следовало, если учесть, что он знает этого парня всего минуты три.