И напрягся.

– Предосудительного? Ну разве что этой ночью оставил без ласк одну несчастную женщину. А ведь она на них так надеялась!

– Кларисса!

Сама она выглядела замечательно. К тому же ни за что не поверю, что на конспиративной квартире могут храниться такие красивые пеньюары. В котором она в завлекательной позе как нельзя лучше демонстрировала крутой изгиб бедра, шикарную грудь и прочие прелести, способные поднять даже мертвого из могилы. При условии, что тот мужчина. Но не бедного Даниэля сарр Клименсе, который жаждал только воды.

– Что предосудительного мог сделать человек, который, немного посидев вместе со всеми за столом, надолго удалился созерцать пруд?

– Пруд?

– Именно! Ты сидел и смотрел на него. Опершись подбородком на эфес шпаги. Как будто о чем-то размышлял.

– Долго?

– Ты даже не представляешь!

– А что другие?

– Другие? Кто же в здравом уме станет тебя беспокоить! Другие старательно обходили тебя стороной.

Вот даже как? Ну да, пугало для того и существует, чтобы от него держались как можно дальше.

– Но, во всяком случае, Антуан сар Дигхтель подходил?

– Возможно, но я не видела. Хотя вряд ли, настолько он был занят красоткой, которая выплыла из кареты под ручку с тобой. А затем они куда-то исчезли.

«Под ручку из кареты выплыть не получится. А так да, я помог Лауре из нее выйти».

– Кстати, Даниэль, о чем это вы говорили, после чего Антуан вдруг сменил тебя рядом с ней? Вот бы не подумала, что ты можешь уступить красивую даму даже своему лучшему другу!

«Лучших друзей у меня почему-то нет. Просто друзья – да, имеются. Был когда-то и лучший, но он давно уже умер, увы».

– Лаура – моя кузина.

– И это тебя остановило? Что с тобой творится, сарр Клименсе? Ведь она такая красотка!

«Случается, на кузинах и женятся. О других вещах и говорить не приходится. Но для меня есть вещи, которые при всем желании переступить не смогу».

Кларисса поняла меня без слов. И улыбнулась, словно извиняясь за свою бестактность.

– Так что было дальше?

– Дальше стемнело. Все начали разъезжаться. Мой благоверный убыл то ли к сар Борену, то ли к Биглоу, заранее потирая потные ручки, ведь там должна была состояться большая игра. И как он мог ее пропустить!

– А ты сама?

– Я забрала тебя, потому что боялась, ты замерзнешь, оставшись один.

Сомнительно, чтобы меня там бросили.

– И как я себя вел?

– Ты пошел со мной и даже не шатался. Ты понимал все, что я тебе говорила, но ни слова не сказал сам. А главное, от тебя совсем не пахло вином!

Что же со мной произошло? Мне подсыпали яду? Симптомы похожи. Ну не магия же! В существование которой не верю, что бы там ни заявляли служители всех Пяти Домов. Да и запрещено любому из них направлять ее во вред человеку! Правда, ходят слухи, что есть и другие Дома. Вернее, когда-то были. Но с ними покончено столетия назад. Или нет? Так, Даниэль, ты становишься параноиком! Вначале тебе устраивают дуэль, чтобы ты якобы не смог отправиться вместе с Клаусом. Затем откуда-то с края земли приглашают тех, кого безжалостно уничтожают тут же, как только обнаружат. Но зачем все сразу? Или ты считаешь, что две силы действуют независимо одна от другой? Ну а что, параноить так параноить! Чего мелочиться-то, а?





Глава шестая




– Даниэль, почему ты все время улыбаешься? Дело чрезвычайно серьезное!

Да хотя бы тому факту, что не разочаровал Клариссу, когда полностью пришел в себя. Рано еще в моем возрасте, знаешь ли, обращать внимание на женщин только по той причине, что они существуют. В старости успею. Если до нее доживу.

Помимо того, Антуан, почему ты сам не проявил серьезность накануне вечером, когда со мной происходило нечто непонятное? Когда я провел достаточно долгий промежуток времени, попросту оцепенев. С другой стороны, Даниэль, тебе ли его винить. Вспомни, было ли тебе дело хоть до чего-либо в погоне за своей очередной жертвой.

– Рапира, восемь утра, дуэль закончится по смерти или невозможности продолжать ее одному из дуэлянтов, и тот самый Таблонский парк – вот чего ты добился благодаря своей беспечности!


Рапир не люблю, если не сказать больше. Раннее утро и Таблон – это означает, что вставать придется в потемках, а затем долго туда добираться. Остальное – дуэль обязательно закончится чьей-то гибелью. Наверняка мой оппонент и его окружение проведут ночь где-нибудь поблизости. Часиков в семь проснутся, позавтракают, противник успеет хорошенько размяться, затем минут за десять прогулочным шагом они прибудут на место дуэли. Мне же в это время предстоит трястись в карете, злому и невыспавшемуся. А ведь душевное равновесие имеет почти такое же значение, как готовность физическая. С последним все тоже неважно. До сих пор чувствую себя как выжатый лимон. Благо сам он уже не вызывает позывов тошноты. Но крайне сомнительно, что к завтрашнему утру мне удастся восстановиться полностью.

– Кто он?

– Кроме имени, а зовут его Гифер асар Ламгрок, и он действительно иностранец, ничего о нем так и не узнал, и это тоже очень плохо. В одном можно быть полностью уверенным: Ламгрок не новоявленный дворянин.

Такое случается. Принимать участие в дуэлях позволительно только равным по положению. Но возведут в дворянство какого-нибудь учителя фехтования, и все условия кодекса как будто бы соблюдены. После чего его противником становится человек, который конечно же брал уроки, посвятил этому искусству какое-то время, но не более того. Итог встречи с профессионалом понятен без лишних слов. Но сей факт, признаться, не озаботил бы меня совсем. Мало я этих учителей погонял по ристалищам в разных провинциях Ландаргии? И все-таки хотелось бы знать о своем противнике как можно больше.

– Сколько?

– Даниэль, речь сейчас о другом.

– Антуан, сколько?!

У него не получилось бы добыть даже эти сведения даром, и сар Дигхтель заплатил за них из своего кармана. Теперь, зная мое финансовое положение, не попытается возместить ущерб. Кроме того, можно даже не сомневаться, он сделал все, что только мог. Но в итоге – Таблонский парк, завтрашний день и рапиры.

– Десять.

Я отсчитал необходимое количество монет, сложив их столбиком перед ним на столе. Конечно же денег было жалко. Особенно потраченных впустую. За знания, которые мне ничего не дают.

Рядом с монетами валялось открытое письмо со сломанными сургучными печатями. Их было целых пять, что напрямую говорило о его важности. Как я и предполагал, сар Штраузен настоятельно рекомендовал отложить дуэль на некоторое время, клятвенно заверяя, что все уладит так, что моей чести не будет нанесено ни малейшего урона. И всего-то нужно дуэль перенести. Скажи я о содержании письма Антуану сар Дигхтелю, как сразу же начнутся уговоры взглянуть на вещи объективно. Согласен, выгляжу бледно, руки слегка подрагивают, и вообще чувствую себя как после тяжелой и продолжительной болезни. Но переносить, и уж тем более отменять дуэль не собираюсь. И дело не в моей задетой чести человека с самой длинной родословной в Ландаргии. Ненавижу, когда мною играют втемную. И потому выйду завтра пусть даже на четвереньках.

– Так понимаю, мне тебя не переубедить? – Антуан почему-то взглянул на письмо.

– Нет, – ответил я и поморщился.

Не от его слов – приступы головокружения время от времени заставляли видеть комнату не слишком-то отчетливо. Странно, но когда рядом была Кларисса, чувствовал себя намного лучше. Наверное, благодаря ее ласкам. Жаль, что не получится драться на дуэли, одновременно ею обладая.

– Какой же ты все-таки несерьезный человек, сарр Клименсе! – заявил Антуан, заметив на моем лице то ли улыбку, то ли ухмылку, в общем, гримасу.

– Вообще-то ко мне, как к своему будущему родственнику, ты обязан относиться с куда большим почтением. И уж во всяком случае с осторожностью. Или ты считаешь, что, вскружив бедной девушке голову, после чего соблазнив ее, все тебе сойдет с рук?

Очередная моя не слишком удачная шутка с человеком, который является другом и, судя по всему, питает к Лауре самые серьезные чувства.

– Лаура обещала подумать, – неожиданно заявил он. И тут же добавил: – Даниэль, мы сейчас говорим совсем не об этом!

– Подумать о чем именно?

– Даниэль, я сделал Лауре предложение. – И голос и взгляд у Антуана были тверды.

– Тогда на всякий случай хочу тебе напомнить, что ты обещал дать мне на время Черныша.

– При чем здесь лошадь, Даниэль? Обещал, значит дам.

– Она при том, что знаю я вас, влюбленных! Как только добиваетесь своего, так сразу же обо всех своих обещаниях забываете. Ну так что, немного бренди за то, чтобы Лаура не тянула с согласием?

На протяжении всего нашего разговора он ни разу не составил мне компании, но после такого тоста отказать не смог.

– Как только с Лаурой поженимся, тут же уедем на самый юг Ландаргии, куда-нибудь в Ансвель, – мечтательно заявил он сразу же после того, как выпил.

– Это еще зачем? – удивился я.

Мне бы и в голову подобное не пришло, слишком там дрянной климат. Высокая влажность, жара, малярия…

– Чтобы жить от некоторых родственников Лауры за тысячи миль, – засмеялся довольный собой Антуан. И сразу же посерьезнел. – Ну так что, наконец-то поговорим о деле?



Тильбюри у Антуана было замечательное: новое, еще отдающее запахом кожаных сидений, отлично подрессоренное, с откидывающимся верхом. Определенно недавнее его приобретение. И повод понятен: покататься с той, кто занимает все его мысли, – Лаурой. Недаром же в карете сиденье всего на два места. И потому раз за разом он будет чувствовать прикосновение ее тела. Когда разгонит коня вскачь, ветер начнет шуметь в ушах и девушке станет совсем не до того, чтобы контролировать, насколько близко оказался к ней ее кавалер. Или она посчитает нужным так сделать. У Антуана при каждом прикосновении сердце будет стучать быстрее: ну а вдруг то самое случится уже сегодня? Хотя кто может знать, насколько уже близки их отношения? Наверное, я. У сар Дигхтеля всего-то и было времени, чтобы объясниться и попросить руки. Вчера он покинул мою квартирку далеко за полночь, чтобы заявиться сегодня ни свет ни заря. А когда мы встретились в Таблонском парке, они вели себя совсем не так, как будто их связывает, кроме знакомства, что-то еще. Помимо того, Лаура согласия может и не дать. Но замечательное тильбюри Антуан уже приобрел. И впряженная в него лошадь на загляденье. Вороной масти, ухоженная, статная, шерсть с блеском, под атласной кожей клубки мускулов так и перекатываются. Но конечно же не Черныш. Да и кому придет в голову впрягать верховую? Это у крестьян лошади универсальны, на них и верхом ездят, и в телегу запрягают и в плуг.

Верх мы не закрывали, и набегающий прохладный утренний ветерок дул в лицо. Мне приятно, но Антуан плотно запахнул плащ, еще и надвинул шляпу на самый лоб. Ехали мы не медленно, но особо и не торопились, время позволяло. Пусть даже опоздать на рандеву – это проиграть дуэль, еще ее не начиная. Ведь по истечении десяти – пятнадцати минут асар Ламгрок имеет полное право уехать с места встречи. Сейчас был не тот случай, и он обязательно дождется. Но мы и не опоздаем. Остальные три моих секунданта должны быть уже там. Или прибыть туда в самое ближайшее время. Они нужны не для того, чтобы засвидетельствовать – поединок был честен. И даже не по той причине, что дуэльный кодекс требует как минимум три подписи на протоколе. Который в конечном итоге и станет подтверждением того, что все происходило в соответствии с традициями и участники дуэли вели себя как подобает. От противной стороны можно ожидать любой подлости, в том числе и появления наемных убийц, а два человека, явись туда я в компании только сар Дигхтеля, могут исчезнуть бесследно. Не моя предосторожность – на этом настоял Антуан.

– Волнуешься? – искоса взглянул на меня из-под полей шляпы владелец тильбюри.

– Нет.

И я был честен. Тем более сейчас волноваться уже нельзя. Вчера вечером, после того как Антуан уехал, такое со мной случилось. Почему-то вспомнились эпизоды из моей не слишком-то и длинной жизни. Те, за которые до сих пор стыдно. Но и другие, которыми смело можно гордиться. Как бы там ни было, есть у меня и они. Затем убедил себя в том, что если следующий день не переживу, человечество понесет небольшую утрату, после чего успокоился. Если разобраться, обо мне и плакать-то будет некому. Так, повлажнеют глаза у десятка-другого дам. Но они у них увлажняются и по поводу смерти кошечек или канареек. Но чтобы навзрыд, в голос… нет, такого не будет. Окончательно успокоил себя половиной бокала бренди и лег спать. Безрезультатно надеясь, что поутру стану чувствовать себя куда лучше, чем накануне.



– Господа! Не желаете ли убрать возникшие между вами недоразумения с помощью слов, но не оружия?

Святой Пятиликий, сколько уже раз я слышал эту стандартную для таких событий фразу! Она звучала и от представителей всех Пяти Домов, и от секундантов, и от третейских судей, и еще Изгнанные знают от кого.