– Антуан – замечательный человек! – Мои слова не были попыткой убедить ее, я лишь высказал то, в чем был уверен.

– И еще он всегда твой секундант.

И это знает.

– Стоило тебе написать мне письмо, как обязательно бы к вам заглянул.

– А если бы я осталась такой, как прежде? Серенькой мышкой, на которую взглянешь и тут же забудешь? Которая никому не интересна и которую никуда не зовут?

– И что теперь? Тогда ты прочла бы еще больше книг. И пересказывала мне их содержание при каждой нашей новой встрече, самому-то мне читать их некогда. А главное, в этом случае сердце точно у тебя билось бы как бешеное при одном воспоминании об Антуане.

– А сам он? Мы его в нашем доме даже не увидели бы.

– Я бы его заставил туда ходить, будь уверена! Или кого-нибудь другого, на твой выбор.

– Ну разве что.

Астринг хотел сказать что-то еще, судя по улыбке, довольно язвительное, и даже открыл рот, когда карета наконец остановилась. Так все и оказалось, как предполагал: в парк она прибыла первой, успев по дороге опередить все остальные. Другие кареты прибывали одна за другой, они останавливались, из них выходили все новые дамы и господа, по большей части мне так или иначе знакомые.

Плащ мне был возвращен, и я, не теряя времени, увлек Антуана под руку в сторону для разговора. Одна тема которого должна была чрезвычайно поднять его настроение, но другая крайне озаботить.

– Быстро у тебя все получается, сарр Клименсе! – первым делом заявил Антуан.

– А что, Лаура тебе так дорога?

– Знаешь, Даниэль, будь на твоем месте кто-то другой…

– Извини.

И было за что. Повел себя как последний мерзавец: не разобравшись, сразу полез к Лауре. Тут же, оказывается, все серьезно. С другой стороны, знаем мы все эти серьезности. Иной раз и сам полностью уверен – вот она, та, о которой всю жизнь мечтал. Ну а затем все куда-то уходит. Когда практически сразу же, когда по истечении какого-то времени.

– Послушай вначале, – перебил я, завидев, что не слишком-то Антуану мои извинения и помогли. – Вот что я тебе скажу. Помнишь Сусанну сар Абстер?

– И при чем здесь она?

– Ситуация в чем-то схожая.

– Даниэль!

Ну право же, Антуан сар Дигхтель! И куда делись все ваши хваленые манеры! Хватать за руки – разве это прилично? Воспитанному человеку стоит вести себя куда сдержаннее.

Сусанна – родственница самого Антуана. Причем куда более дальняя, чем Лаура мне. Привлекательная особа, отнюдь не из разряда неприступных бастионов, с которой у меня непременно случилось бы, если бы Антуан по какой-то причине не решил взять над ней опеку.

Конечно же все можно было бы устроить и так, что он никогда бы ничего не узнал, но я дал ему слово, которое сдержал не задумываясь.

– Лаура – моя кузина. Стоит ли объяснять дальше? Справедливости ради, не сразу ее узнал. Еще раз извини, что повел себя именно так. Меня прощает только то, что даже не догадывался о твоем к ней отношении. И отпусти наконец мои руки, – добавил уже в шутку.

– Даниэль!..

– Теперь о не менее важном…

Если разобраться, куда более серьезном, поскольку, зная самого Антуана, он то воспылает, то полностью охладеет, что с ним случалось не раз.

– О чем именно? – спрашивая, он смотрел туда, где находилась моя кузина.

Было понятно, что ему хочется закончить разговор со мной как можно скорей.

– В скором времени мне придется покинуть столицу.

– Надолго покинуть? Что на этот раз?

– Примерно на год. Совсем не то, о чем ты мог бы подумать.

Несколько лет назад мне пришлось покинуть Гладстуар на целых полгода. Тоже вынужденно, чтобы замять скандал. Причиной его я сам не являлся, и все же стоило поступить именно так. Время я провел с немалой пользой. На северо-востоке Ландаргии расположены несколько монастырей Дома Всепрощения, в каждом из которых имеются неплохие мастера обращения со всем клинковым оружием, которое только можно представить. Полгода тем и занимался, что гостил в каждом из них по очереди.

– Кстати, хочу купить себе лошадь.

Антуан посмотрел с сомнением. Плохую я брать не стану, но откуда у меня возьмутся деньги на хорошую?

– Возьми одну из моих.

Явная попытка окончить разговор как можно скорее.


– Тогда Черныша?

Брать лошадей у Антуана я не собирался. Тем более Черныша. Черного как смоль жеребца, который обошелся ему в такую сумму, что, будь она у меня, все долги удалось бы покрыть без всякого сар Штраузена и денег осталась бы еще примерно треть. Ладно, пусть будет четверть.

– Возьми Черныша.

«Вот у кого сердце начинает биться как бешеное при одном только воспоминании! Но надолго ли?»

Нас успели пару раз окликнуть, приглашая к столу. Целая армия слуг и поваров была отправлена в Таблонский парк заранее, и к приезду господ все уже было готово.

– Спасибо, Антуан, ты настоящий друг! – Я с чувством хлопнул его по плечу. – Но брать лошадей у тебя не стану. Теперь о самом главном: мне предстоит дуэль.

Сар Дигхтеля словно подменили, за что его и ценю. Дуэль – это такая штука, когда легко расстаются с жизнью. И каждая мелочь может сыграть в ней решающую роль. Время, место, выбор оружия и даже погода. Антуан будет моим поверенным, ему и решать все проблемы, которые могут возникнуть.

– Кто зачинщик? – Он был предельно серьезен.

– Получается, я.

– И с кем предстоит встретиться, сарр Клименсе? Кто же этот болван? Я почему-то считал, в Ландаргии они давно перевелись.

– Понятия не имею и даже не знаю имени.

Сар Дигхтель посмотрел на меня недоуменно.

– Так получилось, – только и оставалось, что пожать плечами. – Кстати, уверен, что он не из Ландаргии.

– Даниэль, удиви меня, скажи, тебе не удалось понять, что он собой представляет!

– Увы, но это действительно так. Надеюсь, после всего услышанного ты не откажешься стать моим секундантом? Да, имя одного из них Кларисимо сар Соутсби, и это все. Ладно, пойдем к остальным. Между прочим, я сказал Лауре, что если в столице и есть мужчина, на которого ей стоит обратить внимание, так это именно сар Дигхтель.

– А она что? – Антуан застыл на полушаге.

– Посетовала, что ты бываешь у них слишком редко, – не сдержался я, старательно отворачивая лицо, чтобы он не увидел улыбку.

Нисколько не сомневаюсь, Антуан и без того уже все пороги обил.



– Как себя чувствуешь, Даниэль?

Отвратительно. Особенно в связи с тем, что накануне дал себе твердое слово во всем знать меру.

– Может быть, выпьешь кофе? Или все-таки вина? Кстати, есть и бренди, и ром, и арманьяк. Пиво даже не предлагаю. У вас, аристократов, оно считается плебейским напитком. Или позавтракаешь? Куриный бульон, острый брилонский сыр, ветчина, яйца-пашот, салат из устриц с оливками, что-то еще…

Все перечисленное по очереди вызывало у меня тошноту. И даже рвотные позывы, которые, к счастью, удалось превозмочь. Вчерашний день вспоминался с трудом. Последнее, что удержалось в памяти, был разговор с Антуаном.

– Так что же, Даниэль?

– Воды! – Я поводил шершавым языком по пересохшему рту.

Много воды, холодной, даже ледяной. А еще неплохо бы надолго окунуть в нее голову. Утверждают, один гениальный композитор таким образом полностью потерял слух. Но он засовывал ее туда всякий раз, когда пытался вызвать в себе вдохновение. Где-то за моей спиной послышался звук льющейся воды.

– Может, добавить в нее капельку сока лимона?

– Нет-нет!

Одно только воспоминание о лимоне вызвало новый приступ тошноты.

– Держи. Давно мечтала затащить к себе в постель самого Даниэля сарр Клименсе! И что в итоге? Он всю ночь беспробудно проспал!

Поморщился я только после того, как полностью осушил стакан. Кларисса, ты затаскивала его туда уже множество раз! И знаешь о нем все, что только можно знать. Вплоть до небольшого шрама на ладонь пониже пупка.

– Как я сюда попал? И вообще, где мы? Кстати, где мы встретились?

– Тебе по порядку? Встретились мы в Таблоне, сюда приехали в карете, а находимся в Лансдорге. На конспиративной квартире, где обычно собираются заговорщики против короля. Но иногда я использую ее для своих целей.

Лансдорг – это район, в котором находится дом Лауры. И почему-то совсем не хотелось столкнуться с ней в таком виде. С опухшим лицом, красными глазами и дичайшим амбре, исходящим из моих уст. На слова Клариссы о комплотах внимания я не обратил, у нее всегда был своеобразный юмор.

– А как ты попала в Таблон? – Так было проще произносить, Таблон куда короче, чем Таблонский парк.

– Вместе со всеми.

То есть с самого начала. А значит, появляется возможность выяснить, что же там произошло. Не вообще, только со мной. Человек, который пришел в себя на следующий день ближе к полудню и при этом ничего не помнит, мог натворить всякое. В том числе и такого, что ляжет на него несмываемым пятном.

– Кларисса, можешь себе представить, я ничего не помню. Надеюсь, предосудительного не совершал?