– Конечно, если пригласишь, – заверил я. – Скай? Все в порядке? – мой вопрос завис в воздухе.

– Извините, доктор Бейкер, – словно очнувшись от наваждения, растерянно пробормотала юная пациентка, взглянув на наши руки. Одернув свои ладони, она мучительно покраснела. – Я немного волнуюсь, – запинаясь, шепнула она. – Из-за операции.

Теперь мы замолчали оба, и все тот же красный сигнальный огонек начал мигать активнее, как говоря: «Какого черта ты вытворяешь, Бейкер? Уходи из палаты и не морочь девочке голову, пока она не потеряла свою».

– Как поживает ваш щенок? – первой заговорила Скай, избавляя нас от возникшего чувства неловкости. – Вы рассказывали мне о нем, когда я заболела, – напомнила, не услышав ответ. – Помните?

– Я думал, что ты спала, – удивленно отозвался я.

– Нет…Почти нет. Кое-что я уловила. Вас было приятно слушать, – широкая улыбка приоткрыла красивые губы, которые через несколько лет непременно начнут сводить мужчин с ума, и она начнет бегать на многочисленные свидания на своих стройных здоровых ножках, забыв обо всем, что происходило в стенах клиники в течение длительных месяцев лечения и реабилитации.

– Доктор Бейкер, – интонация ее голоса подразумевала какую-то просьбу, и я не ошибся, потому что это она и была: – Когда придете на мое выступление, пожалуйста, возьмите Балто с собой.

– Если его пропустят….

– Я очень-очень буду вас ждать, доктор Бейкер, – не дав мне закончить, пылко воскликнула Скай.

– Ну, раз очень-очень, тогда я не имею права отказать…»



Свихнуться можно. Я все-таки пришел. Спустя одиннадцать лет я пришел на выступление Ады Скай… вместе с Балто. Неважно, что это был не корт и не стадион, а озеро, неподалёку от моего дома, в котором я много лет не живу.

Неважно, что других зрителей, кроме меня и старого лохматого друга, не было.

Неважно, что порхающий танец Снежинки на неокрепшем льду едва не закончился трагедией.

Я все-таки пришел…потому что она очень-очень ждала.

Но что все это может значить, черт подери? Какой смысл?

– Ты знала, что моего пса зовут Балто, – осеняет меня.

Вынырнув из воспоминаний, я точно так же, как в то утро, в котором только что побывал, высвобождаю ладони, пристально всматриваясь в нежно-снежное лицо повзрослевшей Адалин Скай, спускаясь к сексуальным губам, превращающим мою кровь в кипяток одним мимолетным движением. Я едва ли мог предположить, что печальная, робкая и тайно влюбленная в меня малышка однажды все-таки добьется своего, без спроса и стука вломившись в мой дом, в мое сердце. Вот только зачем? Свести с ума или поддаться безумию вместе со мной? Или стать моим персональным наваждением? Чего ты хочешь, Снежинка? Или вопрос в другом? Чего хочу я?

– Нет, я просто угадала, – уверенно отрицает Снежинка. – Возможно, кличку выдало мое подсознание. Я не знаю, как еще объяснить. – Она снова прикасается ко мне, ведет подушечками пальцев по щеке, зарывается в волосы. – А ведь я и правда ждала тебя, доктор Бейкер, – произносит таким ошеломленным тоном, словно только что совершила открытие века, хотя я сделал его тридцать секунд назад.

– Адалин, – устремив на девушку твердый взгляд, я подхватываю ее подбородок. – Я не герой и не спаситель. Операцию мог сделать любой хирург из нашей клиники, и в таком случае это его ладони красовались бы на твоей спине.

Я ни в коей мере не обнуляю свои заслуги, но то, что я сделал для нее тогда… это не подвиг. Я исправлял ошибку. Не совсем свою, но это и не играет особой роли и не снимает ответственности. И меня не назначали на операцию. Семья Скай не была богата и страховка девочки, оставшейся полной сиротой, едва ли могла покрыть расходы на лечение в нашей клинике. Ада могла годы провести в ожидании своей очереди и попала бы в другую больницу и совершенно к другому нейрохирургу. Я ускорил процесс, обеспечил качество и приложил усилия, которыми располагал. Я сделал то, что должен был, то, что сделал бы любой врач и человек на моем месте.

– Но назначили тебя, – возражает девушка, не собираясь избавлять меня от незаслуженных лавров. – Невероятно, что мы не узнали друг друга, оказавшись так близко, – порывисто и доверчиво прижавшись щекой к моей груди, шепчет Снежинка. – Словно снежная пелена на глазах.

Обняв ее, я ласково перебираю шелковистые пряди, вдыхая ставший родным снежно-колючий аромат, сегодня к нему примешался сладкий запах кленового сиропа, корицы и сахарной пудры. Я уже предвкушаю момент, когда получу возможность слизать этот вкус с каждого миллиметра атласной кожи моей миниатюрной Снежинки.

– Рождественский морок. Ты не ведьма, случаем? – с улыбкой спрашиваю я.

– Не-а, ты снова все перепутал, – мягко смеется в ответ Адалин. – Я Снежинка, а ты мой Викинг.

– Твой? – переспрашиваю я.

– Сегодня – да, а завтра… Я даже боюсь загадывать, что нас может ждать дальше.

– А если мы загадаем вместе?

– В полночь? – абсолютно серьёзно уточняет Адалин.

– В полночь, – со всей важностью киваю я.

Надо бы взглянуть на часы, но не хочется отпускать ее, даже для того, чтобы достать мобильник. По ощущениям до особого момента осталось не очень много времени.

И словно в подтверждение моим мыслям, свечи начинают потрескивать и коптить, бросая на стены блуждающие масляно-ржавые тени. Снежная буря усиливается, обступая крепкие стены укрытого сугробами дома, воет, свистит, барабанит в окна ледяным градом, дребезжит стеклами, бьет ставнями, стучит сломанной дверью сарая… Я не пойду ее ремонтировать ни сегодня, ни завтра. В следующем году она снова будет стучать, а вьюга кружить… если мы не найдем решения, если не придумаем, как остановить карусель повторяющихся событий, если не загадаем правильное желание.

– Поклянись, что больше не сбежишь, – хрипло требую я, опуская руки на ее талию, такую тонкую, что, кажется, сожми я пальцы чуть сильнее, и она сломается.

– Я никогда не сбегала от тебя, Лэндон, – отзывается Адалин, поднимая голову. В ее зеленых колдовских глазах качается мое отражение и искренняя всепоглощающая нежность.

– Тогда все это чертовски странно, и мы должны разобраться…

– Не сейчас, – накрыв ладошкой мои губы, она привстает на цыпочки и ласково потирается носом о мои скулы. Доверчиво жмется всем телом, словно потерянный котенок, который снова обрел дом. Немыслимо, но я чувствую то же самое. Немыслимо, потому что, несмотря на всплывшие факты из общего прошлого, мы по-прежнему почти не знаем друг друга, но с первого совместного Рождества Снежинка заполнила все мои мысли, сны и фантазии. Это необъяснимое ощущение, завораживающее и немного пугающее, а еще абсолютно незнакомое и неразгаданное, потому что с Сильвией у нас ничего подобного не было. Я избегаю слова «любовь» для обозначения этих неизведанных эмоций, слишком громкое определение, учитывая нестандартные обстоятельства, но определенно очень близкое. Какое еще чувство способно притягивать нас сюда третий год подряд и проживать дни между встречами в мучительном ожидании?

– Не сейчас, – чувственно повторяет Снежинка, и, убрав пальчики, целует в уголок губ. Так робко, невинно, словно школьница.

– Когда я был просто Викингом, ты вела себя смелее, – шутливо поддеваю смущающуюся скромницу, и, просунув руки под пояс ее джинсов, ныряю сразу под трусики, и сжав ладонями округлые ягодицы, приподнимаю вверх. Поняв меня без слов, Адалин обхватывает мои бедра своими стройными ножками, впивается пальцами во вздувшиеся бицепсы, а губами в мой рот. Юркий сладкий язычок игриво касается моего и тут же ускользает.


– Хочешь бесстыдницу? – шепчет с напускным осуждением, чуть отстранившись.

Я опускаю взгляд на блестящие умопомрачительно-полные губы, за секунду придумав миллион развратных планов с их участием, и еще столько же, когда соскальзываю ниже к застроившимся малиновым сосочкам. Безудержное возбуждение прошибает насквозь, едва не сбивая с ног. Меня даже слегка ведет в сторону, но я удерживаю равновесие, в отличие от рук, бесцеремонно лапающих извивающуюся Снежинку.

– А ты другая? – хриплю я, перемещая Адалин выше по своему телу, и буквально вгрызаясь в твёрдый камушек. Взвизгнув, она несильно бьет меня по плечу.

– Я тебя сейчас ударю, – шипит вредная малявка, а у самой черти в широченных глазах танцуют.

– Ты переспала со мной на первом свидании, – ухмыляюсь я, облизывая по кругу чувствительную розовую ореолу, сначала одну, потом другую. Адалин выгибается, ерзая сильнее, кусает губы, сдерживая стоны. – Хотя нет, это было не свидание. Ты пробралась в чужой дом и буквально изнасиловала его хозяина. Признайся, что в этом и состоял твой коварный план.

– Ты идиот, Лэндон, – очередной комариный удар, впившиеся в спину коготки, приглушенный смех, и общий стон в губы. – Но в чем-то ты прав, я мечтала трахнуть тебя много-много лет.

– Странно, а я думал, что ты очень-очень ждала меня, чтобы сказать спасибо, – удерживая ее под попку одной рукой, второй накрываю грудь, большим пальцем играя с набухшей вершинкой.

– Это она и есть, – Адалин прихватывает мою нижнюю губу. – Моя благодарность, – и снова целует меня с отчаянной жадностью, вышвырнув за порог лишнюю робость. Я ловлю ее язык, жадно посасываю, чувствуя, как давление в паху нарастает до болезненных ощущений. – Вам нравится, доктор Бейкер? – Адалин еще больше накаляет напряжение, потираясь сосками о мой торс и нетерпеливо вжимаясь промежностью во вздувшуюся ширинку.

– Тебя это возбуждает, Снежинка? – я тяжело дышу, отрываясь от ее губ. Отпустив грудь, пробираюсь к пуговке на ее джинсах. Пальцы дрожат от напряжения, но мне удается справиться с первой попытки. Дернув замочек молнии, добираюсь до кружевных трусиков, таких тонких, что они почти не заметны на ощупь. Девочка готовилась, знала, что придется их сегодня снять. Для меня.

– Викинг, – со стоном, выдыхает подтаявшая Снежинка, ощутив скольжение моих пальцев по набухшим важным лепесткам. Круговыми движениями приласкав клитор, сдвигаюсь ниже к горячему входу, медленно поглаживаю, растирая влагу, заставляя Адалин жалобно всхлипывать, но не проникаю внутрь.

– Определённо, тебя это возбуждает, – заключаю я. – Кто больше, Снежинка? Викинг или доктор? – Голос низко вибрирует от неконтролируемого желания, пульсирующего в каждой окаменевшей мышце. И это блядь не только член, еще минута таких игр и меня всего разорвет.

– Оба, – бормочет Адалин, пока я, пошатываясь, словно пьяный, несу ее к ближайшему креслу, попавшемуся на пути.

– Хочешь с двумя? – дразню Снежинку, лизнув припухшую от поцелуев губку.

– Извращенец, – ее возмущенный возглас сменяется вздохом облегчения, когда она, наконец, чувствует под спиной мягкую обивку кресла.

– Любишь извращенцев? – не остаюсь в долгу. Меньше, чем за десять секунд я стаскиваю с Адалин узкие джинсы вместе с призрачными трусиками.

– Только одного, – глядя мне в глаза, произносит Снежинка. Я замираю, глядя на обнаженную девушку, раскинувшуюся в кресле. Сердце щелкает в груди, сигнальные огни давно сгорели, и я увяз в ней, как голодный шмель в кленовом сиропе. Она ведь не лжет, не шутит, не играет. Все по-настоящему с самого начала, с первого Рождества, или еще раньше.

– Уникальная Снежинка, – шепчу я, вместо признания, которая она наверняка ждет. Нежно глажу ее по щеке раскрытой ладонью, обвожу пальцем контур зацелованных губ, спускаюсь к красивой груди с задорно торчащими сосками. – Одна из триста пятидесяти миллионов угодившая в мою ладонь.

– Загадай, чтобы я не растаяла, Викинг, – наклонившись вперёд, Адалин тянется к моему ремню.

– Уже, – киваю я, не в силах членораздельно говорить, все мысли сконцентрированы вокруг движений ее пальцев, расстегивающих натянутую ширинку. У меня перехватывает дыхание, когда она сжимает мой раскаленный член через боксеры.

– А я загадаю, чтобы мы больше не потерялись, – вибрирующим шепотом произносит Адалин и рывком стягивает с меня джинсы.

– Привяжу тебя к кровати и буду трахать без остановки, – рвано выдохнув, говорю я. Кажется, в прошлый раз я обещал нечто подобное и частично сдержал слово, но этот приятный для обоих метод оказался недейственным. Я проснулся один в холодной постели.

– Начни сейчас, – в изумрудных глазах, прикованных к моему лицу, мелькает возбужденный блеск. Облизав губы, она проводит по напряженному органу, несильно сдавливая пальцы, поглаживает головку порхающими касаниями. С голодным стоном я толкаюсь в ее ладонь, чувствуя, как по спине и вискам катятся капли пота. Знакомая горячая спираль спускается по позвоночнику, охватывая поясницу и устремляясь в пах.

– Позже, – шумно втянув воздух, бормочу я, отстраняя умопомрачительный рот Адалин от налившейся кровью головки. Она изумленно и даже оскорблённо хлопает густыми ресницами, глаза мечут искры негодования. Да, я сам в ахуе, детка. – У тебя самые фантастические губы, но, если ты хотя бы лизнешь мой член, я кончу через секунду. А мне хочется начать с твоих криков подо мной.

Прежде, чем она придумает колкий и язвительный ответ, я опрокидываю Снежинку обратно в кресло. Опустившись коленями на самый край, просовываю ладони под розовую задницу и рывком подтягиваю к себе. Она разводит бедра, позволяя мне устроиться между ними.

– Даже не мечтай, Викинг, я буду молчать, как рыба, – дерзит обманщица, и действительно замолкает, почувствовав давление раскаленной головки на промежность. Глаза распахиваются шире, напоминая две колдовские топи, в которые я ныряю без страховки.

– Уверена? – дразнящим шепотом спрашиваю я, усиливая нажим и медленно погружаясь в горячие тиски плоти. Ахнув, Адалин нетерпеливо приподнимает свою аккуратную попку, встречая первый толчок.

– Даа, – протяжно стонет, когда я полностью заполняю пульсирующее лоно. Выгнувшись назад, она прикрывает ресницы от удовольствия, одинаково остро пронзившего нас обоих.

Я грязно матерюсь сквозь стиснутые зубы, чувствуя, какая она мокрая между ног, и тугая до одури, и так сладко и звонко стонущая, а ее вагинальные мышцы способны уничтожить любую выдержку. Не удивлюсь, если Адалин качает их специально, чтобы доводить меня до крышесносного оргазма в считанные минуты.

– Ну нет, детка, покричать тебе все-таки придется. – Удерживая свой немалый вес на одной руке, второй закидываю стройную ножку Снежинки на свое плечо, и снова врезаюсь на полную глубину. Минуя острожный темп, сразу перехожу к галопу, уже зная, что миниатюрная фигура и хрустальная стройность не повод для ванильного секса.

Адалин гнется как балерина, пока я с хлопками вбиваюсь в ее лоно, подмахивает каждому удару, двигаясь синхронно и в такт, не уступая, не отставая. Стоны, всхлипы, крики, несвязное мычание, она не сдерживается, умоляет, проклинает, но точно не молчит, принимает полностью, объезжает меня, даже находясь снизу, и стремительно и громко кончает, влажно сокращаясь вокруг моего члена.

Я рычу, хриплю, несу всякую пошлую хрень, ощущая, как меня следом за Снежинкой смывает к чертям сумасшедшим оргазмом. Я выскальзываю из жаркого плена за секунду до апокалипсиса, и быстро двигая рукой по члену, заливаю спермой подрагивающий втянутый животик.

Адалин первая выныривает из дурмана наслаждения.

– Лэндон? – в севшем голосе дрожит напряжение с отголосками испытанного удовольствия.

Да, черт, я знаю, что она дико зла. Это был первый раз, когда я забыл про презерватив, который так и остался лежать в заднем кармане спущенных джинсов.

– Не злись, Снежинка. Я врач, у меня не может быть никаких болячек, – хрипло бормочу я, падая в кресло и с силой затаскивая Адалин на свои колени. Разворачиваю, усаживая сверху. Ее забрызганный спермой живот прилипает к моему, тонкие руки автоматически обвивают шею, а карамельная макушка обессилено падает на мое плечо

– Дело не в болячках, – немного сонно бормочет Снежинка. Опустив ладони на любимую задницу, я прижимаюсь губами к виску примирительным поцелуем. – Ты не похож на того, кто тащит себе в постель всех без разбора, – продолжает она, пока я считаю языком удары ее пульса. – Я не предохраняюсь, Лэнд.

Смысл последней фразы доходит до меня с некоторым опозданием. И когда это происходит, я напряженно застываю, еще несколько секунд потратив на обдумывание услышанной информации.