— Мы тебе верим, — нервно вклинился Бристоу. — Мы тебе верим, Тэнзи. Корморан задает эти вопросы по долгу службы… для восстановления полной картины происшедшего.

— Полицейские сделали все возможное, чтобы меня опорочить, — продолжала Тэнзи, не обращая внимания на Бристоу. — Они приехали с запозданием, убийца, конечно же, успел скрыться, а им нужно было выгородить себя. Кто не имел дела с журналистами, тот не поймет, что мне пришлось пережить. Это был сущий ад. Я даже легла в клинику, лишь бы куда-то спрятаться. Газетчикам в этой стране закон не писан. И за что я пострадала, черт побери? Весь юмор в том, что я пострадала за правду. Знала бы, что меня ждет, — держала бы рот на замке.

Она покрутила на пальце слишком свободное бриллиантовое кольцо.

— Когда Лула упала с балкона, Фредди спал, правильно я понимаю? — спросил ее Страйк.

— Да, так и было, — ответила Тэнзи.

Она подняла руку и отбросила со лба несуществующую прядь. Официант снова принес меню, и Страйк вынужден был прерваться. Он — единственный — заказал десерт; другие ограничились кофе.

— В какой момент Фредди встал с постели? — обратился он к Тэнзи, когда официант отошел.

— То есть?

— Вы говорите, что он спал, когда Лула упала с балкона; а в какой момент он встал с постели?

— Когда я закричала, — сказала она как о чем-то самоочевидном. — Я его разбудила, неужели не понятно?

— Он, должно быть, двигался на удивление стремительно.

— Почему вы так решили?

— Вы сказали: «Выбежала из квартиры, едва не сбив с ног Фредди, и помчалась вниз». Значит, он был уже не в спальне, а в гостиной, когда вы побежали сообщить Деррику, что произошло?

Краткая пауза.

— Да, верно. — Она стала приглаживать безупречные волосы, заслоняя лицо.

— Иными словами, он крепко спал в своей постели — и в считаные секунды, полностью одетый, уже оказался в гостиной? Из ваших слов я заключил, что вы закричали и тут же бросились бежать, правильно?

Еще одна еле заметная пауза.

— Да, — сказала Тэнзи. — Впрочем… не знаю. Мне кажется, я кричала… приросла к месту… может быть, на какое-то мгновение… У меня был шок… Фредди прибежал из спальни, я бросилась мимо него.

— Вы не остановились, не рассказали ему, что увидели?

— Не помню.

Бристоу, судя по виду, опять захотел вклиниться, и весьма некстати; Страйк жестом остановил его, но Тэнзи уже переключилась на другое, чтобы, как он понял, уклониться от разговоров о муже.

— Я все думала, думала, как же убийца сумел проникнуть в дом, и все больше убеждалась, что он вошел сразу после нее, ведь на посту охраны никого не было — Деррик Уилсон отлучился в туалет. Я считаю, Уилсона нужно с треском выгнать. Если хотите знать мое мнение — он просто спал у себя в подсобке. Понятия не имею, как убийца выяснил код входной двери, но не сомневаюсь, что именно тогда он и пробрался в дом.

— Как по-вашему, вы смогли бы узнать тот мужской голос? Который слышали наверху?

— Вряд ли, — ответила она. — Голос как голос. Обыкновенный. Ничего особенного. То есть позже я сказала себе: это Даффилд, — она пристально смотрела на Страйка, — потому что однажды уже слышала, как Даффилд орал на верхней площадке. В тот раз Уилсону даже пришлось его выдворить: Даффилд ломился в квартиру Лулы. Я никогда не понимала, как девушка ее внешности могла связаться с таким, как Даффилд, — добавила она в сторону.

— Некоторые считают его секс-символом. — Урсула вылила себе в бокал остатки вина. — Но я этого не понимаю. Мерзкий, страшный.

— Да у него, похоже, — сказала Тэнзи, опять принимаясь крутить кольцо, — и в карманах пусто.

— Но вы не считаете, что той ночью слышали именно его голос?

— Говорю же: возможно, — с раздражением бросила она, слегка пожав хрупкими плечами. — Но у него есть алиби, правда? Нашлось множество свидетелей, которые подтверждают, что в ночь убийства Лулы он находился очень далеко от Кенигерн-Гарденз. Какое-то время он провел у Сиары Портер, вы в курсе? У этой стервы, — с тонкой улыбочкой добавила Тэнзи, — которая спала с бойфрендом лучшей подруги.

— Она с ним спала? — переспросил Страйк.

— А вы как думаете? — засмеялась Урсула; мол, что за наивные сомнения. — Я знаю Сиару Портер, она выступала в благотворительном дефиле, которое готовилось при моем участии. Безмозглая потаскушка.

Всем подали кофе, а Страйку — еще и приторный десерт из крем-брюле с финиками.

— Уж извини, Джон, но Лула не проявляла особой разборчивости в выборе друзей, — сказала Тэнзи, потягивая эспрессо. — Взять хоть Сиару, хоть Брайони Рэдфорд. Эта, конечно, была не настолько к ней близка, но я бы такую на пушечный выстрел к себе не подпустила.

— Кто такая эта Брайони? — с напускным интересом спросил Страйк, хотя прекрасно знал, о ком речь.

— Визажистка. Деньги заламывает безумные; мерзавка порядочная, — сообщила Урсула. — Я с ней один раз имела дело, когда фонд Горбачева устраивал благотворительный бал, а она потом направо и налево трезвонила, что…

Урсула прикусила язык, поставила на стол свой бокал и взялась за кофе. Хотя эта тема не имела непосредственного отношения к делу, Страйк все же поинтересовался, о чем могла трезвонить Брайони, но Тэнзи, перебив его на полуслове, преувеличенно громко заговорила:

— А ведь еще была эта чудовищная девица, которую Лула пускала к себе в дом, помнишь, Джон?

Хотя она обращалась непосредственно к Бристоу, тот сидел с отсутствующим видом.

— Ну вспомни, на самм деле чудовищная, немыслимого цвета девица, с которой они иногда вместе возвращались домой. Какая-то бродяжка. То есть… от нее реально воняло… После нее в лифт было не войти. А Лула еще таскала ее в бассейн. Я и не знала, что чернокожие умеют плавать.


Бристоу, часто заморгав, покраснел.

— Одному богу известно, чем Лула с ней занималась, — продолжала Тэнзи. — Да ты, наверное, помнишь, Джон. Толстая. Неряшливая. С виду чокнутая.

— Я не… — забормотал Джон.

— Вы имеете в виду Рошель? — спросил Страйк.

— Да-да, кажется, так ее и звали. Она, кстати, была на панихиде, — сообщила Тэнзи. — Я ее заметила. В самом последнем ряду. Надеюсь, вы не забыли, — она пробуравила Страйка своими темными глазами, — что все это строго конфиденциально. Я не могу допустить, чтобы Фредди узнал о нашем разговоре. Мне совершенно не нужно, чтобы пресса вновь начала травлю. Счет, будьте любезны, — приказала она официанту.

Когда принесли счет, она молча передала его Бристоу.

Собравшись уходить, сестры отбросили назад блестящие волосы и стали надевать дорогие шубки, но тут двери распахнулись, и в ресторане появился рослый, поджарый мужчина лет шестидесяти, который огляделся и энергичной, целеустремленной походкой направился к их столику. Благородная седина и безупречный костюм придавали ему аристократический вид; во взгляде бледно-голубых глаз чувствовался холодок.

— Какой сюрприз! — вкрадчиво произнес он, останавливаясь между двумя женщинами.

Его приближение заметил только Страйк; трое других явно были застигнуты врасплох и совсем не обрадовались его приходу. Урсула и Тэнзи на мгновение замерли, причем Урсула даже не до конца вытащила из сумочки солнцезащитные очки.

Первой очнулась Тэнзи.

— Киприан, — сказала она, подставляя ему личико для поцелуя. — Да, чудесный сюрприз.

— Разве ты не поехала по магазинам, Урсула, милая? — спросил он, вежливо клюнув Тэнзи в каждую щеку и не сводя глаз с жены.

— Мы зашли перекусить, Кипс, — ответила Урсула, заливаясь краской, и Страйк почувствовал, что в воздухе запахло скандалом.

Бледно-голубые глаза демонстративно скользнули по Страйку и остановились на Бристоу.

— Я считал, Тэнзи, что твоим бракоразводным процессом занимается Тони, разве это не так? — спросил он.

— Это так, — ответила Тэнзи. — Но у нас не деловой ланч, Кипс, мы просто беседуем.

Его губы тронула ледяная улыбка.

— В таком случае разрешите вас проводить, милые дамы, — сказал он.

Коротко простившись с Бристоу и не удостоив Страйка ни единым словом, сестры в сопровождении мужа Урсулы направились к выходу. Когда за их троицей закрылась дверь, Страйк обратился к Бристоу:

— В чем, собственно, дело?

— Это Киприан, — объяснил Бристоу. С видимым волнением он крутил в руках счет и кредитку. — Киприан Мей. Муж Урсулы. Совладелец фирмы. Ему не понравится, что Тэнзи с вами беседовала. Ума не приложу, как он нас нашел. Не иначе как выведал у Элисон.

— Почему же ему не понравится, что Тэнзи со мной беседовала?

— Тэнзи с ним в родстве, — сказал Бристоу, надевая пальто. — Он не хочет, чтобы она вновь опозорилась — в его понимании. Мне, видимо, нагорит по первое число за организацию этой встречи. Наверняка он сейчас звонит моему дяде, чтобы устроить разнос.

У Бристоу, как заметил Страйк, тряслись руки.

Адвокат уехал на такси, которое заказал для него метрдотель. Страйк, на ходу ослабив галстук, ушел из «Чиприани» пешком. Он впал в глубокую задумчивость и очнулся лишь на переходе Гровенор-стрит от неистовых гудков мчавшегося прямо на него автомобиля.

После такого своевременного напоминания об опасности Страйк отделился от потока пешеходов, прислонился к светлой стене спа-центра Элизабет Арден «Красная дверь», закурил и достал мобильный. Найдя и быстро промотав вперед запись разговора, он нашел ту часть рассказа Тэнзи, где она описывала события, непосредственно предшествовавшие падению Лулы.

…через гостиную в спальню, услышала перебранку. Она — Лула — говорила: «Слишком поздно, я уже это сделала», мужчина закричал: «Лживая тварь!» — а потом… потом столкнул ее с балкона. Я своими глазами видела, как она летела вниз.

Вслед за этим послышался едва различимый звон стекла — это Бристоу опустил свой бокал. Страйк повторно перемотал назад и прослушал.

…говорила: «Слишком поздно, я уже это сделала», мужчина закричал: «Лживая тварь!» — а потом… потом столкнул ее с балкона. Я своими глазами видела, как она летела вниз.

Он вспомнил, как Тэнзи изобразила болтающиеся руки и как при этом ее перекосило от ужаса. Сунув мобильный в карман, Страйк вынул блокнот и черкнул кое-что для себя.

Лжецов он знал бесчисленное множество — у него был нюх на лжецов; Тэнзи однозначно принадлежала к их числу. Ну не могла она из квартиры слышать то, о чем рассказывала; а полицейские отсюда сделали вывод, что она вообще ничего не слышала. Но притом что до этого момента все данные указывали на самоубийство, Страйк, вопреки ожиданиям, сейчас невольно убедился, что Тэнзи Бестиги действительно подслушала чужую ссору. Это был единственный фрагмент ее рассказа, в котором сквозила безыскусность истины, так непохожая на липкое притворство.

Отделившись от стены, Страйк повернул направо по Гровенор-стрит; теперь он был чуть внимательнее на переходах, но мысли его по-прежнему занимала Тэнзи: ее выражение лица, тон, ужимки — все, что сопровождало рассказ о последних мгновениях Лулы Лэндри.

Почему Тэнзи сказала правду о главном, но окружила ее измышлениями, которые так легко опровергнуть? Почему не призналась, чем была занята, когда услышала скандал в квартире Лулы? Страйку вспомнилось изречение Альфреда Адлера:[19] «Ложь связана с отсутствием смелости сказать правду». Во время сегодняшней встречи Тэнзи сделала последнюю попытку найти хоть кого-нибудь, кто ей поверит и вместе с тем проглотит ложь, которой она настойчиво маскировала свои показания.

Страйк шел быстро, почти не замечая боли в правом колене. В конце концов он сообразил, что уже отмахал всю Мэддокс-стрит и вышел на Риджент-стрит. В отдалении легко трепетали красные тенты магазина игрушек «Хэмлис», и Страйк вспомнил, что на обратном пути в контору собирался купить подарок племяннику.

Вокруг Страйка все кружилось разноцветьем, пикало и вспыхивало, но он этого не замечал. Не разбирая дороги, он переходил с этажа на этаж и не обращал внимания ни на детский визг, ни на стрекот игрушечных вертолетов, ни на хрюканье заводных свинок, сновавших по полу. Так прошло минут двадцать; ноги сами принесли его к отделу, где продавались солдатики. Он замер и уставился на шеренги морпехов и десантников, но они сливались в сплошное пятно; родители шептались со своими сыновьями, пытаясь протиснуться мимо него к прилавку, однако же никто не осмеливался попросить, чтобы этот грозный, задумчивый великан немного подвинулся.