— Некоторые из нас отдали жизнь этому проекту. Осуществляло его ЦРУ, но и военный компонент присутствовал. Я был частью последнего. Мы обеспечивали живую силу и средства, необходимые для тестирования, а также субъектов исследования. Когда ЦРУ закрыло проект, часть из нас, составлявшая военный компонент, были в отчаянии. Мы знали, что другие страны активно работают над подобными программами. Одностороннее разоружение со стороны Штатов было чистым безумием, в особенности еще и потому, что мы шли к прорыву. Я тогда был молодым офицером, и наша небольшая группа решила продолжить исследования. Мы вышли в отставку. Но у нас были друзья, много друзей, которые думали так же, как и мы, и нам удалось найти каналы черного финансирования через военные закупки. Такое финансирование позволило нам приобрести этот комплекс, преобразовать его и держать в тайне характер работ.

Он повернулся к доктору:

— В разработке революционного медикаментозного средства главную роль сыграл доктор Смит. Доктор, не желаете ли продолжить?

— С удовольствием, — сказал доктор и с ухмылкой шагнул вперед.

Он снял очки и тщательно протер их белым носовым платком. Его яркие зеленовато-янтарные глаза оглядели лабораторию, скользнув по Гладстон так, будто ее и не было.

— К тысяча девятьсот семьдесят третьему году наша группа нашла целый класс мощных психоактивных веществ, получаемых из рода паразитов, называемых токсоплазмой. К тому времени уже было известно, что эти вещества оказывают особое воздействие на мозг. Совершенно особое. Конечно, это было еще до меня. — Он убрал платок в карман и снова водрузил очки на нос, тщательно поправив дужки за ушами. — Биологи-фармацевты команды пытались понять механизм действия этих веществ. Они почти готовы были отказаться от дальнейших поисков, когда к группе в восемьдесят девятом году присоединился я.

Доктор усмехнулся.

— Паразит, о котором идет речь, довольно распространен: Toxoplasma gondii вызывает у людей заболевание, известное как токсоплазмоз. Болезнь обычно протекает мягко, с гриппозными симптомами и часто встречается в домах, где есть кошки, которые являются переносчиками болезни. Нас эти паразиты заинтересовали, потому что они имели способность изменять поведение млекопитающих. Мыши, зараженные токсоплазмозом, не только перестают бояться котов, но даже сами их ищут, ну а коты их убивают и съедают. Так этот паразит воспроизводится и распространяется среди котов — благодаря изменению поведения мышей. Кроме того, исследования показали, что у людей, зараженных токсоплазмозом, поведение тоже меняется. Оно вызывает, к примеру, «синдром сумасшедшей кошатницы». А также может спровоцировать пристрастие к рискованным действиям и даже шизофрению.

Он снова хихикнул и сделал протяжный шумный вдох.

— Вы только подумайте. Одноклеточный паразит, не наделенный собственным разумом, мозгом или нервной системой, способен подчинить себе мозг мыши — или человека — и управлять их поведением. Воистину удивительно!

Еще один громкий вдох — доктор набирал побольше воздуха, чтобы продолжить. У него был высокий, громкий, педантичный голос — голос лектора.

— Как же он это делает? Вот в чем вопрос. — Доктор поднял тонкий палец. — Взявшись за дело, я изменил программу исследования, и вскоре нам удалось обнаружить целый ряд сложных невротических компонентов, вырабатываемых этим паразитом. Эти вещества прикреплялись к определенным липопротеинам в мозгу и изменяли возбуждение определенных нейронов. Последние в свою очередь вызывали необычное поведение у человека, в основном в обсессивно-компульсивной области. Бесконечное мытье рук, например, или накопительство, или внезапное появление фобий. У некоторых субъектов они вызывали даже компульсивное обгрызание ногтей, нередко до мяса. Или несдержанное сексуальное поведение. Воистину горячие денечки!

Его голос звучал все выше и возбужденнее и наконец перешел почти на писк. Он замолчал и сделал еще один протяжный звучный вдох.

— Однажды наше исследование этих соединений дало особенно странный результат. Вещество вызвало необычное психиатрическое состояние, известное как синдром нарушения целостности восприятия собственного тела, или НЦВСТ. Мы назвали это вещество Х12К, по серийному номеру его производства.

— Мистер Пендергаст, вы знакомы с НЦВСТ? — спросил генерал.

— Нет.

— Меня это не удивляет, потому что этот синдром еще не получил диагностического критерия в психиатрических кругах. Это чрезвычайно редкое и непостижимое психологическое состояние — такое странное, что в него трудно поверить. Никогда не забуду первого увиденного мной пациента в этом состоянии. Поначалу мы не могли понять, что с ним происходит. Он утверждал, что его левая нога ниже колена чужая. Инопланетная штука — так он говорил. Он громко сообщал всем, кто мог его слышать, что это зло и от него нужно избавиться. И это несмотря на тот факт, что конечность у него была вполне нормальная и здоровая. Несколько дней его мучило это жуткое заблуждение, он буквально умолял о помощи. Мы поначалу не понимали, как это может разрешиться, пока не нашли его в камере с обильным кровотечением. Он заточил кусок металла, который отвинтил от рамы кровати, и пытался отрезать себе ногу.

Протяжный торжествующий вдох и новый смешок от доктора.

— И вот тогда я понял, что это вещество особенное, воистину особенное!

Смешок, как поняла Гладстон, был нервным тиком, а вовсе не смехом. И от этого звука у нее похолодела кровь.

— Вот что самое удивительное, — продолжал доктор. — Единственное исцеление от НЦВСТ — ампутация. Ничто другое не помогает. Есть доктора, которые тихо-мирно проводят эти ампутации, и есть психиатры, которые их санкционируют. Ощущение чужеродности тела настолько сильно, что индивиды, прошедшие ампутацию, испытывают облегчение, даже экстаз оттого, что у них больше нет этой конечности. Они полностью исцеляются.

— Как занятно, — произнес Пендергаст.

Голос агента звучал так спокойно, так безразлично, что Гладстон стало любопытно, о чем он думает.

— Воистину интересно! — возбужденно сказал доктор высоким пронзительным голосом. — Мы усовершенствовали Х12К, сделали его более быстродействующим и мощным. Самое главное, его теперь можно давать аэрозольно!

Он сцепил руки и снова произвел тот похожий на смешок звук.

— Только представьте себе, какой эффект вызовет распыление Х12К над позициями противника или над вражеским городом. Через час начнется хаос, больницы и врачи будут перегружены, жители будут умирать от потери крови, — в общем, настоящий бедлам. Это гораздо лучше ядерного оружия, потому что инфраструктура остается нетронутой. Это гораздо надежнее нервно-паралитического газа, который остается в зараженном районе длительное время и может быть унесен ветром в нежелательном направлении. Х12К разлагается в течение двух часов в окружающей среде. Вы просто распыляете его, ждете полдня и входите в район, не встречая никакого сопротивления. По правде говоря, благодаря нашим усовершенствованиям вещество, вызывающее это расстройство настроения, не производит у субъекта долгосрочной потребности избавиться от ненавистной чуждой конечности — потребность относительно краткосрочная, но этого более чем достаточно для наших нужд. Несмотря на достигнутый прогресс, мы пока не можем вызывать отчуждение какой-то конкретной конечности: у всех испытуемых наблюдаются одни и те же симптомы. В состоянии войны это, конечно, не имеет значения. Вы только представьте, как мы могли бы использовать это во Вьетнаме или на Ближнем Востоке! Воистину идеальное оружие.

— Идеальное, — эхом отозвался Пендергаст.

— Я рад, что вы видите это так же, как мы.

— Насколько я понимаю, вы выбирали субъектов для проведения опытов среди людей без документов, прибывающих через южную границу.

— Людей без документов. — Генерал нахмурился. — Вы имеете в виду нелегальных мигрантов? Они прекрасно подходят для наших целей. Никто не станет их искать. Они — самоизбранная группа, и если подумать, то они не заслуживают ни малейшего внимания.

— Вы больной негодяй, — сказала Гладстон, пытаясь вырваться из пут.

— Еще одна неразрешенная вспышка. Пожалуйста, кляп ей.

Гладстон сопротивлялась как могла, но к ней подошли стоявшие на страже солдаты, зафиксировали ее голову, запихали в рот тряпку и заклеили лентой.

Генерал впился взглядом в Пендергаста:

— Возможно, мои объяснения убедили вас сотрудничать?

Пендергаст ничего не сказал.

— Мне показалось, вы проявили интерес.


— Я и проявляю интерес — интерес к глубине психопатической патологии, которую демонстрируете вы оба, вы и доктор.

— Мне жаль слышать это.

— Удивительно, как вам удалось промыть мозги такому количеству солдат этим вашим психозом на двоих. Или, возможно, они не знают масштаба жестокостей, совершаемых здесь?

— Я вас предупреждала, — сказала Алвес-Ветторетто. — Он — змея.

— Нам не нужно было никому промывать мозги. Впервые организовав эту операцию, мы тщательно отбирали солдат, недовольных тем, как изменилась армия Соединенных Штатов, испорченная послаблением дисциплины, допуском к службе гомосексуалистов, назначением женщин на командные должности и беспорядочным смешением рас. — Он возвысил голос. — Мы выбирали патриотически настроенных, жестких, богобоязненных ребят, которые беспрекословно подчиняются приказам, а не тех хнычущих, политически корректных рядовых, которых вы видите в сегодняшней… — Он оборвал себя на полуслове. — Я отклонился от предмета. Наши солдаты прекрасно понимают, что мы делаем, и поддерживают нас на сто процентов.

— Похоже, что вы и ваши люди родились с опозданием на семьдесят пять лет и не в той стране, — заметил Пендергаст.

Генерал проигнорировал его слова:

— Мы работаем здесь по плану, и все это — пустая трата драгоценного времени. Теперь либо вы ответите на мои вопросы, либо добрый доктор сделает вашей коллеге инъекцию. Доктор Смит, верните иглу в катетер, но инъекцию начнете делать по моей команде.

Смит снова взял шприц, проверил его, потом шагнул вперед. Он вставил иглу в отверстие и выжидательно взглянул на генерала.

— Спрашиваю еще раз: кто знает об этом комплексе?

Гладстон умоляюще смотрела на Пендергаста. Но он не отвечал.

— Вы, конечно, знаете, что произойдет. Вы ведь не хотите, чтобы с ней случилось такое? Это будет на вашей совести.

Молчание.

— Обычно мы просто позволяем им истечь кровью до смерти. И это будет происходить на ваших глазах.

— Я могу только попросить вас: пожалуйста, не делайте этого, — сказал Пендергаст.

— Тогда отвечайте на мой вопрос.

Долгое молчание. «Сукин сын, отвечай же ему!» — думала Гладстон, крутясь всем телом и стеная.

Генерал вздохнул и кивнул доктору:

— Делайте инъекцию.

— Постойте, — резко сказал Пендергаст.

Генерал перевел на него взгляд.

— Хорошо. Я отвечу на ваши вопросы, даю вам слово.

Генерал улыбнулся и дал Смиту знак подождать.

Пендергаст продолжил:

— Никто не знает об этом комплексе, кроме меня, доктора Гладстон и покойного доктора Лэма.

Генерал вскинул брови:

— Никто?

— Это правда.

— А ваш напарник? Мы знаем, что вы работаете не один.

— Он на пути из Мексики в Соединенные Штаты, и мне не удалось с ним связаться.

— Почему вы ничего не сообщили оперативной группе?

— Не было времени. А если точнее, мы теперь уверены, что в группе есть «крот», человек очень близкий к руководству. Я никому не мог довериться.

Генерал улыбнулся:

— Еще вопрос: как вы сумели вычислить, откуда приплыли обрубки?

— С помощью программы анализа течений, разработанной доктором Лэмом.

— В их лаборатории?

— Да.

— Еще у кого-нибудь есть эта программа?