– Заходи, – рычит он.
Я неуверенно вхожу во вторую комнату, не понимая, что делать.
– Садись, – кратко приказывает он, указывая на стул.
Айвен стоит, прислонившись к подоконнику, и напряжённо смотрит на Клива, скрестив на груди руки.
Клив целую минуту прожигает меня оценивающим взглядом.
– Ты украла шелки.
– Освободила, – отвечаю я, встречаясь с его тяжёлым взглядом.
– О Древнейший, ты как две капли воды похожа на свою бабушку.
– Мне многие об этом говорили, – холодно киваю я.
Он в некотором замешательстве хмыкает.
– Наверное, в Кельтании тебе лучше прятать лицо, – советует он. – Твою бабушку здесь… не сказать чтоб любили…
– Я знаю.
– Итак, Эллорен Гарднер. – Клив произносит моё имя с невероятным презрением. – Чего же ты хочешь от меня?
– Шелки не такие, как все думают, – торопливо объясняю я. – Марина… шелки, которую мы спасли… она умеет говорить.
– Ты уверена? – с неподдельным изумлением переспрашивает Клив.
– Да, никаких сомнений.
Он подозрительно щурится.
– Шелки выходят из моря не первый год. Гарднерийцы давно с ними знакомы, и весьма близко, о чём распространяться не положено. Так почему же шелки всё это время молчали?
– Потому что это нелегко. Говорить на воздухе привыкшим общаться под водой очень трудно. К тому же им очень сложно разобрать нашу речь.
– А твоя шелки, значит, особенная?
– У Марины талант к языкам. И она долго жила с теми, кто ласково обращался с ней, – отвечаю я. – У неё было время выучить всеобщий язык. На нём она теперь говорит довольно бегло. И даже выучила много слов на эльфийском.
– На эльфийском?
– Одна из моих соседок по комнате – эльфийка.
Клив вопросительно оглядывается на Айвена.
– Эльфийская икаритка, – поясняет тот.
Клив удивлённо поднимает брови, услышав об Ариэль, и совершенно ошеломлённый поворачивается ко мне:
– Так, значит… эта шелки умеет говорить.
– Мы могли бы устроить вам встречу, если хотите убедиться, – предлагаю я.
– А зачем вам меня убеждать?
Вот тут я не знаю, что ответить, и молча прошу помощи у Айвена.
– У Марины есть сестра, – выручает меня Айвен. – Её тоже держат в неволе. Мы хотим спасти её и других шелки. Всех сразу.
– Вы хотите освободить всех шелки, – недоверчиво повторяет Клив.
– Да, – уверенно кивает Айвен. – И сделать это надо прежде, чем Вивиан Деймон убедит Совет магов их всех перебить.
– И вы ждёте, что Сопротивление вам поможет.
– Да.
– Вы хотите, чтобы Сопротивление, собрав все свои скудные силы, кинулось освобождать шелки, когда на границе с Кельтанией полным-полно гарднерийских войск?
– Не все силы, – упрямо качает головой Айвен. – Только часть.
– Гарднерийцы в любую минуту могут перейти границу.
– Они избивают шелки, – встреваю я в разговор. – Насилуют их!
– Я прекрасно знаю, что они вытворяют с шелки! – рявкает Клив.
– Они не животные, – не сдаюсь я. – Они люди, такие же, как мы…
– Кельты тоже люди! – взрывается он, оскаливая зубы. – Однако, если мы добровольно не сдадим нашу страну целиком и полностью Гарднерии, ваши люди с большим удовольствием перережут всех нас!
– В прошлом Сопротивление помогало феям, – напоминаю я Кливу. – И урискам. Шелки тоже люди. Как все.
– Торговля шелки – одно из самых отвратительных и безнравственных занятий на свете, – пылая гневом, произносит Клив. – Однако ваше правительство готово объявить нам войну и поработить мой народ! Очень жаль, но я не могу бросить всё на спасение несчастных шелки. Они не станут сражаться с Гарднерией, а значит, тратить на них силы и время бессмысленно.
– Айвен говорил, что вы за справедливость!
– Верно. За справедливость для моего народа.
– А что делать остальным?
Клив смотрит на меня так, будто сейчас ударит. Даже Айвену так кажется, и он торопливо идёт ко мне.
– Я очень старался вести себя как подобает с наивной гарднерийской принцессой, которая не видит дальше своего носа, – холодно произносит Клив, – однако ты хочешь правды – так слушай.
– И поскорее! – огрызаюсь я.
– У нас в Кельтании есть очень похожие традиции, только, помимо шелки, используют ещё и девчонок-урисок. Очень многие наши мужчины регулярно посещают особые… заведения. – Последнее слово Клив произносит с отвращением. – Большинство из членов Сопротивления и пальцем не шевельнут ради кучки шлюх шелки. И до урисок им тоже дела нет.
– А вы один из них? – требовательно спрашиваю я. С меня будто сняли розовые очки. – Вы тоже в свободное время насилуете девочек-урисок и безответных шелки?
Потрясённый моими нападками на старого друга, Айвен даже побледнел.
– Нет, – отвечает Клив. – Я не зря сказал, что считаю это позором. Однако я реалист, Эллорен Гарднер.
– Так, значит, помощи нам ждать неоткуда, – шепчу я, раздавленная несправедливостью. – Шелки никто не спасёт. Кроме нас.
Клив пристально смотрит на меня, Айвен отворачивается к окну, чтобы скрыть гнев и напряжение.
– Вообще-то есть кое-кто… – с сомнением в голосе произносит Клив.
Мы с Айвеном одновременно устремляем на него вспыхнувшие надеждой глаза.
– Кто? – произносим мы почти одновременно.
– Амазы.
Айвен переводит на меня удивлённый взгляд.
– А вы подайте прошение их королеве, – предлагает Клив. – Только мужчинам туда нельзя, не то их обезглавят топорами с рунической вязью. Спросите Фрейю. Передайте, что это я вас послал. Только не называйте моё имя при всех, сообщите наедине.
– Кто такая Фрейя? – изумлённо уточняю я.
Клив с грустной улыбкой отводит глаза:
– Старая знакомая.
Понятно. Судя по голосу, больше чем просто знакомая.
– Они вам помогут, – говорит он, задумчиво глядя в окно на лес. – Они терпеть не могут, если где-то мучают женщин. Вспыхивают, как огонь. С амазами шутить опасно, а злить их тем более. Уж поверьте мне.
Клив снова поворачивается ко мне, и в его глазах мелькает что-то новое. Он поверил Айвену – я действительно не такая, как он думал.
– Если пойдёте к амазам, – говорит он, – будьте очень осторожны, соблюдайте все их правила, особенно приближаясь к королеве. Там ошибаться нельзя. Сможет вам кто-нибудь рассказать об этих тонкостях?
Айвен кратко рассказывает Кливу об Андрасе, Диане и Джареде.
– А твоя мать об этом знает? – с улыбкой интересуется у Айвена Клив. – Кажется, она обрадовалась, что ты пропал в своём университете, учишься потихоньку, не лезешь в опасные переделки, работаешь на кухне и посылаешь ей всё до последней монетки.
– Почти всё так и есть, – пожимает плечами Айвен.
– А как насчёт «не лезть в переделки»?
На этот вопрос Айвен не отвечает.
Клив качает головой, искоса поглядывая на Айвена.
Я неуверенно вхожу во вторую комнату, не понимая, что делать.
– Садись, – кратко приказывает он, указывая на стул.
Айвен стоит, прислонившись к подоконнику, и напряжённо смотрит на Клива, скрестив на груди руки.
Клив целую минуту прожигает меня оценивающим взглядом.
– Ты украла шелки.
– Освободила, – отвечаю я, встречаясь с его тяжёлым взглядом.
– О Древнейший, ты как две капли воды похожа на свою бабушку.
– Мне многие об этом говорили, – холодно киваю я.
Он в некотором замешательстве хмыкает.
– Наверное, в Кельтании тебе лучше прятать лицо, – советует он. – Твою бабушку здесь… не сказать чтоб любили…
– Я знаю.
– Итак, Эллорен Гарднер. – Клив произносит моё имя с невероятным презрением. – Чего же ты хочешь от меня?
– Шелки не такие, как все думают, – торопливо объясняю я. – Марина… шелки, которую мы спасли… она умеет говорить.
– Ты уверена? – с неподдельным изумлением переспрашивает Клив.
– Да, никаких сомнений.
Он подозрительно щурится.
– Шелки выходят из моря не первый год. Гарднерийцы давно с ними знакомы, и весьма близко, о чём распространяться не положено. Так почему же шелки всё это время молчали?
– Потому что это нелегко. Говорить на воздухе привыкшим общаться под водой очень трудно. К тому же им очень сложно разобрать нашу речь.
– А твоя шелки, значит, особенная?
– У Марины талант к языкам. И она долго жила с теми, кто ласково обращался с ней, – отвечаю я. – У неё было время выучить всеобщий язык. На нём она теперь говорит довольно бегло. И даже выучила много слов на эльфийском.
– На эльфийском?
– Одна из моих соседок по комнате – эльфийка.
Клив вопросительно оглядывается на Айвена.
– Эльфийская икаритка, – поясняет тот.
Клив удивлённо поднимает брови, услышав об Ариэль, и совершенно ошеломлённый поворачивается ко мне:
– Так, значит… эта шелки умеет говорить.
– Мы могли бы устроить вам встречу, если хотите убедиться, – предлагаю я.
– А зачем вам меня убеждать?
Вот тут я не знаю, что ответить, и молча прошу помощи у Айвена.
– У Марины есть сестра, – выручает меня Айвен. – Её тоже держат в неволе. Мы хотим спасти её и других шелки. Всех сразу.
– Вы хотите освободить всех шелки, – недоверчиво повторяет Клив.
– Да, – уверенно кивает Айвен. – И сделать это надо прежде, чем Вивиан Деймон убедит Совет магов их всех перебить.
– И вы ждёте, что Сопротивление вам поможет.
– Да.
– Вы хотите, чтобы Сопротивление, собрав все свои скудные силы, кинулось освобождать шелки, когда на границе с Кельтанией полным-полно гарднерийских войск?
– Не все силы, – упрямо качает головой Айвен. – Только часть.
– Гарднерийцы в любую минуту могут перейти границу.
– Они избивают шелки, – встреваю я в разговор. – Насилуют их!
– Я прекрасно знаю, что они вытворяют с шелки! – рявкает Клив.
– Они не животные, – не сдаюсь я. – Они люди, такие же, как мы…
– Кельты тоже люди! – взрывается он, оскаливая зубы. – Однако, если мы добровольно не сдадим нашу страну целиком и полностью Гарднерии, ваши люди с большим удовольствием перережут всех нас!
– В прошлом Сопротивление помогало феям, – напоминаю я Кливу. – И урискам. Шелки тоже люди. Как все.
– Торговля шелки – одно из самых отвратительных и безнравственных занятий на свете, – пылая гневом, произносит Клив. – Однако ваше правительство готово объявить нам войну и поработить мой народ! Очень жаль, но я не могу бросить всё на спасение несчастных шелки. Они не станут сражаться с Гарднерией, а значит, тратить на них силы и время бессмысленно.
– Айвен говорил, что вы за справедливость!
– Верно. За справедливость для моего народа.
– А что делать остальным?
Клив смотрит на меня так, будто сейчас ударит. Даже Айвену так кажется, и он торопливо идёт ко мне.
– Я очень старался вести себя как подобает с наивной гарднерийской принцессой, которая не видит дальше своего носа, – холодно произносит Клив, – однако ты хочешь правды – так слушай.
– И поскорее! – огрызаюсь я.
– У нас в Кельтании есть очень похожие традиции, только, помимо шелки, используют ещё и девчонок-урисок. Очень многие наши мужчины регулярно посещают особые… заведения. – Последнее слово Клив произносит с отвращением. – Большинство из членов Сопротивления и пальцем не шевельнут ради кучки шлюх шелки. И до урисок им тоже дела нет.
– А вы один из них? – требовательно спрашиваю я. С меня будто сняли розовые очки. – Вы тоже в свободное время насилуете девочек-урисок и безответных шелки?
Потрясённый моими нападками на старого друга, Айвен даже побледнел.
– Нет, – отвечает Клив. – Я не зря сказал, что считаю это позором. Однако я реалист, Эллорен Гарднер.
– Так, значит, помощи нам ждать неоткуда, – шепчу я, раздавленная несправедливостью. – Шелки никто не спасёт. Кроме нас.
Клив пристально смотрит на меня, Айвен отворачивается к окну, чтобы скрыть гнев и напряжение.
– Вообще-то есть кое-кто… – с сомнением в голосе произносит Клив.
Мы с Айвеном одновременно устремляем на него вспыхнувшие надеждой глаза.
– Кто? – произносим мы почти одновременно.
– Амазы.
Айвен переводит на меня удивлённый взгляд.
– А вы подайте прошение их королеве, – предлагает Клив. – Только мужчинам туда нельзя, не то их обезглавят топорами с рунической вязью. Спросите Фрейю. Передайте, что это я вас послал. Только не называйте моё имя при всех, сообщите наедине.
– Кто такая Фрейя? – изумлённо уточняю я.
Клив с грустной улыбкой отводит глаза:
– Старая знакомая.
Понятно. Судя по голосу, больше чем просто знакомая.
– Они вам помогут, – говорит он, задумчиво глядя в окно на лес. – Они терпеть не могут, если где-то мучают женщин. Вспыхивают, как огонь. С амазами шутить опасно, а злить их тем более. Уж поверьте мне.
Клив снова поворачивается ко мне, и в его глазах мелькает что-то новое. Он поверил Айвену – я действительно не такая, как он думал.
– Если пойдёте к амазам, – говорит он, – будьте очень осторожны, соблюдайте все их правила, особенно приближаясь к королеве. Там ошибаться нельзя. Сможет вам кто-нибудь рассказать об этих тонкостях?
Айвен кратко рассказывает Кливу об Андрасе, Диане и Джареде.
– А твоя мать об этом знает? – с улыбкой интересуется у Айвена Клив. – Кажется, она обрадовалась, что ты пропал в своём университете, учишься потихоньку, не лезешь в опасные переделки, работаешь на кухне и посылаешь ей всё до последней монетки.
– Почти всё так и есть, – пожимает плечами Айвен.
– А как насчёт «не лезть в переделки»?
На этот вопрос Айвен не отвечает.
Клив качает головой, искоса поглядывая на Айвена.