– Не знаю, – беспечно пожала Мирилл плечами. – Что захотим, то и будет. Например, как насчёт того, чтобы оставить у нас Лестера Беннета? И приручить постепенно. Забавно будет водить его за нос, как думаешь?

– Ради такого я даже верну Дэвида со дна болот, фыркнул он. – Тебе мало кошек? Детектив – весьма беспокойное домашнее животное.

– Ну и пусть. Чем веселее – тем лучше.

– Может, тогда сразу заведём стаю байкеров? Пусть гоняют по улицам ночью.

– На красных мотоциклах.

– И в красных шлемах.

– И разрешим Бриджит снова открыть свою лавку. Так, по мелочи.

– А в заброшенный школьный сарай подселим парочку призраков.

– А ещё…

Мирилл встретилась с ним взглядом – и рассмеялась, чувствуя, что ещё секунда – и он засмеётся тоже. А потом они замолчали, тоже почти одновременно, только Мирилл – чуть раньше.

Город смотрел на неё солнечными глазами, в которых не отражалось ничего.

Мирилл застыла.

– Слушай… А когда ты смотришь на меня… кого ты видишь? Какая я?

Он улыбнулся.

– Очень красивая.





8

Надежда: Элпида





По легенде, лишь Элпида, олицетворение надежды, не смогла выбраться из ящика, открытого Пандорой.





♂ Сердце




Мы поднялись по узкой лестнице на третий этаж. В дверях ждал парень – типичный молодняк, лет двадцати на вид, в гаджетах с головы до ног, с прошитыми висками, изоляционной кожей, шрамами от бегунков скоростного доступа. Пятна под глазами, морщины. Типичный представитель современного общества.

– Обслуживание и ремонт органов, – привычно процедил Глеб, пыхтя сигаретой. – Вызывали?

Парень кивнул:

– Пойдемте, покажу. Я думаю… с ней всё плохо.

– Думать надо было, когда хрень всякую покупали. Показывай.

Глебу сегодня было не до вежливости. Пару часов назад он расстался с девушкой и теперь отчаянно злился.

Парень завел в квартиру. Мы прошли, не разуваясь, через холл в просторную гостиную, где на разложенном диване среди измятых простыней лежала лицом к потолку полуобнаженная девчонка. Тоже лет двадцати, из молодняков, успевшая на общей волне биобезумия заменить до девяноста процентов тела.

Глеб присел на корточки у дивана и пальцами раздвинул девушке веки на правом глазу.

– Сень, глянь, – буркнул он, пуская сизое облако дыма. – Голубой. Дорогой, зараза.

Ткнул указательным пальцем в мягкий, податливый белок. Девушка не отреагировала.

– Я ее отключил, – заторопился парень. – Что-то не так пошло. Мы развлекались, ну, надстройки ввели, музычку, там, как положено, а потом она предложила нацепить глаза. Для остроты ощущений. Там написано было, в инструкции, что повышает, как бы, градус… Вы же знаете, что у нас с чувствами не особо, постоянно хочется обострить, как раньше, как у предков было. Ну, она заменила, а потом начала кричать… я не знаю… с ума сошла или как… пришлось выключать срочно. А ваша визитка в упаковке, ну я и…


Глеб хмуро покосился на меня, чуть изогнув бровь. Надо было быстро прикинуть, сколько содрать с богатого мальчугана, чья девушка купила на черном рынке незаконный орган.

Мы ведь не фирма, которая занимается спасением жизней. Нас вызывают, когда надо замести следы. Если вы вдруг решили «вернуться к истокам» – как сейчас модно называть замену органов – а потом что-то пошло не так, звоните нам. Мы поможем уладить проблемы с законом, заодно отремонтируем и обслужим по высшему разряду. Комар носа не подточит. У меня даже была виртуальная визитка, для которой бывшая девушка Глеба придумала слоган: «Испытай ощущения – вернись к прошлому. А мы поможем».

Глеб подковырнул левый глаз девушки двумя пальцами и ловко выудил его на поверхность.

Я протянул контейнер, а сам обратился к пареньку: – Давно покупала?

– Я не в курсе… знаете… она любила, ну, баловаться всяким.

– Что-то еще заменяла?

Парень пожал плечами.

– Как это обычно бывает, – пробормотал он. – Хотела покрасоваться перед подругами настоящей грудью. Эмоции, конечно, хорошие, но обслуживание дорого выходит, поэтому быстро перепродала.

– Побочных эффектов не было?

– Чесалась, говорит. Пришлось кожу менять вокруг… ну, вы понимаете…

Глеб возился со вторым глазом, который зацепился за детакционные проводки в глазнице и никак не хотел выниматься.

– Давай, с-сука, с тобой еще не хватало… – цедил Глеб, мусоля сигаретку губами.

– Комплект стационарных глаз-камер с автофокусом будет стоить семьсот аэро, – сказал я. – Замена, подключение и настройка – еще триста. Плюс двести пятьдесят за чистку информации о покупке и DLP надстройку, чтобы информация о перепрошивке не просочилась в контролирующие органы. Ставим по ФЗ 114.11, комар носа не подточит. Идет?

Окуляры паренька в задумчивости крутились туда-сюда. Он почесал затылок, потом протянул ладонь, портом вверх:

– Подключайтесь.



Через сорок минут мы вышли в морозную темноту октябрьской ночи. Глеб снова закурил – четвертый картридж за последний час.

– Нет, ну что ей еще надо? – процедил он, выпуская вместе с дымом облачко пара. – Все же было, а? Машину? На тебе машину. Квартиру? Трёшка же есть, почти в центре. Детей? Сама не хотела. Кто вообще сейчас детей хочет? Я ей говорю: «Маришка, ну что не устраивает-то?», а она объяснить толком не может. Докатились.

Я же смотрел на контейнер, внутри которого плавали глаза – два белых влажных овала с голубыми радужками. Когда Глеб вытащил таки второй глаз, девушка неожиданно включилась – что-то там внутри нее закоротило – села на диване и медленно ощупала лицо детекторами на кончиках пальцев. Из ноздрей и ушей ее тянулись к потолку струйки дыма. Девушка сказала: «Как настоящие!», а после отключилась снова.

– В последнее время это происходит всё чаще, – сказал я.

– Что? Расставания?

– Сбои. Вспомни, пару лет назад мы сидели в офисе неделями, а сейчас в ночь пять-шесть выездов.

– Это же логично. У молодняка руки из задницы растут, ничего не умеют толком устанавливать. Нормальный, живой орган – это тебе не железка с портами. Тут тонкий момент.

Мы шли по улице в сторону автомобиля.

– У нее все правильно было установлено, – ответил я. – А на прошлой неделе случай, помнишь? Парень хотел себе печень. По инструкции, как надо, а потом чуть не умер от токсикации.

– Потому что дурак. Настоящая печень не для функционала. Сложный орган, многофункциональный. Этому в школе учат. У молодняка нет ни одного живого органа, они уже давно функционируют не как биологические организмы. А все эти глаза, почки, печень, которые покупают на черном рынке и потом натягивают на себя – это развлечение, побрякушки. Сто лет назад людям было в кайф вставлять в глаза микрочипы, а под кожу вшивать порты для обмена информацией. Двести лет назад все ходили с ног до головы в татуировках, цепях и кольцах. У каждого поколения своя мода. Может быть, молодняку кажется, что так они становятся более человечными?

Я пожал плечами.

– Моя, вон, недавно поставила себе сердце, – продолжил Глеб, – Я ей говорил, дурочке, что сердце не сможет функционировать, даже как запасное, потому что крови-то у нее в организме уже как таковой нет. А она поставила. Несколько дней ходила, развлекалась, показывала. Вот, говорит, настоящее сердце, а не то, что у меня внутри. А где сердце – там душа! Книг начиталась, значит, романтических…

Новое сообщение упало нам одновременно. Перед глазом выскочила карта с расчетом маршрута. По пустынной ночной улице на автомобиле – десять минут езды.

– Ночь будет беспокойной! – пробормотал Глеб и зарядил в сигарету свежий картридж. Кажется, с апельсиновым ароматом.

На этот раз мы спустились в подвал жилого дома и в мутном ламповом свете, среди переплетений труб наткнулись на группку молодняка. Все перепуганные и притихшие.

Я сразу заметил неподвижное тело, лежащее под трубами в темноте. Активировал подсветку.

– Твоя очередь, – ухмыльнулся Глеб.

Как к обнаженным девушкам – он первый, а как в подвалах кого-то искать – это ко мне…

– Что случилось?

Пока молодежь тихо и сбивчиво рассказывала, я подошел к телу.

У лежащего парня вместо лица расплылась желто-зеленая вязкая каша с торчащими проводками, свисающими бегунками. Куски искусственной кожи кое-где обгорели, а еще свисали лоскутами возле ушей, с подбородка и висков. Глаза-окуляры пытались сфокусироваться на мне. Челюсть шевелилась, но из горла вырывались только сдавленные хрипы.