Если карты не врали, то ехать до нужного места предстояло целый день.
* * *
Стив Барроумэн, по выражению собственной матушки, находился в дальнем родстве с рэндаллскими лисами и всегда остро чувствовал, когда надвигается его маленький личный Армагеддон. К счастью, это случалось всего пару раз за всю жизнь. Первый – ещё в детстве, когда он в последний момент из-за приступа паники отказался садиться в самолёт. Мать рассказывала, что он тогда разревелся прямо на пункте таможенного досмотра, а потом намертво вцепился руками и ногами в рамку металлоискателя, и когда взрослые пытались разомкнуть хватку – начинал орать в голос. На самолёт тогда семейство Барроумэн не допустили, но горевали родители недолго – спустя ровно четыре минуты после взлёта «Боинг» взорвался в воздухе.
Теракт.
Двести двадцать девять погибших, хотя могло быть и двести тридцать два.
Второй раз интуиция завопила, когда он после выпускного бала оказался на заднем сиденье автомобиля с первой красоткой школы, Кристин. И туфли с чулками уже валялись где-то внизу, на коврике, а блузка вспорхнула в сторону руля, когда вместо положенного возбуждения Стив вдруг ощутил смятение, а потом ясно почувствовал – надо делать ноги. Он стиснул вместо потной ладони Кристин мобильный телефон, пробормотал что-то про пропущенный звонок от отца из госпиталя и, поджав хвост, выскочил из машины. Красотка хоть и кричала что-то про трусов и импотентов, но вскоре утешилась в объятиях другого… Менее везучего, как выяснилось.
Кто бы мог подумать, что Кристин балуется наркотиками и уже полгода скрывает, что больна?
Что стало с нею потом, никто не знал. Неудачливый одноклассник сперва лишился места в колледже, затем оказался в больнице, и следы его затерялись. Стив же, отучившись положенные четыре года, получил вожделенные мантию, шапочку, диплом и место экономического консультанта при городской администрации, а вскоре женился на тихой и улыбчивой соседской девчонке.
С тех пор прошло время – не так уж много, чтобы Стив состарился, но достаточно, чтоб он обзавелся неплохим домом, тремя отпрысками и какой-никакой карьерой. «Личный помощник» – звучало не очень солидно, особенно по сравнению с «экономическим консультантом при администрации», однако предполагало серьёзную власть и ответственность. Правда, в последние месяцы начал позванивать тревожный колокольчик интуиции – этаким настырным комариным звоном, от которого ночью не заснёшь толком, а днём не расслабишься. Стив – уши на макушке, нос по ветру – начал с удвоенным вниманием прислушиваться к знакам судьбы, знамениям и просто сплетням, а заодно и обновлять старые связи в политических кругах…
И вскоре напал на след.
Нынешний хозяин Стива, мистер Диксон, председатель Совета и, в общем-то, неплохой человек, наткнулся на некую золотую жилу – и с энтузиазмом принялся её разрабатывать. Прибыли оказались так высоки, что риски на их фоне выглядели ничтожными. Но интуиция трезвонила уже вовсю, и Стив провёл собственное расследование.
Результаты сейчас лежали в пухлом коричневом портфеле из искусственной кожи и обещали очень, очень крупные проблемы с налоговой службой, антикоррупционным комитетом и с агентством по пресечению картельных сговоров. Портфель покоился под передним сиденьем пижонского автомобиля Стива, а автомобиль не спеша продвигался по вечернему Пинглтону по направлению к особняку господина председателя. Копии всех документов, тщательно зашифрованные, прятались на двух разных дисках в банковской ячейке, открытой на имя семейного адвоката, и в камере хранения на Пинглтонском вокзале.
– Это просто для очистки совести, – нервно сообщил Стив фотографии над приборной панелью. – Да, Джилл?
Фотография жены ободряюще улыбнулась и подмигнула.
Словом, он был относительно спокоен и уверен в себе, пока вдруг за пару кварталов от дома мистера Диксона не въехал вдруг в такой густой туман, что хоть ножом его режь. Интуиция взвизгнула истерически в последний раз – и перегорела, как та лампочка. Стив сглотнул вязкую слюну, ослабил галстук и выключил радио.
Не то чтобы он опасался услышать зловещие помехи или там голоса призраков.
Вовсе нет.
Машину он припарковал напротив особняка, на обочине. В ближайших домах горели окна – размытые желтоватые пятна в сером молоке тумана, и доносились до слуха приглушённые звуки – комедийный сериал с закадровым смехом, бодрая сводка погоды, голодный кошачий мяв и скрипичное пиликанье. Стив нажал кнопку на брелоке сигнализации, и фары протяжно мигнули.
Коричневый портфель оттягивал руку, точно набитый кирпичами.
Калитка мистера Диксона обычно была заперта. Но когда Стив потянулся к звонку, то случайно задел её локтём, и она бесшумно отворилась. Пожав плечами, он вошёл, придерживая портфель под мышкой, и с лёгким удивлением понял, что дверь в дом также приоткрыта. Впрочем, розовая лампа в холле горела, как всегда, и доносились из гостиной звуки вечернего шоу «Боб и Роб» – уморительная политическая карикатура, хотя и не в его, Стива, вкусе.
Стив кашлянул, прочищая горло.
– Мистер Диксон? Сэр? – позвал он и прислушался – безрезультатно. – Миссис Диксон? Гм… Простите за вторжение, я тут по рабочему вопросу, который не терпит отлагательств…
Наверху совершенно отчётливо скрипнула дверь.
Одёрнув пиджак, Стив поудобнее перехватил портфель и медленно, осторожно потопал наверх, стараясь производить как можно больше шума, как если бы шёл по густой траве и заранее распугивал спящих змей.
Змеи ведь ленивые. Ни за что не станут нападать, только если не наступишь прямо на хвост – легче уползти, едва заслышав топот.
– Ох, Джилл, Джилл, – пробормотал Стив себе под нос. – Какая же ты умница, что работаешь ветеринаром. Какая же гадость эта политика…
На втором этаже лампы не горели нигде, кроме старой детской комнаты в самом дальнем конце коридора. Дверь была приоткрыта, а перед нею, в клинышке голубоватого света, разлеглась беспородная трёхцветная кошка Диксонов, с урчанием вылизывая розовые подушечки на передней лапе. Стив сделал шаг, другой – и тихонько толкнул дверь.
Первым, что он увидел, был мистер Диксон собственной персоной, аккуратно подвешенный за руки на детской спортивной стенке, к самому высокому турнику. Домашний полосатый халат слегка распахнулся, а ступни едва-едва касались пола.
– Матерь Божья! – прошептал Стив, вцепляясь в портфель. – Что это за…
А потом он увидел её.
Не слишком высокая, но и не низкая – точно не определить, тени искажают пропорции; худощавая, хотя прямые джинсы и свободная олимпийка с капюшоном сбивают в первый момент с толку; запястья тонкие, осанка – как у танцовщицы, на шее – маленькая родинка. Стив перевёл взгляд выше и забыл, как надо дышать, потому что лица у неё не было.
Совсем.
Он широко распахнул глаза, но видел только чёрно-белые помехи, и, кажется, даже слышал характерное шипение и треск – сигнал ушёл, антенна сломалась, замените ваш телевизор, сэр. Но когда незнакомка улыбнулась, он точно понял, что это именно улыбка, а не оскал и не усмешка.
Почувствовал – тем самым лисьим нутром.
– Э-э… Простите, что прерываю, – сказал он, и голос будто доносился со стороны. Женщина склонила голову к плечу, побуждая продолжать. – Я тут занёс кое-какие документы… Может, взглянете?
Стив прижал уши и завилял хвостом.
Лисы, конечно, так не делают. Но он-то домашний. Незнакомка шагнула к нему и забрала портфель – легко, словно тот ничего не весил. На весу в два вздоха открыла кодовый замочек, вытянула несколько файлов и бегло просмотрела. А затем – снова сложила в портфель и вернула его обратно.
– Думаю, вы лучше знаете, что с этим делать.
И улыбнулась – уже теплее, как старому знакомому, и в этот самый момент за помехами проступило настоящее лицо.
Стив опрометью ринулся из комнаты, высоко поднимая колени на ходу, прижимая портфель к груди и тоненько поскуливая.
Естественно, следом никто не побежал.
Монстры очень не любят прерывать свою трапезу.
* * *
Разумеется, бензин закончился в пятнадцати километрах от города.
То есть почти закончился: Мирилл только успела запаниковать из-за мигающего значка, когда заметила метрах в трёхстах впереди бензоколонку. Вырулила к ней, подогнала машину к белой меловой черте, воткнула в бензобак заправочный пистолет и пошла расплачиваться на кассу, когда заметила на витрине, вперемешку с картами, путеводителями и кроссвордами, знакомое лицо на обложке свежей газеты.
Заголовок гласил:
«СТИВЕН БАРРОУМЭН РАСКРЫВАЕТ КОРРУПЦИОННЫЙ СКАНДАЛ: ДИКСОН ПОЛУЧАЛ ВЗЯТКИ?»
– Хэй, сэр! – она постучала ногтем по окошку. – Можно мне ещё вот эту газету на сдачу?
Оказавшись в машине, Мирилл торопливо пролистала всё от первой полосы до последней. О крахе проекта «Фантазия-парк» и о коррупционном скандале писали много, а вот о внезапном помешательстве председателя упомянуто было коротко, буквально в трёх строчках:
«Предположительно по совету своего адвоката, Диксон сослался на галлюцинации и лёг на обследование в психиатрическую клинику. Но даже несмотря на то, что в последний момент он отдал приказ о сворачивании проекта, полученная спецслужбами документация не оставляет ни малейших сомнений в том, что ответственности ему избежать не удастся».
– Легко отделался, – фыркнула Мирилл и, выскочив на секунду из машины, бросила газету в мусорный контейнер.
В голове царила лёгкость – и одновременно беспокойство.
«Я ведь не опоздала?»
Солнце касалось краем залива и медленно перетекало в воду расплавленным золотом.
В Город она въехала медленно, точно извиняясь. Покружила по набережным, заново привыкая дышать; поглазела на остановившиеся часы с безвкусно-бирюзовым циферблатом; съела мороженое на углу Уэрсби и Тинглз.
…Он ждал её на мосту.
Мирилл, так и не осмелившись скинуть капюшон, на заплетающихся ногах подошла и встала рядом. Потом с замирающим сердцем покачнулась – и уткнулась лбом ему в плечо.
Как раз вышло по росту.
– С возвращением, – коротко сказал он.
– Злишься?
Город вздохнул, откидывая волосы с левого плеча за спину, чтоб не мешались ей. Они серым туманом пощекотали Мирилл щёку – и соскользнули.
– Конечно, нет. Ты всё сделала правильно.
– Тогда почему такое лицо?
– Какое – такое? – выгнул он брови.
Мирилл вгляделась ему в глаза – расплавленное солнечное золото в свинцовых водах залива, синие цветы на белых камнях и пурпурная пыльца. Протянула руку, впервые в жизни касаясь кончиками пальцев – высоких скул, точёной переносицы, густых туманно-серых ресниц и дрожащих век.
– Ты боялся.
– Естественно, – улыбнулся он одними губами. – Но ты справилась.
– И вернулась. Навсегда.
Солнечный диск погрузился в воду уже наполовину. Каменная балюстрада под пальцами начала постепенно остывать.
– И что теперь будет?