– И тем не менее мы вынуждены остаться. Таково распоряжение нашего начальства. Помимо этого, – мужчина замялся, – у нас есть и другой приказ.
Я закатила глаза.
– Говорите.
Агенты переглянулись, и сюртук номер два негромко выдал:
– Нам велено арестовать мистера Купера, если он хоть пальцем до вас дотронется.
Я прикрыла глаза, сосчитала до пяти, но в этот раз проверенная мантра не подействовала.
– Скажите, у вас есть пистолеты?
– Что? – вытаращились на меня агенты.
– Пистолеты, – ласково повторила я. – Заряженные. Хочу пристрелить вашего начальника.
После моего заявления возникла неловкая пауза. Еще бы ей не возникнуть. Я ведь только что во всеуслышание объявила, что собираюсь лишить жизни их работодателя. Уверена, в головах агентов уже вовсю крутились шестеренки мыслей, главной из которых было: кого же все-таки арестовывать? Молодого жокея, единственным преступлением которого был поцелуй хорошенькой леди, или хорошенькую леди, не скрывавшую мечту стать вдовой?
В кои-то веки Шон вышел из ступора первым:
– Лори, кто эти люди и что им от тебя нужно? Что это вообще за ерунда? Меня – арестовать? За что?
– Они пошутили, – натянуто улыбнулась я, стреляя в агентов убийственным взглядом. Раз уж пистолета мне не дали.
– Мы… – заикнулись было сюртуки.
Пришлось выкручиваться.
– Эти джентльмены интересуются моими лошадьми. Вот и все. Потенциальные покупатели. А теперь, милый, тебе и правда пора. Я ведь сказала, что у меня сегодня много дел.
– Но вечером… – заикнулся было Шон.
Я приложила палец к его губам и прошептала:
– Все как договаривались.
Недобро покосившись на агентов Грейстока, Шон отправился добывать себе экипаж, а я, резко развернувшись на каблуках, направилась к сладкой парочке.
– Еще одно заявление в том же духе, и вас отсюда попросят.
– Мы люди подневольные, – развел руками долговязый агент с тоненькими темными усами, обильно напомаженными. – Нам приказали – мы выполняем.
– С вашим начальником я разберусь, – бросила хмуро. – А сейчас идите пейте свой чай. А мне надо работать.
– Мы с вами! – хором воскликнули люди Грейстока.
– Работать со мной будете? – Я вздернула брови, пытаясь представить, как эти отутюженные костюмы будут пытаться взобраться на Джокера.
Интересное будет зрелище и чреватое последствиями: конь их к себе не подпустит или просто-напросто втопчет в землю.
Получив в ответ короткое «да», я пожала плечами:
– Что ж, пойдемте.
И отправилась в конюшню.
Работа берейтора сложная, выматывающая и без терпения и любви к животным не даст результатов. Запугать или заставить лошадь быть послушной нельзя, при таком подходе она отомстит наезднику при первой возможности.
При заездке молодой лошади нужно вести себя с ней мягко и в то же время проявлять умеренную строгость, когда она не слушается. Но главное, как уже сказала, любить животное и запастись терпением. Ну и конечно же верить – в себя, в своего скакуна, в поставленную задачу. И прилагать максимум усилий для ее выполнения.
Только тогда добьешься нужного результата.
С Джокером – вороным красавцем без единого светлого пятнышка (не конь, а мечта) – мы уже преодолели первые этапы заездки. Он неплохо ходил подо мной, почти оставив попытки сбросить меня из седла, и даже иногда слушался шенкеля. Когда у него было хорошее настроение.
Сегодня он был относительно спокоен, позволил Дину себя оседлать и вывести из денника. Сразу за домом располагался открытый манеж – специальная площадка для занятий с лошадьми, которую построил еще мой дед.
Оставив людей Грейстока за невысоким ограждением, я сосредоточилась на своей работе. Вернее, попыталась это сделать, но пристальные взгляды агентов отвлекали и раздражали. Джокер чувствовал это и тоже нервничал. После недолгой пробежки по беговому кругу я решила, что нам обоим не помешает развеяться.
Велела Дину нас выпустить, а агентам посоветовала:
– Если хотите и дальше за мной следить, догоняйте!
И пока они не опомнились, направила Джокера к воротам.
В общем, мы с ним славно в тот день потренировались, на некоторое время избавившись от надзирателей. Объехав окрестности, остановились у озера, кристальная чистота и прохлада которого так и манила. Не заметив поблизости ни души, я привязала Джокера в тени дерева, склонявшего к воде свои тяжелые ветви, быстро разделась и отправилась купаться, наслаждаясь ни с чем не сравнимым ощущением свободы. Жаль, наслаждение очень быстро закончилось. Верные псы Кристофера меня все-таки нагнали, примчались на моих лошадях. Спешились, прострелили меня недовольными взглядами, но выдвигать упреки не решились.
Оловянными солдатиками замерли у самого берега.
Нет, это точно месть Грейстока. Мне за нашу с ним свадьбу.
– Не желаете присоединиться? – с улыбкой предложила я, гадая, напишут ли они о моем предложении в отчете Кристоферу или постесняются. – Водичка чудесная, такая чистая, прохладная. Представляю, как вам сейчас жарко. На вас же столько всего надето. Раздевайтесь!
Агенты вытаращились на меня, как на ненормальную.
– Что, боитесь, начальник отругает?
– Ваше сиятельство, мы на работе! – оскорбленно заявил усатый.
Ну хоть не светлость, и то радует.
– Скучная у вас работа, и начальник не подарок. Жаль мне вас, мальчики.
Сказав им все, что хотела сказать, я продолжала плавать в свое удовольствие. Плавала где-то час, пока агенты жарились на солнце.
– Точно не передумали? – спросила их в последний раз.
Няньки-разведчики покачали головами.
– Ну, тогда пойдемте обедать. – С этими словами я вынырнула из воды и не спеша зашагала к берегу, наблюдая за тем, как округляются глаза и вытягиваются лица агентов.
Видимо, не рассчитывали они на столь близкое знакомство с леди. Вернее, с ее телом. И если они не напишут об этом в отчете моему мужу, я сама ему с удовольствием доложу.
На то, чтобы вытряхнуться из шокового состояния, агентам потребовалось секунд пять, не меньше. Поняв, что если продолжат пялиться на ее новоиспеченную светлость, совершенно, к слову, голую (не люблю купаться в одежде, к тому же я у себя дома), его давноиспеченная светлость их запросто четвертует, колесует или вздернет на виселице, агенты отвернулись.
– Все так ужасно? – невинно поинтересовалась я, останавливаясь на берегу и отжимая волосы.
– Ваше сиятельство, пожалуйста, оденьтесь, – попросил тот, что был постарше.
– Но я же мокрая. Сначала мне надо обсохнуть.
Может, только послышалось, но, кажется, агенты заскрежетали зубами.
Я не стала их долго мучить. Скрутив волосы в тугой узел, оделась и пошла отвязывать Джокера.
– Не знаю, как вы, господа, а я умираю с голоду.
Полагаю, что они готовы были скончаться от злости, но пока держались: не кончались и мне ничего не высказывали. Посмотрим, надолго ли их хватит. Уж точно не больше чем до моего следующего разговора с Грейстоком.
Я была зла на Кристофера. Хотя зла – это еще мягко сказано. И что за привычка всегда действовать нахрапом? Нельзя так просто ворваться в мою жизнь после того, как семь лет назад бесцеремонно выставил из своей.
Я все понимаю, сейчас его вынудили обстоятельства. Но это не дает ему права угрожать Куперу арестом, а мне перекрывать воздух, подсылая своих подчиненных. Я свободная пташка, и нечего сажать меня в клетку. А еще нельзя мной командовать и указывать, к какому часу мне следует быть готовой и когда он изволит со мной поужинать.
Я же говорю, животное. Наглое, беспринципное, уверенное, что ему все позволено.
За обедом я попыталась расспросить мистера Одли и мистера Кэрролла (сомневаюсь, что имена настоящие, но как представились, так к ним и обращалась) о том, что им известно. К сожалению, красноречием они не отличались, чего не могу сказать об их аппетите, уплетали за обе щеки. Видимо, стресс в моем лице неплохо сжигал не только нервные клетки, но и калории.
Когда с десертом, нежнейшим ванильным суфле, было покончено, я промокнула губы салфеткой и встала из-за стола.
– А теперь я бы хотела немного отдохнуть, принять ванну, расслабиться. И если вы по-прежнему не желаете составить мне компанию (не подумайте, я не настаиваю), можете располагаться в гостиной. Если желаете курить, то только на террасе. В доме я запах дыма не переношу.
Агенты тоже поднялись, но тащиться за мной, к счастью, не стали. Только Одли, который моложавый и усатый, негромко напомнил:
– Ваше сиятельство, лорд Грейсток надеется переговорить с вами в восемь.
Раз они продолжают обращаться ко мне как к графине, значит, не в курсе нашей с Грейстоком женитьбы. Постеснялся рассказать? Или так торопился отправить ко мне надзирателей, что даже не потрудился посвятить их в детали?
Как у него вся контора с таким отношением к работе еще не развалилась!
– Ну, тогда тем более мне нужно отдохнуть и привести себя в порядок перед переговорами с вашим хозяином, – улыбнулась мистерам О. и К.
Наверное, буду звать их просто ОК.
– Он наш начальник, – снова скрежетнув зубами, поправил меня Кэрролл.
Я закатила глаза.
– Говорите.
Агенты переглянулись, и сюртук номер два негромко выдал:
– Нам велено арестовать мистера Купера, если он хоть пальцем до вас дотронется.
Я прикрыла глаза, сосчитала до пяти, но в этот раз проверенная мантра не подействовала.
– Скажите, у вас есть пистолеты?
– Что? – вытаращились на меня агенты.
– Пистолеты, – ласково повторила я. – Заряженные. Хочу пристрелить вашего начальника.
После моего заявления возникла неловкая пауза. Еще бы ей не возникнуть. Я ведь только что во всеуслышание объявила, что собираюсь лишить жизни их работодателя. Уверена, в головах агентов уже вовсю крутились шестеренки мыслей, главной из которых было: кого же все-таки арестовывать? Молодого жокея, единственным преступлением которого был поцелуй хорошенькой леди, или хорошенькую леди, не скрывавшую мечту стать вдовой?
В кои-то веки Шон вышел из ступора первым:
– Лори, кто эти люди и что им от тебя нужно? Что это вообще за ерунда? Меня – арестовать? За что?
– Они пошутили, – натянуто улыбнулась я, стреляя в агентов убийственным взглядом. Раз уж пистолета мне не дали.
– Мы… – заикнулись было сюртуки.
Пришлось выкручиваться.
– Эти джентльмены интересуются моими лошадьми. Вот и все. Потенциальные покупатели. А теперь, милый, тебе и правда пора. Я ведь сказала, что у меня сегодня много дел.
– Но вечером… – заикнулся было Шон.
Я приложила палец к его губам и прошептала:
– Все как договаривались.
Недобро покосившись на агентов Грейстока, Шон отправился добывать себе экипаж, а я, резко развернувшись на каблуках, направилась к сладкой парочке.
– Еще одно заявление в том же духе, и вас отсюда попросят.
– Мы люди подневольные, – развел руками долговязый агент с тоненькими темными усами, обильно напомаженными. – Нам приказали – мы выполняем.
– С вашим начальником я разберусь, – бросила хмуро. – А сейчас идите пейте свой чай. А мне надо работать.
– Мы с вами! – хором воскликнули люди Грейстока.
– Работать со мной будете? – Я вздернула брови, пытаясь представить, как эти отутюженные костюмы будут пытаться взобраться на Джокера.
Интересное будет зрелище и чреватое последствиями: конь их к себе не подпустит или просто-напросто втопчет в землю.
Получив в ответ короткое «да», я пожала плечами:
– Что ж, пойдемте.
И отправилась в конюшню.
Работа берейтора сложная, выматывающая и без терпения и любви к животным не даст результатов. Запугать или заставить лошадь быть послушной нельзя, при таком подходе она отомстит наезднику при первой возможности.
При заездке молодой лошади нужно вести себя с ней мягко и в то же время проявлять умеренную строгость, когда она не слушается. Но главное, как уже сказала, любить животное и запастись терпением. Ну и конечно же верить – в себя, в своего скакуна, в поставленную задачу. И прилагать максимум усилий для ее выполнения.
Только тогда добьешься нужного результата.
С Джокером – вороным красавцем без единого светлого пятнышка (не конь, а мечта) – мы уже преодолели первые этапы заездки. Он неплохо ходил подо мной, почти оставив попытки сбросить меня из седла, и даже иногда слушался шенкеля. Когда у него было хорошее настроение.
Сегодня он был относительно спокоен, позволил Дину себя оседлать и вывести из денника. Сразу за домом располагался открытый манеж – специальная площадка для занятий с лошадьми, которую построил еще мой дед.
Оставив людей Грейстока за невысоким ограждением, я сосредоточилась на своей работе. Вернее, попыталась это сделать, но пристальные взгляды агентов отвлекали и раздражали. Джокер чувствовал это и тоже нервничал. После недолгой пробежки по беговому кругу я решила, что нам обоим не помешает развеяться.
Велела Дину нас выпустить, а агентам посоветовала:
– Если хотите и дальше за мной следить, догоняйте!
И пока они не опомнились, направила Джокера к воротам.
В общем, мы с ним славно в тот день потренировались, на некоторое время избавившись от надзирателей. Объехав окрестности, остановились у озера, кристальная чистота и прохлада которого так и манила. Не заметив поблизости ни души, я привязала Джокера в тени дерева, склонявшего к воде свои тяжелые ветви, быстро разделась и отправилась купаться, наслаждаясь ни с чем не сравнимым ощущением свободы. Жаль, наслаждение очень быстро закончилось. Верные псы Кристофера меня все-таки нагнали, примчались на моих лошадях. Спешились, прострелили меня недовольными взглядами, но выдвигать упреки не решились.
Оловянными солдатиками замерли у самого берега.
Нет, это точно месть Грейстока. Мне за нашу с ним свадьбу.
– Не желаете присоединиться? – с улыбкой предложила я, гадая, напишут ли они о моем предложении в отчете Кристоферу или постесняются. – Водичка чудесная, такая чистая, прохладная. Представляю, как вам сейчас жарко. На вас же столько всего надето. Раздевайтесь!
Агенты вытаращились на меня, как на ненормальную.
– Что, боитесь, начальник отругает?
– Ваше сиятельство, мы на работе! – оскорбленно заявил усатый.
Ну хоть не светлость, и то радует.
– Скучная у вас работа, и начальник не подарок. Жаль мне вас, мальчики.
Сказав им все, что хотела сказать, я продолжала плавать в свое удовольствие. Плавала где-то час, пока агенты жарились на солнце.
– Точно не передумали? – спросила их в последний раз.
Няньки-разведчики покачали головами.
– Ну, тогда пойдемте обедать. – С этими словами я вынырнула из воды и не спеша зашагала к берегу, наблюдая за тем, как округляются глаза и вытягиваются лица агентов.
Видимо, не рассчитывали они на столь близкое знакомство с леди. Вернее, с ее телом. И если они не напишут об этом в отчете моему мужу, я сама ему с удовольствием доложу.
На то, чтобы вытряхнуться из шокового состояния, агентам потребовалось секунд пять, не меньше. Поняв, что если продолжат пялиться на ее новоиспеченную светлость, совершенно, к слову, голую (не люблю купаться в одежде, к тому же я у себя дома), его давноиспеченная светлость их запросто четвертует, колесует или вздернет на виселице, агенты отвернулись.
– Все так ужасно? – невинно поинтересовалась я, останавливаясь на берегу и отжимая волосы.
– Ваше сиятельство, пожалуйста, оденьтесь, – попросил тот, что был постарше.
– Но я же мокрая. Сначала мне надо обсохнуть.
Может, только послышалось, но, кажется, агенты заскрежетали зубами.
Я не стала их долго мучить. Скрутив волосы в тугой узел, оделась и пошла отвязывать Джокера.
– Не знаю, как вы, господа, а я умираю с голоду.
Полагаю, что они готовы были скончаться от злости, но пока держались: не кончались и мне ничего не высказывали. Посмотрим, надолго ли их хватит. Уж точно не больше чем до моего следующего разговора с Грейстоком.
Я была зла на Кристофера. Хотя зла – это еще мягко сказано. И что за привычка всегда действовать нахрапом? Нельзя так просто ворваться в мою жизнь после того, как семь лет назад бесцеремонно выставил из своей.
Я все понимаю, сейчас его вынудили обстоятельства. Но это не дает ему права угрожать Куперу арестом, а мне перекрывать воздух, подсылая своих подчиненных. Я свободная пташка, и нечего сажать меня в клетку. А еще нельзя мной командовать и указывать, к какому часу мне следует быть готовой и когда он изволит со мной поужинать.
Я же говорю, животное. Наглое, беспринципное, уверенное, что ему все позволено.
За обедом я попыталась расспросить мистера Одли и мистера Кэрролла (сомневаюсь, что имена настоящие, но как представились, так к ним и обращалась) о том, что им известно. К сожалению, красноречием они не отличались, чего не могу сказать об их аппетите, уплетали за обе щеки. Видимо, стресс в моем лице неплохо сжигал не только нервные клетки, но и калории.
Когда с десертом, нежнейшим ванильным суфле, было покончено, я промокнула губы салфеткой и встала из-за стола.
– А теперь я бы хотела немного отдохнуть, принять ванну, расслабиться. И если вы по-прежнему не желаете составить мне компанию (не подумайте, я не настаиваю), можете располагаться в гостиной. Если желаете курить, то только на террасе. В доме я запах дыма не переношу.
Агенты тоже поднялись, но тащиться за мной, к счастью, не стали. Только Одли, который моложавый и усатый, негромко напомнил:
– Ваше сиятельство, лорд Грейсток надеется переговорить с вами в восемь.
Раз они продолжают обращаться ко мне как к графине, значит, не в курсе нашей с Грейстоком женитьбы. Постеснялся рассказать? Или так торопился отправить ко мне надзирателей, что даже не потрудился посвятить их в детали?
Как у него вся контора с таким отношением к работе еще не развалилась!
– Ну, тогда тем более мне нужно отдохнуть и привести себя в порядок перед переговорами с вашим хозяином, – улыбнулась мистерам О. и К.
Наверное, буду звать их просто ОК.
– Он наш начальник, – снова скрежетнув зубами, поправил меня Кэрролл.