– А палец средний эдак выгнуть да показать?
Видимо, я замешкался с ответом, потому что Митька всё-таки выгнул и показал.
Ряды скелетов всё правильно поняли, каким-то образом покраснели в скулах и пошли в атаку. Мы чудом успели нырнуть за ворота. Тяжёлые створки резко захлопнулись за нашими спинами.
С той стороны раздались глухие удары пустых черепов, но пробить лбами старый дуб, окованный железными полосами, они, естественно, не могли.
– Митя, тебе выговор с занесением!
– За что же?
– За всё!
– Ну хоть не уволили, и то спасибо.
– Ещё уволю!
– Обижаете сироту недокормленного, – привычно ухмыльнулся Митька, наглым образом подпуская фальшивой слезы в голос.
На нашу Ягу это, как ни странно, действовало до сих пор, но я-то знал его как облупленного.
Вот вернёмся, он у меня неделю двор будет мести, носу в город не высовывая. И никакой квашеной капусты! Ни с клюквой, ни с калиной, ни с брусникой!
Зверство, конечно, но с Митей иначе нельзя, он только сильную руку уважает.
Например, того же бабкиного кота наш богатырь ни в грош не ставит, а вот, с другой стороны, азербайджанского домового сразу зауважал, после того как тот к нему с двумя кинжалами в сени ночью припёрся. Полаялись матом, выпили коньяка, помирились, теперь друзья неразлейвода.
А кот Васька… он же у нас непьющий. Кроме валерьянки! Но продолжим…
Мы дружной опергруппой, слаженно прикрывая друг друга и не теряя бдительности, вошли в гостеприимно распахнутые двери замка и двинулись внутрь по широкому коридору, освещаемому оплавленными свечами красного воска. Одни. Нас никто не встретил, не пригласил, не сопроводил.
Честно говоря, так уж страшно не было, скорее даже интересно. Да вы и сами понимаете, тех, кто хоть раз был в гостях у Кощея Бессмертного на Лысой горе, запугать очень трудно. А ведь мы туда в последнее время вообще ходили как к себе домой.
– Чегой-то недопонял я, – начал наш младший сотрудник, который в принципе не умеет долго держать язык за зубами. – Это что же, из стен нечисть всякая поганая лезть не станет? Никто меня, младшего сотрудника, пугать не будет? За филей взять не попытается, к себе в могилу не потащит, грубиянством посмертным не озаботится? Чёй-то, чую, не так тут всё, неправильно. Не по совести же! Издеваются, как хотят, над сотрудниками милиции…
Бабка невзначай тюкнула его старой клюкой по коленке, прерывая поток несанкционированных фантазий. Митя взвыл, обиделся, заткнулся и переключился на личные проблемы. То есть умолял меня выписать ему нечто вроде больничного. Типа пострадал от сослуживцев, а значит, право имеет! Наив ландышевый…
Впрочем, всё это ненадолго, поскольку полностью остановить его сложно, в этом плане наш младший сотрудник, быть может, и самого дьяка Фильку переплюнет. Нет?
На мгновение я даже задумался, как там сейчас без нас скучает одинокий гражданин Груздев? Сидит себе, наверное, на хлебе и воде или ещё какой-нибудь полезной сосисочной диете в уютной фрайбургской тюрьме под присмотром обходительного бургомистра.
Впрочем, собственная судьба сейчас беспокоила меня гораздо больше. Длинный коридор вывел нас в широкую галерею, увешанную старинными картинами. В основном это были портреты каких-то неизвестных дам, мрачных рыцарей и могучие фигуры всадников в полный рост.
Мы с Ягой шли, ничего не трогая, но тут наш неугомонный герой решил сам до чего-нибудь докопаться, раз уж к нему никто не пристаёт.
– А-а, глядите, какая важная рожа! Можно я ей язык покажу? А я уже показал! Вот и ещё раз покажу и в нос потыкаю! Видали, как чуть палец мне не отхватила-а…
Оказалось, что эти старинные портреты вполне себе живучи и не только каким-то невероятным чудом двигаются, но даже способны при случае дать сдачи, представляете?!
Пока мы с бабкой укоризненно качали головами, наш младший сотрудник только и успевал метаться от стенки к стенке, получая по башке то веером, то конским копытом, то плоской стороной меча. Этот замок вполне мог самостоятельно поставить на место любого зарвавшегося гостя.
– Заступиться за мальчонку, что ль?
– Я бы не стал. Идёт нормальный воспитательный процесс, к тому же он первый начал.
– И то верно, – подумав, согласилась моя домохозяйка. – Ему оно только пользительно!
А уже через минуту перед нами распахнулись очередные двери, открывая роскошный тронный зал, где в окружении грозной охраны в чёрных доспехах сидела на бархатном кресле невероятно красивая женщина. Я попробую её описать…
Шёлковое, чёрное с красным платье, смоляные волосы, убранные под золотую сетку, бархатные чёрные глаза в обрамлении удивительно длинных ресниц, тонкие чёрные брови и совершенно бледное, беломраморное лицо, идеально правильное, словно у голливудских моделей.
Митяй просто замер с распахнутым ртом, я же почувствовал, как остановилось сердце, а обручальное кольцо на пальце как-то сразу стало тесным. Наверное, поэтому первое слово преспокойно взяла Баба-яга:
– Здоро́во, что ль, сестрица названая!
– И тебе не хворать, – к моему изумлению, на чистейшем русском, без малейшего акцента откликнулась прекрасная хозяйка Чёрного замка.
Обе женщины, одной не больше тридцати, другой недалеко за триста, церемонно обнялись, чмокнув друг друга в щёчку. Ничего не понимаю, вроде как получается, что глава нашего экспертного отдела давно знакома с этой Чёрной баронессой?
– Уж не знала, не ведала, к кому в гости иду. Глядь, а тут ты?!
– Да и мне в голову не приходило, что сестрица старшая из самой святой Руси ко мне в лес заехала. Думала, ты всё так же в ступе летаешь.
Я на минуточку вспомнил о том, что ступа, кстати, по-прежнему стояла на крылечке избушки, прикрытая рогожей. Но бабка об этом почему-то ничего говорить не стала, а перешла к главному:
– Дело у нас неотложное. Ищем мы кой-кого в твоих владениях.
– Слышала.
– От ворон?
– От воронов, – поправила красавица. – Могу твоей печали помочь. Но ведь не задаром?
Яга обернулась ко мне, все видом показывая, что пора включаться в разговор, торги начались.
– Двое молодцов с тобой пришли, – продолжила хозяйка Чёрного замка, голос у неё был совершенно необычайный, чарующий и обволакивающий, но на её дивных губах не мелькнуло даже подобия улыбки. – Неужели это те самые милиционеры, о которых судачат в городе? Забавно. Отдай мне одного, сестрица, и я укажу тебе дорогу к блудному принцу.
Митяй счастливо закивал, хотя смотрела черноокая баронесса скорее на меня, чем на него.
– Позвольте представиться…
– Ещё преставишься, – ровно вставила баронесса. – Но продолжай, я покуда не видела мужчин в такой странной одежде. Ты явно небогат, но держишься с достоинством. Привык командовать, но не полководец. Защищаешь своих, даже если стоишь всего на полшага впереди.
– Допустим, – кивнул я.
– Полицейский или стражник, но, скорее, ни то ни другое. Мудрец, любящий загадки? Герой, идущий за неведомым со своим поредевшим отрядом? Усталый муж, ищущий горячих развлечений вдали от любящей жены? Всё, похоже, но не так. Яга! Я возьму этого, он мне интересен.
Прежде чем покрасневшая бабка успела вставить хоть слово, я сунул руку в планшетку, достал зеркало волшебное и дыхнул на поверхность. Волей Провидения в генеральских погонах (ведь должен же быть какой-то святой, заботящийся о простых ментах!), короче, Олёна была дома.
– Никитушка, любимый мой!
– Милая, я тоже скучаю, – торопливо влез я. – Тут вот одна озабоченная гражданочка с неплохими формами и знанием дедукции хочет, чтоб я у неё остался. Ты не против?
– Покажи-ка эту овцу-самоубийцу!
Как вы понимаете, мне оставалось лишь развернуть зеркало к Чёрной баронессе и дать знак нашим заткнуть уши. Полторы-две минуты из зеркала нёсся такой отборный мат, такие угрозы, такие клятвы, описания, обобщения и конструкции, что лицо владычицы Чёрного замка в Шварцвальде резко пошло пятнами. Бледная кожа натянулась настолько, что чётко проступил череп, и на какой-то момент нам всем стала ясна истинная сущность дамочки…
Это было столь жуткое зрелище, от которого реально кровь холодела в жилах. Будь я Стивеном Кингом, или кто там ещё пишет сценарии фильмов ужасов для Голливуда, наверное, мне удалось бы быть более ярким, красочным и убедительным в описании.
Но ведь, по сути, я простой участковый, худо-бедно хоть протоколы писать умею, а литературные произведения – нет. Уж простите, включите фантазию, попробуйте додумать сами.
– Свет очей моих?
– Да, дорогая? – Я развернул зеркало к себе.
– Закончи это дело побыстрее и марш домо-ой!!! – проорала моя Олёнушка так, что с потолка что-то посыпалось, то ли пепел, то ли известь. – Я очень тебя люблю и жду. И… похоже, мне есть что тебе сказать.
– Я же ни в чём не виноват!
– Знаю. Но кое в чём уж точно.
Зеркало отключило сеанс видеосвязи.
Мне оставалось молча сунуть его обратно в планшетку и так же, как все, ждать – что теперь будет?
Хозяйка замка на законных правах взяла себе первое слово.
Не сразу, конечно, а как только пришла в себя, похлопав по щёчкам, прогоняя румянец и восстанавливая привычную для себя аристократичную благородную зеленоватую бледность. И да, это было о-о-очень непросто.
– Значит, ты и есть тот самый сыскной воевода Никита Ивашов? Много всякого о тебе за два года по нашим Европам наслышано. Где правда, где ложь, а где глупые сказки, кто ж разберёт? – покачала головой черноволосая красавица. – Что ж, сама не знаю я, что мне теперь с вами делать, гости незваные. Отдохните покуда. Ешьте-пейте без меры, отравой не балуюсь, не моя то стезя. А вот если бежать надумаете, так не советую: мой лес – мои законы!
– Благодарим, сестрица младшая. – Баба-яга чуть склонила голову набок, словно розовый попугайчик, что, видимо, должно было изобразить почтенный поклон. – Ты про нашу беду знаешь. Врут люди, будто бы я вашего принца Йохана убила да съела! Но…
– Что «но»?
– Раз ты при его имени не дрогнула, так, может, и сопроводить к нему сможешь?
– Э-э… – замялась хозяйка Чёрного замка.
– Стало быть, живёхонек он?
– Возможно.
– На том порешим и суда твоего ждать будем. Так ли, сыскной воевода?
– Не совсем, – прокашлялся я. – Как видите, дома нас тоже очень ждут. Сейчас вы слышали, что думает по этому поводу моя жена. В следующий раз я попрошу пригласить на беседу самого царя Гороха. Да, да, того самого, который в прошлый раз, образно выражаясь, «навтыкал вашим под Ревелем»! Зачем-то напоминаю вам, что в какое-то время он сам, и супруга его Лидия Адольфина Карпоффгаузен даже служили у нас в отделении.
– И что же с того?
Видимо, я замешкался с ответом, потому что Митька всё-таки выгнул и показал.
Ряды скелетов всё правильно поняли, каким-то образом покраснели в скулах и пошли в атаку. Мы чудом успели нырнуть за ворота. Тяжёлые створки резко захлопнулись за нашими спинами.
С той стороны раздались глухие удары пустых черепов, но пробить лбами старый дуб, окованный железными полосами, они, естественно, не могли.
– Митя, тебе выговор с занесением!
– За что же?
– За всё!
– Ну хоть не уволили, и то спасибо.
– Ещё уволю!
– Обижаете сироту недокормленного, – привычно ухмыльнулся Митька, наглым образом подпуская фальшивой слезы в голос.
На нашу Ягу это, как ни странно, действовало до сих пор, но я-то знал его как облупленного.
Вот вернёмся, он у меня неделю двор будет мести, носу в город не высовывая. И никакой квашеной капусты! Ни с клюквой, ни с калиной, ни с брусникой!
Зверство, конечно, но с Митей иначе нельзя, он только сильную руку уважает.
Например, того же бабкиного кота наш богатырь ни в грош не ставит, а вот, с другой стороны, азербайджанского домового сразу зауважал, после того как тот к нему с двумя кинжалами в сени ночью припёрся. Полаялись матом, выпили коньяка, помирились, теперь друзья неразлейвода.
А кот Васька… он же у нас непьющий. Кроме валерьянки! Но продолжим…
Мы дружной опергруппой, слаженно прикрывая друг друга и не теряя бдительности, вошли в гостеприимно распахнутые двери замка и двинулись внутрь по широкому коридору, освещаемому оплавленными свечами красного воска. Одни. Нас никто не встретил, не пригласил, не сопроводил.
Честно говоря, так уж страшно не было, скорее даже интересно. Да вы и сами понимаете, тех, кто хоть раз был в гостях у Кощея Бессмертного на Лысой горе, запугать очень трудно. А ведь мы туда в последнее время вообще ходили как к себе домой.
– Чегой-то недопонял я, – начал наш младший сотрудник, который в принципе не умеет долго держать язык за зубами. – Это что же, из стен нечисть всякая поганая лезть не станет? Никто меня, младшего сотрудника, пугать не будет? За филей взять не попытается, к себе в могилу не потащит, грубиянством посмертным не озаботится? Чёй-то, чую, не так тут всё, неправильно. Не по совести же! Издеваются, как хотят, над сотрудниками милиции…
Бабка невзначай тюкнула его старой клюкой по коленке, прерывая поток несанкционированных фантазий. Митя взвыл, обиделся, заткнулся и переключился на личные проблемы. То есть умолял меня выписать ему нечто вроде больничного. Типа пострадал от сослуживцев, а значит, право имеет! Наив ландышевый…
Впрочем, всё это ненадолго, поскольку полностью остановить его сложно, в этом плане наш младший сотрудник, быть может, и самого дьяка Фильку переплюнет. Нет?
На мгновение я даже задумался, как там сейчас без нас скучает одинокий гражданин Груздев? Сидит себе, наверное, на хлебе и воде или ещё какой-нибудь полезной сосисочной диете в уютной фрайбургской тюрьме под присмотром обходительного бургомистра.
Впрочем, собственная судьба сейчас беспокоила меня гораздо больше. Длинный коридор вывел нас в широкую галерею, увешанную старинными картинами. В основном это были портреты каких-то неизвестных дам, мрачных рыцарей и могучие фигуры всадников в полный рост.
Мы с Ягой шли, ничего не трогая, но тут наш неугомонный герой решил сам до чего-нибудь докопаться, раз уж к нему никто не пристаёт.
– А-а, глядите, какая важная рожа! Можно я ей язык покажу? А я уже показал! Вот и ещё раз покажу и в нос потыкаю! Видали, как чуть палец мне не отхватила-а…
Оказалось, что эти старинные портреты вполне себе живучи и не только каким-то невероятным чудом двигаются, но даже способны при случае дать сдачи, представляете?!
Пока мы с бабкой укоризненно качали головами, наш младший сотрудник только и успевал метаться от стенки к стенке, получая по башке то веером, то конским копытом, то плоской стороной меча. Этот замок вполне мог самостоятельно поставить на место любого зарвавшегося гостя.
– Заступиться за мальчонку, что ль?
– Я бы не стал. Идёт нормальный воспитательный процесс, к тому же он первый начал.
– И то верно, – подумав, согласилась моя домохозяйка. – Ему оно только пользительно!
А уже через минуту перед нами распахнулись очередные двери, открывая роскошный тронный зал, где в окружении грозной охраны в чёрных доспехах сидела на бархатном кресле невероятно красивая женщина. Я попробую её описать…
Шёлковое, чёрное с красным платье, смоляные волосы, убранные под золотую сетку, бархатные чёрные глаза в обрамлении удивительно длинных ресниц, тонкие чёрные брови и совершенно бледное, беломраморное лицо, идеально правильное, словно у голливудских моделей.
Митяй просто замер с распахнутым ртом, я же почувствовал, как остановилось сердце, а обручальное кольцо на пальце как-то сразу стало тесным. Наверное, поэтому первое слово преспокойно взяла Баба-яга:
– Здоро́во, что ль, сестрица названая!
– И тебе не хворать, – к моему изумлению, на чистейшем русском, без малейшего акцента откликнулась прекрасная хозяйка Чёрного замка.
Обе женщины, одной не больше тридцати, другой недалеко за триста, церемонно обнялись, чмокнув друг друга в щёчку. Ничего не понимаю, вроде как получается, что глава нашего экспертного отдела давно знакома с этой Чёрной баронессой?
– Уж не знала, не ведала, к кому в гости иду. Глядь, а тут ты?!
– Да и мне в голову не приходило, что сестрица старшая из самой святой Руси ко мне в лес заехала. Думала, ты всё так же в ступе летаешь.
Я на минуточку вспомнил о том, что ступа, кстати, по-прежнему стояла на крылечке избушки, прикрытая рогожей. Но бабка об этом почему-то ничего говорить не стала, а перешла к главному:
– Дело у нас неотложное. Ищем мы кой-кого в твоих владениях.
– Слышала.
– От ворон?
– От воронов, – поправила красавица. – Могу твоей печали помочь. Но ведь не задаром?
Яга обернулась ко мне, все видом показывая, что пора включаться в разговор, торги начались.
– Двое молодцов с тобой пришли, – продолжила хозяйка Чёрного замка, голос у неё был совершенно необычайный, чарующий и обволакивающий, но на её дивных губах не мелькнуло даже подобия улыбки. – Неужели это те самые милиционеры, о которых судачат в городе? Забавно. Отдай мне одного, сестрица, и я укажу тебе дорогу к блудному принцу.
Митяй счастливо закивал, хотя смотрела черноокая баронесса скорее на меня, чем на него.
– Позвольте представиться…
– Ещё преставишься, – ровно вставила баронесса. – Но продолжай, я покуда не видела мужчин в такой странной одежде. Ты явно небогат, но держишься с достоинством. Привык командовать, но не полководец. Защищаешь своих, даже если стоишь всего на полшага впереди.
– Допустим, – кивнул я.
– Полицейский или стражник, но, скорее, ни то ни другое. Мудрец, любящий загадки? Герой, идущий за неведомым со своим поредевшим отрядом? Усталый муж, ищущий горячих развлечений вдали от любящей жены? Всё, похоже, но не так. Яга! Я возьму этого, он мне интересен.
Прежде чем покрасневшая бабка успела вставить хоть слово, я сунул руку в планшетку, достал зеркало волшебное и дыхнул на поверхность. Волей Провидения в генеральских погонах (ведь должен же быть какой-то святой, заботящийся о простых ментах!), короче, Олёна была дома.
– Никитушка, любимый мой!
– Милая, я тоже скучаю, – торопливо влез я. – Тут вот одна озабоченная гражданочка с неплохими формами и знанием дедукции хочет, чтоб я у неё остался. Ты не против?
– Покажи-ка эту овцу-самоубийцу!
Как вы понимаете, мне оставалось лишь развернуть зеркало к Чёрной баронессе и дать знак нашим заткнуть уши. Полторы-две минуты из зеркала нёсся такой отборный мат, такие угрозы, такие клятвы, описания, обобщения и конструкции, что лицо владычицы Чёрного замка в Шварцвальде резко пошло пятнами. Бледная кожа натянулась настолько, что чётко проступил череп, и на какой-то момент нам всем стала ясна истинная сущность дамочки…
Это было столь жуткое зрелище, от которого реально кровь холодела в жилах. Будь я Стивеном Кингом, или кто там ещё пишет сценарии фильмов ужасов для Голливуда, наверное, мне удалось бы быть более ярким, красочным и убедительным в описании.
Но ведь, по сути, я простой участковый, худо-бедно хоть протоколы писать умею, а литературные произведения – нет. Уж простите, включите фантазию, попробуйте додумать сами.
– Свет очей моих?
– Да, дорогая? – Я развернул зеркало к себе.
– Закончи это дело побыстрее и марш домо-ой!!! – проорала моя Олёнушка так, что с потолка что-то посыпалось, то ли пепел, то ли известь. – Я очень тебя люблю и жду. И… похоже, мне есть что тебе сказать.
– Я же ни в чём не виноват!
– Знаю. Но кое в чём уж точно.
Зеркало отключило сеанс видеосвязи.
Мне оставалось молча сунуть его обратно в планшетку и так же, как все, ждать – что теперь будет?
Хозяйка замка на законных правах взяла себе первое слово.
Не сразу, конечно, а как только пришла в себя, похлопав по щёчкам, прогоняя румянец и восстанавливая привычную для себя аристократичную благородную зеленоватую бледность. И да, это было о-о-очень непросто.
– Значит, ты и есть тот самый сыскной воевода Никита Ивашов? Много всякого о тебе за два года по нашим Европам наслышано. Где правда, где ложь, а где глупые сказки, кто ж разберёт? – покачала головой черноволосая красавица. – Что ж, сама не знаю я, что мне теперь с вами делать, гости незваные. Отдохните покуда. Ешьте-пейте без меры, отравой не балуюсь, не моя то стезя. А вот если бежать надумаете, так не советую: мой лес – мои законы!
– Благодарим, сестрица младшая. – Баба-яга чуть склонила голову набок, словно розовый попугайчик, что, видимо, должно было изобразить почтенный поклон. – Ты про нашу беду знаешь. Врут люди, будто бы я вашего принца Йохана убила да съела! Но…
– Что «но»?
– Раз ты при его имени не дрогнула, так, может, и сопроводить к нему сможешь?
– Э-э… – замялась хозяйка Чёрного замка.
– Стало быть, живёхонек он?
– Возможно.
– На том порешим и суда твоего ждать будем. Так ли, сыскной воевода?
– Не совсем, – прокашлялся я. – Как видите, дома нас тоже очень ждут. Сейчас вы слышали, что думает по этому поводу моя жена. В следующий раз я попрошу пригласить на беседу самого царя Гороха. Да, да, того самого, который в прошлый раз, образно выражаясь, «навтыкал вашим под Ревелем»! Зачем-то напоминаю вам, что в какое-то время он сам, и супруга его Лидия Адольфина Карпоффгаузен даже служили у нас в отделении.
– И что же с того?