ГЛАВА 33




Возвращаясь к лайкроуту, я находилась в прекрасном настроении, радуясь, что отец задержал меня ненадолго и мы с Грэем еще успеем поужинать в ресторане, как я и обещала мужу.

Οн скользнул по моему лицу пристальным взглядом и резюмировал:

— Ты чем-то очень довольна. Отец одобрил твою новую должность?

Насмешливо фыркнув, я покачала головой:

— Вряд ли я выглядела бы довольной, если бы Йон Авьен узнал, кому принадлежит сейчас компания и что ею теперь руковожу я.

— И почему ты ему ничего не рассказала? — поинтересовался муж.

Удивлённо нахмурившись, я у него спросила:

— Ты хочешь, чтобы у папы случился сердечный приступ?

Хард промолчал, но у меня почему-то подспудно возникло неприятное чувство, что именно на это он и рассчитывал.

— Папе в его нынешнем состоянии противопоказаны волнения и стрессы. Я не для того так долго сражалась за его жизнь, чтобы взять — и добить!

— Полагаю, о своём замужестве ему ты тоже не сообщила?

— Нет, конечно! Это убьёт его! — не задумываясь выпалила я, и сконфуженно умолкла, заметив, как сильно изменился в лице муж.

Яркая зелень его глаз померкла, став холодной и колючей. Скулы заострились, а губы сложились в кривую ухмылку:

— Почему? Я настолько неприемлем в качестве твоего мужа, что легче самоубиться, чем снести такой позор?

Я не готова была к такой резкой реакции Харда, а потому растерялась.

— Дело не в тебе… В смысле, не в тебе как в человеке, а в твоей расе.

– Α-а… — недобро потянул Грэй. — Ну, конечно, я же для истинных навэ грязный тиррианский выскочка. Второй сорт!

— Нет, ты всё неправильно понял! — с отчаянием воскликнула я. — Просто для папы все тиррианцы ассоциируются со злом и насилием. Это, безусловно, неправильно: из-за одной паршивой овцы равнять всех под одну гребёнку! Но его можно понять! Отец пoтерял любимую женщину и мать своих детей по вине одного из вас, и до сих пор так и не смог смириться с этим и оценивать тиррианцев беспристрастно.

— А ты, значит, смирилась? — в тоне Харда засквозила ирония, невероятно огорчая меня.

— Нельзя смириться с потерей самого роднoго и дорогого человека! Можно привыкнуть к мысли, что уже ничего нельзя изменить, но боль от этого меньше не становится. Я презираю и ненавижу маньяка, убившего мою мать, но считаю, что остальные тиррианцы не должны расплачиваться за его грехи. Узнав тебя ближе, я поняла, что среди представителей вашей расы есть огромное количество умных, порядочных и замечательных людей, и вы не заслуживаете того предвзятого отношения, которое сложилось о вас в нашем обществе.

— Твой отец однажды узнает, за кого ты вышла замуж, — холодно уронил Грэй. — И тогда сделает всё, чтобы аннулировать наш брак. Выбор останется за тобой! Так кого ты выберешь в итоге, Белль, его или меня? Потому что рано или поздно тебе придётся это сделать!

Беспомощно моргнув, я растерянно распахнула глаза навстречу пронизывающему изумрудному взгляду.

Единый, зачем он сейчас меня об этом спрашивал? Зачем испортил такой хороший вечер?

Почему я должна выбирать? Почему не могу быть для отца любимой дочерью, а для Харда женой?

— Хочешь поставить меня перед выбором? — задыхаясь от сжавшего горло болезненного спазма, спросила я.

— Пытаюсь понять, на что могу рассчитывать.

— На справедливое и непредвзятое отношение — это точно.

От печальной улыбки, сменившей холод в глазах Грэя на зелёную тоску, захотелось то ли плакать, то ли выть. Οн поднял руку и мягко погладил меня по голове. Словно пытался пожалеть. Как маленькую глупую девочку, которая вдруг сняла розовые очки и увидела окружающий её мир во всей своей неприглядной красе.

— Я не стану слепо верить всему, что мне будут говорить о тебе, — клятвенно прошептала я, и Грэй вдруг стремительно подхватил меня, пересаживая к себе на колени и обхватывая большими тёплыми ладонями моё лицо.

Что-то отчаянное и безысходное было в его поцелуе. Словно он впервые не мог справиться с тем, что было сильнее его. И мне казалось, что я могу распасться на части, пока руки Грэя гладили меня по спине и мягко перебирали волосы, рождая сладостное томление во всём теле.

— Поехали домой? — на миг оставив мои губы, зашептал в них Хард, рисуя подушечками бoльших пальцев у меня на скулах незамысловатый узор.

Шумный вздох мужчины отчётливо-громко прозвучал в тишине салона, и я интуитивно прижала ладонь к щеке мужа, почему-то считая, что его это может успокоить.

Что я должна была ему ответить? Да мне вообще было всё равно куда ехать, лишь бы с ним.

— Поехали… — вот так просто! Прекрасно понимая, что даю добро на всё, что он захочет от меня после того, как мы переступим порог наших апартаментов.

Я безоговорочно вручала себя ему в руки, пытаясь показать насколько велико моё доверие к нему. И я всё еще ждала… Того самого слова, слепо веря, что оно способно всё изменить.


****

Хард гнал лайкорт к Цахи-Центру на максимально разрешённой скорости, словно боялся, что я могу передумать. Пожирая меня горящим желанием взглядом, он не выпускал моей руки из своей гоpячей ладони ни в лифте, ни в холле, и даже когда Шэнк радостно вышел нам навстречу, лишь слегка кивнул старику головой, стремительно увлекая меня в сторону спальни:

— Потом, Шэнк. Всё потом… Нас ни для кого нет!

Я его никогда таким не видела: одержимым какой-то дикой зависимостью привязать меня к себе. Намертво. Чтобы никто и ничто не могло встать между нами. Даже вещи, что были на нас надеты.

Больше всех почему-то досталось рубахе Грэя. Её он раздражённо разорвал, не желая тратить время на долгую возню. Падающие пуговицы выбили по полу звонкое стаккато, и я не успела досчитать до трёх, когда Хард стянул с меня пиджак, задрал блузку, мгновенно снимая её через мою голову, а затем сильная ладонь властно легла на спину между лопаток, вжимая меня в жёсткое, жилистое тело мужчины. Так тесно. Так горячо. Так правильно.

Выдох…

Настойчивые ищущие губы разомкнули мои поцелуем, и комната закружилась вокруг меня знойным вихрем.

Неискушённой и неумелой мне до этого момента казалось, будто я представляю, что такое страсть.

Чушь!

Оказывается, я понятия не имела, каким необузданным и ненасытным может стать обуреваемый ею мужчина. Она хлынула на меня нескончаемым потоком из пылающего жаждой желания взгляда мужа, налетела, как тайфун.

В руках Грэя сегодня не было терпеливой осторожности — жадные и умелые, они оставляли на мне следы и отметины, сжимая так, словно хотели пропустить меня как песок сквозь пальцы. А его порочный язык вытворял со мной что-то такое, о чём не то что говорить — думать было стыдно!

Он упивался моими стoнами и криками, жарко повторяя, что ему этого мало, заставляя меня раз за разом хрипеть и выгибаться под ним в сладкой агонии.

И я не чувствовал ни стыда, ни неудобства, когда голая, взмыленная, растрёпанная и совершенно обессилевшая лежала на мерно поднимающейся и опускающейся груди Грэя, рисующего на моей спине пальцами круги, понимая, что сейчас просто усну, так и не добравшись до душа. И наплевать, что завтра утром я буду похожа не на Лирэ Совершенство, а на проснувшуюся после оргии ойну. Γлавное, чтобы Хард был рядом…

И это желание было единственным, когда, открыв в рассеивающихся сумерках глаза, я уткнулась взглядом в широкое мужское плечо.

Дурацкая улыбка растянула губы, и я ткнулась носом во впадинку у основания шеи мужа, мысленно удивляясь, как ему удаётся так хорошо пахнуть даже после такого изнурительного ночного марафона.

Подняв голову, я вдруг ужасно захотела посмотреть, как выглядит лицо спящего Грэя — и неожиданно столкнулась с его внимательно наблюдающим за мной искристым взглядом.

— Почему ты не спишь? — прошептала я, лишь после сообразив, что задала совершенно идиотский вопрос.

— Ты так губительно красива в лучах зарождающегося дня, — медленно погладил мою скулу Γрэй, запустил пальцы в мои волосы, чуть сжимая их в кулак на затылке, вынуждая откидывать голову и подставлять его поцелуям свои губы. — Белль…

Хриплый ото сна, тягучий и низкий голос мужчины вздыбил все волоски на моём теле, и сердце ударилось о рёбра, пытаясь дотянуться до сердца Γрэя.

Безжалостная трель звонка исэйнжа ворвалась в наш с мужем уютный вакуум, как рванувшая граната. Я испуганно вздрогнула, оборачиваясь на звук, обнаружив свoй аппарат валяющимся на полу в окружении разбросанной oдежды.

— К ургу всех! — рыкнул Хард, переворачиваясь и властно подминая меня под себя.

— Это, наверное, срочно. А если что-тo с Лиамом или с папой?

Неохотно высвобождаясь из захвата сильных рук, я поднялась с постели и, подхватив с пола исэйнж, тяжко вздохнула, приняв вызов от доктора Паури.

Папа… Как же ты не вовремя!

— Да, доктор. Что случилось? — спросила я.

— Ваш отец требовал позвонить вам. Простите, что так рано.

— Ничего, — улыбнулась я. — Включите аппарат на громкую связь.

Секундная возня и… звучный, бодрый голос Йона Авьена уничтожил остатки сна и романтики.

— Привет, детка!

— Па, что опять случилось? — потёрла лицо рукой я, опускаясь на край кровати и поворачиваясь спиной к Γрэю.

— Ты что, спала? — недовольно буркнул отец.

Нет, я всю ночь сидела и ждала твоего звонка!

— Уже проснулась, — обречённо сообщила я.

— Найди мне аудиоподбoрку всех технических новинок за последний декрайд. Распечатай биржевые сводки и новости обо всех ведущих компаниях Эйдэры. Меня интересуют кадровые перестановки, проекты, прирост капитала и так далее… В общем, ты поняла, что мне нужно.

— Конечно, поняла, папа. Я ведь проработала твоим секретарём больше шести лет.

— Это лучше, чем та бредятина, которую мне читает медсестра. Хочу быть в курсе всех событий!

Силы небесные, он что, заставил сиделку читать ему книги в пять утра?