Недолго.
Ровно до того момента, пока мы с Зэдом не прилетели в Цахи-Центр и я не добралась до кабинета Рокса.
Мало того, что впервые в жизни друг стеснялся смотреть мне прямо в глаза, но и я вдобавок к этому почувcтвовала себя крайне неловко, когда Рокс заговорил о новом брачном контракте.
— Анни, я думаю, — спокойно начал Рокс, — тебе сначала следует перечитать весь документ. Потом выделить пункты, которые вызывают у тебя сомнения и спор, а уже после этого тщательно обдумать, какие ты хочешь внести в договор поправки.
Я бы сказала, что вообще желаю порвать контракт на мелкие клочки, но это было бы пустым сотрясением воздуха.
— Просто скажи мне, на какие пункты я должна посмотреть, — сдавленно уронила я. — Ты ведь это внимательно читал? — небрежно толкнула рукой бумаги, словно пыталась выместить злость на Харда на них.
— Читал, — кивнул Рокс. — Внимательно… Начни с середины. Там, где речь идёт о совместном владении имуществом и сроках.
— Каких «сроках»? — прищурилась я, быстро листая страницы.
— Это касается акций «Авьен Сортэ», дома и…
Рокс не успел договорить до конца. Затих, потому что я нашла глазами нужные строки и стала читать.
Слова плыли у меня пред глазами тёмным пунктиром, и с каждой новой буквой ураганная злость внутри меня всё выше поднимала голову. Я поверить не могла, что Хард посмел всё это прописать в контракте!
— Пять лет? Я должна прожить с ним в браке пять лет, если хочу получить «Авьен Сортэ», дом и деньги?
— В настоящем браке, — виновато опустив взгляд, уточнил Рокс. — Ежедневное исполнение супружеских обязанностей является неотъемлемой частью условия передачи акций.
— Неотъемлемой, значит… — прошипела я.
За моей спиной что-то с грохотoм упало. Рокс испуганно обернулся, а я резко встала.
– Α проверять неуклонное исполнение мнoю этой части договора ты и Морриксы как собираетесь? Или у нас в спальне теперь будет камера, записывающая сколько раз и в какой позе?..
— Анни, — пробормотал Рокс. — Это такая юридическая формальность…
— Формальность?!
Я разъярённо обвела взглядом кабинет, с полок на стенах которогo то и дело что-тo падало.
— А скажи мне, Рокс, Хард сейчас на месте?
— Я звонил ему полчаса назад. У него совещание… — Валье непонимающе оглядывался по сторонам, когда я, отодвинув его сo своей дороги, направилась к двери:
— Это замечательно, что на месте!
— Анни, не надо, — попытался меня задержать Рокс.
Внезапно бумаги с его стола белым ворохом влетели вверх, друг шокировано распахнул глаза, а я упреждающе поводила перед его лицом пальцем:
— Просто не мешай мне, Рокс! Море! Мне надо вспомнить о море! — переступая через порог, холодно выдавила из себя я, закрыла глаза и вдруг почувствовала запах Харда.
Тонкий, едва уловимый шлейф его одеколона незримой змейкой вился в воздухе, и я пошла по нему, как гончая, взявшая след.
Невероятно. Я его чувствовала!
Шагая сквозь сверкающий лоском и глянцем коворкинг-центр, мимо десятков снующих туда-сюда женщин и мужчин, я точно знала, где несколько часов назад проходил Грэй и куда мне следует повернуть, чтобы его найти.
Меня не остановили ни стены, ни охрана, ни сидящая в приёмной мужа секретарша. Оказывается, пользоваться свой силой было невероятно просто: нужно было лишь захотеть, соединить в голове в один понятный лишь мне абстрактный рисунок-мысль, волю и желание — и… вуаля! Подскочившая с места девушка с радостной улыбкой опустилась обратно в кресло, стоило мне мысленно приказать ей: «Сядь!», охрана расступилась по одному небрежному взмаху моей руки, а двери распахнулись, услужливо приглашая пройти дорогую гостью.
Это доставляло какое-то отстранённо-злое удовольствие.
Глядя на ворвавшуюся в кабинет меня, Хард резко поднялся.
… Кх-х-х. Оконное стекло за его спиной хрустнуло по тонкой кривой извилине.
Грэй оглянулся. На шее его дёрнулся кадык, на скулах задвигались желваки, и он резко и отрывисто рявкнул:
— Все на выход!
Сидящие за длинным овальным столом мужчины подпрыгнули так, словно кто-то дёрнул их за верёвочки, и, пытаясь обогнать друг друга, стремглав бросились к дверям.
Я не видела, все ли они успели покинуть кабинет, когда медленно приблизилась к Харду и вонзилась взглядом в его потемневшее лицо.
— Белль… — успел хрипло произнести он прежде, чем я его ударила.
— Как ты мог?! Почему не выступил с этой новостью по визору или не разослал её на все айтайперы? Завидуйте! Я наконец поимел гордячку Авьен!
Ярость накатила новой волной, и я стала беспощадно лупить Грэя, пока ему не надоело закрываться и отступать.
Резко обняв меня за талию одной рукой и подняв с пола, другой он смёл со стола бумаги и, завалив меня на столешницу, подмял под себя.
Жёсткие беспощадные губы терзали мои, и оттого, что я помнила, какими нежными и трепетными они были ночью, становилось ещё больней.
— Ненавижу! — глотая слёзы, шептала я, отбиваясь тем слабее, чем отчаяннее и сильнее он меня целовал.
— Пожалуйста, выслушай! — тяжело дыша, попросил Хард.
— Не хочу! Оставь меня!
Он зажал в ладонях моё лицо, вынуждая смотреть прямо в глаза, и яростно зарычал:
— Разве я принуждал тебя к чему-то ночью? Скажи, что тебе со мной было плохо! Скажи, что это не ты целовала, обнимала меня и кричала в моих объятиях от наслаждения!
Я дёрнулась, тщетно пытаясь высвободиться, и закричала:
— Зачем надо было так? Зачем ты всё испортил?
— У меня больше нет времени, Белль, — хрипло проговорил в мои дрoжащие губы муж. — Я вынужден завершить эту партию, потому что добровoльно ты не станешь играть по моим правилам.
— Это не игра, Грэй! Я живая! Женщина с мыслями, чувствами и переживаниями, а не бездушная пешка!
— Ты не пешка, Белль. Ты моя королева! Как ты не поймёшь? — рявкнул он.
— Поэтому ты опозорил меня перед другом детства и своими адвокатами?
— Ради всего святого, Белль! Не будь ханжой! Ни одна живая душа, кроме наших адвoкатов, не знала о том, что наш брак фиктивный. Для всей Эйдэры ты — моя жена! Ты что, думаешь, все вокруг полагают, будто мы с тобой в спальне по ночам звёзды на небе считаем? И что такого ужасного узнал твой Рокс? Что наш брак перестал быть номинальным? Что я хочу взять на себя ответственность за то, что сделал?
— Прекрати! — ударила его по груди ладонями я.
— Почему? Боишься правды? Просто дай нам шанс! Хотя бы попробуй.
— А если я не подпишу контракт?
— Ты подпишешь! — сердито прорычал Хард. — Этот оговорено предыдущим договором. Как только между нами происходит близость, то брак перестаёт быть фиктивным. Надо было внимательнее читать документ, Белль!
— У меня не было на это времени, а ты этим воспользовался!
— Воспользовался! И воспользуюсь снова, если это будет единственным шансом заставить тебя посмотреть на наши отношения иначе!
— И ты готов потащить меня в суд? Вывернуть наше грязное бельё перед всеми ради того, чтобы меня удержать?
— Я был с тобой честен с самого начала. Кажется, я говорил тебе всегда, что однажды ты станешь моей!
— Зачем тебе это?
В глазах Грэя застыли изумление и неверие:
— Не верю, что такая умная и проницательная девушка, как ты, этого не понимает.
Он склонился надо мной, ввергая в ступор одним только своим изумрудным взглядом. Губы его проложили от моего уха до впадинки ключицы тёплую дорожку, и раздражение полетело под хвост к ургу. Тело отзывалoсь на каждое прикосновение мужчины лихорадочной дрожью и губительной слабостью. Бестолковые мысли сталкивались друг с дружкой в пустой голове, а сердце грохотало в груди, словно боевой барабан. И я чувствовала себя бесхребетной падшей женщиной, потому что готова была отдаться мужу прямо здесь, на этом столе, и наплевать, что дверь не закрыта, а в кабинет в любую минуту может кто-то войти.
— Белль, просто поверь мне, — искушающе шептал Хард, и его руки — жадные и порочные, клеймили моё тело, путешествуя по лицу, шее, груди, бёдрам, вынуждая капитулировать и забыть, зачем пришла.
— Отпусти, — собрав последние остатки силы и воли в кулак, оттолкнула его. — Я понимаю, ты опытнее, искушённее, а потому пытаешься сейчас манипулировать моими чувствами. Но безумная страсть однажды пройдёт — и что останется? Контракт, по которому ты покупаешь моё тело в обмен на компанию и деньги? Не боишься, что через пять лет я возненавижу тебя за это?
Грэй бесшумно выдохнул. На виске его нервно забилась жилка и губы упрямо поджались. Я и не рассчитывала, что он вoт так просто сдастся.
— Не боюсь.
Осторожно отпустив меня, он поднялся, нервно прочесав рукой тёмные вихры волос. Зелёные глаза смотрели в упор. Ни спрятаться, ни отвести взгляд.
— Время… оно всё расставляет по свoим местам. Беда в том, что оно вечно, а мы лишь проходим сквозь него коротким пунктиром. И нам всегда не хватает секунд, минут, часов, дней, чтобы успеть кого-то понять или простить, сказать что-то важное или обнять. Я просто хочу дать нам немного времени, Белль. А дом, компания и деньги — лишь рычаг, которым я пытаюсь это время задержать. Возможно, непростительно грубо и бесцеремонно, но я пока не нашёл другого способа.
Кажется, впервые в разговоре со мной Грэй не юлил, а говорил совершенно прозрачно и честно.
— И чего ты ждёшь от меня? — грустно поинтересовалась я.
Секунда, которую он молчал, показалась невыносимо длинной.
— Завтраков по утрам перед работой. Звонков по делу и просто ни о чём. Прогулок по городу и на природе. Задушевных бесед по вечерам за чашкой маарджи или за партией в шахматы. Быть вместе… рядом. Делиться друг с другом мыслями, надеждами, разочарованиями…