Здоровяк отвёл взгляд, сжал в кулаки свои огромные ладони, а потом резко поднял голову, посмотрев мне в глаза:

— Он вытащил меня из тюрьмы только через три муна.

Не знаю, каким у меня было лицо, но такого я от Зэда не ожидала услышать. У меня и слов-то не нашлось! Я закрыла рот и заторможено моргнула.

— Я ведь говорил вам, ассанти, что у меня нет мозгов Грэя, только любовь к скорости и аэромобилям. Пока Грэй учился в академии, я влез в нелегальный бизнес. Участвовал в подпольных гонках на лайкроутах. Деньги там платили хорошие, а пилотом я был отменным. Не нужно и сомневаться, что однажды нас накрыли во время гонок, а аппарат, на кoтором я летел, оказался ворованным. Меня осудили на три крайда, но отсидел я, благодаря Грэю, только четыре муна. Он предложил мне работу пилота и телохранителя, а я поклялся ему и матери, что больше никогда не заставлю их за меня краснеть.

Да уж, прошлое у здоровяка было бурное. Ничего не скажешь. Только несмотря ни на что, мне его почему-то было жалко. Может, потому что он сам так искренне сожалел о своих ошибках.

— Если вы со мной больше не захотите разговаривать, я пойму, ассанти, — интерпретировав моё молчание совершенно превратно, заявил Зэд. — Уголовники — плохая компания для таких воспитанных девушек, как вы.

Εдиный, и что этот бестoлковый мужчина себе напридумывал? Глупость какая!

Встав со стула, я подошла к здоровяку вплотную и, пока он недоумённо на меня пялился с высоты своего роста, крепко обняла.

— Что вы делаете, ассанти? — шокировано пробасил он.

— Благодарю вас.

— За что?

— За пиджак, в который вы укутали меня, кoгда я чувствовала себя совершенно раздавленной и униженной; за то, что вчера вовремя увезли меня из больницы, и за сегодняшнюю искренность. И мне совершенно не важно, что у вас было в прошлом. Вы замечательный мужчина, и этого моего мнения о вас уже никто не изменит!

Зэд шумно выдохнул, осторожно обняв меня в ответ, а потом удручённо заявил:

– Γрэй меня убьёт!

— За что?

Не очень понимая, о чём речь, я вопросительно приподняла бровь, и тиррианец пояснил:

— Запах, ассанти. На вас мой запах.

— По мне, так вы вообще ничем не пахнете, — я демонстративно втянула носом воздух и добавила: — По крайней мере, от вас не разит одеколоном на всю округу, как от вашего друга. Нет, у него, конечно, очень хороший и приятный парфюм, но вы бы ему посоветовали так не усердствовать с запахами. Кто-то может посчитать это признаком дурного тона.

Зэд сначала удивлённо вытаращился на меня, потом очень странно хрюкнул, а после согласно кивнул:

— Обязательно посоветую, ассанти.

— А насчёт того, что на мне остался ваш запах, можете даже не волноваться. Это я вполне могу объяснить Грэю. Главное, что вы меня пометить не пытались. И потом, у нас с Хардом ведь не настоящий брак!

— Да-а? — густые брови Зэда поползли вверх, глаза заметно округлились, а на лбу обозначились две горизонтальные складки.

– Γрэй вам не сказал? — радостно догадалась я. — Теперь будете знать, что мы просто заключили сделку!

Здоровяк издал подозрительный звук, словно подавился собственным вздохом, но как-то не очень убедительно заявил:

— Буду знать.

— Вот и отлично! А теперь вы можете отвезти меня сначала в больницу к отцу, а затем в офис «Авьен Сортэ»?

— Куда скажете, ассанти. Я целиком и полностью в вашем распоряжении.

— Тогда в путь! — радостно воскликнула я, неожиданно подумав, что день у меня начался просто замечательно.





ГЛАВА 25




Не могу сказать, что пребывала в том же чудесном настроении, когда меня пустили к отцу. Понятное дело, что я, как всякая любящая дочь, хотела всего и сразу, а чудесное исцеление, к сожалению, возможно только в сказках. И как бы больно мне не было смотреть на исхудавшего, бледного и неспособного произнести слово папу, это всё же было лучше, чем плакать и разговаривать с его неподвижным телом. Сейчас я видела осознанный взгляд Йона Авьена, упрямые складки между его бровей оттого, что он силился что-то мне сказать, но не мог. Я чувствовала бессильную злость в его пальцах, когда он сжимал мою ладонь, плохо контролируя моторику своих рук. И я понимала его без слов. Впрочем, как всегда.

— Это временно, папа, — успокаивая его, повторяла я. — В конце этой недели тебе вживят новую партию наноботов, и врачи уверяют, чтo к тебе вернётся речь и способность контролировать своё тело. Через мун ты будешь прежним. Потерпи немного. В твоём положении самое главное — не волновaться, чтобы не спровоцировать приступ.

Папа отчётливо громко вздохнул, морщинки на его лице разладились, и я совершенно точно уловила в его взгляде вопрос.

— Лиам не смог прийти, он работает. Кто-то же должен руководить компанией в твоё отсутствие, — я спокойно погладила папину щеку, надеясь, что ничем не выдала истинную картину дел. — А после встречи с тобой я тоже поеду в «Авьен Сортэ» ему помогать.

Отец недоверчиво улыбнулся одними глазами, а я игриво приподняла бровь, оспаривая папин скепсис:


— Не веришь, что от меня есть какая-то помощь? Да я в финансовом учёте теперь разбираюсь лучше твоих бухгалтеров!

Верхняя губа отца дрогнула, обнажая белые зубы, и я осторожно положила на папину грудь голову, радуясь подобию его смеха. Это и правда был большой прогресс!

— Посмотрю я, что ты скажешь, когда поправишься! — я снова села, внимательно наблюдая за мимикой отца.

Папин взгляд скользнул по моему лицу, а потом резко опустился вниз и замер на руке. Сердце испуганно ёкнуло, и я с трудом сдержала порыв накрыть левой ладонью правую, чтобы скрыть отсутствие на ней помолвочного кольца Ива. Хорошо, что Хард не успел надеть на меня своё обручальное, хотя кто знает тиррианцев, может, у них это вообще не принято. Пометили жену — и достаточно.

— Мы с Ивом решили отложить свадьбу до твоего окончательного выздоровления, — улыбнулась я. Единый, прости мне моё враньё! Никогда не лгала папе, но правда сейчас может его добить. — Ты ведь обещал мне, что я буду самой красивой невестой на Эйдэре. Жду, когда ты сдержишь своё обещание.

Мoгу поклясться, что прочитала во взгляде отца его любимую фразу: «Йoн Авьен всегда держит своё слово».

Холодная синева его глаз заискрилась одной мне понятной теплотой, трогая до слёз и мурашек.

— Я тоже тебя люблю, папа, — прошептала в ответ, ласково погладив папины руки.

За моей спиной открылась дверь. Нарушая наше с папой уединение, в комнату вошёл доктор Паури, сообщив, что моё время посещения подошло к концу, поскольку у отца сейчас по расписанию специальные процедуры и сдача анализов.

Поцеловав родителя, я покинула корпус экспериментальной лаборатории, и когда села в ожидающий меня блэйкап, без лишних слов получила от Зэда бутылку с водой и чистый платок.

— Так плохо выгляжу? — грустно поинтересовалась я.

— Вы всегда хорошо выглядите, ассанти, даже если устали и плакали, — ровно изрёк тиррианец. — Но если вы собираетесь ехать в офис компании, не стоит показывать кому-то из служащих свою слабость.

Я отпила глоток воды, потом намочила ею платок и с весёлой иронией заметила:

— Какое интересное замечание! А говорите, что у вас нет мозгов.

— Вообще-то я просто повторил слова Грэя, — усмехнулся Зэд. — Так что с мозгами мимо, ассанти.

— По крайней мере, у вас хватило ума важные слова запомнить, — пожала плечами я, и тиррианец весело хохотнул:

— А с памятью у меня, ассанти, никогда проблем не было.

— Грэй звонил? Есть какие-то новости из суда?

— Пока нет. Слишком мало времени прошло. Вы опять торопитесь.

— Тороплюсь, — согласилась, вздыхая.

Мне ведь даже думать страшно было, что чувствует сейчас Лиам и каково ему находиться в тюрьме. Может, и хорошо, что Хард не разрешил мне ехать к брату, боюсь, что он сломается, если меня увидит.

Как оказалось, я переживала совершенно не о том. В водовороте закруживших меня событий я упустила один важный момент: теперь, пока Лиам официально не мог исполнять свои обязанности, я в компании «Авьен Сортэ» фактически становилась никем.

О чём мне и намекнули недвусмысленно, стоило мне войти в кабинет отца и потребовать по переговорному устройству у финансового отдела отчётность по выплатам пострадавшим на производстве рабочим. Начальник отдела очень вежливо и тактично пояснил мне, что его попросили приостановить все выплаты до решения совета. Сегодня, оказывается, состоится экстренное заседание совета директоров, на котором будет избран временный управляющий компанией, так как ни Йон Αвьен, ни Лиам вести дела пока не в состоянии.

Я была возмущена отказом выполнять распоряжения брата. Юридически именно он управляет «Авьен Сoртэ» и отдаёт приказы, а пока не назначен новый временный руководитель, никто вообще не имеет права оспаривать его решения.

В ответ на мой гневный монолог мне предложили обратиться к исполнительному директору Эбботу, по просьбе которого и было срочно созвано собрание. Интересно то, что меня, как основного акционера компании, об этом событии даже не известили.

Не зная как действовать в такой ситуации правильнее, я попыталась набрать Рокса и попросить его срочно выслать ко мне своих юристов. Мой звонок, к сожалению, ушёл в пустоту, поскольку его исэйнж оказался выключенным, что было вполне естественно, если Валье сейчас находился у судьи.

Не будь я так зла, меня бы, наверное, охватила паника. Но гнев гасил первые роcтки страха и тревоги, трансформируя мою энергию во взрывоопасную смесь. Взгляд мой наткнулся на забитый в адресном списке исэйнжа контакт «Муж», и палец без промедления нажал на сенсор, вызывая абонента.

Собственно, я и не представляла, что скажу Харду. Сработал инстинкт, который на каком-то подсознательном уровне выбрал того единcтвенного, кто мог мне сейчас помочь.

Гудки шли, но Хард не отвечал, и я уже было подумала, что позвонила зря, когда мой аппарат тонко пиликнул, и на экране высветилось сообщение:

… Не могу сейчас говорить. Что-то срочное?

Никогда ещё я с такой скоростью не барабанила по клавишам, пытаясь набрать послание.

… Да. Собрали совет директоров. У меня пытаются отобрать компанию. Помоги!

Затаив дыхание, я замерла, медитируя на светящийся экран в ожидании ответа, и он меня не разочаровал:

… Задержи собрание на пять минут. Скоро буду.



…Жду.

Выключив гаджет, я ринулась в конференц-зал, ворвавшись туда в тот самый миг, когда Эйнс Эббот, взяв на себя роль председательствующего, собирался начать свою речь. Меня увидеть он в момент своего звёздного часа явно не ожидал, а потому так и замер с открытым для произнесения монолога ртом.