– Удивлены?
– Более чем, – произнес Шрайдер, – мы что, оставим заключенных без охраны, или их предстоит уничтожить?
– Ни о каком уничтожении не может быть и речи. Это приказ штандартенфюрера Гартнера. Более того, перед отходом мы должны выпустить их из бараков, оставить им на кухне продукты и воду.
– Ничего не понимаю, – проговорил Ридель.
– Вот и я высказал то же самое. Гартнер ответил, что нас с вами дальнейшие дела Ургедона не касаются. Так что мы выполняем приказ, иначе… ну, вы знаете, кто такой Черный Барон и на что он способен. Готовьтесь к эвакуации, господа. С утра после завтрака охранная рота в полном составе должна находиться у бараков. Караул снять утром.
Ридель воскликнул:
– Но эти чертовы заключенные разнесут тут все!
– Не думаю, – ответил Динер. – Если мы удивлены решением командования, то несложно представить, в какой растерянности будут сами заключенные, когда останутся одни на этом острове.
– Это – да, – сказал Шрайдер, – но они могут попытаться бежать.
– Куда?
– Да в ту же деревню.
– Вплавь?
– На острове остается много дерева, да и снять полы и балки перекрытия не составит труда. Из них можно сделать плоты, а вместо весел использовать лопаты. И – вперед, к Туиру, а дальше – по всей округе.
Динер, прикурив сигарету, покачал головой:
– Ты считаешь, Черный Барон не предусмотрел этот вариант?
– Если бы предусмотрел, должен был дать команду перекрыть берег. Проще было отдать приказ уничтожить заключенных, мы сделали бы это в течение часа.
Динер выпустил дым.
– Господа, давайте не будем обсуждать приказы Гартнера. Это весьма неблагодарное и небезопасное занятие. Мы получили приказ, мы его выполним, а что будет с островом и заключенными – какая нам разница? Ясно, что их отсюда живыми не выпустят. Ясно и то, что они пока для чего-то нужны Гартнеру. Предлагаю немного выпить за завершение нашей миссии на этом острове.
Ридель проговорил:
– Только и остается.
– Предупреждаю, господа, выпить – не значит напиться. Уверен, нас ждет отдых, вот тогда мы и выпьем как следует, и наведаемся в лучшие бордели. А сейчас по сто граммов и больше – ни капли.
Он достал бутылку виски, наполнил по кругу широкие бокалы. Офицеры выпили.
Динер приказал:
– Ридель, занимайся ротой, обеспечь смену караула, конвоирование заключенных на ужин, вечернюю поверку. Передай солдатам, чтобы вычистили кухни и собрали продовольствие и воду на складе. Склад не закрывать. Отбой, как всегда, в 00 часов, подъем в 6.00 и далее до полудня – по расписанию. Вопросы есть?
Командир роты поднялся с места:
– У меня нет.
Динер кивнул:
– Свободны. Шрайдер, останься.
Как только ротный ушел, начальник объекта налил в бокал еще по сто граммов.
– Маркусу работать с ротой, а мы можем выпить и еще. Кстати, Черный Барон объявил всем офицерам благодарность.
– Это, конечно, приятно, но что стоит за действиями Гартнера?
Динер поморщился:
– Слушай, Анкель, давай больше не возвращаться к этой теме. Нам ни за что не просчитать замысла штандартенфюрера, да и не надо этого. Лучше подумай, где мы разместимся в Ольденхорсте.
– Почему там?
– В деревне Гартнер объявит нам о новом месте службы, но не оставит же нас там? Или в Хендсдорфе? Уверен, какое-то время мы проведем в Ольдерхорсте.
– О, в городе полно ресторанов, кафе. А на восточной окраине, по Купферштрассе, 6, стоит двухэтажный особняк. На первом этаже кафе «Линда» по имени владелицы, Линды Кренц. Это гостевой дом, а фактически – вполне приличный бордель. Там и кухня хорошая, и девочки отменные.
– Откуда ты знаешь этот бордель? Бывал там?
– Дважды. Когда прибыл в штаб батальона СС для дальнейшей отправки на остров и перед самым отъездом. Меня туда водил помощник начальника штаба, оберштурмфюрер, не помню его фамилии, имя Удо. Мне понравилось. И недорого, и чистенько, и безопасно. Девочки – все немки, а сам гостевой дом, как сказал оберштурмфюрер, под покровительством начальника гестапо.
Динер кивнул:
– Ну что ж, «Линда» так «Линда». Вопрос, сколько времени дадут нам на отдых. Думаю, не меньше недели. Интересно, куда нас отправят?
Шрайдер поморщился:
– Лишь бы не на Восточный фронт.
Штурмбаннфюрер недовольно посмотрел на начальника лагеря:
– Ты боишься попасть на Восточный фронт? Боишься русских?
– Зачем вы так, герр Динер, я никого не боюсь, но близится зима. А она в России жестокая. Я не переношу холода. Кстати, в отделе управления, где я служил до отправки в командировку, у меня был товарищ. Сам напросился в Россию и вернулся в феврале с обмороженными ногами, которые, в конце концов, пришлось ампутировать. Сейчас он на протезах служит в управе какого-то района под Лейпцигом. Нет, если получим приказ, то мы, верные фюреру, отправимся хоть в ад, но лучше бы избежать этого. Туда мы всегда успеем.
– Разумно. Между нами говоря, я тоже не стремлюсь в Россию. Хотя наверняка мог бы претендовать на высокую должность на оккупированных территориях. Посмотрим, как все сложится.
– Да, гадать бессмысленно.
– Еще по сто граммов?
– Нет, по-моему, это уже лишнее.
– Ты прав.
– И что теперь делать, не представляю.
– Выспись.
– Да разве сейчас уснешь?
– Ну, тогда неси службу. До полудня он будет в силе.
– Пройдусь еще раз, осмотрю прибрежную линию.
– Верное решение. А я прилягу, устал.
– Это от нервов, все же инспекция Черного Барона – это не шутка.
– Да. Если что, буду у себя.
– Хорошо.
На ужин заключенных вывели по старому распорядку.
Пехнер пристроился рядом с Влахом:
– Почему тебя отпустили, Эрик?
Влах прошипел:
– Отстань от меня.
– Но попытку побега гитлеровцы не прощают, а тебя отпустили.
– Еще слово, и я задушу тебя.
– Хорошо, молчу. Главное, мы живы. И я увижу свою Марту.
– Увидишь. В ином мире.
– Не говори так.
– Отвали.
После ужина время пролетело быстро. Влах ушел в дальний угол барака, где было больше поляков. Среди них выделялся Ярош Ганек, тоже приговоренный к смертной казни за покушение на начальника гестапо в своем городке Колице и тоже помилованный фюрером с направлением на Ургедон.
– Привет, Ярош!
– А, неудачный беглец? Привет, Эрик. Странно, что тебя выпустили, а не расстреляли. Почему, хотелось бы знать?
– И ты туда же. Ну откуда мне знать, почему эсэсовцы меня не расстреляли? Может, потому, что я не попросил их об этой услуге? – улыбнулся Влах.
– Вот ты шутишь, Эрик, а по бараку идет слух, что ты согласился быть стукачом.
– Более чем, – произнес Шрайдер, – мы что, оставим заключенных без охраны, или их предстоит уничтожить?
– Ни о каком уничтожении не может быть и речи. Это приказ штандартенфюрера Гартнера. Более того, перед отходом мы должны выпустить их из бараков, оставить им на кухне продукты и воду.
– Ничего не понимаю, – проговорил Ридель.
– Вот и я высказал то же самое. Гартнер ответил, что нас с вами дальнейшие дела Ургедона не касаются. Так что мы выполняем приказ, иначе… ну, вы знаете, кто такой Черный Барон и на что он способен. Готовьтесь к эвакуации, господа. С утра после завтрака охранная рота в полном составе должна находиться у бараков. Караул снять утром.
Ридель воскликнул:
– Но эти чертовы заключенные разнесут тут все!
– Не думаю, – ответил Динер. – Если мы удивлены решением командования, то несложно представить, в какой растерянности будут сами заключенные, когда останутся одни на этом острове.
– Это – да, – сказал Шрайдер, – но они могут попытаться бежать.
– Куда?
– Да в ту же деревню.
– Вплавь?
– На острове остается много дерева, да и снять полы и балки перекрытия не составит труда. Из них можно сделать плоты, а вместо весел использовать лопаты. И – вперед, к Туиру, а дальше – по всей округе.
Динер, прикурив сигарету, покачал головой:
– Ты считаешь, Черный Барон не предусмотрел этот вариант?
– Если бы предусмотрел, должен был дать команду перекрыть берег. Проще было отдать приказ уничтожить заключенных, мы сделали бы это в течение часа.
Динер выпустил дым.
– Господа, давайте не будем обсуждать приказы Гартнера. Это весьма неблагодарное и небезопасное занятие. Мы получили приказ, мы его выполним, а что будет с островом и заключенными – какая нам разница? Ясно, что их отсюда живыми не выпустят. Ясно и то, что они пока для чего-то нужны Гартнеру. Предлагаю немного выпить за завершение нашей миссии на этом острове.
Ридель проговорил:
– Только и остается.
– Предупреждаю, господа, выпить – не значит напиться. Уверен, нас ждет отдых, вот тогда мы и выпьем как следует, и наведаемся в лучшие бордели. А сейчас по сто граммов и больше – ни капли.
Он достал бутылку виски, наполнил по кругу широкие бокалы. Офицеры выпили.
Динер приказал:
– Ридель, занимайся ротой, обеспечь смену караула, конвоирование заключенных на ужин, вечернюю поверку. Передай солдатам, чтобы вычистили кухни и собрали продовольствие и воду на складе. Склад не закрывать. Отбой, как всегда, в 00 часов, подъем в 6.00 и далее до полудня – по расписанию. Вопросы есть?
Командир роты поднялся с места:
– У меня нет.
Динер кивнул:
– Свободны. Шрайдер, останься.
Как только ротный ушел, начальник объекта налил в бокал еще по сто граммов.
– Маркусу работать с ротой, а мы можем выпить и еще. Кстати, Черный Барон объявил всем офицерам благодарность.
– Это, конечно, приятно, но что стоит за действиями Гартнера?
Динер поморщился:
– Слушай, Анкель, давай больше не возвращаться к этой теме. Нам ни за что не просчитать замысла штандартенфюрера, да и не надо этого. Лучше подумай, где мы разместимся в Ольденхорсте.
– Почему там?
– В деревне Гартнер объявит нам о новом месте службы, но не оставит же нас там? Или в Хендсдорфе? Уверен, какое-то время мы проведем в Ольдерхорсте.
– О, в городе полно ресторанов, кафе. А на восточной окраине, по Купферштрассе, 6, стоит двухэтажный особняк. На первом этаже кафе «Линда» по имени владелицы, Линды Кренц. Это гостевой дом, а фактически – вполне приличный бордель. Там и кухня хорошая, и девочки отменные.
– Откуда ты знаешь этот бордель? Бывал там?
– Дважды. Когда прибыл в штаб батальона СС для дальнейшей отправки на остров и перед самым отъездом. Меня туда водил помощник начальника штаба, оберштурмфюрер, не помню его фамилии, имя Удо. Мне понравилось. И недорого, и чистенько, и безопасно. Девочки – все немки, а сам гостевой дом, как сказал оберштурмфюрер, под покровительством начальника гестапо.
Динер кивнул:
– Ну что ж, «Линда» так «Линда». Вопрос, сколько времени дадут нам на отдых. Думаю, не меньше недели. Интересно, куда нас отправят?
Шрайдер поморщился:
– Лишь бы не на Восточный фронт.
Штурмбаннфюрер недовольно посмотрел на начальника лагеря:
– Ты боишься попасть на Восточный фронт? Боишься русских?
– Зачем вы так, герр Динер, я никого не боюсь, но близится зима. А она в России жестокая. Я не переношу холода. Кстати, в отделе управления, где я служил до отправки в командировку, у меня был товарищ. Сам напросился в Россию и вернулся в феврале с обмороженными ногами, которые, в конце концов, пришлось ампутировать. Сейчас он на протезах служит в управе какого-то района под Лейпцигом. Нет, если получим приказ, то мы, верные фюреру, отправимся хоть в ад, но лучше бы избежать этого. Туда мы всегда успеем.
– Разумно. Между нами говоря, я тоже не стремлюсь в Россию. Хотя наверняка мог бы претендовать на высокую должность на оккупированных территориях. Посмотрим, как все сложится.
– Да, гадать бессмысленно.
– Еще по сто граммов?
– Нет, по-моему, это уже лишнее.
– Ты прав.
– И что теперь делать, не представляю.
– Выспись.
– Да разве сейчас уснешь?
– Ну, тогда неси службу. До полудня он будет в силе.
– Пройдусь еще раз, осмотрю прибрежную линию.
– Верное решение. А я прилягу, устал.
– Это от нервов, все же инспекция Черного Барона – это не шутка.
– Да. Если что, буду у себя.
– Хорошо.
На ужин заключенных вывели по старому распорядку.
Пехнер пристроился рядом с Влахом:
– Почему тебя отпустили, Эрик?
Влах прошипел:
– Отстань от меня.
– Но попытку побега гитлеровцы не прощают, а тебя отпустили.
– Еще слово, и я задушу тебя.
– Хорошо, молчу. Главное, мы живы. И я увижу свою Марту.
– Увидишь. В ином мире.
– Не говори так.
– Отвали.
После ужина время пролетело быстро. Влах ушел в дальний угол барака, где было больше поляков. Среди них выделялся Ярош Ганек, тоже приговоренный к смертной казни за покушение на начальника гестапо в своем городке Колице и тоже помилованный фюрером с направлением на Ургедон.
– Привет, Ярош!
– А, неудачный беглец? Привет, Эрик. Странно, что тебя выпустили, а не расстреляли. Почему, хотелось бы знать?
– И ты туда же. Ну откуда мне знать, почему эсэсовцы меня не расстреляли? Может, потому, что я не попросил их об этой услуге? – улыбнулся Влах.
– Вот ты шутишь, Эрик, а по бараку идет слух, что ты согласился быть стукачом.