– И?
– Ну, если бы я был Робертом и у меня был бы друг в «Теленоре», думаю, я бы очень хотел узнать, кому же она пыталась дозвониться.
Милла отпускает подлокотник и выпрямляется, когда самолет достигает взлетной полосы.
– Нужно рассказать это Иверу с Кенни, когда прилетим.
– Кстати, есть еще кое-что, – начинаю я и проверяю ремень безопасности еще раз, пока двигатели начинают реветь, а снег с дождем решетит самолет. – Она лежала на животе.
– О чем ты?
– Когда ты падаешь или бросаешься вниз, срабатывает естественный рефлекс позвоночника – перевернуться на спину при приземлении. Конечно если падение было не смертельным. Я хочу сказать, если она собиралась кому-то звонить, разве сперва не перевернулась бы на спину?
Милла отклоняет голову в сторону.
– Ты так и сделал? – шепчет она. – Перевернулся на спину?
– Да, – отвечаю я, и наши тела прижимает к креслам, когда самолет дает полный газ. – Оба раза.
Глава 35
Он останавливается у края могилы, отпускает ступни Сив и спрыгивает вниз. Я вижу, как он хватает безжизненное тело и тащит за собой в яму. Держу глаза почти закрытыми, так что едва вижу, как он снова поднимается из ямы.
Когда он выпрямляется и идет ко мне, задерживаю дыхание. Он садится на корточки и поднимает телефон, лежащий на земле у моих ног, смотрит на него, проводит пальцами по экрану и убирает в карман рубашки. Я полностью закрываю глаза и в следующее мгновение чувствую его пальцы на своих лодыжках. Он начинает тащить меня.
Все стихло, звуки и запахи, я не чувствую даже жесткости земли – ничто не разрушит тот уголок моей души, который я отыскала тогда на заднем сиденье машины, увезшей меня от тебя, мама. Вообще я думаю, что нахожусь там все время с тех самых пор. Без тебя я съеживаюсь, становлюсь меньше и меньше, черной, почти незаметной точкой, заключенной в тюрьму из плоти, костей и тканей.
Глава 36
Как только самолет приземляется в Гардермуене, мы связываемся с Ивером, рассказываем о встрече с участковым в Оркдале и просим его позвонить Руне из «Теленора» и запросить телефонные логи Лив Дагни Волд. Затем садимся в аэроэкспресс до Осло и едем в квартиру Миллы на Сент Хансхауген, где нас ждет Йоаким.
– Как прошла поездка? – спрашивает Йоаким, ставя на стол чашки с кофе и намазывая маслом булочки.
Милла качает головой и относит дорожную сумку в спальню.
– Приму душ, – говорит она, выходя к нам. – Позже можем сходить поесть.
Я сажусь в одно из кресел с чашкой кофе. Последние дни научили меня, что изматывают не сами путешествия, а паузы между ними. Такие моменты, как этот, лишают меня покоя, делая раздражительным, потому что у меня нет того, что уймет это противное посасывание под ложечкой.
– Выяснили что-нибудь новое? Про Оливию? – спрашивает Йоаким, когда Милла уходит в душ.
– Нет.
Йоаким наливает себе кофе и садится в кресло рядом.
– Еще один ложный след?
– Может быть и нет.
– Правда?
– Нужно подождать, что найдет Ивер.
– Милла не особенно рассказывает мне, чем вы занимаетесь. – Йоаким наклоняется вперед, берет поднос с булочками и подносит к моему лицу.
– Как ты знаешь, мы идем по следу, который проложил Роберт перед тем, как его убили, – говорю я и беру булочку. – Йоаким довольно улыбается и ставит поднос на стол. – Самоубийство в Оркдале.
– Какое это имеет отношение к Сив с Оливией? Я думал, они убежали в Испанию.
Я бросаю короткий взгляд в сторону ванной, затем подаюсь к Йоакиму, так близко, что провоцирую его маскулинный страх прикосновения, но он все же не осмеливается отодвинуться или поменять позу.
– Нет, – шепчу я. – Оливия и Сив сели в неизвестную машину. С тех пор о них никто ничего не слышал. Как думаешь, что это значит? – Я моргаю и опускаюсь обратно в кресло.
– Они мертвы, – запинаясь, бормочет Йоаким. – Ты думаешь, они мертвы?
Я киваю.
– Так же думал Роберт, – добавляю я. – Поэтому и начал рыться в других делах об исчезновении.
– Н-н-но я не понимаю…
– Я думаю, их похитил серийный убийца. Роберта убили, когда маньяк понял, что кто-то напал на его след. А теперь он ищет нас.
– Что?! – Йоаким смотрит на меня, открыв рот.
– Торкильд, это не смешно. – Милла стоит на пороге ванной в халате и с полотенцем на голове.
– Что? – повторяет Йоаким и смотрит попеременно то на меня, то на Миллу.
– Он тебя подкалывает, – говорит Милла. – Ты что, не понимаешь?
– Зачем? – спрашивает Йоаким после того, как Милла исчезает в спальне. – Ты считаешь, это смешно?
– Да, – отвечаю я. – Это смешно – как ты бегаешь вокруг, словно домохозяйка из пятидесятых, печешь булочки, мелешь кофе и чуть не душишь свою девушку, когда вы трахаетесь. Я думаю, так же считал и Роберт.
– Следи за языком, – начинает Йоаким, собираясь встать.
– Когда мышка собирается идти, – напеваю я, глядя на него. Он приподнимается на руках на спинке кресла. Его щеки горят огнем, что совсем не сочетается с белыми волосами. Он как будто еще не решил, стоит ли встать полностью, но и садиться обратно тоже не хочет.
– Ты больной на всю голову, – говорит он по-шведски и снова опускается в кресло.
– Да, это точно, – шепчу я, когда Милла выходит из спальни. – А ты не тот, за кого себя выдаешь.
– Вы все еще подкалываете друг друга? – Милла подходит к холодильнику и достает бутылку «Фарриса».
– Нет-нет, – говорю я и встаю. – Мы только чуть ближе знакомимся. – Затем я снова смотрю на Йоакима, все еще вцепившегося в подлокотники. – Спасибо за булочки, друг, – я протягиваю ему руку.
Йоаким смотрит на протянутую руку и наконец сглатывает, встает и пожимает ее.
– Не за что, – произносит он и исчезает в спальне.
– Зачем ты его дразнишь? – спрашивает Милла, подходя и садясь рядом со мной.
– Считай это естественным следствием той версии, которую мы избрали, связывая смерть Роберта с делом об исчезновении Сив и Оливии. Это заставляет меня поближе рассмотреть твоих мужчин, круг общения Роберта и Оливии.
– И ты решил начать с Йоакима? – Милла издает краткий смешок. – Господи, да ты же видел его, он и мухи не обидит. Кроме того, он один поддерживает меня во всем этом. Йоаким был на седьмом небе от счастья, так же, как и я, когда Роберт рассказал, что нашел Оливию, и полностью раздавлен, когда она пропала.
– Я только хочу сказать, что между домохозяйкой и человеком, который хватал тебя за горло в первый вечер в Тьёме, лежит пропасть. И я просто хотел посмотреть, что находится в этом пространстве, вакууме, бреши.
Милла откручивает пробку бутылки и пьет.
– А ты знаешь, что это я прошу Йоакима о таком? – Она ставит бутылку на стол и берет булочку. – Если бы выбирал он, мы бы делали это в миссионерской позе с выключенным светом, – смеется она и проводит пальцем по губам. – Ты считаешь это странным?
– Нет.
– А ты как этим занимаешься? С женщиной. – Она снова улыбается, окидывая меня взглядом. – Как тебе нравится?
– Я импотент.
– Уверен? – дразнит она.
– Вполне.
– Давно был последний раз?
– Когда Иисус лежал на соломе в яслях.
– Почему?
– Потому что, – отвечаю я и меняю позу, когда Милла наклоняется ближе.
– Что? – она смеется и осторожно кладет руку мне на бедро. – Я доставляю тебе неудобство, дискомфорт?
– Мне всегда дискомфортно.
– Ну, если бы я был Робертом и у меня был бы друг в «Теленоре», думаю, я бы очень хотел узнать, кому же она пыталась дозвониться.
Милла отпускает подлокотник и выпрямляется, когда самолет достигает взлетной полосы.
– Нужно рассказать это Иверу с Кенни, когда прилетим.
– Кстати, есть еще кое-что, – начинаю я и проверяю ремень безопасности еще раз, пока двигатели начинают реветь, а снег с дождем решетит самолет. – Она лежала на животе.
– О чем ты?
– Когда ты падаешь или бросаешься вниз, срабатывает естественный рефлекс позвоночника – перевернуться на спину при приземлении. Конечно если падение было не смертельным. Я хочу сказать, если она собиралась кому-то звонить, разве сперва не перевернулась бы на спину?
Милла отклоняет голову в сторону.
– Ты так и сделал? – шепчет она. – Перевернулся на спину?
– Да, – отвечаю я, и наши тела прижимает к креслам, когда самолет дает полный газ. – Оба раза.
Глава 35
Он останавливается у края могилы, отпускает ступни Сив и спрыгивает вниз. Я вижу, как он хватает безжизненное тело и тащит за собой в яму. Держу глаза почти закрытыми, так что едва вижу, как он снова поднимается из ямы.
Когда он выпрямляется и идет ко мне, задерживаю дыхание. Он садится на корточки и поднимает телефон, лежащий на земле у моих ног, смотрит на него, проводит пальцами по экрану и убирает в карман рубашки. Я полностью закрываю глаза и в следующее мгновение чувствую его пальцы на своих лодыжках. Он начинает тащить меня.
Все стихло, звуки и запахи, я не чувствую даже жесткости земли – ничто не разрушит тот уголок моей души, который я отыскала тогда на заднем сиденье машины, увезшей меня от тебя, мама. Вообще я думаю, что нахожусь там все время с тех самых пор. Без тебя я съеживаюсь, становлюсь меньше и меньше, черной, почти незаметной точкой, заключенной в тюрьму из плоти, костей и тканей.
Глава 36
Как только самолет приземляется в Гардермуене, мы связываемся с Ивером, рассказываем о встрече с участковым в Оркдале и просим его позвонить Руне из «Теленора» и запросить телефонные логи Лив Дагни Волд. Затем садимся в аэроэкспресс до Осло и едем в квартиру Миллы на Сент Хансхауген, где нас ждет Йоаким.
– Как прошла поездка? – спрашивает Йоаким, ставя на стол чашки с кофе и намазывая маслом булочки.
Милла качает головой и относит дорожную сумку в спальню.
– Приму душ, – говорит она, выходя к нам. – Позже можем сходить поесть.
Я сажусь в одно из кресел с чашкой кофе. Последние дни научили меня, что изматывают не сами путешествия, а паузы между ними. Такие моменты, как этот, лишают меня покоя, делая раздражительным, потому что у меня нет того, что уймет это противное посасывание под ложечкой.
– Выяснили что-нибудь новое? Про Оливию? – спрашивает Йоаким, когда Милла уходит в душ.
– Нет.
Йоаким наливает себе кофе и садится в кресло рядом.
– Еще один ложный след?
– Может быть и нет.
– Правда?
– Нужно подождать, что найдет Ивер.
– Милла не особенно рассказывает мне, чем вы занимаетесь. – Йоаким наклоняется вперед, берет поднос с булочками и подносит к моему лицу.
– Как ты знаешь, мы идем по следу, который проложил Роберт перед тем, как его убили, – говорю я и беру булочку. – Йоаким довольно улыбается и ставит поднос на стол. – Самоубийство в Оркдале.
– Какое это имеет отношение к Сив с Оливией? Я думал, они убежали в Испанию.
Я бросаю короткий взгляд в сторону ванной, затем подаюсь к Йоакиму, так близко, что провоцирую его маскулинный страх прикосновения, но он все же не осмеливается отодвинуться или поменять позу.
– Нет, – шепчу я. – Оливия и Сив сели в неизвестную машину. С тех пор о них никто ничего не слышал. Как думаешь, что это значит? – Я моргаю и опускаюсь обратно в кресло.
– Они мертвы, – запинаясь, бормочет Йоаким. – Ты думаешь, они мертвы?
Я киваю.
– Так же думал Роберт, – добавляю я. – Поэтому и начал рыться в других делах об исчезновении.
– Н-н-но я не понимаю…
– Я думаю, их похитил серийный убийца. Роберта убили, когда маньяк понял, что кто-то напал на его след. А теперь он ищет нас.
– Что?! – Йоаким смотрит на меня, открыв рот.
– Торкильд, это не смешно. – Милла стоит на пороге ванной в халате и с полотенцем на голове.
– Что? – повторяет Йоаким и смотрит попеременно то на меня, то на Миллу.
– Он тебя подкалывает, – говорит Милла. – Ты что, не понимаешь?
– Зачем? – спрашивает Йоаким после того, как Милла исчезает в спальне. – Ты считаешь, это смешно?
– Да, – отвечаю я. – Это смешно – как ты бегаешь вокруг, словно домохозяйка из пятидесятых, печешь булочки, мелешь кофе и чуть не душишь свою девушку, когда вы трахаетесь. Я думаю, так же считал и Роберт.
– Следи за языком, – начинает Йоаким, собираясь встать.
– Когда мышка собирается идти, – напеваю я, глядя на него. Он приподнимается на руках на спинке кресла. Его щеки горят огнем, что совсем не сочетается с белыми волосами. Он как будто еще не решил, стоит ли встать полностью, но и садиться обратно тоже не хочет.
– Ты больной на всю голову, – говорит он по-шведски и снова опускается в кресло.
– Да, это точно, – шепчу я, когда Милла выходит из спальни. – А ты не тот, за кого себя выдаешь.
– Вы все еще подкалываете друг друга? – Милла подходит к холодильнику и достает бутылку «Фарриса».
– Нет-нет, – говорю я и встаю. – Мы только чуть ближе знакомимся. – Затем я снова смотрю на Йоакима, все еще вцепившегося в подлокотники. – Спасибо за булочки, друг, – я протягиваю ему руку.
Йоаким смотрит на протянутую руку и наконец сглатывает, встает и пожимает ее.
– Не за что, – произносит он и исчезает в спальне.
– Зачем ты его дразнишь? – спрашивает Милла, подходя и садясь рядом со мной.
– Считай это естественным следствием той версии, которую мы избрали, связывая смерть Роберта с делом об исчезновении Сив и Оливии. Это заставляет меня поближе рассмотреть твоих мужчин, круг общения Роберта и Оливии.
– И ты решил начать с Йоакима? – Милла издает краткий смешок. – Господи, да ты же видел его, он и мухи не обидит. Кроме того, он один поддерживает меня во всем этом. Йоаким был на седьмом небе от счастья, так же, как и я, когда Роберт рассказал, что нашел Оливию, и полностью раздавлен, когда она пропала.
– Я только хочу сказать, что между домохозяйкой и человеком, который хватал тебя за горло в первый вечер в Тьёме, лежит пропасть. И я просто хотел посмотреть, что находится в этом пространстве, вакууме, бреши.
Милла откручивает пробку бутылки и пьет.
– А ты знаешь, что это я прошу Йоакима о таком? – Она ставит бутылку на стол и берет булочку. – Если бы выбирал он, мы бы делали это в миссионерской позе с выключенным светом, – смеется она и проводит пальцем по губам. – Ты считаешь это странным?
– Нет.
– А ты как этим занимаешься? С женщиной. – Она снова улыбается, окидывая меня взглядом. – Как тебе нравится?
– Я импотент.
– Уверен? – дразнит она.
– Вполне.
– Давно был последний раз?
– Когда Иисус лежал на соломе в яслях.
– Почему?
– Потому что, – отвечаю я и меняю позу, когда Милла наклоняется ближе.
– Что? – она смеется и осторожно кладет руку мне на бедро. – Я доставляю тебе неудобство, дискомфорт?
– Мне всегда дискомфортно.