– Ладно, без разницы, – говорю я. – Мне нужно было обсудить одно дело с Гуннаром.
– Дело? Ты что, вернулся в полицию?
– Нет. Ты же знаешь, что нет.
Она кивает, выдыхая сигаретный дым в сторону.
– А ты? – спрашиваю я.
– Мы с Гуннаром собираемся пожениться. – она вдруг замирает, переставая беспокойно покачивать бедрами. – Летом, в Париже.
– О, поздравляю, – отвечаю я, пытаясь одновременно выказать удивление и радость. – Ты это заслужила.
– Заслужила? – она чуть склоняет голову набок. – Почему это я заслужила?
– Я только хотел сказать, что ты заслуживаешь быть…
– Счастливой? – она ухмыляется.
– Перестань, – шепчу я, пока она не продолжила дальше.
– Но я же перестала, – спокойно парирует Анн Мари. – Перестала упрекать тебя и саму себя, перестала горевать, даже когда слышу от других, как ты носишься по северной Норвегии в поисках новых способов умереть сразу же после того, как предыдущий не удался. Я перестала все это делать, Торкильд. Кроме одной вещи. Одной-единственной. Так что не надо приходить сюда и просить меня перестать, потому что ты не знаешь, понятия не имеешь, сколько мне пришлось пережить за годы после твоего ухода.
Анн Мари сделала затяжку.
– Ты постарел, – говорит она, а ее глаза скользят по пластырю на носу и останавливаются на обезображенной щеке. – Шрам тебе не идет.
– Я и есть старый. Просто ты так хорошо выглядишь, что это усиливает контраст.
– Что? – переспрашивает Анн Мари с косой ухмылкой. – Ты считаешь меня красивой?
– Ну, ты и есть красивая, – говорю я, но тут же жалею о ничтожном комплименте, ведь мы оба знаем, что я сделал его только чтобы увести разговор обратно на поверхностные темы.
– Такая же красивая, как она? – Анн Мари продолжает улыбаться. – Как Фрей?
– Не надо…
– Нет, Торкильд. Я уже говорила, что не перестану. Я люблю тебя, и этого тебе у меня не отобрать. Я заслуживаю любить именно тебя, того, кто не любит меня, кто причиняет мне адскую боль даже за много миль отсюда. Кто хочет быть скорее с трупом, чем со мной. Ты моя Фрей, Торкильд. Мое наказание.
Я не знаю, что сказать, и мы просто стоим и ждем, когда она докурит сигарету. Анн Мари кидает тлеющий фильтр на землю, придвигается и целует меня в щеку, туда, где шрам собрался в твердый комок в форме камня.
– Тебе просто придется жить с этим, – говорит она и легонько хлопает меня по груди перед тем, как войти в дверь полицейского участка.
Глава 28
Мне открывает дверь Милла. Она одета в черные брюки и бежевую шифоновую блузку. – Что у тебя с лицом? – Сегодня она выглядит более теплой и мягкой. И из-за этого кажется скорее стройной, чем худой.
– Упал, – отвечаю я и провожу рукой по пластырю на носу. – Когда брился.
Милла широко улыбается.
– Вот недотепа. – Она впускает меня в квартиру, внимательно наблюдает, как я снимаю новые старые ботинки и винтажную куртку из овечьей кожи, от которой все чешется, хотя она и надета поверх других вещей. – Йоаким с Ивером ждут в гостиной. Кенни придет позже, он уехал на вызов.
Ивер сидит в кресле с чашкой в руке, а Йоаким стоит у кухонного островка и читает газету. Заметив меня, Ивер ставит чашку на стол.
– Что случилось? – спрашивает он, поднимаясь.
– Торкильд говорит, он упал, – отвечает Милла. – Когда брился.
– Серьезно? – Ивер оказывается прямо передо мной, а Йоаким с любопытством смотрит прямо на нас, стоя у кухонного островка.
– Меня переехала машина. Вчера ночью, после того, как я вышел из квартиры Миллы.
– Что-о? – вздрагивает Милла. – Это был несчастный случай…? Или…?
– Сложно сказать, – начинаю я и сажусь. – Меня переехали на пешеходном переходе в нескольких кварталах отсюда, затем водитель остановился, развернулся и наехал на меня еще раз.
– Н-но… – запинается Милла.
Йоаким откладывает газету и смотрит на нас.
– Еще я говорил с одним другом, – продолжаю я.
– О чем? – спрашивает Милла. – О нас?
– Нет, не о нас. О Роберте.
– С кем? – с любопытством спрашивает Ивер.
– С Гуннаром Уре.
– Уре? – Ивер удрученно качает головой. – Он же из отряда быстрого реагирования? Какое отношение он…
– Уре был моим начальником в Специальном отделе. Он может помочь.
– Чем? – продолжает Ивер. – Что, по-вашему, может…
– По-моему, – спокойно перебиваю его я, пока Йоаким обнимает Миллу за талию и притягивает к себе, – нужно проверить данные из мобильного Роберта Риверхольта и все электронные письма, которые он получил перед убийством. Кроме того, я хочу услышать точно, чем именно он занимался в последние дни перед смертью. И, кажется, мне нужен кофе. Черный, – переводя дух, добавляю я.
Ивер некоторое время смотрит на меня, покачивает головой и идет к кухонному островку. Наливает кофе себе в чашку и опускается в кресло рядом со мной.
– Торкильд, – начинает он. – Насчет Роберта. – Он наклоняется ко мне. – Списки телефонов, электронная почта, как вы собираетесь заполучить их? Мы же не можем просто…
– Предполагаю, что вы отслеживаете телефоны Оливии и Сив.
– Да, но…
– Значит, у вас есть друг в «Теленоре», который помогает в таких штуках, да?
Ивер не отвечает. Йоаким отпускает Миллу, подходит к кухонному островку, достает чистую чашку из шкафа, наливает кофе и подносит мне.
– Вот, – шепчет он и снова устраивается рядом с Миллой.
– Кто предоставляет доступ? – спрашиваю я, поблагодарив Йоакима за кофе.
– Руна, – нехотя отвечает Ивер. Он знает, что бы сказали мои бывшие коллеги из Специального отдела про то, чем они тут занимаются. – Это контактное лицо для полиции. Ее зовут Руна.
– Позвоните ей?
– Да.
– Сейчас?
Ивер смотрит на меня, затем кивает и поднимается. Берет телефон и выходит в коридор.
– Что это ты делаешь? – шепчет Милла, пока Ивер говорит по телефону.
– Играю в «А что если», – отвечаю я, выдавливая улыбку.
– Что это? – спрашивает Йоаким.
– Что, если случившееся со мной сегодня ночью связано с тем, что я взял на себя работу Роберта? – начинаю я. – Что, если Роберт обнаружил нечто, о чем не рассказал вам? Что, если его не застрелила бывшая жена, а кто-то убил потому, что он искал Оливию? И, что немаловажно: что, если Оливия с Сив не поехали на Ибицу, как в прошлом году, а с ними что-то случилось, не по их воле?
Йоаким поглядывает то на меня, то на коридор, где разговаривает Ивер. Милла ничего не говорит, только смотрит на меня.
– Расскажи мне свой идеальный сценарий. – я вижу, что напугал ее, и решаю попробовать заставить ее сосредоточиться на Оливии. – Лучший исход всего этого.
На мгновение Милла медлит, раздумывая.
– Я найду ее, Оливию, живой. Расскажу ей, кто я и почему сделала то, что сделала. – Я вижу, как замедляется ее пульс, пока она говорит. Йоаким снова обхватывает рукой ее талию и убирает волосы с ее глаз. – Со временем мы сблизимся, может быть, даже станем матерью и дочерью…
– А в худшем случае?
– Вот это, – отвечает она. Краска схлынула с ее лица, и взгляд ее становится таким же, как и тогда, когда я увидел их с Йоакимом в кабинете из-за деревьев.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты только что описал это в своем сценарии, – хрипло отвечает Милла и крепко сжимает руку Йоакима. Из коридора возвращается Ивер с телефоном в руке.
– Есть что-нибудь? – спрашиваю я, собираясь встать с кресла.
– Номер, – говорит Ивер, делая мне знак, чтобы я оставался сидеть. – Есть один номер, по которому Роберт звонил перед смертью, он выделяется.
– Дело? Ты что, вернулся в полицию?
– Нет. Ты же знаешь, что нет.
Она кивает, выдыхая сигаретный дым в сторону.
– А ты? – спрашиваю я.
– Мы с Гуннаром собираемся пожениться. – она вдруг замирает, переставая беспокойно покачивать бедрами. – Летом, в Париже.
– О, поздравляю, – отвечаю я, пытаясь одновременно выказать удивление и радость. – Ты это заслужила.
– Заслужила? – она чуть склоняет голову набок. – Почему это я заслужила?
– Я только хотел сказать, что ты заслуживаешь быть…
– Счастливой? – она ухмыляется.
– Перестань, – шепчу я, пока она не продолжила дальше.
– Но я же перестала, – спокойно парирует Анн Мари. – Перестала упрекать тебя и саму себя, перестала горевать, даже когда слышу от других, как ты носишься по северной Норвегии в поисках новых способов умереть сразу же после того, как предыдущий не удался. Я перестала все это делать, Торкильд. Кроме одной вещи. Одной-единственной. Так что не надо приходить сюда и просить меня перестать, потому что ты не знаешь, понятия не имеешь, сколько мне пришлось пережить за годы после твоего ухода.
Анн Мари сделала затяжку.
– Ты постарел, – говорит она, а ее глаза скользят по пластырю на носу и останавливаются на обезображенной щеке. – Шрам тебе не идет.
– Я и есть старый. Просто ты так хорошо выглядишь, что это усиливает контраст.
– Что? – переспрашивает Анн Мари с косой ухмылкой. – Ты считаешь меня красивой?
– Ну, ты и есть красивая, – говорю я, но тут же жалею о ничтожном комплименте, ведь мы оба знаем, что я сделал его только чтобы увести разговор обратно на поверхностные темы.
– Такая же красивая, как она? – Анн Мари продолжает улыбаться. – Как Фрей?
– Не надо…
– Нет, Торкильд. Я уже говорила, что не перестану. Я люблю тебя, и этого тебе у меня не отобрать. Я заслуживаю любить именно тебя, того, кто не любит меня, кто причиняет мне адскую боль даже за много миль отсюда. Кто хочет быть скорее с трупом, чем со мной. Ты моя Фрей, Торкильд. Мое наказание.
Я не знаю, что сказать, и мы просто стоим и ждем, когда она докурит сигарету. Анн Мари кидает тлеющий фильтр на землю, придвигается и целует меня в щеку, туда, где шрам собрался в твердый комок в форме камня.
– Тебе просто придется жить с этим, – говорит она и легонько хлопает меня по груди перед тем, как войти в дверь полицейского участка.
Глава 28
Мне открывает дверь Милла. Она одета в черные брюки и бежевую шифоновую блузку. – Что у тебя с лицом? – Сегодня она выглядит более теплой и мягкой. И из-за этого кажется скорее стройной, чем худой.
– Упал, – отвечаю я и провожу рукой по пластырю на носу. – Когда брился.
Милла широко улыбается.
– Вот недотепа. – Она впускает меня в квартиру, внимательно наблюдает, как я снимаю новые старые ботинки и винтажную куртку из овечьей кожи, от которой все чешется, хотя она и надета поверх других вещей. – Йоаким с Ивером ждут в гостиной. Кенни придет позже, он уехал на вызов.
Ивер сидит в кресле с чашкой в руке, а Йоаким стоит у кухонного островка и читает газету. Заметив меня, Ивер ставит чашку на стол.
– Что случилось? – спрашивает он, поднимаясь.
– Торкильд говорит, он упал, – отвечает Милла. – Когда брился.
– Серьезно? – Ивер оказывается прямо передо мной, а Йоаким с любопытством смотрит прямо на нас, стоя у кухонного островка.
– Меня переехала машина. Вчера ночью, после того, как я вышел из квартиры Миллы.
– Что-о? – вздрагивает Милла. – Это был несчастный случай…? Или…?
– Сложно сказать, – начинаю я и сажусь. – Меня переехали на пешеходном переходе в нескольких кварталах отсюда, затем водитель остановился, развернулся и наехал на меня еще раз.
– Н-но… – запинается Милла.
Йоаким откладывает газету и смотрит на нас.
– Еще я говорил с одним другом, – продолжаю я.
– О чем? – спрашивает Милла. – О нас?
– Нет, не о нас. О Роберте.
– С кем? – с любопытством спрашивает Ивер.
– С Гуннаром Уре.
– Уре? – Ивер удрученно качает головой. – Он же из отряда быстрого реагирования? Какое отношение он…
– Уре был моим начальником в Специальном отделе. Он может помочь.
– Чем? – продолжает Ивер. – Что, по-вашему, может…
– По-моему, – спокойно перебиваю его я, пока Йоаким обнимает Миллу за талию и притягивает к себе, – нужно проверить данные из мобильного Роберта Риверхольта и все электронные письма, которые он получил перед убийством. Кроме того, я хочу услышать точно, чем именно он занимался в последние дни перед смертью. И, кажется, мне нужен кофе. Черный, – переводя дух, добавляю я.
Ивер некоторое время смотрит на меня, покачивает головой и идет к кухонному островку. Наливает кофе себе в чашку и опускается в кресло рядом со мной.
– Торкильд, – начинает он. – Насчет Роберта. – Он наклоняется ко мне. – Списки телефонов, электронная почта, как вы собираетесь заполучить их? Мы же не можем просто…
– Предполагаю, что вы отслеживаете телефоны Оливии и Сив.
– Да, но…
– Значит, у вас есть друг в «Теленоре», который помогает в таких штуках, да?
Ивер не отвечает. Йоаким отпускает Миллу, подходит к кухонному островку, достает чистую чашку из шкафа, наливает кофе и подносит мне.
– Вот, – шепчет он и снова устраивается рядом с Миллой.
– Кто предоставляет доступ? – спрашиваю я, поблагодарив Йоакима за кофе.
– Руна, – нехотя отвечает Ивер. Он знает, что бы сказали мои бывшие коллеги из Специального отдела про то, чем они тут занимаются. – Это контактное лицо для полиции. Ее зовут Руна.
– Позвоните ей?
– Да.
– Сейчас?
Ивер смотрит на меня, затем кивает и поднимается. Берет телефон и выходит в коридор.
– Что это ты делаешь? – шепчет Милла, пока Ивер говорит по телефону.
– Играю в «А что если», – отвечаю я, выдавливая улыбку.
– Что это? – спрашивает Йоаким.
– Что, если случившееся со мной сегодня ночью связано с тем, что я взял на себя работу Роберта? – начинаю я. – Что, если Роберт обнаружил нечто, о чем не рассказал вам? Что, если его не застрелила бывшая жена, а кто-то убил потому, что он искал Оливию? И, что немаловажно: что, если Оливия с Сив не поехали на Ибицу, как в прошлом году, а с ними что-то случилось, не по их воле?
Йоаким поглядывает то на меня, то на коридор, где разговаривает Ивер. Милла ничего не говорит, только смотрит на меня.
– Расскажи мне свой идеальный сценарий. – я вижу, что напугал ее, и решаю попробовать заставить ее сосредоточиться на Оливии. – Лучший исход всего этого.
На мгновение Милла медлит, раздумывая.
– Я найду ее, Оливию, живой. Расскажу ей, кто я и почему сделала то, что сделала. – Я вижу, как замедляется ее пульс, пока она говорит. Йоаким снова обхватывает рукой ее талию и убирает волосы с ее глаз. – Со временем мы сблизимся, может быть, даже станем матерью и дочерью…
– А в худшем случае?
– Вот это, – отвечает она. Краска схлынула с ее лица, и взгляд ее становится таким же, как и тогда, когда я увидел их с Йоакимом в кабинете из-за деревьев.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты только что описал это в своем сценарии, – хрипло отвечает Милла и крепко сжимает руку Йоакима. Из коридора возвращается Ивер с телефоном в руке.
– Есть что-нибудь? – спрашиваю я, собираясь встать с кресла.
– Номер, – говорит Ивер, делая мне знак, чтобы я оставался сидеть. – Есть один номер, по которому Роберт звонил перед смертью, он выделяется.